Бросай вызов всем!

Song: Venus Hum — Soul Sloshing НЮША — Я твой ангел

      — Валька-а-а-а-а!!!! — наполнивший дом Власовых ор грозился перерасти в ультразвук. Ворвавшийся внутрь без приглашения худющий омега с удлинёнными ухоженными волосами, с меховым воротничком на плечах, загорелый и явно отдохнувший, кинулся к другу детства, заключая в объятия.       — Герман! — не ожидавший такого сюрприза, Валентин отбросил в сторону книгу по растениеводству, которую перечитывал уже не в первый раз, и принял объятия друга. Германа Матвиенко Валентин знал с детства — они оба родились и выросли в Одессе, были одногруппниками, одноклассниками, однокурсниками, просто соседями, в конце концов, соперниками и лучшими друзьями одновременно. А года два назад Герман стал ещё и репетитором для Дениски. У младшего альфы обнаружился глубокий потенциал, и после окончания начальной школы его рекомендовали отправить в специальную, с математическим уклоном. Как раз у Германа никогда проблем с математикой не было, и он согласился заниматься с Денисом, чтобы как можно лучше подтянуть его знания до перевода.       Обоих омег с детства тянуло к прекрасному: Валю к цветам, Германа — к роскоши. Замуж тоже выскочили почти одновременно. Валентин раньше, за красивого и умного Сашу, Герман практически годом позже за зрелого, но уже состоятельного альфу. Месяц назад Герман уехал отдыхать на Барбадос, и Валентин никак не ожидал, что друг вернётся именно сегодня, привыкнув заранее получать от него уведомление. Вернувшийся с Карибского моря друг выглядел просто потрясающе, даже будто похудевшим и помолодевшим. Но толком разглядеть репетитора помешал Денис, дёрнувший Валю за штанину.       — Папа, у меня Тортик пропал, — обеспокоенно сообщил маленький альфа оглянувшемуся на него родителю.       — Подожди, Дениска, тут такое дело, ну! — откликнулся Валентин и вернул восхищённый взгляд на друга. Ждать Денис не мог и не стал, а потому, забыв поздороваться, повернулся к другому ближайшему взрослому.       — Герман, у меня Тортик пропал.       — Тортик пропал? — с охотой отозвался репетитор, нагнувшись к Денису и запуская пальцы в ещё по-детски мягкие волосы, чмокнул в нос. — Ничего, новый купим. Валя, сознавайся, где он?       Моментально забыв о ребёнке, Герман выпрямился, вспомнив о том, ради чего бросил такое райское местечко, как Барбадос, и рванул на родную Украину. Не сразу уловив мысль друга, Валентин озадаченно обернулся к спустившемуся поправляющему манжеты рубашки Саше. Долгожданную встречу Герман всегда любил отмечать бокалом элитного вина, и Сашина продукция была первой, которая попадала под удар.       — Да не этот! — на удивление отмахнулся Матвеенко глянцевым помятым журналом, который раньше Валентин в его руке и не заметил. Герман же развернул журнал страницей к Вале и щёлкнул по красовавшейся на ней фотографии. — Герман же читает журналы. Где этот красавчик-омега, который покорил сердце малютки Марка? Прячешь будущего зятя?       На блестящей страничке расположился крупный снимок Марка и Яна рядом с вечеринки на яхте. Оба смотрели куда-то перед собой и о том, что их поймал в свой объектив папарацци, даже не подозревали. Шоколадные глаза Валентина вспыхнули начищенными гранёными бриллиантами, руки потянулись за красочной картинкой, но Александр успел перехватить журнал первым, вперившись в страницу взглядом.       — На работу он собирается, — вместо супругов ответил любопытному репетитору спустившийся за отцом Марк, как раз в этот момент говоривший по телефону с Яном. — И я давно уже не «малютка».       — Да, конечно, серьёзный видный мужчина, с таким-то супругом, — моментально исправился Герман и, услышав жалобный хруст сдавленного в кулаках журнала, перевёл недоуменный взгляд на Сашу и затем оскорблённый на так тщательно оберегаемый журнал. Но возмутиться столь халатным отношением к чужому имуществу Герман не успел, его внимание вернул себе Марк, с улыбкой поздравивший друга семьи «с возвращением» и вернувшийся к разговору с Яном, в котором промелькнуло обсуждение даты свадьбы. Ян перезвонил Марку тем же вечером после их первой ночи, извинился и объяснил, что получил глубокий шок, потому так себя повёл. К совместной жизни Ян был ещё не готов, и голос его был таким потерянным, что Марку жутко захотелось увидеть его, прижать к груди и сказать, что он и не думал злиться. Однако альфа твёрдо знал, что Ян не обрадуется его внезапному и позднему появлению на пороге его квартиры. А голос его постепенно ожил в трубке, когда Ян сообщил, что теперь работает в «Далла Косте», точнее, пока стажируется. Сердце Марка в тот момент болезненно ёкнуло, в глазах невольно потемнело, в голове вихрем взвились невысказанные вопросы, но ведь Марк сам хотел, чтобы Ян работал у отца. Откуда тогда эта ревность и ничем не обоснованные подозрения. Только из-за того, что Ян не сообщил о том, что пошёл в «Далла Косту» заранее? Конечно, Марк желал бы, чтобы между ними не было никаких тайн и секретов, чтобы Ян делился с ним всеми своими проблемами и победами, переживаниями и радостью, но в связи с последними событиями альфа понял, что многого ещё не знает о своём омеге. Если он не хочет потерять Яна, стоит запастись терпением и ни в коем случае не упрекать его за то, что где-то смолчал, недосказал или улыбнулся постороннему альфе. Учитывая общительность чеха, Ян мог почувствовать себя ущемлённым, и настойчивость Марка может испортить их отношения. Потому пыл пришлось усмирить. За неделю с Яном Марк виделся всего пару коротких мгновений, когда сам появлялся в винодельческой компании отца, чего раньше за ним не наблюдалось. Компанию отец хотел по наследству передать в управление ему, Марк был не против, но и не особо рвался занимать кресло владельца «Далла Косты». С присутствием там Яна всё поменялось. Марка тянуло туда, словно магнитом, но злоупотреблять визитами он всё равно не мог, а сама ситуация напоминала Марку те дни, когда у Яна была течка и он не мог увидеть его. Оставалось только запастись терпением.       Было в этом и что-то приятное. За неделю долгих телефонных разговоров казалось, что они сблизились ещё сильнее, чем раньше. Ян улыбался и радовал Марка своим смехом в трубку. Альфа испытывал даже некий ностальгический романтизм, когда они говорили вот так по телефону ночами напролёт, едва только познакомившись, хотя случилось это не так уж давно. Немного омрачала все необъяснимая ревность к отцу, порой возвращавшемуся с работы в приподнятом расположении духа. Марка в последнее время буквально преследовало предчувствие чего-то нехорошего. Ян был ему близок, как никогда, но в то же время при виде отца Марку казалось, что это не так, что он обманывает самого себя. И объяснения этому альфа не находил. Вероятнее всего, за эти месяцы парень просто привык, что Ян всецело принадлежит ему, и не ожидал, что его омега настолько отлично поладит с его отцом.       — Что?.. Что? Когда там свадьба? — уцепившийся за самую интересующую весточку, за которой обязательно последует приглашение и шикарная пирушка, Герман засеменил следом за скрывшимся на кухне Марком, ни разу не задумавшись, что в доме Власовых он всего лишь гость. Да таковым Матвеенко никогда себя и не считал.       — Папа, я Тортика потерял, — почувствовав, что за штанину его настойчиво дёргают, и услышав не на шутку обеспокоенный голос младшего сына, Саша оторвал взгляд от журнала и опустил его на ребёнка. И Валентин, и сам Александр не раз повторяли маленькому альфе, что к Саше следует обращаться «отец», но Денис продолжал упрямо называть его «папой». Это слово казалось ему более насыщенным тёплыми чувствами, и Денису нравилось доносить их до обоих родителей. Взрослым оставалось лишь смириться и верить, что однажды Денис повзрослеет и разберётся во всех многочисленных нюансах родного языка.       — Денис, ну куда от тебя денется Тортик? — ласково улыбнувшись сыну, Саша в любимой манере мягко потрепал его по макушке. — Где-нибудь здесь бегает. Решил с тобой в прятки поиграть. — Заметив расположение стрелок наручных часов, Александр мигом оставил сына и вручил журнал Валентину, поцеловал на прощание. — Мне пора.       — Но... завтрак… — беспомощно воскликнул Валентин, растерянно наблюдая, как муж обогнул его и стремительно зашагал к входной двери.       — На работе перехвачу что-нибудь, — бросил на ходу Саша, выскочив из дома. Валя же так и застыл на месте, прекрасно зная, что произведениям кулинарного искусства неизвестных мастеров муж предпочитает домашнюю еду, сделанную им, Валей. А потому скорее всего до вечера останется голодным. Отказаться от завтрака в кругу семьи Александра могло заставить что-то чрезвычайно важное, и Валентин терялся в догадках — что?       Сеня переступил с ноги на ногу, морально подготавливая себя к встрече с начальником. К какому-то консенсусу с Дамиром Семёновичем Грицко он прийти так и не смог, старик и рта ему не дал раскрыть, уже в буквальном смысле принимая Сидорова, как главного заместителя Саши, встречал рукопожатием и шампанским, без умолку рассказывал, что Власов отхватил даже лучший куш, чем он сам. За единственного сына-омегу Александра он отдаёт самого перспективного и любимого сына-альфу, на что стоявший чуть в стороне Максим, листающий свеженький журнал светских новостей, скептически усмехнулся. Но, наткнувшись на одну из статей, полностью погрузился в чтение и исчез из поля зрения. Дамир Семёнович же выразил сожаление о том, что на вечере в честь помолвки Марка не было суженого Максима, он так желал с ним познакомиться. А после перешёл на заоблачные планы, касающиеся «Далла Косты», которые уже настроил на ближайшие лет этак двадцать. О цели визита Арсения Грицко так и не догадался спросить, напившись до состояния глубокого сна, после чего провожать гостя пришлось Максиму. В остальные дни Сеня не смог до Грицко даже дозвониться, а когда единственный раз это сделать удалось, ему сообщили, что он занят.       Избегать встречи с Сашей было бессмысленно и малодушно. Хотя по осмелевшим действиям сотрудников компании можно было судить, что Саныч давно остыл и готов к переговорам. Так может Сене даже удастся убедить его воспользоваться щедрым предложением Грицко, ведь свадьбы всегда можно избежать, а поднять «Далла Косту» на ноги после гнева Дамира Семёновича будет очень и очень непросто. Ещё раз переступив и вспомнив народную мудрость, гласившую, что перед смертью не надышишься, Сидоров набрал в лёгкие воздуха побольше и смело шагнул в кабинет владельца компании.       — Саныч! Доброе утро! — преувеличенно бодро воскликнул Сеня, подходя к рабочему столу друга, который скосил на него глаза, внимательно вслушиваясь в трубку телефона.       — Было доброе, — отозвался Саша, как раз только успешно закончивший последние переговоры со съёмочной группой, удостоверившись, что перечисленная за работу сумма уже на счету их компании и можно начинать съёмки ролика, опустил трубку на аппарат и полностью переключился на вошедшего Сеню. — Ну что, ты уже несёшь заявление?       — Саш, — тут же оробел лучший друг и плюхнулся в кресло напротив директорского, с полным отчаянием заглядывая в хищно поблёскивающие антрацитовые глаза. Видно было, что неудачи Саша не потерпит и, как бы Сеня ни просил дать ему шанс, сам и прямо сейчас подпишет ему увольнение. Сердце стучало, как оголтелое, заставляя темнеть глаза и закладывая уши. Выхода и оправдания себе Сеня не находил и прекрасно знал, что последует далее. — Я честно пытался, но…       — Расслабься, Сидоров, — хищные огоньки в глазах начальника вдруг превратились в смешинки и до этого наклонявшийся к Сене Саша свободно откинулся на спинку кожаного кресла и покрутил в руке свой мобильный телефон. — Я сам поговорил с Грицко. Пришлось несколько раз за прошедшую неделю встретиться с ним.       Осознав теперь, почему Дамир Семёнович отказывал ему в аудиенции, Арсений встрепенулся, во все глаза уставившись на друга. Выходит, Саша уже решил проблему без него, а молчал, чтобы беспочвенный результат оказался ему наказанием?       Саша вкратце рассказал о том, как прошли переговоры. Поначалу Грицко едва не рассвирепел, услышав от Саши, что тот не желает его обманывать и придумывать какие-либо причины, и, при всём уважении к партнёру, не может согласиться на свадьбу их детей. Но Саше удалось быстро, пока Грицко не начал сыпать всевозможными угрозами, объяснить, что семья для него важнее всего на свете и, впрочем, он был бы не прочь, если бы Артём захотел работать у Дамира Семёновича или заинтересовался бизнесом Саши, но никогда он не хотел бы использовать своего ребёнка для достижения поставленных целей в бизнесе. Он слишком уважал мнение своих детей и семьи в целом. Какое-то время Саша и Грицко обменивались цепкими взглядами, но после Дамир Семёнович всё-таки сдался, однако несколько последующих встреч упрямо и бесконечно долго пытался убедить Сашу в необходимости и успешности брака их детей. В целом более-менее удалось утрясти этот вопрос, и Грицко не стал разворачивать бурную деятельность против винодельческой компании. Однако Саша подозревал, что старик все равно затаил на него обиду, и понимал, что с этим поделать уже ничего нельзя. Оставалось только стиснуть зубы и держаться за свои взгляды и не уходить с намеченного пути. И работать дальше, стараясь не оскорблять влиятельного человека, и всячески избегать нежелательных разногласий. А за Сеню Саше пришлось извиниться и пообещать, что впредь такого не повторится.       Сам Арсений чувствовал себя провинившимся школьником, за шкоду которого пришлось отвечать родителям. Даже обычно бойко торчащие кудряшки поникли и спрятали виноватое лицо в своей тени. В отличие от него Саша оказался настоящим другом, способным разрешить любой конфликт, и, несмотря на то, что они были практически ровесниками, Сене до Власова было ещё далеко.       — Сень, — голос Власова вновь стал серьёзным, а взгляд, которым он смотрел на лучшего друга, тяжёлым. — Ты мой друг со времён, когда мы были ещё сопливыми пацанами, и ты часть моей семьи. Я всегда буду за тебя, но только не делай так больше. Не предавай и не пытайся врать мне.       Янтарные глаза посмотрели на начальника из-под пушистых ресниц и выраженных чёрных бровей, затем Сеня согласно кивнул. Ни предавать, ни врать он не собирался. Но все же вынужден был молчать. И от этого легче не становилось.       Звонок терроризировал дом Власовых уже в течение минут десяти, кто-то отчаянно не желал сдаваться, а открывать незваному гостю не торопились. Обычно всех входящих встречал Валя, за исключением тех случаев, когда пропадал в дальней части оранжереи, где царствовала раффлезия. Наверное, сейчас был именно такой случай. А Марк уехал на съёмную квартиру, решив приготовить в ней Яну какой-то сюрприз. Недовольный, что пришлось оторваться от важного похода на баюма в «Lineage-2», который он изначально устроил с Hell'ом, но пару часов назад друг неожиданно исчез из сети, а тот, кто заставил его оторваться, был не Ян, Артём чуть ли не пулей сбежал с лестницы и распахнул дверь, готовый покрошить в капусту любого, кто за ней окажется, как раз в тот момент, когда стоявший на пороге альфа занёс кулак, чтобы если не дозвониться, то хотя бы достучаться до хозяев. Опиравшийся на косяк Максим с букетом в поднятом кулаке так и замер на месте, уставившись на показавшегося взбешённого и взлохмаченного Артёма. Но секундой позже губы растянулись в ехидно-дьявольской усмешке, в чёрных глазах загорелось узнавание. Артём же скривился даже выразительней, чем когда встречал Демьяна: к Демьяну он хотя бы привык за восемь лет заключения в школе. А этот чахлик невмирущий, как не скажет папа, сорвал ему такой важный квест: пробуждения баюма приходилось ждать сутками, а засыпал он быстро — на выполнение квеста у Артёма и Hell’а было всего несколько минут — и не успевшие его завалить были обречены ждать ещё практически неделю. А их дуэту надо было ещё и вовремя смыться, пока массовкой не затоптало. Исчезновение Hell’а Артём ещё мог пережить, он знал, что друг сделает все, чтобы оказаться рядом с ним, но пропустить пробуждение самому равнялось смерти… того, кто посмел омегу отвлечь. С воистину звериным рычанием кинувшись на Максима, Артём едва по-настоящему не вцепился в его тонкую ненавистную шею скрюченными пальцами, но, опомнившись и сделав вид, что никого на пороге не обнаружил, омега без слов толкнул дверь в обратную сторону, но потерпел неудачу. Максим уверенно перехватил закрывающуюся дверь и шагнул в дом, оттеснив Артёма назад.       — Так ты… — Грицко картинно изобразил на лице усиленную работу мысли и выдержал короткую паузу, затем вновь елейно улыбнулся омеге перед ним. — Артём. Какая неожиданность, — неторопливо обходя Артёма по кругу и рассматривая со всех сторон, словно манекен на выставке, Максим потянул носом воздух. — Духи сменил?       — Вообще-то это мой дом, и тебя сюда не звали! — ничуть не заботясь о вежливости и гостеприимстве, Артём пригласительным жестом указал на выход.       — Какая теперь разница? Совсем скоро ты станешь моим мужем, и он тоже будет не твоим домом, — заметил Максим, наслаждаясь абсолютным ступором омеги от услышанного. Видимо, его жениху ничего не сообщили, и это забавляло. Как и то, что боевой омега с яхты оказался тем самым сыном Власовых. Без примеси бензина Артём пах потрясающе, пронизывая коротенькими импульсами тока каждую клеточку тела Макса. Овладеть им так и хотелось, хоть прямо здесь, на пороге. А неприязнь на лице заводила ещё больше. Максим любил, когда партнёр сопротивлялся. Пожалуй, зря он сетовал на нездоровое желание отца породниться с Власовыми: такой омега — лучший подарок от отца за всю жизнь.       — Кто тебе сказал, что я выйду за тебя? — в растерянности Артём так и не смог придумать ничего оригинальнее банального вопроса, а желание сию же минуту вытолкнуть наглеца за дверь возросло с неимоверной скоростью. Никогда и никому Артём не позволял принимать за себя решения. Никогда и не позволит.       — Наши отцы, — услышанное зазвенело в ушах, насмешливый голос лавой накрыл с головой. Всем своим видом Максим выражал спокойствие, будто для него такое событие было рядовой прогулкой, и он не первый раз участвует в интригах своего отца. А вот Артём подобного удара в спину от Саши никак не ожидал. Может, решив, что до омеги ещё не дошёл смысл сказанного, поблёскивая змеиными глазами, Максим повторил. — Это решение приняли наши отцы.       Словно оглушённый, Артём проморгался, отказываясь верить, что отец мог так с ним поступить. Это было совсем на него не похоже. Да Артём и о поцелуях-то ни разу не задумывался и уж тем более не рассчитывал однажды выйти замуж за несимпатичного ему типа, напоминающего скорее полуразложившегося босса из данжа, чем альфу. Если в качестве мужа будет не Ян, Артём вообще не собирался замуж. Отрезвил омегу сладковатый запах красных роз и ванильный жёлтых калл, связанных в один небрежно-изящный букет, протянутый ему Максимом. Не сразу сообразив, зачем ему тыкают в нос этим пёстрым веником, Власов скосил глаза на высокого альфу.       — Вообще-то я уже замужем, — внезапно даже для самого себя выпалил Артём. — За Hell’ом. И любовник у меня есть. Так что извини, все вакантные места заняты.       Развернувшись, всем своим видом показывая, что разговаривать больше не собирается, Артём поспешил вернуться в свой виртуальный мир, где собирался выместить вспыхнувший в душе гнев на отца на любом попавшемся монстре или нубе. Только вернувшийся из оранжереи Валентин чуть успел посторониться, чтобы сын его не сшиб по пути и, заметив Максима, приветливо улыбнулся молодому альфе.       — Тема, а шо ж ты не сказал, что у нас тут гости?       — Точно, надо было проводить его к твоей раффлезии, — не останавливаясь, отозвался Артём, постепенно исчезая на втором этаже. — Он как раз принёс тебе полумёртвые цветы в коллекцию.       — Hell’ом?.. — практически беззвучно повторил Максим зацепившее его слух имя.       Присутствие Яна в компании вдохновляло, и не столько потому, что чех имел навыки профессионального дегустатора, сколько из-за того, что Саша мог чаще видеть его, общаться с ним, немного расслабиться в его компании и ненадолго забыть о повседневной рутине и проблемах, которыми любили заваливать сотрудники, инвесторы и партнёры. В тот день, когда Ян появился на пороге «Далла Косты», мир вокруг словно изменил свои краски. Махом прошёл гнев на Сеню, чувство тревоги за Артёма сменилось уверенностью, что Саша сможет все преодолеть, избежав всяких неприятных последствий, а в душе варилось сладостное тепло от того, что на самом деле он не один — с ним его омега. На входе не обмолвились и словом, Саша забрал Яна к себе в кабинет. Лифт в тот день поднимался бесконечно долго, внутри Власова все по-детски торжествовало и жаждало схватить Яна прямо здесь, взять на месте, слышать своё имя с его губ, знать, что он только его и не нужно ни с кем его делить. Хотелось любить его, забыв обо всём, всего и без остатка, мысли о чём Александр с ужасом отгонял от себя. И всё-таки стоило признать, что рядом с чехом даже дышать было легче. Рядом с ним кровь с новой силой играла в жилах, взбадривая сильнее самого дорогого вина на свете. И Саша видел то же самое в Яне, оба желали утопать друг в друге, быть друг другу воздухом и жизнью, но Ян по-прежнему был верен Марку, а Саша — Вале.       Поговорить удалось только в кабинете. Саша сразу заметил неуверенность в глазах Яна и какую-то тоску. Клебек, отведя взгляд, честно признался, что сбежал от Марка, что пока не готов с ним жить. И Александр без лишних слов понимал, почему. А в душе блуждало смешанное чувство эйфории и беспокойства. Саша не винил Яна, окажись он сейчас на его месте, в его возрасте, он бы проходу не дал своему истинному, забыв обо всём и вся. Ян же вызывал уважение своей выдержкой, не скандалил, стойко воспринимал условия Саши о том, что их истинность должна остаться только между ними. И от этого сердце болезненно сжималось, ребёнку было понятно, что Ян уже не сможет полюбить кого-то и жить с ним, забыв о Власове. Они были обречены с их самой первой встречи и, отрекаясь, Саша лишь запускал бомбу замедленного действия. Рано или поздно он не выдержит, рано или поздно узнают все, и тогда Александру придётся предстать перед выбором, как перед Страшным судом — семья или Ян. И хуже всего было то, что выбрать Саша не мог и никогда не сможет…       В затянувшейся паузе Власов бесшумно приблизился к Яну и, притянув к себе за затылок, прижался губами к его горячему лбу. Затем, оторвавшись, нагнулся и тепло и нежно поцеловал. Может и зря, но им обоим было это сейчас нужно. Сквозь воцарившую в голове туманную дымку Саша почувствовал, как пальцы Яна судорожно сжались на его рубашке, словно хватаясь за последнюю спасительную соломинку, словно набирая в лёгкие жизненно необходимый глоток воздуха. В тот же момент Ян понял, что ему никогда не сбежать от собственных чувств, что дядя прав, и он должен бороться. Если жизнь хочет, чтобы он преодолел это препятствие, то он выложит все силы, но завоюет своего истинного. Потому, когда Саша дал слабину и оторвался от его губ, чех твёрдо заявил, что хочет у него работать.       Договор с Яном Саша оформил лично прямо на месте, отчего-то переживая, что омега в любой момент может растаять, как дым. Но Ян не ушёл, не сбежал, не исчез: он по-настоящему хотел работать в винодельческой компании и не боялся присутствия Александра, хоть оба понимали, что их истинность будет давить и им никогда не слиться воедино. Будто судьба дразнила их, наблюдая, сколько они смогут так протянуть, что предпримут, как будут бороться? Ян не отказывался выходить замуж за Марка, и у Саши было стойкое предчувствие, что, как бы он ни стискивал зубы, как бы ни пытался побороть самого себя, в самый ответственный момент он сорвётся. Это непременно испортит свадьбу и остатки хорошего отношения к нему сына. Марк возненавидит Сашу навсегда, Власов точно знал это по характеру молодого альфы. Но и находиться вдали от Яна он уже не мог. Тогда «погибнет» он сам. Тонкая грань, на краю которой приходится удерживаться, как циркачу на шатком канате. О том, что они истинные, Саша старался с Яном не говорить, решив, будь, что будет, главное — не пересекать черту. По трудовому кодексу Саша не мог устроить Яна ещё около полугода, до его полного совершеннолетия, но и препятствовать его карьере тоже не мог. Выход нашёлся сразу — пока блондину не исполнится восемнадцать, он лично обучит его всем секретам и тонкостям виноделия, проследит, чтобы дегустации были не слишком частыми и чтобы омега в полной мере сохранил своё здоровье и лучистость. Ян с каждым днём выглядел все увереннее, он расцветал, открывался Александру с новой стороны, Саша стал чаще видеть его улыбку, живые лучики в глазах, сильнее ощущать его притягивающий запах и с большим трудом останавливал себя в последний момент. Сотрудничество с Яном одновременно и спасало его, и подталкивало к пропасти. Только, что бы ни случилось, отпускать чеха Власов уже не хотел. Он бы и не смог. Никогда.       Чувствуя лёгкость после разговора с Сеней, Саша нашёл Яна на дегустационном посту в лабиринтах подвала в окружении бутылок выдержанных вин, наполненного на треть бокала и кисточки винограда, ягоду от которого Ян рассматривал на свет, разглядев в ней что-то для себя необычное. Губы Александра тронула лёгкая улыбка при таком зрелище, альфа подошёл ближе, ведь увлечённый чех совсем не заметил его присутствия.       — Я уже волнуюсь, может, зря взял тебя дегустатором? — шутливо произнёс Саша, обратив на себя внимание омеги. — Тебе всего семнадцать, а вокруг одни бутылки с алкоголем.       — Как же всё-таки удивительно: из этой вроде бы обычной виноградинки получается такое уникальное по вкусу и цвету вино... Александр Александрович, Вы создаёте невероятно ослепительную красоту, — пропустив шутку мимо ушей, Ян обернулся к начальнику и улыбнулся настолько искренне, что Саше показалось, будто он сейчас вспыхнет неумолимым пламенем. В прохладном помещении ему вдруг стало невыносимо жарко, что даже голос сел и пришлось откашляться, чтобы продолжить разговор.       — Ослепительное… — повторил он, то ли подтверждая, то ли размышляя над более глубоким смыслом слова. Руки Александр сложил на груди, ощущая, как под тонкой тканью рубашки неистово колотится сердце, едва удерживаемое грудной клеткой. Раньше на дегустационном посту витал аромат вина, сейчас же он полностью пропитался запахом Яна, и это кружило Саше голову. — Когда пьёшь слишком много… На самом деле нет ничего лучше вина, полностью приготовленного своими руками. Сам процесс занимает довольно-таки длительное время. Хочешь попробовать?       — Сделать… сам?.. — не поверил своим ушам Ян. Как создаётся божественный нектар, он читал и смотрел не раз, но возможности поучаствовать в этом никогда не предоставлялось, и омега не думал, что вообще когда-нибудь представится. Саша не стал ждать, когда чех на что-нибудь решится: позвав за собой, он взял омегу за руку и потащил следом. Ян не упирался, его первая работа нравилась ему все больше, и однажды, после университета, чех хотел бы остаться здесь, вкладывать в «Далла Косту» все свои силы. И быть рядом с Александром Александровичем, не важно, в каких отношениях они будут к тому времени. Яна тянуло к нему, запах альфы сводил с ума, вся жизнь наполнилась им. Недели Яну было достаточно, чтобы чётко понять, чего он хочет. Это было неправильно, его осудит каждый, но Ян хотел бороться. Другого выхода просто не было.       Миновав несколько коридоров, где встречающиеся специалисты вежливо улыбались и здоровались с начальником, Саша и Ян оказались одни в подвальном помещении, наполненном свежим, только что привезённым виноградом, разложенным по пластиковым ящикам и разделённым на сорта. Саша взял одну из кистей белого винограда и, подозвав к себе Яна, принялся бережно отделять ягоды от плодоножек, скидывая их в таз.       — Здесь главное следить за каждой ягодкой, — проговорил Власов и в подтверждение своих слов продемонстрировал чеху виноградину с едва заметной трещинкой на кожице. — Такие уже не подойдут. Любое нарушение покрова способствует гниению и благоприятствует размножению всевозможных вредных организмов. Попробуй.       Притянув к себе Яна, Власов встал позади, вложив в руки чеха кисть винограда, и продолжил процесс отделения уже руками блондина. Осторожно, с предельной мягкостью. Ягоды наполняли деревянный таз, а для Яна уже не существовало ничего вокруг, кроме созданного им вина, уже плескавшегося в его воображении.       — Будто в твоих руках только родившийся младенец, — прозвучал над ухом голос Саши. Затем, когда таз был наполнен наполовину, альфа вновь сжал его ладонь в своей и отвёл в сторону. — Теперь нужно сразу же приступать к краширингу. Снимай обувь.       Пока Ян мыл ноги с обычным мылом, Саша рассказывал обо всех тонкостях виноделия. О том, что вино можно было делать на удачу или соблюдая все нюансы рецептов, о том, что лучшее вино получается из винограда, прошедшего самую естественную обработку, без вмешательства современных машин. Так же вино боится попадания кислорода, запахов и чувствительно к температуре. Не успел Ян толком вытереть ступни вафельным полотенцем, как Саша подхватил его на руки и опустил ногами в брызнувший соком виноград в чане.       — Скользкий, — улыбнулся Ян, не без поддержки Саши переступая ногами.       — Будет лучше, если мы оставим его полежать немного с кожицей, — стараясь удержать Яна, Саша не заметил, как взгляд будто гипнозом приковал к себе открывшийся изгиб между шеей и плечом омеги. Слова потухли где-то внутри, и альфа замолчал, уже не в силах контролировать самого себя. Наверное, он пробыл с Яном слишком долго, потому как тело давно поедало пламя безудержного желания, сознание окутывалось в туман. Ян был слишком близко, податлив, беззащитен, а рядом не было никого, кто мог бы Сашу остановить, кто мог бы своим молчаливым присутствием напомнить альфе, что его истинный омега ему не принадлежит и никогда принадлежать не сможет. Плавный изгиб манил, упрашивая оставить на нём свою метку. Соблазнительный запах усилился во сто крат, ему невозможно было сопротивляться, Саша чувствовал, как прижимается спиной Ян к его груди, и в следующий момент руки сами собой сомкнулись, заключая омегу в объятия. Дыхание обожгло молодую кожу, а губы коснулись желанного изгиба, и только ощутив, как сильно вздрогнул Ян, Саша сумел удержаться от метки. Оба на мгновение замерли: Ян от шока и пытаясь унять взвинтившуюся в нём бурю чувств, Саша — боясь, что чех вдруг исчезнет из его рук. Собравшись с силами, Ян оглянулся на Власова и встретился с антрацитом его глаз, тут же оказавшись в их плену. Было бы правильнее сейчас бежать, но ноги не слушались, а сердце кричало о другом. Он в объятиях своего альфы, они сгорают от давно сдерживаемого желания, их истинность даровала им сама природа — что может быть правильнее?       Обернувшись всем телом и опустив запястья на плечи Саши, чуть касаясь, проведя пальцами по очерченной скуле, Ян нагнулся и тронул губы Александра своими. Снова взглянул в серые глаза и, найдя там ответное желание, мягко поцеловал альфу. Больше не в силах удерживать накопившееся внутри, Саша прижал к себе чеха со всем пылом и перехватил инициативу в поцелуе, сделав его нетерпеливым, наполненным страстью, проникая языком внутрь и заявляя свои права на Яна. Это его омега, только его и ничей больше! Бессознательно Саша дёрнул вверх голубую футболку мальчишки и не встретил сопротивления. Ян даже поднял руки вверх, позволяя раздеть себя и прерывая поцелуй, чтобы через секунду возобновить его с новой силой, чуть ли не срывая пуговицы с белоснежной рубашки начальника. В животе все скрутило в тугой ком, все нутро изнывало от желания ощутить в себе своего истинного альфу. Клебек никогда не чувствовал того буйного влечения к сексу, как об этом говорили другие омеги, и не думал, что однажды это желание сможет буквально затопить его с головой. Он не сопротивлялся, когда Саша вновь подхватил его на руки и опустил на грубую мешковину, предназначенную для ягод винограда. Сильно смущаясь, позволил ему пройтись языком по сладким от виноградного сока стопам, пальцам. Он боялся, что Саша в любую минуту остановится и все это прекратится, мир снова заполнит безжизненная серость и тоска. Но Власов не останавливался, а Ян помог ему расстегнуть ремень на брюках и избавить себя от остатков одежды. Саша замер лишь на мгновение, чтобы насладиться обнажённым телом своего омеги, и покрыл припухшие губы и лицо Яна новыми поцелуями, обхватил возбуждённую плоть, неторопливо лаская головку. От разорвавших его ощущений Ян едва не задохнулся, выгнувшись навстречу, но прямо сейчас хотелось большего, гораздо большего, чем прелюдии, хотелось быть до конца откровенным. И Саша его понял, сам безбашенно желая оказаться в его подтянутом теле, овладеть полностью, слиться в единое целое. Наскоро избавившись от тесных брюк, Власов раздвинул колени омеги и устроился между ними, пальцами проникая в узкое колечко сфинктера, уже истекающее смазкой и практически готовое принять в себя альфу. С губ Яна сорвался одурманивающий стон, омега изогнулся в спине, ногтями царапая мешковину над головой. Запустив пальцы в шёлковые мелированные волосы, Саша слился с ним в очередном поцелуе, прошёлся языком вдоль шеи, исследовал губами линии подбородка, а потом и ключицы. Достаточно подготовив омегу, Саша обхватил его за талию и заменил пальцы своей плотью, постепенно проникая глубже. Несмотря на лёгкую боль, Ян был расслаблен, впуская Сашу и лишь насаживаясь до конца, не желая ждать. Посыпавшийся из глаз фейерверк заглушил поцелуй-укус в подбородок. Саша был огромен, от ощущения его члена в себе хотелось бесконечно стонать, стимулируя разрядку, а потом начинать всё сначала. Просунув руку под одну коленку Яна, альфа сделал первый толчок, наслаждаясь его сбившимся дыханием, румянцем на щеках и приятной негой в голубых глазах. Пальцами Ян впился в лопатки Власова, царапая кожу. Сейчас они существовали только друг для друга, остальное было далеко за пределами их мира. Саша провёл ладонью вдоль груди Яна, большим пальцем задев возбуждённый сосок. Вместе с очередным толчком скользнул рукой по узкому боку и плоскому животу, коснувшись впадинки пупка и ощутив, как содрогнулись от удовольствия мышцы живота. Как бы ни захлёбывался Саша в своём вожделении, был все равно осторожен, помня, как ещё юн Ян. За него решил омега, сквозь стоны пробубнив что-то неразборчивое, но как только Власов прислушался, смог различить срывающееся «Саша». Собственное имя обожгло раскалённой сталью: Ян хотел его так же безумно, как и он сам, и им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Чуть навалившись на своего истинного, Александр упёрся свободной рукой в мешковину, второй приподняв бедра Яна, чтобы изменить угол наклона и доставить ему как можно больше удовольствия и меньше боли. Ускорил ритм, сходя с ума от податливости и страсти Яна. Он так сжимал его, что, казалось, альфа не продержится больше и изольётся в него прямо сейчас. Пальцы омеги судорожно впились в крепкую ладонь Саши, губы прижались к покрытому прожилками вен запястью, испарина покрыла виски и грудь, волна крайней эйфории и безумства вырвала последний, отчётливый и невероятно сексуальный стон. Ян кончил долей секунды раньше, а Саша, вторгнувшись до упора, поспешил за ним, изливаясь внутрь и вместе с Яном ощущая, как набухает узел сцепки, даря фонтан новых ощущений. Восстанавливая дыхание, Власов опустился на Яна, сжав его руку в своей и накрыв губы поцелуем. С нежной улыбкой чех ответил, обнимая Сашу за плечи. Его тепло обволакивало, отчего веки тяжелели, и против воли Ян проваливался в сладкий сон.       Проснулся Ян резко, вздрогнув от входящего звонка собственного мобильника. Обнажённую грудь крепко обнимала сильная рука, прижимая к себе. Смешанный запах Александра Александровича и его собственного заполнил всё помещение. Оглянувшись на Сашу, сонно похлопав глазами, Ян неловко потёр их и аккуратно выбрался из объятий. Нашёл свои джинсы и извлёк из кармана телефон. Взглянув на дисплей, облегчённо выдохнул — звонил дядя Томаш. Осознание того, что это мог быть Марк, пришло мгновением позже. Пару часов назад у него случился секс с Александром Александровичем, отцом Марка, своим начальником и… истинной парой. И Ян сам хотел его, хотел так, словно от этого зависела его жизнь. Бесполезно это отрицать и глупо себя винить. Спохватившись, Ян ощупал область вокруг шеи и, не найдя метки, вспомнил, что в его руке все ещё настойчиво названивает мобильник. Нужно было ответить, иначе дядя поднимет сначала весь район, потом и город на поиски пропавшего драгоценного племянника.       — Дядя…       — Ты чего так долго трубку не берёшь?! — тут же накинулся на него родственник, наверняка по ту сторону сети накапавший себе уже валакардинчику.       — Дядь, я тебе позже перезвоню, — коротко бросил омега и, отняв от уха трубку с сопровождающими криками «Ян! Ян!», сбросил вызов. Взглянул на спящего Сашу. Во сне он выглядел ещё привлекательнее, вызывая на щеках чеха непрошенный румянец и новую волну желания. Но похоть пришлось стыдливо спрятать руками, а потом и вовсе натянуть не особо спасающие джинсы. Ян не знал, как смотреть Саше в глаза и после первого раза. И в особенности, как теперь смотреть в глаза Марка. И Валентина…       Чувствуя давящую вину, Ян подобрался к Александру Александровичу и тронул за плечо, едва не захлебнувшись собственным либидо. Саша проснулся не сразу, но когда в его глазах отразился Ян, поднялся и окинул свою наготу более осознанным взглядом.       — Александр Александрович… — неуверенно, отводя глаза и с усердием подбирая нужные слова, произнёс омега. — Кажется, мы с работы опаздываем…       Саша вернулся домой часом позже, сначала подбросив домой Яна, поставил машину в гараж и, погружённый в свои мысли, взбежал на крыльцо, уже протягивая руку к дверной ручке. Но прежде чем он успел её коснуться, дверь распахнулась сама и, вместо счастливого мужа и детей, его встретило ведро ледяной воды, выплеснувшееся точно в лицо. Саша так и замер памятником самому себе, мужественно терпя стекающую по нему воду. С порога на него гневно сверкнул глазами муж и красноречиво захлопнул перед Сашей дверь. О причинах плохого настроения Вали можно было только догадываться, но Александр рискнул. Чуть ли не ворвавшись в собственный дом, Саша в два шага догнал обиженного Валю и поймал за локоть:       — Валь…       — Ты думал, шо я не узнаю?! — тут же накинулся на него Валентин, рывком освободив руку. — Или шо брошусь тебе на шею с восторженными воплями «Саша, какой ты гений!»? Да как тебе в голову пришло выдать нашего сына замуж по расчёту?!       — По расчёту?.. — повторил Саша, догадавшись, чем именно был расстроен муж. Но ведь вопрос со свадьбой был улажен. Не Грицко же лично приехал, чтобы надавить на него или отомстить. Это на Дамира Семёновича совсем не похоже, несмотря на то, что хватка у него действительно была акулья, и зачастую он прибегал к низким и подлым методам.       — Я просто в шоке, шо ты мой муж и у меня не было мозгов выйти за тебя замуж! — неумолимо перебил Валентин, даже не думая выслушать Сашу. И Саша прекрасно знал, что пока Валентин не прокричится, объяснять ему что-то было бесполезно. На удачу альфы словесный поток мужа перебил зазвонивший мобильник, и Валя по инерции ответил, не подумав сбавить тон. — Алло, та шо Вы уже такое забыли, когда я тут чортяко распекаю?!       Прислушавшись к торопливому и сбивчивому ответу, Валентин изменялся в лице с гневного на бледное и потерянное. В глазах появился неподдельный страх, а губы нервно задрожали. Такое состояние у Вали было только, когда случалось что-то серьёзное, и Саша, обеспокоившись, понял, что объяснения откладываются. Медленно опустив трубку, Валентин посмотрел на мужа с умоляющим отчаянием, разом забыв все свои обиды, и срывающимся голосом произнёс:       — С-саш… Дениска пропал…