Бросай вызов всем!

Song: БиС — Мистер DJ

      Саша очнулся с глубоким вдохом, чуть приподнявшись над кроватью. Горло обожгло воздухом, а пальцы заледенели от застоявшейся крови. Казалось, будто он давно уже не дышал и сейчас ему вновь предоставили эту возможность — сделать сладкий спасительный глоток воздуха. Где Саша находится, он понял не сразу. Вроде бы обычное утро и вот-вот в комнату влетит Дениска, чтобы сыграть на «папе» в «козла», но вместо маленького альфы над Александром навис другой силуэт. Обоняние наконец начало различать запахи, и до Саши дошло, что он находится не дома: ароматы фенола, стерилизованного материала и лекарств принадлежали скорее больнице, как и бело-кремовые стены. В склонившемся над ним светловолосом образе Власов опознал обеспокоенного и бледного Яна, настоящего, никуда не исчезнувшего. Он был рядом с ним, его омега, здесь, в Севастополе, словно последние события были всего лишь сущим кошмаром. Не думая, Саша дёрнулся в сторону чеха и, притянув его к себе, жадно и в то же время тревожно поцеловал, впиваясь в губы, прижимая издавшее сдавленный звук тело к себе, проникая глубоко и не обращая внимания на слабое сопротивление из чувства самозащиты омеги. Он был настоящим, его, родным, любимым. И Саша не отпустил бы его, даже если бы Ян начал задыхаться, если бы не вмешавшийся в их уединение пронзительный напряжённый голос с сильным армянским акцентом:       — Саша-джан, ты щто дэлаишь? Савсэм на дарогу нэ смотрищ! Зачэм выскачил вперёд машина? Чуть инфаркт нэ подарыл доброму чэлавэку! — в доказательство своих слов таксист с мученическим выражением лица схватился за левую сторону груди. — Цэлый день на вас пахаю, как тот ишак — из бальница в бальница, из бальница в бальница! Вон омэга чуть нэ родил у меня в салоне, пока тэбя суда вёз! Кто бы мнэ мащина мыл?..       Какой «тот» ишак, так и осталось тайной, покрытой мраком, да и гневный монолог иссяк сам собой, когда «несчастный» армянин понял, что его уже не слушают, а владелец винодельческой компании внимательно и с искрящимися нотками надежды заглядывает в лицо смутившегося Яна. О маленьком сюрпризе в его животе Ян хотел осторожно поговорить с Сашей сам, чтобы они смогли решить, как быть дальше, но поначалу разговор сорвался из-за невнимательности Александра, внезапно выскочившего на дорогу у дома Яна, а теперь и рассекречен переволновавшимся вспыльчивым таксистом.       — Я хотел тебе сказать… — начал Ян, но подавился словами, когда вскочивший с койки альфа подхватил его и сжал в объятиях, едва не задавив. Похоже, Власов конкретно заточил на него зуб и решил времени не терять, поквитаться прямо на месте. Но объятия тут же ослабли, плавно выпустив омегу и вновь позволив всем его органам нормально функционировать. Боль в бедре дала о себе знать, и Саше пришлось опуститься обратно на кровать, поумерив охвативший его пыл. Тут же подхватился Ян.       — Саш, ты в порядке? — пальцами чех вцепился в своего альфу, как одурелый, до побеления кончиков пальцев.       — Да, ничего страшного, — кивнул Александр и сжал руку чеха, будто боялся, что тот ненастоящий или исчезнет. — Ты не сбежал.       — А должен был? — поинтересовался Ян с искренним удивлением в глазах.       — Ты уехал и оставил меня одного, — заметил Саша, впрочем, уже сомневаясь в реальности того, что говорил. Пережитый ужас последних месяцев таял, как сон. — Ничего не сказал даже Томашу. Просто исчез бесследно. И твой отец готов был отправить меня под расстрел, лишь бы я тебя не искал.       — Александр Александрович, — перебил чех, но на губах застыла тёплая мягкая улыбка, — я мог не сказать Вам, но не предупредить дядю… Вчера, когда Вы ушли, я места себе не находил. Всё думал, как избежать развода, что я могу сделать, чтобы не рушить Вашу семью? Я даже хотел отказаться от Вашего предложения. Но… если я не могу Вас отпустить, тогда, хотите Вы этого или нет, Вы этого тоже не сможете.       — Ты не отвечал на звонки! — постепенно успокаиваясь и начиная понимать, что к чему, заметил Саша.       — Я забыл телефон у Арика в машине, — кивнул на таксиста в стороне Ян. — У нас в Чехии скоро состоится Праздник вина. Я хотел съездить туда на пару дней и позвонил брату, он в Праге живёт. В такси меня скрутило, и Арик отвёз меня в больницу, где мне сказали, что я… у нас… — блондин положил ладонь на живот. — А телефон в суматохе я забыл. Потом Арик любезно согласился подбросить меня обратно домой, я тебе звонил, но у тебя всё время было занято… пока ты не выскочил на дорогу прямо перед такси. Я очень испугался. — Последнюю фразу Ян произнёс почти шёпотом, с неподдельным страхом в глазах. Вдоль спины пробежал неприятный холодок от недавних воспоминаний. Без сознания Александр пробыл всего пару часов, и врач заверил, что толчок был лёгким, Арик вовремя вдавил тормоза, Саша отделался всего лишь синяком на бедре и шишкой на виске. Таксист обошёлся испугом, а вот Ян очередным стрессом. Но все тревоги оттеснялись на задний план в сравнении с тем, как прижимал его сейчас к себе Саша, как бережно касался его живота и как смотрел. В душе согревающим ручьём растекался экстаз от невероятного ощущения нужности, от осознания, что его истинный с ним не просто потому, что так распорядилась природа, а потому, что Ян любим. Поняв, что тут ему ловить больше нечего, упомянутый Арик махнул на парочку рукой и вышел из палаты.       — Но ты всё же не собирался сообщать мне, что поедешь к брату, — подозрительно сузил глаза Власов: часть неприятного сна всё-таки оказалась правдой.       — Я правда не желал вам развода, — немного помолчав, признался Ян. — Я не хотел, чтобы у тебя были плохие отношения с семьёй. Где я, тебе бы сказал дядя. А мне бы хватило несколько дней на Родине, с братом и на национальном празднике подумать, что делать дальше…       Поглаживая правую руку Яна, Саша наткнулся на кольцо и, опустив глаза, обнаружил на его безымянном пальце бесконечный узел, который оставил чеху вчера. Сердце гулко ухнуло, на наносекунду провалившись в живот.       — Уже подумал? — вновь посмотрев на Яна, спросил Саша, ощущая внутреннее волнение подобно восемнадцатилетнему альфе, только что признавшемуся в любви омеге своей мечты.       — Если твоё предложение ещё в силе, — кивнул Ян. — Я больше не хочу, чтобы ты выскакивал перед какой-нибудь машиной.       — При условии, что ты будешь советоваться со мной, если куда-то захочешь поехать, — подхватил Саша. Испытывать в реальности то, что он чувствовал во сне, больше не хотелось. Валя был прав. Если бы Саша держался за семью, рано или поздно он превратился бы в собственную тень, в нервное и раздражённое подобие себя. Раз и навсегда потерял бы Яна, их будущего сына, сломал бы им жизнь. Валя и дети всегда будут рядом, может, однажды Валя снова выйдет замуж, и Саша бы этого очень хотел. Он хотел бы, чтобы Валентин был счастлив. Они ещё не отпустили друг друга, и им предстоит сделать этот тяжёлый шаг, побороть себя, смотреть в будущее, любя прошлое. В груди болезненно сжалось при воспоминании об их беззаботных годах совместной жизни, о тёплом, по-домашнему уютном Вале, проводившем каждое утро в своей оранжерее и каждый раз встречающем Сашу любящей улыбкой, о бесконечных перепалках Марка и Артёма, о Дениске, обожающем запрыгивать на спящего Сашу по утрам. Отпустить то, что сам построил вместе с дорогим сердцу человеком, будет трудно, но Саша справится. Ведь у него есть Ян. А у Вали, возможно, Сеня. От такого лакомого кусочка Сидоров точно не отступится. Но будут ли они вместе — решать Вале. Кивнув в знак согласия, Ян наклонился и мягко поцеловал Сашу, переполненный счастьем, услышал бархатный шёпот в ухо:       — Я люблю тебя, Ян. Я не могу без тебя.       — Бать! — путаясь в ремнях фотоаппарата и сумки, крикнул вдогонку отцу и Яну Артём. — Ян!       Только что после перелёта, он остановился всего на секундочку, чтобы сделать несколько своих первых снимков в Чехии. Тут же телефон просто взорвался от звонков Демьяна и Максима, желающих знать, как он долетел и всё ли в порядке. Макс ещё повозмущался, что «будущий муж» не удосужился известить его об отъезде, и ему пришлось переполошить всех, чтобы узнать, куда канул его избранник. Мобильник, со всей своей артистичностью изображая страшные помехи, поспешно пришлось отключить и закинуть в самый дальний карман сумки. Но этих нескольких минут хватило, чтобы потерять своих спутников из виду. Их обещал встретить брат Яна — Лукаш, но по неизвестным причинам в толпе встречающих Ян его не разглядел, и потому было решено добираться до его дома самостоятельно, благо, Ян знал Прагу как свои пять пальцев. На Праздник вина, учитывая, что шли учебные дни, Артём еле смог попасть. Он совсем недавно увлёкся фотографией и просто не мог упустить такой уникальный шанс в начинании своей карьеры. Отца уговорить, разумеется, не удалось, шантаж и ультиматум не подействовали, потому пришлось идти на хитрость и использовать наивную простоту Яна. Против Яна Александр найти аргументов уже не смог.       После поездки отец и чех собирались обвенчаться, и ко всему прочему Тёма ещё рисковал потерять любимого омегу навсегда. Хотя расстраиваться особо Власов-младший не собирался: даже с замужним, отныне он будет жить с Яном в одной квартире. В своём прежнем доме, теперь полностью принадлежавшем Вале, Тёма был частым гостем. Марк съехал на квартиру, и дом оказался слишком большим для папы и Дениса. Но Валентин держался молодцом, всегда с особой любовью встречал Артёма, спрашивал о Саше и Яне, был оптимистичен. Во многом благодаря поддержке дяди Томаша, которого Тёмка видел в доме всё чаще. Не покидал Валю и Сеня, но каждая его попытка приударить за экзотическим омегой оканчивалась провалом, Валя не мог предложить ему ничего больше дружбы. Сенька не унывал, обещая больше самому себе, чем Вале, добиться его расположения в следующий раз. А вот Денис в силу своего возраста не избежал травмы. Он тянулся ко всем своим родным, но при Яне замыкался и по возможности старался избегать встреч с ним. Артём уделял ему особое внимание и заметил, что братишка в свободное время кропотливо изучает виноделие, чтобы не подвести отца, которого обожал и боготворил, и однажды стать достойным владельцем его компании.       Окончательно запутавшись в ремнях, Артём раздражённо сдёрнул с себя полупрофессиональную зеркалку и поспешил догнать родителя и чеха, но в спешке зацепился ногой за очередной ремень чьей-то небрежно оставленной посреди дороги сумки. В красивом пируэте омега, беспомощно вскрикнув, полетел вперёд, выпустив из рук зеркалку и успев с ней мысленно попрощаться. Но фотокамере повезло больше — её тут же подхватила ловкая надёжная рука, намотав ремешок камеры на себя, владельца чьей Артём разглядеть не успел, зато феерически приземлился перед «спасителем» на колени, уцепившись обеими руками за ремень штанов по бокам и ткнувшись лбом в мгновенно и положительно отреагировавший на симпатичного омежку небезызвестный орган. Запах сигаретного дыма вперемешку с амбровым, тут же ускользнувшим ароматом ударил по обонянию.       — Вообще-то мне хватило бы простого «спасибо», — раздался над головой дерзко-хамоватый голос с мягким чешским акцентом, как Артём определил по размеру недвусмысленно выпирающему бугру перед собственным носом, альфы, — но если ты настаиваешь… Может, хотя бы не здесь?       От услышанного волосы на затылке встали дыбом, а кончики ушей окрасились в насыщенный цвет варёного рака. Уж насколько Максим пытался затащить его в постель, но так открыто даже он не говорил. Оскорбившись до глубины души и в порыве застилавшего глаза гнева, Артём оттолкнулся от альфы и резко выбросил руку, чтобы ухватить и с силой сжать причинное место, но его за запястье перехватила ладонь с железной хваткой и вздёрнула вверх, заодно поднимая на ноги. Нос к носу Власов-младший столкнулся с физиономией чуть склонившегося обидчика: правильной овальной формы, с тонким прямым носом и тонкой линией губ с глубокими носогубными складками, коротко стриженный и с серыми глазами. Картину портили лишь небольшие шрамы — совсем свежий на правой щеке и старый на лбу.       — А вот этого не советую делать, — уголок рта поднялся в насмешливой ухмылке.       Не растерявшись, Артём замахнулся на альфу другой, свободной, рукой, но вторично потерпел фиаско и оказался махом скручен в «баранку». Альфа, будто не в первый раз, сжал его ладони и, развернув к себе спиной, прижал к своей груди, не выпуская рук Артёма из захвата. Получилось что-то наподобие живой смирительной рубашки. Артём даже не заметил, как оказался скован «объятиями» задиристого незнакомца. Бугорок ниже пояса ощутимо упёрся в его копчик и, что самое обидное, тело Артёма отреагировало соответствующим образом.       — Так и чувствую, как ты весь горишь от меня, — прошептал в затылок этот ублюдок, отчего шею обдало жаром и по опалённому интимным дыханием затылку пробежала стайка мурашек. — Мы можем сделать это чуть попозже в уютном местечке…       — Лукаш! — от оклика Яна альфа позади чуть шевельнулся, видимо, отозвавшись на голос. Артём и сам оглянулся на вернувшихся за ним чеха и отца. — Ты что делаешь с Артёмом?       — Обнимаю, — заулыбавшись, как начищенный пятак, альфа, названный Яном Лукашем, опустил голову на плечо Артёма, навалившись на него всем телом и ничуть не позаботившись о том, что весил гораздо больше и омеге может быть тяжело. — Так обрадовался, когда увидел!       — Ты его ни разу в жизни не видел, — Ян брату не поверил, о чём сообщил многозначительным взглядом.       — Будто мне не может приглянуться симпатичный юнец! — передразнил Яна Лукаш, но угодившего в его руки маленького омегу пришлось с неохотой отпустить. Надувший пухлые губки Артём практически вырвался сам, испепелив неприятеля невербально на месте, что самого Лукаша лишь повеселило и раззадорило. Только от прыткого и ощетинившегося мальчишки его отвлёк протянувший руку Александр.       — Отец «симпатичного юнца», кстати, ещё не окончившего школу, Александр!       — Если ты намекаешь на тро-ло-ло, то в этом возрасте у современной молодёжи самый пик… — прямолинейно сообщил Лукаш, отвечая на рукопожатие и напрочь игнорируя официально-вежливый тон.       — Лукаш! — опять перебил Ян, вызвав в альфе волну негодования и закатившиеся к потолку глаза. Сам Ян опасливо притянул к себе жертву обсуждения. — Если ты забыл, мы приехали сюда на Праздник вина.       — А вообще-то я тебе сочувствую, — вернулся к рукопожатию Лукаш. — Не повезло тебе с истинным — такой зануда.       — Лу-ука-аш! — в третий раз, уже угрожающе, однако беззлобно зашипел на старшего брата Ян, а Артёму отчего-то подумалось, что все старшие братья одинаковые — любят всегда и в любой ситуации изводить младших.       — Да брось, малой, — по-хулигански улыбнулся двоюродный братец, подмигнув. — Бери меня полностью! Не видел же тебя с тех пор, как горшок на двоих делили!       Это была правда. Несмотря на периодические звонки друг другу, не виделись они с тех пор, как Ян уехал из Чехии. За всё это время Лукаш ничуть не изменился — остался таким же задиристым, взбалмошным самодуром, разве что вытянулся сильно и теперь на него приходилось смотреть снизу вверх. А наличие свежего шрама на лице говорило Яну, что брат всё так же с головой в омут бросается, защищая маленьких слабеньких омежек, вроде него когда-то. От частых драк Лукаш с малолетнего возраста был частым посетителем местного отделения полиции. Его родители практически жили на сердечных каплях, опасаясь не толстого дела в архивах органов правопорядка, а что однажды их чадо домой может просто не вернуться. Но возвращался, с закалённым характером, новой ходкой и с чистой совестью. Это был его образ жизни.       Расслабившись, Ян, наконец, улыбнулся и, словно вернувшись на семь лет своей жизни назад, бросился в объятия любимого старшего брата. Подхватив омегу, Лукаш поднял его над землёй, крепко прижимая к себе. Он слышал о том, что случилось с ним на Украине, от Томаша и, будь он там, непременно дал бы Власову в морду, но сейчас его братишка светился, как рождественская звезда, и, несмотря на маленький ещё животик, готовился стать папочкой. За это Лукаш был готов закрыть глаза на всё.       — Всё такой же сикушка, весишь как котёнок, — поделился впечатлениями Лукаш, опустив Яна на ноги. — Воздухом питаешься, что ли?       — Тебе лишь бы придраться, — отчеканил чех, прекрасно зная, что весить за последний месяц он стал значительно больше.       Оставив Яна, Лукаш опустил глаза на надутого Артёма рядом. Маленький омега явно ревновал к нему братишку, но его недовольная моська выглядела так забавно, что Лукаш с удовольствием бы позлил его ещё немного. Однако задерживать гостей больше не хотелось, он и так опоздал к их прибытию, поэтому, смотав с руки Olympus, Лукаш протянул его владельцу.       — Держи, карапуз.       — А по зубам за «карапуза»? — ощетинился на альфу Артём, отобрав свою зеркалку.       — А достанешь? — хмыкнул Лукаш Клебек, окинув взглядом невысокий росточек Власова-младшего. Артём стоял всего в шаге от брата Яна, и невооружённым глазом было видно, что Лукаш выше его на две головы, отчего становилось ещё обиднее, но отойти подальше почему-то не хотелось. На подозрительный же взгляд Александра Лукаш, смеясь, бросил: — Обаяшечка. Куплю ему мороженку.       Сняв с Артёма сумку с вещами и забрав такую же у Яна, Лукаш обнял брата за плечи и повёл за собой — они и так уже задержались в аэропорту. В груди неприятно кольнуло, смотреть, как неизвестный лось бандитской наружности обнимает его безответную любовь всей жизни, не хотелось. Хотелось так же. То есть, оказаться на месте Яна. Почему на месте Яна, а не наоборот, Артём не знал. Но отчётливо чувствовал разочарование. Что-то в этом Лукаше было: альфа ему совсем не понравился, но находиться рядом противно не было, в отличие от других альф, или тех же Максима и Демьяна, к которым Артём больше привык, нежели начал испытывать симпатию. И этот закравшийся в его нос тонкий, едва уловимый запах, скрываемый сигаретным. Он ненавязчиво напоминал ему что-то, что сводило Артёма с ума последние месяцы. Голос, повадки, взгляд — Лукаш был обычным, но чем-то отличался от остальных. Даже хотя бы тем, что никто раньше не мог остановить удар Артёма. За что омега непременно чеха возненавидел.       Желание ещё раз пересечься с ним с глазу на глаз и отомстить всё крепло. И крепло не только оно. В его теле впервые в жизни самовольно происходили нежелательные изменения, лишь подливая масла в пламень ненависти Артёма. Он был заведён, возбуждён, искушён этим запахом, наглухо перебивающим запах Яна, который Тёма везде неосознанно выискивал. Он отчаянно ненавидел этого альфу с первых минут их столкновения и неистово хотел его. И второе желание становилось сильнее, набирая свои обороты и поглощая его «я». В необычную жажду плавно отравляющими струйками влилось ещё одно чувство — страх. Этот альфа… имел на него огромное влияние. Осознание ледяной стрелой пронзило Артёма насквозь. Этот альфа… был создан для него природой?