Перед рассветом

      Ночью в камере темно и душно. Вокруг Анри десятки тел: они дышат, храпят, потеют, испускают газы, кашляют и стонут во сне. Иногда заключённые дрочат себе или друг другу. Парочки почти не таятся — здесь, особенно после отбоя, всем наплевать на всех. Анри видит такое слишком часто: два парня, тесно жмущиеся друг к другу на одной шконке. Кто сосед — не имеет значения, главное, чтобы у него были руки и желание подарить немного удовольствия, получая его взамен. Молодым пацанам проще найти партнёра, а старикам и уродам за секс приходится платить едой, куревом или деньгами.       В свою первую ночь в Гвиане Анри почти не спал. Прямо напротив их с Дега кровати у нужника трахались двое тогда ещё не знакомых ему заключённых. Анри помнил, как в темноте ритмично дёргалась тощая белая задница, и звук, с которым их тела шлёпались друг о друга. Парни трахались молча: ни стонов, ни вскриков, отчего происходящее больше напоминало случку животных. Когда они закончили, один получил от другого папиросы и коробок спичек. Затем парень, что был снизу, высрался и спокойно пошёл спать, натянув штаны. Запах спермы, крови и дерьма — все ночи в ссылочном лагере похожи одна на другую.       Анри переводит взгляд на лежащего рядом Дега. Тот спит беззвучно, как ребёнок, его дыхание тихое и ровное. Анри спрашивает себя, сколько ему лет: тридцать, тридцать два, двадцать восемь? У Дега такое необычное лицо и тщедушное тело, что трудно определить возраст. Костяшки на руках сбиты в кровь, но это не потому, что Дега дрался: он ободрал кожу, толкая телеги с камнями. На правой скуле совсем свежая ссадина — неудачно свалился в лесу, а два дня назад Дега, оступившись на лестнице, вывихнул лодыжку. Таких, как этот парень, неосознанно хочется защитить. Рядом с Дега Анри чувствует себя сильным и мужественным.       — Тебе не спится, Мотылёк?       Словно почувствовав на себе взгляд, Дега открывает глаза. Они у него чёрные и глубокие, как ночное небо.       — Душно, — отвечает Анри, и цепь на его ноге издаёт неприятный лязгающий звук. — Я бы покурил, но… сам понимаешь.       Если барак вдруг загорится, никому из спящих не выжить — охрана просто не успеет всех их расковать. Дега улыбается ему ласково и простодушно, как всегда. Он прикрывает глаза и, вытянув шею, осторожно целует Анри. Губы Дега мягкие и тёплые.       — Думаешь, твоей жене бы это понравилось? — горячий шёпот Анри ненадолго прерывает поцелуй.       Пальцы Дега уже трогают его член, пока ещё мягкий и податливый.       — Она не узнает, — поцелуи спускаются на шею и ещё ниже, пока его губы не касаются татуировки Анри — маленького голубого мотылька на груди, — или не поверит, хотя какая теперь разница?       Чувствуя тяжесть в паху, Анри несколько раз неуклюже толкается в его ладонь. Лашо — парень, лежащий слева, — громко скрипит зубами во сне. Аррути кашляет, как туберкулёзник, а Ле Ланн постоянно вертится на месте. Воздух в бараке спёртый и влажный от испарений слишком многих тел. Анри тяжело дышит, пока рука Дега быстро и умело ласкает его член.       — Назови меня по имени, Мотылёк. — Дега покрывает поцелуями татуировки на его руках и груди. — Я хочу слышать…       — Луи, — сдавленно выдыхает Анри, будто стонет, — прошу тебя, Луи, продолжай…       Дега жмётся к нему тесней: бельё спущено, член стоит, мошонка поджата. Теперь ладонь Анри гладит Дега между ног, слегка массируя яйца. Их губы опять встречаются в поцелуе — горячем, влажном и душном, как воздух вокруг.       Клавье — один из надсмотрщиков — следит за ними через зарешеченное окно. Расстегнув штаны, он бесстыдно дрочит, широко расставив ноги. Его стоны, похожие на низкое мычание, заводят Анри ещё больше. Дега сильно сдавливает головку члена, Анри выгибается, судорожно хватая ртом воздух, и кончает, пачкая густой спермой его пальцы и живот. Пару секунд Дега толкается в его кулак и наконец затихает, изливаясь на грязный матрас. Кончая, Клавье рычит, цепляясь левой рукой за прутья решётки.       — Возьми меня с собой, Мотылёк? — шепчет Дега, когда Клавье уходит, брезгливо размазав семя по стене. — Давай сбежим отсюда вместе.       Он тянется за очками, совершенно не нужными в темноте.       — Мы так не договаривались, Дега. — Анри всё ещё тяжело дышит.       Пот струится по его телу, словно Анри окатили водой из ведра.       — Так давай договоримся. — Дега грустно улыбается, уже зная ответ.       — Нет, — давая понять, что разговор окончен, Анри поворачивается к нему спиной, — ничего не выйдет, боюсь, ты останешься здесь.       Дега не возражает и не упрашивает. Он снимает очки и молча переворачивается на спину. Через пару минут Анри слышит его сопение и тоже проваливается в сон. Утро наступит совсем скоро.