Вернуться или вернуть?

Медицинская тема нашла неожиданное продолжение в первых числах января. Забирая из магазина очередную стопку писем, куда они приходили от читателей журнала, я зацепился за чей-то московский адрес. Не сразу разобрал в заковыристых вензелях почерка, что это послание от декана медицинского факультета Московского университета… (ту-ду-дум-м! фанфары!) Николая Васильевича Склифосовского! Жаль, Серёга уже уехал в Петербург, но с Артёмом мы даже напились на радостях. Впервые за всё время нашего прогрессорства в различных областях кто-то не просто обратил внимание, но и высоко оценил нашу деятельность. И это был выдающийся хирург! Николай Васильевич писал, что ему самому с трудом удаётся преодолевать сопротивление коллег по теме антисептиков. На Первом Пироговском съезде в 1885 году он выступил с большим докладом. Но популяризация антисептиков идёт по-прежнему плохо. Беднейшие слои населения в этом вопросе поголовно безграмотны, даже средний класс пренебрегает элементарной гигиеной. Земские врачи сами не слишком чистоплотные и не особо следят за выполнением пациентами своих предписаний. Отсюда высокая смертность. Ответное послание мы писали вдумчиво и обстоятельно. Я набрался наглости и попросил предоставить мне возможность выступить перед студентами факультета. Также обещал продемонстрировать «движущиеся картинки», анимацию. Ответа от Николая Васильевича ещё не было, а мы уже собирались в дорогу. Прежде всего пришлось поторопить наших художников. Общую раскадровку я им сделал сразу. Но теперь и мы с Артёмом сами помогали рисовать, чтобы успеть всё сделать до нашего отъезда. Чернов пробовал отснять на плёнку. К сожалению, получалось плохо. Несколько метров были полностью испорчены. Не тот свет в студии, не та скорость. Он не мог сдвигать ленту ровно на один кадр, пришлось обращаться к специалистам, чтобы сделали приспособление. К тому моменту, когда была готова стопка блокнотов с рисунками, Афанасий Петрович уже наловчился снимать покадрово. Только требовалось много времени перенести всё нарисованное на плёнку. Ассистировали ему Мишка и Пашка. Один ставил лист на подставку, второй убирал. Чернов щёлкал ручкой камеры. За минуту они успевали отснять примерно полсекунды будущего мультфильма. Каждые два часа отдыхали, пили чай и снова продолжали. За день всё сделали. А на следующее утро территорию школы огласил вопль убитого горем человека. Это Чернов обнаружил, что вся плёнка засвечена и нужно начинать заново. В этот раз был тщательно проверены корпус аппарата и проявочная комната, а также были удалены из помещения все посторонние люди. Художникам не терпелось узнать, что получилось, но я их прогнал рисовать офорты к журналу на тему «Стрептококки, методы лечения и профилактика». Первый в мире мультипликационный фильм продолжительностью в четыре минуты смотрели всей школой. Шесть раз подряд. Ученикам понравились живые картинки. И только со второго или третьего раза стали вникать, о чём идёт речь. На мой взгляд, получилось наглядно. Мелкий чёрный микроб с острыми зубами цеплялся за ногу вши. Та прыгала по людям и кусала. Микроб проникал под кожу. Люди болели, умирали, плакали. Грустно, но именно мультипликация сглаживала эффект. К тому же дальше шла оптимистичная информация, что нужно вываривать одежду и мыться в бане, тогда никакая вша не выживет, ну и микробы вместе с ней. Симпатичная бабёнка с фигуристыми формами наглядно демонстрировала это действие. Мои ученики только сожалели, что тема с баней и бабой в ней была слишком краткой. Таких фильмов скопировали сразу два десятка, отправив половину Серёге. Ещё я рисовал плакаты, готовясь к лекции перед студентами-медиками. Если же меня не пригласят, то почитаю в местном обществе, куда тоже приглашали. Вызвали из Крымской Веру Степановну, чтобы она «изобрела» активированный уголь. Причём Серёга планировал в ближайшее время оформить на него привилегию, только мы не думали, что это нам так быстро понадобится. Артём уже озаботился о заказе деталей для самогонного аппарата. У нас, конечно, он будет числиться как оборудование для химического кабинета, но суть от этого не менялась. Срочно покупались стеклянные флаконы с притёртыми крышками. Мы готовили для Николая Васильевича большой подарок. Даже хирургический набор из XXI века решили ему презентовать. Всё равно на складе лежит без дела, а человеку реально пригодится. Приглашение от Склифосовского пришло как раз к тому времени, когда мы закончили все приготовления. Конечно, можно было ещё много чего собрать, но и так всё хорошо. Ожидаемо, что вся съёмочная группа ехала в полном составе. Почему бы не показать студентам все наши (двадцать четыре!) фильма? Попутно, может, что-то ещё снимем, если получится, так как на улице точно будет холодно для камеры, а в помещении может не хватить освещения. В этот раз я брал с собой братьев Румянцевых и близнецов. Ваську оставил в школе. Артём тоже отказался ехать. У него в мастерских начали собирать детали для двигателя мотоблока. По здравому размышлению мы решили, что небольшие мотоблоки могут стать серьёзной подмогой для распашки целинных земель. Купцы, которые приобрели земли по соседству с хутором, в первую весну много не напашут. Зато поймут все трудности поднятия целины. А к следующему году мы можем успеть предложить на продажу такую технику. Естественно, придётся давать своих механиков, но для парней это будет первый заработок. И вообще, можем не продавать, а сдавать напрокат. Ладно, посмотрим, что вообще получится из этой полукустарной деятельности. Пока у меня по плану поездка в Москву. Снова ехали всем составом в первом классе. Для учеников я взял со склада в магазине приличные костюмы, пальто и обувь. Только мелкого Сашку Румянцева пришлось одевать по спецзаказу. Худосочность мальчишки меня серьёзно беспокоила. Я ему специально давал есть тыквенные семечки на случай, что у него глисты. Отдельно покупали ему молоко. Так-то им в школе не часто баловали. Ещё мясом подкармливал. Обычно это делал Васька. Приглашал по какому-нибудь пустяку к себе домой, а там были пироги с мясом от матери или сестры. Санёк сам всё никогда не съедал. Приберегал братьям Митьке и Вовке. Остальным школьникам питания в школе вполне хватало. Белки они на рыбе и бобовых добирали, когда не было мяса в рационе. — Витаминов каких-то тебе не хватает, — сказал я как-то Саньке. Он, конечно, сразу же уцепился за новое слово. А я вспомнил, что витамины ещё не открыты. Еле выкрутился. Позже полистал у себя записи, нашёл, что Николай Лунин писал об особых питательных веществах в молоке ещё в 1880 году. Только это его наблюдение никого не заинтересовало. Думаю позже разобраться и с этим вопросом. Поездка в Москву для братьев Румянцевых в большей степени была поощрительным призом, на самом деле мне не требовалось именно столько помощников. Хотя этот «приз» в начале февраля более чем сомнительный. В Москве морозы. Разве что из окна большой город посмотрят. Гостиницу «Славянский базар» на девять человек я бронировал по телеграфу. Это самый центр Москвы, до Кремля несколько минут ходьбы. Думаю, мальчишкам понравится. Я шиковал. Вернее, не знал других гостиниц в Москве. Серёга всегда в этой останавливался. А мне подходила гостиница, потому что Императорский московский университет совсем рядом. Так что место во всех отношениях удобное. Прибыли мы за два дня до назначенной встречи. Было время, чтобы осмотреться и отдохнуть. Московские морозы нас не очень напугали, в Екатеринодаре тоже было холодно. На трёх извозчиках добрались до гостиницы. По пути я давал Румянцевым последние наставления, как себя вести. Ребята волновались, но старались держаться с достоинством. — Промышленник Ситников с воспитанниками, — сообщил я регистратору. — Императорский фотограф Чернов Афанасий Петрович, — представился наш кинематографист. Насчёт императорского фотографа он ничуть не приукрасил. Когда Александр III был с визитом в Екатеринодаре, то именно Чернов сделал восемнадцать снимков царя и царской семьи. Альбом с фотографиями был торжественно преподнесён государю. Заселились мы в четыре номера (я платил за всех). Ужин мальчишкам заказал в номера, а мы с Афанасием Петровичем спустились в ресторан. Серёга рассказывал, что сейчас в Москве это единственный ресторан с русской кухней. Выглядели мы с Черновым вполне достойно. Костюмы от Петрова сидели изумительно. Никаких покатых плеч, мятых складок на спине и узких в пройме рукавов, как у местных богатеев. Стильные галстуки, зажимы к ним, и обязательные запонки на манжетах белоснежных рубашек подчёркивали элегантность наряда. Официанты в зале были под стать заведению. Все во фраках. Обслужили нас быстро и расторопно. Блюда мне понравились. Чернов ещё заказал коньяк. Подали его в запечатанном графине. Цена у коньяка была высокой, видимо, за то, что графин был расписан позолоченными журавлями. — Любезнейший Николай Иванович, слышали поговорку «завтракать до журавлей»? — поинтересовался у меня Чернов. — Собственно, из-за этого рисунка она и произошла. Господа, бывает, начинают с завтрака около полудня, но засиживаются в ресторане допоздна. Кто оплачивает счёт, тому и дают графинчик в подарок. На следующее утро завтракать в ресторане до тех самых «журавлей» мы не стали. Слишком поздно этот завтрак начинался — в двенадцать часов дня. Мы намного раньше проснулись и оголодали. Наняли двух извозчиков, чтобы отвезли нас в приличный трактир. Наряжаться не стали. Все были в тёплых пальто, вязаных джемперах и шапках-ушанках. Между прочим, тоже неизвестная местным модель. У крестьян есть какое-то подобие этого головного убора — треух. Но наши ушанки были пошиты лучшим мастером Екатеринодара. У мальчишек каракулевые, у нас с Черновым — из дорогой норки. Такая же норка была и на воротниках пальто. В общем, как я и говорил, одеты были хоть и тепло, но стильно, потому половые в трактире просто не знали, как лучше обслужить господ. Я ещё с собой попросил завернуть пирожков. Гулять в этот день по городу было проблематично. Метель разыгралась. От съёмок улиц Москвы пришлось отказаться всё по той же причине. Посыльного к декану медицинского факультета я отправил ещё в день нашего приезда. Сообщил, что прибыл и готов к демонстрации. Нас ждали пятого февраля к одиннадцати часам утра. Снова пришлось нанимать извозчиков. Вроде бы и близко до университета, но нести на себе проектор и всё остальное добро не хотелось. Хотя потом тоже натаскались. От центрального входа сопровождающий довёл нас до деканата. А там уже познакомились. Склифосовский произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Держался немного высокомерно, но без презрения. С достоинством, как и положено светилу науки. Я сразу предупредил, что часть лекции проведут братья Деевы, а я буду дополнять их рассказ, демонстрируя схемы. Возражений со стороны Николая Васильевича не последовало, похоже, ему саму было интересно посмотреть на то, что я наобещал в письме. Аудитория в стиле амфитеатра была полностью подготовлена к нашему выступлению. Окна не были зашторены, но сделать это труда не составит. Доску закрывало белое полотно, которое станет экраном. Николай Васильевич представил нас и расположился в кресле немного сбоку от кафедры. Студенты, проявив уважение к профессору, сразу стихли. Хотя шепотки и хихиканье с задних рядов всё равно доносились. Это так они на Саньку реагировали, мол, мелкий пацан пришёл лекцию читать. Начал я с общего обзора инфекционных заболеваний. Санёк, ничуть не смущаясь большой аудитории, демонстрировал плакаты чихающего и кашляющего человека, рисунки бактерий, вирусов. Дмитрий Ивановский ещё в прошлом году провёл исследования и выдвинул предположение о существовании вирусов. Только не довёл до конца свою идею. Я же беззастенчиво ссылался на его имя. Вот он очень удивится, когда узнает, что стал первооткрывателем вирусов. От вирусов я плавно перешёл к теме гигиены, стал рассказывать о переносчиках болезней. Потом дал слово близнецам, чтобы они рассказали о стрептоциде. Братья не подвели. Аргументировать своё открытие долгими кропотливыми исследованиями они не могли. И совершенно честно поведали о том, как под руководством учителя синтезировали краситель красного цвета. Дальше всё случилось почти как в истории с настоящим изобретателем. Один из братьев поранил палец, и тот воспалился. А поскольку работал он с красителем, в рану попало вещество. И чудесным образом воспаление прошло. Близнецы попробовали специально присыпать любые ранки. Попутно стали синтезировать вещество и получили белый стрептоцид (стараниями Веры Степановны, конечно). И снова я взял слово, пришлось откровенно врать о том, что велись исследования препарата, заполнялись лабораторные журналы, где отмечались улучшения самочувствия у тех или иных больных. Сотрудничество с врачом городской больницы я тоже упомянул. Только там мы не занимались исследованиями, а конкретно лечили людей. Близнецы проверить или опровергнуть мои слова не могли, Румянцевы вообще из школы не выходили. Так что легенда сомнений не вызывала. Я продолжал расписывать уникальные свойства стрептоцида. Список показаний к применению был обширен. Склифосовский даже из кресла вскочил, когда я дошёл до гонореи, менингита и холеры. — Этого не может быть! — воскликнул Николай Васильевич, похоже, не веря мне. — Это же открытие мирового уровня! Вы должны были сразу заявить об этом! — Увы, — изобразил я на лице печаль, — мы — простые энтузиасты из провинции. Мало кто прислушивается к тому, кто не получил достойного образования в университетах. Студенты притихли, внимая нашему диалогу. — У вас имеется это вещество для проведения более детальных клинических исследований? — поинтересовался Склифосовский. — Да, в большом количестве, — кивнул я на братьев Румянцевых. Те сразу поставили коробку перед профессором. — Инструкция и дозировка прописаны и вложены внутрь, — дополнил я. Зрители разом загомонили. Дождавшись, когда все успокоятся, я в очередной раз шокировал публику тем, что близнецы открыли ещё одно вещество. И снова братья рассказывали, как взяли известный опыт получения салициловой кислоты из коры ивы (на кой ляд это им понадобилось, прошло мимо публики), затем синтезировали на основе этой кислоты новое вещество. А я продолжил перечислять якобы наши исследования. Кроме снижения температуры и обезболивающего эффекта, не забыл сообщить, что наше лекарство и от похмелья неплохо помогает, чем развеселил народ. — Об аспирине я читал в вашем журнале, — вставил слово Склифосовский. — Не скрою, доверия сей препарат у меня не вызвал. — Это вам для исследования его свойств, — передал я упаковку профессору и объявил о начале демонстрации кино. Первым показали фильм об аспирине, дальше — «Голод». Потом я остановил показ и устроил небольшую лекцию по оптике, кино и, в частности, о мультипликации. Мультфильм «Вошь» вызвал очередную бурю эмоций. Я не просто наглядно доносил информацию, а сообщал малоизвестный факт о разносчиках тифа. Зал забурлил, со мной начали спорить, выкрикивая что-то с мест. Николай Васильевич эти дебаты прервал, сообщив, что у каждого из сидящих в зале имеется возможность доказать или опровергнуть информацию вне стен аудитории и провести собственные исследования. Мы снова продолжили показ фильмов, веселя студентов. Кино понравилось всем без исключения. Только Склифосовский сидел задумчивый. — Николай Иванович, мне хотелось бы побеседовать с вами более предметно, — предложил он. Договорились, что завтра, в субботу, он примет меня у себя дома. Вот и хорошо. Румянцевым я жестом показал, что вытаскивать чемоданчик с подарочным инструментом не стоит. Завтра его преподнесу. Брать кого-то в сопровождение я не стал. Мальчишкам не по статусу, Чернов немного не в теме. Но подарки я захватил все. На лекции со студентами мы не до всех наших «открытий» успели дойти. Например, я не стал демонстрировать активированный уголь, чтобы ещё больше не шокировать публику. Теперь же вручил Склифосовскому аптечный набор вместе с хирургическим чемоданом. Не забыл и супругу хирурга. Софье Александровне презентовал красиво оформленные коробки с халвой и зефиром. Эти сласти Екатерина Михайловна начала продавать у себя в бакалейной лавке. Из домочадцев меня познакомили только с дочерью Тамарой. Больше никого из детей Николая Васильевича не было дома. Насчёт чая договорились попозже и перешли сразу в кабинет. Первое, что меня приятно удивило, это стопка моих журналов, аккуратно сложенная на краю стола. И, собственно, разговор начали с «Науки и жизни». Я врал много и вдохновенно. Ничуть не принижая своих достоинств, расписал, что с детства был любознательным ребёнком. Закончить гимназию не удалось, но добирал знания по учебникам. Очень повезло познакомиться с семьёй Ивановых (типа Серега меня просветил). Многие статьи написаны по привилегиям и открытиям, сделанным этим семейством. Потом я перешёл к рассказу о своей школе, где собрал уникальных детей. О близнецах рассказал чистую правду. То, как они поглощали любые знания, стало уже легендой нашей школы. В какой-то момент теорию они начали воплощать на практике, и мы увидели блестящий результат в виде стрептоцида, аспирина и активированного угля. — Николай Иванович, вы же понимаете, что эти все открытия в первую очередь нужно было демонстрировать в Петербурге?! — с долей возмущения поинтересовался Склифосовский. — С петербургскими демонстрациями у меня не сложилось, — признался я и пересказал эпопею с Русским техническим обществом. — Это ваше развлечение, кино, конечно, тоже интересное, но совершенно неважное, — отмахнулся Николай Васильевич. — Я говорю о препаратах и исследованиях. — Мы начали их производить, скоро получим разрешение на занятие аптекарской деятельностью, — объяснил я положение дел. — Мне прислали приглашение возглавить институт усовершенствования врачей в Петербурге, — тем временем сообщил Склифосовский. — Что вы думаете по поводу того, если я предложу вам там место? — В качестве кого? — вовсе не обрадовался я подобной перспективе. — Университетского образования у меня нет, как и свидетельства об окончании гимназии. Меня просто не примут. Спустя час нашей беседы Склифосовский уяснил, что я заинтересован в том, чтобы сам светило медицины продвигал наши лекарства. Ещё я предложил Николаю Васильевичу прислать на время каникул в мою школу сына Владимира, которому на данный момент было только девять лет. Биографию Склифосовского я перед поездкой в Москву внимательно изучил. Смерть Владимира станет причиной инсульта Николая Васильевича. Отчего умрёт Владимир, информации было мало. По одной версии — от туберкулеза, по другой — самоубийство. Якобы в университете парень примкнёт к студентам-революционерам, но не сможет выполнить поручение террористов и повесится. Пока есть время и возможность, я хотел повлиять на мировоззрение мальчишки. Пусть потрётся среди моих учеников, пообщается, почувствует разницу между гимназией и тем, что преподавалось в школе. Некие сомнения у Склифосовского по поводу сына были, но тут я напомнил о братьях Румянцевых, которых я буквально вытащил из нищеты, а сейчас парни подают такие надежды, что стоит ждать от них мировых открытий (уж я-то об этом позабочусь). Расстались мы с Николаем Васильевичем довольные друг другом. Он обещал меня пригласить в Петербург хотя бы для того, чтобы познакомить с уважаемыми людьми. Так сказать, «ввести в общество». Я в свою очередь пообещал снять фильм о методах врачевания Склифосовского. Только согласовать подходящий день заранее не мог. Когда будет ясная погода, тогда и снимем кино. Случилось это через два дня. За нашей группой прислали сопровождающего. Пожилой мужчина пояснил, что господин Склифосовский находится в клинике на Девичьем поле, где проводит практические занятия перед студентами. Туда мы и поспешили. Фильм должен был стать не только постановочным, но и пропагандистским. Из привезённых запасов я раздал всем присутствующим маски на лица. Кто-то из студентов на задних рядах амфитеатра попытался вякнуть против. То есть они мою первую лекцию прослушали, но выводов не сделали. — Покиньте аудиторию, — сухо попросил Склифосовский того крикуна и первым надел маску на лицо. Конечно, я мог много чего ещё рассказать по поводу стерилизации помещения и огромного числа людей в нём. Только аргументировать эти слова промышленнику из Екатеринодара было нечем. Ничего, постепенно доберусь и до этой темы. Чернов тем временем начал снимать подготовку хирурга и инструмента. Мой подарок сверкал металлом и вызывал невольную зависть у всех присутствующих. Склифосовский явно решил прихвастнуть наличием такого числа отличных инструментов. Не думаю, что все десять скальпелей понадобятся для операции на бедре пациента, но смотрелись они хорошо. Так же, как и зажимы, и прочие инструменты хирурга. Николай Васильевич проводил одну из известнейших своих операций по образованию ложного сустава. Позже этот метод назовут «русский замок» или «замок Склифосовского». Чернову я велел беречь эту плёнку пуще глаза. Второй дубль сделать не получится, как и выбраться в Москву в ближайшее время. Профессора ждёт переезд и ему будет не до наших фильмов. После операции я попросил у Склифосовского ещё немного внимания, чтобы сделать карандашные наброски его самого. — А вы неплохо рисуете, — похвалил он меня. — Действительно, у вас разнообразные интересы. Больше задерживаться в Москве смысла не было, и я отправился на вокзал покупать билеты. Весь обратный путь мальчишки делились друг с другом впечатлениями, Мишка и Пашка, которые присутствовали при операции, расписывали «ужасы и кровь реками», Чернов почти всю дорогу спал, а я рисовал. Удивительно, но никто из студентов Склифосовского не был в курсе, что этот аристократичный по внешнему облику человек участвовал в четырёх войнах. Именно картинки полевого госпиталя я и хотел добавить в фильм. Хоть самому Склифосовскому я не сказал, но для себя решил, что этот фильм будет полностью о великом хирурге.