Театр

Диагност входит в больничную палату, а следом за ним входит Джеймс, явно не понимая, зачем тот позвал его к пациенту. Но, Хаус как обычно ничего не разъясняя, лишь тащит онколога за собой. Уилсон, закрыв дверь, остается стоять там же, выжидая от него какого-то вердикта. Пациент, которого звали, как Джимми заметил по карточке «Робби», неловко помялся, заметив что Хаус не один. Калека же, задумчиво почесал затылок, читая диагноз. — Либо ты мужо-женщина, либо у тебя есть страховка, а у твоей подруги нет, и она просит тебя ходить за нее, хотя это абсурдно, ведь клиника бесплатна, или же- — Хаус, я все ещё здесь. — Оо, да, точно, Уилсон. Какой-то пациент в благодарность за то, что я его вылечил, подкинул мне билеты в театр. Оказывается спасти кому-то жизнь стоит 180 долларов. — Тот хмыкнул, после чего снова вернулся к пациенту — Вы можете сдать кровь? — Почему вы спрашиваете? — Робби поправляет хипстерскую шапку на голове, глядя на диагноста с удивлением и неким страхом. — Чтобы ты ответил «я могу сдавать кровь только дома» — Казалось безобидно улыбается доктор, после чего снова смотрит на своего приятеля — В театр обычно водят тех, кого хотят раздеть. Я думал отдать их тебе. Смекаешь? Уилсон замирает, казалось, проглотив язык. Что он должен сказать на это? Шутки старика часто вводили его в ступор, от чего тот неловко замирал, однако сейчас он действительно знал, что сказать. — Мне заехать за тобой? Брови Грэга поползли вверх и он идет к двери, а Джимми отходит, пропуская его. Уже стоя у порога, он слышит фразу — Так что? Что у меня? — У тебя? Ничего. У твоей подружки — беременность. Закрывает дверь и чуть жмурится, слыша хлопок. После чего снова возвращается к Уилсону, двигаясь к нему, и кажется вжимая его к стене узкого коридора. — Либо ты не понял смысл моей фразы и окончательно сглупил, либо попытался унизить перед пациентом, или же делаешь намеки на однополую любовь. Интересная игра. Джеймс кажется немного краснеет, однако уже вскоре оказывается прижатым к стене, от чего ещё больше неловко оглядывается, но понимает что они в безлюдном коридоре 4-го этажа. Хаус знает, что делает. — Не строй дурачка, Уилсон. Ты слишком долго морочил мне голову. — Руки сжимают халат, и Джимми неловко улыбается, понимая, что потеет и краснеет одновременно, но пытается продолжать строить невинного дурака сколько это возможно. — Что? О чем ты, Хаус? — Смотря на то, как его прижимают к стене неловко выдыхает, понимая что не забудет этот момент ещё очень долго. — Вранье, вранье, вранье. Сколько можно? Неужели так сложно признать то, что ты гей? — Пошел напролом тот, однако заметив раскрасневшуюся мордашку Джеймса, понимает, что кажется и сам давно хотел именно этого, а не смотреть на то как шлюхи играют в блекджек на его диване, что так не любит Уилсон. Ещё движение, и палка падает на пол, а к лицу того прижимается чужое, немного колючее из-за бороды, но, как бы странно не было, родное? Дыхание обжигает шею, на что работник выдыхает. — Хаус, о боже, что ты делаешь? — Джимми немного отпихивает его, однако получает в ответ недовольное бурчание и тот отстраняется. — Вы двое геи? — Робб появляется в самый неудобный момент и кажется даже у Хауса это вызвало некое смущение, он тяжело вздыхает. — Как тебе могло в голову такое прийти? Я прижимаю этого парня к стене, потому что он задолжал мне много денег, как тебе не стыдно, ты? — Поворачивается к Джеймсу, на что тот лишь неловко выдыхает, качая головой. — Я потом все верну, эээй. — Да ладно вам. Двадцать первый век на дворе. Ладно, я пойду. — Проходя мимо этой пары, лишь усмехается, оставляя их позади. — Ну и каши ты намолол, Уилсон.