Бросай вызов всем!

Song: Desh & Lagion feat. Poly — Я не могу без тебя

      Ещё мелкая лёгкая щетина приятно покалывала кожу. Мягкие губы целовали неторопливо, но необыкновенно, не похоже ни на один его поцелуй с Марком. Тёплый и уютный, трепетный, насыщенный и пропитанный мыслями только о нём, о Яне. Захвативший его целиком запах истинного альфы опьянял. На языке играл привкус ягод самого лучшего сорта винограда. Время будто летело с астрономической скоростью, потому как совсем не хотелось, чтобы этот поцелуй заканчивался, но по злому всемирно известному закону «хорошего всегда помаленьку», Александр сам нехотя отстранился от Яна, впрочем, не выпустив его лица из своих ладоней.       Заглянул в его глаза, каждый раз ускоряющие его сердцебиение формой, цветом, глубиной взгляда и отражением невероятной души. Сейчас Ян смотрел с грустью, тоской, болью, тягой, но мимикой старался этого не показывать, ожидая лишь, когда Саша объяснится. Выдавали его настоящие чувства только глаза. Саша и сам от себя не ожидал, но нисколько не жалел о содеянном. Даже несмотря на то, что любил Валю и эти чувства никогда не остывали, забыв о том, что у него трое детей, которыми Александр гордится, не задумываясь о том, что в свете его знают как примерного и счастливого семьянина, как успешного бизнесмена, не интересующегося всяческими интрижками на стороне. Да и привычки оглядываться на прошлое не было с детства. Саша просто хотел Яна, ощутить его вкус, слиться душой и телом, и этому невозможно было сопротивляться. Кроме того, хотелось смыть с его омеги недавний поцелуй Марка, стереть запах сына, оставить свой. Что бы Саша ни делал, его все равно тянуло бы к этому юному мелированному чеху с потрясающими голубыми глазами. Большие пальцы скользнули по гладким щекам, хотелось прямо сейчас повалить его на заднее сидение Ford’а и отдаться пылу страсти, забыв обо всём на свете. Но он и так позволил себе слишком много, к тому же где-то рядом его сыновья и в первую очередь его желания не понравятся Марку.       — Так я не твой истинный? — в антрацитовых глазах на мгновение мелькнули озорные огоньки. То, что Саша почувствовал, целуя Яна, не было наваждением. Блондин отвечал ему, он хотел его, не оттолкнул. Но Саше важно было услышать это от самого Яна. Пусть им никогда не быть вместе, но Власову необходимо было знать, что у него есть Ян, что Ян знает, что у него есть Саша.       — А Вы любите Валентина, — сузив глаза, напомнил чех. Осознавать, что Александр целовал другого, было неприятно, ещё неприятнее знать то, что этот кто-то — он, Ян. А по заданному вопросу было ясно, что поцелуй был не спонтанный, а спланированный, и эти обстоятельства не вызывали в Яне уважения к Александру Александровичу. Во взгляде появилась колкость.       — Ян… — произнёс Саша одновременно с вклинившимся в их разговор резким голосом Марка и вскинул голову, наткнувшись на ледяное выражение лица подошедшего Марка и удивлённое Артёма. Поспешно опустил руки, отстранившись на шаг от оглянувшегося чеха.       — Что вы делаете? — перекидывая взгляд с отца на Яна, с подозрением поинтересовался Марк.       — Я гитару забыл, — честно признался Ян, хотя взвинтившуюся от прикосновений отца к его омеге ревность в Марке это не утихомирило. Какая параллель может быть между гитарой в машине и тем, что отец только что лапал его жениха? Ян же, обогнув Сашу и заглянув в салон, действительно выудил оттуда гитару, повернулся к Марку и повесил своё сокровище на плечо. Если бы блондин не посмотрел на него, Марк бы поверил, но в глазах омеги угадывался усердно скрываемый испуг, что альфу лишь насторожило.       — Ян, ты в порядке? — уточнил он. Ян до жути в коленках боялся всяческих пауков, ящериц, змей и прочих подобных тварей — это Марк случайно узнал, когда, решив устроить Яну сюрприз, сводил его в террариум. Выносить пришлось на руках, бледного и парализованного. Вполне возможно, что кто-то из ненавистных особей шмыгнул под ногами омеги и, чтобы не «опозориться» вторично, под удачно подвернувшимся предлогом, Ян развернулся и сбежал к отцу: дальше в лес после увиденного чеха было танком не затащить. Тогда вполне понятно, почему отец оказался так близко и заглядывал Яну в лицо. Беспокоился. Так же, как и Марк.       — Да, — кивнул Клебек, обходя своего альфу с намерением вернуться в лес и прихватив по дороге растерянного Артёма. — Вполне…       Теория о ящерицах рухнула, как получившая весомый удар кирпичная стена. Не было никаких рептилий и членистоногих: Ян сам, не помешкав, поспешил возобновить их скромный турпоход. Значит, отец вовсе не пытался его успокоить, между ними было что-то другое. Не допуская страшных мыслей и перебирая варианты, чем Ян мог заинтересовать Александра, Марк поднял глаза на последнего.       — Что ты с ним делал? — вопрос прямой и даже с ноткой стали в голосе. Ситуация нравилась Марку все меньше. Хотя отец выглядел и вёл себя, как обычно. Настораживало только поведение Яна.       — Я подумал… — пожал плечами Саша, с трудом удерживая себя от очередной ошибки заявить свои права на Яна. Но это было бы уже полной низостью — замужнему взрослому альфе отбить омегу у собственного сына. Да и никому эта истинность не понравится, не нравится и самому Саше. Хотя не покидало ощущение, что он бросает вызов самой судьбе, отказываясь от того, что должно принадлежать ему, что создала для него сама природа. — …Ян красивый и мог бы стать лицом компании… но он отказался.       Марк не поверил ни на секунду. А может, только пытался уличить Александра во лжи. Собственно, оказался бы прав. Всё, что происходит в душе — неправильно и не имеет право на существование. То, что Саша сказал Яну в машине, было правдой. Для него не было никого дороже Вали и их детей. Особенно после того, как самолёт, летевший в Египет с его родителями на борту, рухнул и разбился, а все его пассажиры погибли. С того момента и без этого по уши влюблённый в свою семью Александр стал ценить каждый момент, проведённый с родными. И оставшиеся от дедушек кольца хотел подарить одному из своих сыновей. Скорее всего, они достанутся Марку и Яну. Саше же дорога к своему истинному закрыта со всех сторон, потому и без конца просыпающаяся ревность совершенно не к месту. Он должен быть рад за сына. У него будет замечательный муж. А самому Александру лучше как можно меньше общаться с Яном.       — Было бы неплохо, если бы он у тебя в компании работал, — согласился Марк, остыв так же быстро, как и вспыхнула его ревность, — мне было бы спокойнее. Но лучше дегустатором.       Задержав взгляд на шоколадных глазах Марка, Саша согласно кивнул. Он и сам не прочь заполучить тонкий вкус Яна, но от этого будет хуже только им обоим. Его семья не должна страдать, Александр этого никогда не допустит. И в этот раз он даже не протянул руки к волосам сына, помнил, что Марку давно уже этот жест не нравится. Его первый сын действительно вырос.       Оставлять Яна наедине с Артемкой Марку очень не хотелось — младший братишка мог научить его пару какой-нибудь своей виртуальной гадости. Поэтому альфа поспешил догнать омег, уже давно исчезнувших за стеной деревьев. Узкая тропинка под ногами вилась пронырливой змейкой, усыпанной высохшими и потемневшими, пожухлыми от времени дубовыми листьями, желудями и мелкими камушками. Птицы мелодично и задорно перекликались, прячась в золотисто-зелёных густых кронах, украшенных солнечным ореолом. Лесной воздух хотелось вдыхать полной грудью. Вдали, под горой, под раскидистым буком приподняла голову изящная косуля, устремив насторожённый взгляд на незваных гостей, и вся обратившись в слух. Артём частенько её здесь видел во время своих вылазок, это было её любимое место. Омега даже устраивал на неё фотоохоту, животное было абсолютно непуганое и на фотографиях получилось превосходно. Её Артём хотел показать Яну, но чех пер с уверенностью «БелАза», не разбирая дороги и не обратив внимания на грациозное создание. Мысли его были далеки не только от косули и окружающих красот, но и от похода в целом. Где-то на глубине подсознания интуиция отчаянно билась, что мысли чеха рядом с его отцом. Но в такой вариант Артём с тем же упрямством не верил: зачем Яну думать об отце? Тогда ситуация выглядела бы, как в том анекдоте — «отдел фантастики налево».       — Ян, — решил привлечь блондина Артём, хотя пока он находился в объятиях Клебека, он мог простить ему все. Парень его не услышал, скорость шага не снизил и такими темпами они рисковали проскочить мимо места привычной дислокации и уйти вглубь леса. Не сказать, что так далеко Артём никогда не заходил, но дальше идти было опасно, и без специального снаряжения делать там было нечего. Оставалось только тормозить Яна собственным весом. В конце концов, что он, не омега, «БелАз» не остановит?       — Ян! — при первой же попытке торможения ноги неожиданно подкосились, а живот свело болезненной судорогой. Власов охнул и пошатнулся, едва не рухнув на колени. Зато это смогло остановить чеха, и сейчас Ян обеспокоенно вглядывался в побледневшее лицо Артёма, подхватив для надёжности его под руку.       — Артём! — голос блондина прозвучал глухо, словно Артём смотрел на него, нырнув под толщу воды. Но наваждение схлынуло так же быстро, как и наступило. Омега смог чётко увидеть перед собой обеспокоенного его состоянием иностранца, в потрясающих голубых глазах которого читался неподдельный испуг. Ян завораживал очарованием и пробуждал неизведанное доныне Артёму чувство — смущение. Наверное, он будет единственным омегой во всём мире, который искренне жалеет, что родился омегой. Все его одноклассники того же пола возвышают свою природу до небес и с охотой пользуются своим положением, порой чрезмерно уделяя внимание своей внешности, лишь бы каждый альфа обратил своё внимание непосредственно на него. Да и папа как-то говорил, когда Артём был с головой погружён во Вторую мировую Call Of Duty, что сын принадлежит нежному, более слабому полу и должен вызывать у альф желание беречь и защищать, а не постреляться вместе онлайн. Валю Артём слушал вполуха, а потому, что он ещё говорил, омега не помнил. А рядом с Яном и вовсе хотелось быть настоящим альфой.       — Ты в порядке? — смысл вопроса до погруженного в свои мысли молодого Власова дошёл не сразу. Опомнившись, Артём встрепенулся и освободил свою руку, вспомнив, что вообще-то минуту назад у него больно кольнуло живот.       — Тём, — успел подскочить не менее взволнованный Марк, от которого не ожидавший такого Артём даже шарахнулся. Обычно брат только и делал, что кричал на него, злился и все запрещал, потому первой машинальной реакцией было спросить, кто этот пришелец и куда дел Марка? Не спросил, потому что рядом был Ян, и ежу было бы понятно, что старший брат стал вдруг таким сердобольным из-за него, желая показать себя с лучшей стороны. Которой, по мнению Артёма, не существовало.       — Да с хера ли мне будет? — не задумавшись, отрубил омега и, гордо прошествовав в центр их места ночёвки, сбросил с плеч увесистый рюкзак-палатку, как раз вместительностью на троих. В планах уже давно назревало оттеснить Марка и застолбить местечко под крылышком Яна.       — Говорил же, надо было его в роддоме оставить… — поделился с насмешливо вздёрнувшим брови женихом недосягаемой мечтой Марк.       Палатку ставили втроём, руководить процессом поначалу пытался Марк, но омеги завалили его количеством, и альфа понял, что союз «будущий муж плюс младший брат» ему явно не по душе. Хотя не сказать, что дома его не устраивало всевластие Валентина, но в своей семье всё-таки хозяином Марк хотел быть сам. Быть главой семьи — задача альфы, а не омеги. К вечеру, когда палатка заняла надлежащее ей место и приняла обитаемый вид, развели костёр и расселись вокруг с нанизанными на ветки сосисками. Причём Артём беззастенчиво жался к Яну, засыпая его бесконечными бессмысленными вопросами — вкусная ли ему досталась сосиска, хорошо ли прожарилась, достаточной ли величины, не слишком ли жирная, какой Ян предпочитает к ней майонез… До тех пор, пока Ян, сдавшись, не сунул ему сосиску в рот, удовлетворившись видом активно заработавших челюстей Артёма. Наконец и сам чех принялся за скромный походный ужин, не заметив колючего, а потом и откровенно возмущённого, когда Артём уже нагло полез за повторным кусочком, взгляда Марка. Клебек охотно делил с Темой пропечённый полуфабрикат, наблюдая за чем Марк не мог избавиться от мыслей о косвенном поцелуе. Кажется, он ревновал Яна к каждому столбу. Потому что слишком любит. Ему не нужен был никакой другой омега, только Ян. И делить его даже с родственниками оказалось для Марка болезненно.       После печёных сосисок не осталась без внимания и гитара. С ней Яну становилось легче в душе. Несмотря на то, что с братьями Власовыми скучать не приходилось, в голову всё равно с упрямством тарана лезли мысли об Александре Александровиче и их недавнем первом поцелуе. Усидеть здесь, на Мекензиевых Горах, было довольно трудно, когда там, в Севастополе, в коттедже на Казачьей улице остался его альфа, его истинная пара. Альфа, который желает оставить все так, как есть. Наверняка сейчас нежится в объятиях своего мужа, Валентина, самого очаровательного и харизматичного омеги, какого Ян только встречал. И он не имеет права на ревность и шанса на борьбу за своего мужчину, потому что это будет неправильно. Это то, что не признается их миром. То, что вызывает косые взгляды и осуждение. То, чему никогда не быть, как бы ни хотелось. В музыке же Ян утопал, мог вылить всё, что копилось на душе, всего лишь перебирая струны. Раскрыться, дать свободу настоящим чувствам, прокричать. А услышат лишь единицы. Только те, кому дано услышать. Из любимого традиционно-походного репертуара сразу подобрались «Апостол Андрей» Наутилуса Помпилуса и «Полковнику никто не пишет» Би-2, в итоге сорвавшиеся на мелодию, не выходившую из головы Яна с тех пор, как он встретил Сашу. Пальцы дрогнули, гитара болезненно взвизгнула, когда до сознания дошло, что даже в переплетении сердца с душой инструмента в музыке рождаются мысли о виноделе Власове. Взгляд, в панике брошенный на Марка, получился затравленным, но ровесник, оказалось, на осечку и внимания не обратил. Артём так и вовсе сиял восхищением в глазах ярче усыпавших тёмно-синий бархат неба звёзд.       В наступившей неловкой тишине инициативу проявил Марк, напомнив Артёму, что «детям до семнадцати давно уже пора в койку», на что младший брат среагировал оттопыренным вверх средним пальцем и поправкой, что «до восемнадцати — все дети». В назревающий конфликт вмешался Ян, примирительно установив, что в походе часы не наблюдаются. Только в планах Марка не значилось делить своего омегу с Артёмом до утра, и ничто так не убаюкивает, как сказка. Так удачно зашуршавшая травка и уютное потрескивание костра сами натолкнули на мысль. Страшилок Марк не знал и никогда ими не увлекался, но атмосфера сама располагала к свободному полёту фантазии. Пригнувшись к костру так, чтобы на лице зловеще заплясали тени, альфа начал историю о подозрительном старичке-омеге, однажды подошедшему к нему, когда он сидел на уличной лавочке, читал и никого не трогал. Старичка этого все во дворе боялись и считали его ненормальным. Марк не был исключением, поэтому от такого гостя поспешил уйти подальше. Но старый омега вдруг заговорил:       — Ты уходишь, потому что считаешь меня сумасшедшим. Это так. Есть в старом лесу заброшенный дом — психиатрическая больница. На ней у входа висит надпись: «Войти сюда может всякий, а выйти только тот, у которого с психикой не всё в порядке». Я пробыл там долгое время. И вышел. Потому что у меня с психикой не всё в порядке…       Марк рассказал замершим Артёму и Яну, что не поверил истории больного на голову омеги, но с тех пор ни о чём другом думать не мог. Все хотел проверить, есть ли такая больница на самом деле. И вот однажды он решился, собрался с дворовыми ребятами, и они пошли в тот лес, нашли больницу, и на ней действительно висела та табличка. Ребята посмеялись и вошли внутрь. Поначалу не обнаружили ничего странного, но скоро по стенам забегали страшные тени, больница требовала жертв и начала охоту. Один за одним его друзья пропадали, он не понимал, куда, но вдруг на Марка и его последнего друга напали мёртвые, схватили спутника за ногу и уволокли, а сам Марк, напуганный, сбежал…       — Видимо, с психикой не всё в порядке, — поддел бледный, словно полотно, Артём, перебив брата. — И… и… и не страшно вовсе! — заикаясь, добавил он, подсаживаясь плотнее к забывшему как дышать Яну. — И не живёт у нас такого деда!       — Это потому, что ты тогда маленький был, не понимал ещё, — подлил масла в котёл доверия Артёма Марк. — Марш спать.       — Вот сам бы и шёл после таких страстей, — не остался в долгу Артём, намертво вцепившись в руку Яна.       — Мне уже что-то тоже не хочется… — согласно поддержал Артёма чех, вообще желая оказаться подальше отсюда, под надёжной защитой дяди или… впрочем, только дяди. Нельзя позволять себе жить пустыми надеждами. Только в груди больно кольнуло, настаивая на обратном. Желая жить хотя бы этими надеждами, пустыми мечтами.       — Но я же взрослый человек и понимаю, что братец только и жаждет остаться со своим омегой наедине, — неожиданно добавил Артём, победно стреляя глазами в Марка. — Потому я могу уйти, но с условием, что Ян ляжет спать рядом со мной.       — Нужно было избавляться от тебя ещё в виде эмбриона, — ядовито буркнул Марк, наблюдая, как Артём, посчитав ответ за согласие, поднялся и, передразнив брата, исчез в палатке.       — Наверное, всем пора лечь спать, — поднялся следом за Артёмом Ян, вдруг ощутив себя незащищённым. Пока рядом сидел Артём, мысли хоть немного, но отпускали из своих щупалец образ Саши, а теперь, наедине с Марком, Ян впервые даже не знал, о чём заговорить. Трудно было смотреть в глаза альфе, позволять обнимать и целовать себя. Этих поцелуев, которые Ян с трепетом запоминал каждый, которые так любил, больше не хотелось. Хотелось запоминать уже другие, поцелуи Александра Александровича. Запретные и оттого желанные ещё больше.       — Ян! — поймал омегу за руку Марк, вскочив, и встретился взглядом с большими немного напуганными голубыми глазами чеха. Обогнув костёр, аккуратно притянул к себе, чувствуя под ладонями, как блондина бьёт мелкий озноб. Прижал к телу, чтобы согреть, успокоить. Альфа тоже волновался. Сердце колотилось, как бешеное, ускоряясь с каждым ударом. Марк представлял себе этот момент много раз, но в груди все равно бился страх, что Ян ему откажет. — Ты в порядке? — начал издалека Власов, приложившись горячими губами к виску омеги.       Ян торопливо закивал, прикрыв глаза длинными ресницами, вдыхая запах альфы, который был ему дорог, которого он любил по-настоящему. Не так, как рассказывают об этом романтичные юные омежки, приукрашивая своё либидо бессмысленным и пафосным «убью за тебя» или «отдам за тебя жизнь». Его любовь была совершенно обычной, земной, человеческой. С Марком было комфортно, он любил не оглядываясь, Яну хотелось растить его детей, делить с ним дом и постель, варить ему борщ и лапшу, стирать его носки, ссориться и мириться. Но эти крепкие чувства неощутимо ускользали, балансировали на чашах весов против никому не нужной истинности. Бороться с собой и рвущимся наружу максимализмом было невыносимо сложно, но Ян должен был продержаться. Притерпеться. Пережить это. Если он хочет быть с Марком, он должен был бороться.       — Отец сказал, что хочет видеть тебя лицом «Далла Косты», — шепнул Марк, щекоча кожу дыханием. Провёл ладонью по торчащим в разные стороны мелирванным волосам, касаясь щеки кончиком носа и губами. — Почему ты отказался?..       Ян резко оторвался от альфы, изумлённо взглянув в его глаза. О подобном он слышал впервые. Хотя если взять во внимание то, что это сказал Александр Александрович, всё становилось яснее ясного. Он просто соврал сыну, чтобы не сознаваться в их поцелуе. Марк расценил реакцию омеги по-своему, решив, что Ян просто не хотел выносить эту тему на обсуждение.       — Думаю, тебе стоит согласиться, — большим пальцем Марк любовно скользнул по гладкой щеке. — На самом деле это лучший вариант. Потому что… — Ян почувствовал, как альфа сплёл свои пальцы с его, остановился на левом безымянном и пропустил его через прохладное металлическое кольцо. Опустив глаза, увидел брачный узел, а Марк жарко шепнул в ухо, — хочу, чтобы ты стал моим мужем.       Сердце пропустило удар, секунда канула в небытие. Ян хотел этого. Даже не так, он знал, что выйдет замуж за Марка. Марк сразу стал особенным альфой, и ещё неделю назад Ян без раздумий согласился бы. Но сейчас предложение прозвучало неожиданно, Ян оказался не готов его услышать, да и как можно выйти замуж за человека, когда в мыслях и в сердце живёт другой, и разгоревшееся пламя Ян ещё не успел обуздать. Ещё не научился себя контролировать. Не научился толком жить и не кидаться с головой в омут. По телу ядовитой ртутью растекался леденящий испуг. Ни отказать, ни согласиться чех сейчас не может. А Марк ждёт его твёрдого ответа, без сомнений, положительного. Если Ян попросит немного времени, это зародит сомнения в душе его альфы, а терять Марка не хотелось. Ведь он тот, кого Ян любит.       Чувствуя, как похолодели ладони омеги, Марк приподнял его лицо за подбородок и накрыл губы лёгким поцелуем:       — Ты можешь не торопиться. Но учти, что ты уже мой, — очаровательная улыбка скользнула по освещённому огнём худому лицу. Грозное оружие, перед которым Ян никогда не мог устоять. Затем Марк возобновил поцелуй, углубляясь, мягко и ненастойчиво раздвигая губы Яна, проникая внутрь, согревая теплом. Приятно и уютно. Для чего вообще существуют истинные? Чтобы природа могла поиздеваться над людьми? И как Ян вообще может думать о Саше, когда у него уже есть свой кусочек счастья, свой родной человек, от прикосновений которого учащается пульс, которого он желает не меньше.       — Марк, — отвечая на поцелуй, сорвался Ян. Сказать хотелось именно сейчас, самому Яну это было просто необходимо. — Я люблю тебя. — Руки обвили шею альфы, поцелуй чех почти не прерывал, обследуя губы Марка со всей страстью, так, будто целовал в последний раз. Прижался крепко, всем телом так, что Марк мог ощущать каждый изгиб его тела. Из объятий освобождаться не хотелось. — Я так люблю тебя. Очень люблю…       Ян уткнулся в плечо Марка, боясь отпустить, боясь, что он вдруг исчезнет, растает. Что больше его не будет. На мгновение альфа даже застыл в ступоре. Таким он Яна ещё не видел, и от этого тревожно засосало под ложечкой, будто должно случиться что-то ужасное. Но это так возбуждало. Руки сами скользнули под мешающуюся одежду, с жаром Марк покрыл шею омеги поцелуями, прогибая в пояснице.       — Хочу тебя… — задыхаясь, признался Власов. — Прямо сейчас хочу…       — Марк, — Ян не заметил, как оказался прижат спиной к ближайшему дереву. Марк не дал сказать ему и слова, вновь залепив губы поцелуем. Ян невольно упёрся ладонями в плечи своего парня, отталкивая. В голове словно разрядом ударило — он не может отдаться кому-то, кроме Александра Александровича. Слабые попытки омеги Марка не остановили, остановил болезненный стон Артёма, донёсшийся из палатки. Оба парня обернулись, Ян сорвался первым, вырвавшись из объятий Марка, и, влетев в палатку, обнаружил скрюченного друга на спальных мешках. Покрытого испариной, бледного Артёма всего колотило, Ян не понаслышке был знаком с этим состоянием. В нос ударил характерный сильный запах — запах начавшейся течки.