Вернуться или вернуть?

Мой выбор Афанасия Петровича в качестве двигателя мирового кинематографа оправдал себя на сто процентов. Он с таким рвением взялся заказывать оборудование по чертежам, что это не могло не радовать. Мишку и Пашку я отправил в Крымскую с письмом для Веры Степановны и Артёма, которого просил мне помочь. Сопровождали ребят мои охранники. Обратно они повезут керосин для школы, хутора и на продажу. Учеников оставят у Веры Степановны до зимы. Сейчас эти четырнадцатилетние мальчишки знают больше по киноделу, чем кто-либо в мире. Я с ними провёл несколько занятий по композиции и освещению. Рассказал, как будут выглядеть изображения на чёрно-белой плёнке. Остальное — светочувствительность, проявку и прочие нюансы пояснит Вера Степановна. В общем, процесс пошёл. Извиняйте, братья Люмьер. В этот раз Россия станет первой в кинематографии. Сергею телеграмму я послал. Нам ещё не к спеху, но пусть имеет в виду, что понадобятся помещения в Петербурге под кинозал. Он мне в ответ тоже телеграфировал. Ну, как бы… в принципе, деликатно ответил. Но смысл такой: «Не пошёл бы ты на хер со своим кино, и так дел по горло». Ладно, я пока у себя начну павильон строить. Заодно поговорю с Екатериной Михайловной, заинтересую её совместным проектом заведения под названием «кинотеатр». Вообще-то Серёга прав, и без киноиндустрии забот хватает. На вокзале дожидаются огромные ящики с моими заказами. Прибыло это всё по морю. Затем перегружали в Новороссийске и отправляли по железной дороге в Екатеринодар. Чтобы перевезти в школу, нужно нанимать грузчиков и самому всё контролировать. Артём приехал как раз вовремя, когда всё полученное я распаковал. Но даже с Артёмом, Болотом и Иваном собрать все машины и станки мы физически не осиливали. Ещё месяц назад я присмотрел одну мастерскую возле Скотного рынка. Заведение было убогое. Мастер с сыновьями изготавливали разную мелочёвку в виде деталей для ремонта оборудования на маслобойнях или перебивались починкой навесных замков. Что-то серьёзное там не заказывали. Я предложил мастеру работу у себя. Тот сразу не согласился, взял время на раздумывание. Наверное, не хотел от кого-то зависеть. Во всяком случае мне пришлось идти снова и вести переговоры о разовой помощи в сборке станков, которую я оценил в три рубля. А там, глядишь, присмотрится, да и согласится остаться. Мои мастерские не сравнить с тем убожеством, где работали его мастеровые. Артём в очередной раз назвал меня параноиком. Есть же на складе приличное оборудование, которое я прячу и боюсь доставать. Теперь у меня появилась «легенда прикрытия». С честными глазами буду утверждать, что это заказывалось и делалось в Англии и Германии. Пусть попробуют найти концы. Хотя друг заверял, что моя деятельность вообще никого не интересует. Малую мастерскую, где занимались ученики, я оставил как есть. Зато в большой начнём расставлять станки, изготовленные сейчас и в XXI веке. Строители, помогавшие сколачивать верстаки, с интересом поглядывали на то, что происходило в большой мастерской. — Плевать! — отреагировал Артём на проявленный интерес строителей и приволок со склада ветряк. Место для крепежа мачты предусматривалось изначально. Как и огороженный закуток с дверью и замком внутри мастерской, где будут располагаться инверторы, аккумуляторы и прочие «цацки». — Боже мой! Нормальная розетка, лампы, провода! — ностальгировал друг и прикручивал это всё добро по мастерской. Можно сказать, что нанятого мастерового ошеломила и покорила именно иллюминация, которую устроил Артём. Белые матовые колбы люминесцентных ламп не давали рассмотреть, что там внутри. Их иномирность внешне была недоказуема. Эти лампочки мы специально брали для личного пользования. В целом мастерская выглядела сюрреалистично. Настольный токарный станок из XXI века соседствовал с зубофрезерным, полученным недавно из Германии. Прессы подсоединялись через систему ремней к паровому двигателю, а рядом на верстаке стоял станок для вальцовки. Разница в уровне техники была видна невооружённым глазом. Но Артём сказал весомое «плевать!», и я смирился. Мастерская имела крепкие запоры. Да и попасть в помещение можно было, только пройдя через малую мастерскую. А до этого через коридор первого этажа школы, где постоянно находился охранник. Пускать сюда учеников мы планировали позже, когда подберём именно тех, кто будет заниматься двигателями. — Прессы тебе пока не нужны, — успокаивал меня Артём. — Ты же сейчас начнёшь с мелкого. Компрессометр и тому подобное. Вообще-то я собирался уже изготавливать топливный насос, о чём и поведал другу. — Но этим, — кивнул он на моих работников, — для начала придётся много теории рассказать. Мы с тобой хоть тоже теоретики, но всё равно знаем лучше, что в итоге должно получиться. Артём начал занятия с «техническим персоналом», не поясняя, что в итоге конкретно будет. Мирон, механик из мастерской, никогда не видел тот же мембранный манометр, не говоря обо всём остальном. В том, что мастер оставался у меня работать, стало само собой понятно. Зарплату я ставил ему и трём сыновьям невысокую. Зато давал уникальные знания и, конечно же, предоставлял оборудование. Мирон ходил между верстаками, любовно поглаживая стоящие на них мини-станки. Если так и дальше будет к работе относиться, то мы поладим. Главное, чтобы не запил. Эту тему мы оговорили отдельно. — Не, батька не пьёт, — заверяли меня его сыновья. — Как дед замёрз подле трактира, так батька пить перестал. — По всему получалось, что в «завязке» Мирон последние лет десять. У меня оставались сомнения только по поводу того, как он поймёт наши с Артёмом лекции. То, что это будет необычный двигатель, понял не только Мирон, но и Болот. С уважением посмотрели на меня, когда я сообщил об имеющейся привилегии. На следующее лето я собирался предоставить действующий образец в Петербурге. Артём заверил, что Вера Степановна уже гонит солярку. Правда, малыми партиями, и доводит до ума оборудование. Но на пробу мне что-то пришлют, когда будет на чём пробовать. Точно так же, как масло. Торговать этим машинным маслом мы не сможем, поскольку оно уже лет десять как запатентовано. Хотя кто его знает? Изобретатель-то в Америке. В всяком случае масла сейчас самим не хватало. Естественно, этот двигатель не был предназначен для тех тракторов, что будут когда-то выпускаться на нашем заводе. Мы изготавливали опытный образец во всех отношениях. Большую игрушку. Прежде всего сами должны понять, с какими трудностями столкнёмся. Затем начнём тренировать учеников. Мальчишки должны знать, что такое двигатели, видеть и участвовать во всех стадиях производства. Только в этом случае в будущем из них получатся хорошие производственники и руководители цехов. Опять же сейчас подпускать даже к простейшим операциям я их не мог. Минимальный возраст учеников на данный момент всего лишь тринадцать лет. Куда таких к станкам? Окунулись мы в процесс основательно. Собирать решили самый простой по конструкции (и лёгкий по весу) двухтактный двигатель. Он, конечно, будет много потреблять масла. Только на данном этапе это всё были вторичные факторы. Мы не гонимся за экономией, а осваиваем новую область. Даже в наше время данный вид двигателей не был сильно распространен. — Двухтактный ситниковский двигатель состоит из двух основных частей, — рассказывал Артём на теоретических занятиях, — газовой турбины, где тепловая энергия преобразуется в механическую, и специального нагнетателя. В данном устройстве цилиндры располагаются горизонтально напротив друг друга. Лекция проводилась не только для мастеров, но и для старших учеников, и я наблюдал за реакцией сидящих в классе. Кажется, только Болот и Мирон что-то понимали, когда Артём сыпал терминами и понятиями типа того, как за один оборот коленчатого вала происходит два хода поршня. Ничего, разберутся на практике. Надеюсь, на заводе в Петербурге уже начнём выпускать четырёхтактные двигатели, которые будут больше по весу, зато надежнее. Что-то заказывали отдельно на стороне. Например, шатунные вкладыши из свинца, нам сделают в мастерских без проблем. Или чугунную отливку для корпуса. Правда, потом оказалось, что она не подходит и Артёму снова пришлось выпиливать из дерева «образец» и переделывать. И это было только начало. Нам же потом понадобятся подшипники для переднего и заднего моста. А что такое в наших условиях изготовить металлические шарики? Хорошо мы ещё вовремя сообразили и принесённый Артёмом прут не пустили на оконную решётку. Будем потом прессом выбивать заготовки. Но доводить до ума придётся только вручную. Ничего, у меня сорок учеников. Будущая надежда России. Отшлифуют шарики, никуда не денутся. В окончательной сборке двигателя я не принимал участия, поскольку в двадцатых числах сентября уехал на хутор. В этот раз все подводы с продуктами сопровождали вооружённые охранники. С Архипом мы произвели совместный расчёт. Из двухсот пятидесяти гектаров, купленных Артёмом, половина были пастбища и хутор с постройками. То есть под поля и огороды оставалось чуть больше ста гектаров. На пять семей по двадцать га (у Архипа побольше). Эти земли хоть и были распаханы, но под посадки использовали менее половины. Архип распределил участки земли так, чтобы крестьяне осилили засеять хотя бы по три гектара. Сам он упёрся и отвел под зерновые в этом году гектаров десять. Половину собрал озимыми и ещё пять гектаров убирал с сыновьями яровой пшеницы и ржи. По всем прикидкам получалось, что урожайность на этих целинных землях была по тридцать, а то и более центнеров с гектара. Я с трудом представлял, как они всё это собрали и обмололи. Колоссальный труд! Артём заказал ещё в XXI веке примитивную косилку. Два колеса на оси с сиденьем, оглобля с крепежом и сама косилка, которая откидывается или снова поднимается. Убого и примитивно. Но всё равно это быстрее и лучше, чем вручную. В первый год Архип от этого устройства отказался, а потом сыновья настояли. Думаю, в этом году не смогли бы столько убрать зерновых, не будь у хуторских косилки. Только у Архипа получилось более десяти тонн пшеницы. Я считал килограммами, переводя пуды в привычную мне единицу измерения. На посев яровых и озимых он возьмёт процентов пятнадцать от общего запаса. Съест с семьёй примерно тонну (половину, может, и продаст). Ещё семь тонн досталось мне. В общем, я немного округлил. У Архипа забрал сто сорок мешков пшеницы и десять ржи (её сеяли немного). С остальных арендаторов получилось в сумме шестьдесят мешков. Плюс к этому всему овощи. Подводы сновали между Екатеринодаром и хутором каждый день. Охранники ворчали, но смиренно сопровождали каждый обоз. Каждый понимал, что это питание для них же самих. В школе это всё бережно складировалось. Пусть у нас не было элеватора, но большой короб для пшеницы подготовили. Чтобы не слёживалась, её будут перемешивать деревянными лопатами. Хотя и в мешках часть оставим. Сельхозработы меня захватили. Но радостную новость, что «оно рычит и воняет», ученики мне сообщили. — Движок готов, — обрадовал меня Артём. — Теперь начнём собирать второй и параллельно всё остальное. — Сгоняй к Вере, отвези немного зерна, — притормозил я друга. — Обратно возьми машинного масла и солярки. И только потом второй двигатель начинай делать. А я за это время в школу электричество протяну. Пока не пользуемся станками, можно комнаты освещать. Лампы энергосберегающие, много электричества не потребляют. С проводкой особых проблем не возникло. Стены строители штробили сразу, оставляя канавки для проводов. Мне оставалось только закрепить и после дать команду замазать. За три дня с помощниками я оснастил спальни, столовую и классы. Мощности одного ветрового генератора на всё это, естественно, не хватит. Но включать попеременно то в одном, то в другом помещении вполне можно. Также я строго-настрого наказал к лампам не прикасаться, пообещав, что выгоню любого из школы, кто нарушит мой запрет. Вещь хрупкая и дорогая, смотреть можно только издали. Но прикасаться к такому чуду мальчишки и сами опасались. Теперь вечером стоило где-то включить лампу, как туда набивались все ученики, сторожа, да ещё и строители в окна заглядывали. С возвращением Артёма аттракцион закончился. Электричество снова переключили на мастерскую. Иногда работу производили за стенами, так как резать болгаркой стальные листы сподручнее снаружи. — Знаешь, мне кажется, болгарку ещё не изобрели, — размышлял я, пока резали заготовки. Швеллеры в это время не достать. Артём попробует заказать из полос полуфабрикаты в кузне, потом уже сварит раму и два лонжерона. — Нам без разницы, — отмахнулся Артём. — Если наладим выпуск электромоторов, то можем дрели и прочий инструмент выпускать. Сейчас подавать заявку на патент смысла нет. Успеем в любом случае. Конические шестерёнки заказывали на стороне. Их тоже отливали в чьей-то мастерской по рекомендации Мирона. Я только подготовил восковую форму. То, что могли сделать ученики или Болот, не выдерживало критики. До конца декабря сделано было много. Начали даже вытачивать детали для коробки передач. Но в преддверии Рождества и Нового года, ожидаемо, все работы встали. Вера Степановна привезла всех своих подопечных, заверив меня, что при чутком руководстве они уже всё сами сделают. С близнецами было понятно, они начнут синтезировать аспирин, фасовать его и отправлять в аптеки города и в Петербург Сергею. Насчёт Мишки и Пашки я пока сомневался, что смогу найти им посильную работу. Проявлять плёнку на коротком участке они научились. Могли рассчитать пропорции химикатов. Но для обработки, к примеру, метров тридцати, понадобится оборудование. Вера Степановна как-то решала этот вопрос в Новороссийске. Оно будет не раньше весны. Хотя реактивы уже доставили и сгрузили на склад. Так ничего и не придумав, я послал ребят к Чернову. С фотографом мы изредка встречались. Я проверял, как идёт процесс изготовления аппаратуры. Он меня в свою очередь торопил с плёнкой. Без неё кинопроектор и киноаппарат бесполезны. Я пообещал, что всё будет. Я и сам спешу. Нам ещё снимать уникальные кадры. Одно дело, когда государю сообщают, что крестьяне недоедают и продают скот, а другое — увидеть, как вживую, реальных людей. Кстати, как раз перед Рождеством в городе появились представители благотворительных организаций. Доверие у меня вызывала только та, что была организована Львом Николаевичем Толстым. Им я передал сорок мешков муки. Ещё и белой краской на мешках написал: «Голодающим от жителей Кубани». Представители Толстого были немного недовольны, что это не зерно, а мука. Пытались мне пояснить разницу. А я им в ответ вопрос: что случится с зерном, если и в следующем году будет засуха? Пусть едут и кормят народ. Вере Степановне я напомнил ещё раз, что хотелось бы ускорить процесс с кинопленкой. — Только сам в поездку не думай срываться, — предупредил меня Артём, — иначе мы с минитрактором не успеем до лета. — Есть у меня кому отправиться, — заверил я. — Чернов с ребятами, Васька, плюс охранников дам. — И лекарств, — напомнила Вера Степановна. — Там уже наверняка появились первые тифозные. Рождество этого года получилось суетливым и немного грустным. Сергей приехать не смог, да и не ждали мы его. Дел у всех было много. Так что отдарились подарками и продолжили работать.