***
— Ну, вот и всё, — сателлит повозил крышу вверх-вниз. Джеспер схватил его руку, когда тот, казалось, чуть не захлопнул телегу снова. Сказать, что он волновался — это не сказать ничего. Пятигранники так и мелькали в глазах, переключаясь на фигуры попроще. И наконец, механик добрался до своего багажа, взяв полюбившуюся чесалку. Весь «костюм» к утру сильно зудел, и пернатый думал лишь о том, чтобы снять этот старый слой «к чертям собачьим». Большекрылый спокойно наблюдал, как его знакомый добавлял к севозной куче ещё материала. Молчал, а значит, вовсе не был против. Йохансен уже выучил некоторые повадки этой странной «птицы». Он достал небольшой предмет, похожий на отвес, только полностью прозрачный с обоих сторон. Внутри из стороны в сторону, но очень медленно, передвигалась небольшая стрелка, плывущая по фону нарисованных на средней стенке двух звёзд и созвездий. Устройство носило забавное название «катинбатя», но было очень полезно в путешествиях, да и вообще в быту. Ведь это были не только часы, но и линейка. Делениями на временной шкале, как ни странно, можно было измерять и длину. — В такую рань ещё разбудил, — фыркнул пернатый, — совсем совести нет. Увидев, как он вновь притронулся к саням, сателлит повернул к выходу, непринуждённо сказав: — Давай, набивай желудок снегом, и бегом на улицу. Парить там. — Парить? Ну это ты сильно. Я летать толком не умею. Почтальон открыл ящик, где лежали ёмкости с водой, сдвинул крышку на одной и поднёс ко рту. Сначала лери сильно удивился, почему ни капли не упало… Вода была вся заморожена. Джеспер в хмуром настроении поставил бутыль обратно. — Нет, парить, — большекрылый показал на свой нос, — как трубы на крыше. Просто, когда дома паришь — потолок льдом покрывается. От этого сосульки растут, колются потом. Неудобно. — А-а-а. Только трубы дымят, а не парят, но всё я понял. — Хотя, слушай, хм, «парить в небе», неплохая идея. Троллейбусорог скрылся из виду, поднимаясь по лестнице на верхнюю платформу. После его тяжёлых перьев на снегу осталась хорошо уложенная тропинка, блестящая в свете двух белых пятен в небе, среди серых туч пробирающихся к зениту. — Так, погоди, — говорил почтальон, следуя за спутником, — Насколько я понимаю, лери не могут усваивать твёрдую пищу. А снег, — и зачерпнул горсть, рассыпая в ладони, — он не растает от слова совсем. — Зато он растает, когда ты его съешь, — ответил тот, подходя к взлётной полосе. А здесь пластины обшивки немного поскрипывали от его шагов. — Может, не будем рисковать зря? Или ты умеешь делать промывание желудка? — Видно, ты совсем юный, — обернулся корнотеку к механику. — Вот прям как вчера крылья выросли. — Давай, сам попробуй сначала. Сателлит вскинул антенны и огляделся. Рядом, на фундаменте постройки, лежали целые горы снега. Крылатый вскопнул рукой белую целину и схрумкал слоёный кусок наста, как пирожное. — Жестковат, — прожевав с трудом, сказал он. — Лучше рыхлый брать или крошить в руках. Питьё, оно как-то лучше. Тем более, ещё топить его — силы тратить. Джеспер тоже отломил край снежной корки и неторопливо отправил в рот, затем впился зубами в хрустящий ломтик. Необычное чувство. Оно… Напоминало Землю? Тёплые воспоминания нахлынули вновь, хоть и наст оказался не мягче чёрствого хлеба. Это была жёсткая еда впервые за то долгое время, которое сизошкурый человек здесь провёл. Кусочки снега приятно щекотали изнутри, проваливаясь и забивая собою ветви. И вправду, по телу разливалось какое-то тёплое чувство. Джеспер думал, что ему так лишь казалось, пока не почувствовал, что снег превратился в привычную для лери воду. — Это просто… волшебная еда, — радостно сказал он. — Ну и, пожалуй, соглашусь: есть снег и не простудиться — это плюс. Механик вскопнул корку поглубже и зачерпнул рукой рыхлый снег, почти что снежный песок. Тот был гораздо приятнее, и пернатый не заметил, как проглотил с десяток таких горстей. — Вот. Набирайся сил пока, — вскинул антеннами Троллейбусорог, — ты со вчерашнего дня, должно быть, ничего не ел. — Ага, — ответил почтальон, выдохнув облачко пара. — Но я не сильно волновался. У тебя же в тех баках дома не пустой воздух. — Там мои запасы еды, чтоб лишний раз не летать за ней. Дружок принёс бы её мне, будь он рядом. Сателлит прошёл пару метров по взлётной полосе. Поглядел наверх, затем на дальние пики города. Сегодня был сильный ветер, особенно на такой высоте, но «самолёт» его практически не замечал. Он слышал шум стихии в волосах, как воздух упирается в крыло сбоку, но ничего более. Услышал шаги позади. — Что ж, ты прав, пора, — всплеснул руками механик. — Я, правда, хочу тебя кое о чём попросить. — Давай, проси, — задумчиво сказал большекрылый, всё так же смотря в жилы мрачных туч радостно-девятигранными зрачками. Йохансен положил руку на ребро крыла своего знакомого: — Тебя люди не трогают, значит, ты вполне можешь устроиться на нормальную работу. Сделай одолжение, поработай на почте и доставь, э-эм, сколько там… Миллион писем. А затем отчитайся мне: посылки и всё прочее тоже считай. А как справишься, я дам тебе подарочек и вернусь в город. Мы оба будем в плюсе! По рукам? Механик вышел вперёд корнотеку, чьи антенны немного покачивались на ветру, а затем приподнялись, по очереди разъехавшись в стороны. — Подарок, это, конечно, очень хорошо, но ты держишь меня кого-то не того. Йохансен похлопал эйло по плечу: — Я не сомневаюсь в тебе, Тр… Тебе имя, случаем, не нужно? — Альва зовёт меня голубочком, — восьмигранники сателлита на мгновение вновь прибавили граней, — но только она так говорит. — По уму и видно, что голубь, — вздохнул почтальон. Огромные перья дрогнули, будто встряхнулись. Спутник кивнул несколько раз, складывая антенны вместе, чтобы те не мешали крыльям расстелиться по сторонам. Напряглась каждая жила, соединявшая тело с опахалами, и те приподнялись, а сам лери ссутулился, как взвалил на себя тяжёлый рюкзак. Осторожно опустив крылья, он выпрямился снова. Но выглядел уже, как нахохлившаяся после купания птица: — Правильно она сказала… — Насчёт голубя? — Нет, я уже про другое. Сегодня буду учить тебя полётам, чтобы ты летать умел. — А тебе посоветую учиться избегать тавтологии, прежде, чем с меня что-то требовать, — ответил Джеспер, удаляясь куда-то вбок. — Давай обратно, поможешь мне пригнать телегу сю… Но не успел он отступить на пару шагов, сателлит крепко перехватил его за руку и дёрнул к себе. Его голос был по-прежнему спокоен: — Нет ничего позорнее для эйло, чем неумение летать — Альва имела ввиду. Но спокойствие это было настораживающим и пугающим до квадратов. — П-подожди, — механик забился, но быстро осознал, что если вырвется, то исключительно без руки. — Может, телегу сначала переправим? Мне на том берегу будет как-то поспокойней тренироваться. — Угу. Знай, и голуби не такие глупые, как ты думаешь, птенец. Я знал, что ты не захочешь, но это может спасти тебе жизнь. Я боюсь за тебя. — Ты очень заботливый, — Джеспер взялся рукой за одну из прочных сателлитовских жил, которая с лёгкостью выдержала бы его всего, — но всё же — отпусти меня-а-а… Троллейбусорог не стал дослушивать и вместо этого перехватился за крылья нелетающего, проверяя их на целостность. Вырываться — себе дороже. Локтем он держал мелкокрылого за пояс, а другой рукой взялся за крылья, по очереди распахивая каждое, затем изгибая в разных положениях. — М-м, ходят нормально. — Ну помягче хватайся-то. Я тебе не мешок с кродоном, — эйло поджал ноги, оказавшись в воздухе и задрав хвост. — У меня глаз треснутый! — показал он. — Пусть сначала заживёт, тогда и начинать можно. Сателлит перевёл зрачки на глаза другого крылатого, в одном из которых блеснули короткие жилки. Провёл по ним большим пальцем — по крайней мере, наружная оболочка роговицы была целой. — О, ты ещё трещин не видел, Джеспер. Это что у тебя за три иголочки? У тебя не было сдвига зрачка? Смятости, тусклянки? А я летал со всем этим. Приходилось как-то без дружков выживать. И дам тебе небольшой совет: иногда легче вырастить новый глаз, чем выправлять его самостоятельно. — Ты говоришь так, словно я буду жить здесь! В ответ большекрылый задумался, будто хотел сказать что-то: — Ты… Затем приподнял голову Джеспера за подбородок, отпустил и с лёгкостью раскрыл ему рот, хоть эйло был против. Пальцы трогали холодные зубы, скользя по рыхлой пыльце на щеках. Почтальону не трудно было заметить одну странность. Тот жёсткий снег еле жевался. Здесь рука вообще не прикладывала усилий, чтобы разжать челюсти. Выходит, дело было в них? Лери не просто странные создания. Они непонятные. Природа наделила их такой силой, но в то же время такими слабыми челюстными мышцами, что любую вещь твёрже наста уже невозможно было надкусить. — …У тебя ток в зубах не ходит? Я проверю, — спросил Троллейбусорог, ощупывая каждый металлический зуб в кристально белом зеве. И только он высунул пальцы, птенец затараторил: — Хватит! У врача проверюсь, если надо! Я сам научусь, дома и без твоего ведома. И я вообще никогда этому не учился, так что мне обязательно нужна консультация профессионального инструктора, прежде… Мир перевернулся снизу вверх, и механик глядел уже на хвостовые перья корнотеку, а не на полосу, в то время, как рука сверху перебирала перья в его хвосте. — Когда ты научишься это правильно делать с твоим-то «рвением» к небу, я уже снова успею научиться читать и разнесу столько писем, сколько тебе нужно. — Вот и делай! В чём проблема? — мелкокрылый повернул голову, взглянув наверх. — Что? Сателлит вновь повернул его вниз ногами и поставил на землю, но отпускать не торопился. Он пригладил растрёпанные серебристые волосы птенца, заметив шрам на его виске. Тот, как и рваная рана на рукаве, уже успел затянуться, так что с крылатым всё было в порядке. — Письма разноси, самолёт почтовый! — выкрикнув, Джеспер поднял наверх свои шестигранные зрачки. — Я не тот, кому можно это поручить. Доверять мне обычные письма, ну, это просто глупо. Забудь о такой идее. — Эй! А как же тот почтальон, который отдал тебе конверт?! Особый! — Бракованный. Я свожу их на ферму для компоста, а читать для этого не обязательно уметь. Троллейбусорог резко выпустил его вперёд. Эйло чуть не упал, замахав руками и прижав крылья к бокам. — Вставай там, подальше, — сателлит помахал рукой. — Мне легче взлетать без груза, поэтому подхвачу тебя на подъёме. А почтальон решил сразу отбежать, окончательно потеряв доверие. — А пониже местечко нельзя выбрать, раз на то пошло? — сказал Йохансен, выглянувший вниз, на всё разнообразие опасного металлического хлама, верхние части которого пошатывались на ветру. Уже было не так страшно, если прикрывать боязнь высоты своей живучестью. Но всё же к такому жизнь не готовила… — Мне очень страшно, как бы, за свою шкуру. Ты не видишь?! — несмотря на неприятные ощущения, пернатый постучал по своим глазам. …особенно к непредсказуемому и просто дикому существу, всплеснувшему крыльями снова, как бы разминая их перед полётом. — Извини, но без взлётной полосы я подняться в воздух никак могу! А, соответственно, и ты без меня. — Я не пойду туда, — механик топнул ногой, отчего слабо дрогнули листы под ней. — Хорошо, — сателлит начал расправлять крылья полностью, — тогда беги туда. В полный размах пернатых громадин могла уместиться примерно вся ширина той конструкции, где он стоял. Пока они были опущены и свисали концами по краям полосы, стали видны полностью все крепления, соединявшие летательное средство с его хозяином. «Голубь» оказался довольно умён: перекрыл все пути отступления и пустил бедного почтальона болтаться между пропастью и безжалостной машиной. Ему люди хоть и указ, но их здесь не было… — Давай договоримся! Я собственноручно выстрою тебе новый хороший дом, и ты отпустишь меня… Не слушая его, большекрылый двинулся в сторону взлёта. Постепенно его шаг становился быстрее. Металлическая окантовка перьев начала неприятно скрежетать на ходу. — Но ты же сам за меня переживаешь! Вот, если угробишь меня сейчас и будешь ныть — я тебя убью, клянусь! — почтальон пригрозил пальцем. Эйло перешёл на бег, заставив нелетающего поступить так же. — Ты просто бездушная машина… От скорости крылья становились легче и уже не так сильно волочились за существом. Ещё немного, и они оторвались от взлётной полосы, давая «пилоту» больше скорости. За этим последовал прыжок, и ноги перестали касаться земли. Теперь ничто не мешало догнать механика и легко подхватить его. Он уже не возмущался. Корнотеку держал его прочно, как птицу, а в такой хватке нельзя было даже пошевелиться. — Ну хоть где-то ты не такой медленный и неповоротливый, — сказал Джеспер, смотря на мелькающее пёстрое полотно руин далеко внизу. Троллейбусорог — мощный эйло, однако сегодня его немного заносило ветром. Он постоянно вилял хвостом, стараясь выровняться. До устойчивого на ветру самолёта ему всё же было далеко. В относительно ясную погоду можно было насладиться островом во всей красе. Дома с острыми крышами, балконами и перешейками были похожи на мрачный заснеженный еловый лес из часовых стрелок. Некоторые здания возвышались на холмах, их фундамент начинался там, где стояли флюгера других, узкие тропинки пересекались с лестницами, с заледеневшими вымощенными металлом дорогами. И всё это, окружённое чёрным океаном и полуразрушенными железными скалами. А простых каменных здесь и не было — остров из сплошной белой земли и блестящего металла без малейших признаков коррозии. Обычного человека бросило бы в дрожь от такой картины, но местных, судя по тому, как они здесь укоренились, всё устраивало. Йохансену было сносно это видеть, но ничего более. — Ты же не бросишь меня туда?!.. — эйло опустил голову на телендорское поле, испещрённое антеннами-ёлочками и ямами, ведущими в дымчатую бездну. — Нет?! — Я стараюсь заботиться о тебе, но здесь страх — лучший учитель! — вновь говорил спутник не крикливо, а просто громко. — Тебе не помешает встретиться лицом с опасностью и самому научиться её избегать! Он сильно накренился, так, что Джесперу стало страшно за него, а не за себя. Развернувшись чуть ли не полукругом, «самолёт» направился к городу поближе. Такой трюк обычному воздушному транспорту вряд ли дался бы. Сателлит был легче и манёвреннее, но лишь в сравнении с громадинами больше него. — Ты же сам спасал меня от той чокнутой! — брыкнулся Йохансен. — Ты был не готов! — Но и сейчас тоже!!! Большекрылый не стал затыкать рот другому эйло, хотя и очень желал этого. Бешеные крики, или, скорее, какой-то странный птенцовый писк сегодня не долетал до города. И всему виной, к счастью, был ветер. — Ничего сложного в полёте не найти. Для начала просто пролети хотя бы… — Троллейбусорог разворачивался то влево, то вправо в поисках ориентира. Им стало одно из зданий на высоком холме. — Вон до того дома! Погода ледяного ветра для людей самая холодная и неприятная, так что никто тебя сегодня и пальцем не тронет! Почтальон внимательно присмотрелся к улочкам, на которых и вправду совершенно никого не увидел, даже эти «жужжащие» электромашины куда-то припрятали. Все жители заперлись в своих домах, задвинув окна какими-то внутренними ставнями. А вьюга свободно гуляла по улицам, разгоняя снежных «драконов» и дребезжа толстыми стёклами. Льдинки искрились от каждого мельчайшего порыва ветра. Но лери от этой картины становилось холодно лишь в душе, где-то в том месте, где ещё сидел живой настоящий человек… — Да я вообще не знаю, как это делается! …человек, не понимающий, зачем летать и для чего это ему нужно. — Я не заставляю тебя взлетать с земли, ты просто расправишь крылья и по ветру спланируешь к цели, когда начнёшь падать. — Отличная инструкция, оставь себе на память, — не успел механик сказать это, руки, державшие его по бокам, он перестал ощущать, и утихомирившиеся зрачки вновь скатились к тревожным фигурам. Эйло почувствовал воздушную подушку под собой, здания с их многочисленными шпилями становились ближе, и другого выбора не было. Джеспер закрыл глаза руками и расставил крылья в стороны, но это не подняло его обратно, а только замедлило падение. Сам птенец, как воздушный змей, шатался из стороны в сторону на ветру, который чудом не лишал его равновесия. — Хвост, Джеспи! Про хвост не забудь! — опомнился корнотеку, кружащий не так высоко. — Чего сказал?! — попытался другой крылатый посмотреть наверх. Но ему это делать не стоило: всё вокруг завертелось так, будто почтальон оказался в стиральной машине. Троллейбусорог не сводил с него глаз, хоть и не так сильно волновался: — Первый блин ломом, или как там говорится у этих людей. Ну, хоть на какую-то крышу ты попал… Джеспер вмазался в снежную шапку, кубарем прокатившись на крыше и свалившись на следующую. Руки сами судорожно хватались за всё, что видели чудом не разбитые глаза, но тело съезжало, а в ладонях оставались лишь горсти снега. Поздно Йохансен наловчился всё-таки махать крыльями, сбиваясь с темпа, и медленно, с каким-то трудом двигая опахалами вверх-вниз. Было непривычно, тем не менее взмахи помогли забраться на спасительный островок, которым оказался внушительный оконный карниз. Хм, на удивление, он напоминал площадки для почтовых эйло, там, в Марьёчи, например. Должно быть, это в Радонии так выглядели отголоски прошлых дружных времён. Жертвы глиняных фигурок, больше не красующихся под окном, оказались не напрасны. Механик научился держать равновесие, поглядывая на далёкую землю внизу. Здесь было этажей пять, не меньше. И, кажется, от страха даже подошвы на карниз прилипли. И прилипли довольно ощутимо — примагнитились! — Не… доверять… — тяжело дыша ртом, выговорил эйло, — самолёту… Он всё же отлепил ноги, которые всё притягивались к металлу сами собой, и сел спиной к толстому оконному стеклу, свесив их и расправив по нему крылья. И буквально через несколько секунд из-за окна послышался возмущённый бойкий престарелый голос: — Ёжкин крот, поменять их не успели, уже все отвалилось. — А, нет, постойте, — сказала позже хозяйка квартиры, — всё здесь на месте… Ага, значит, отвалилось у соседей… Шаги вроде как стихли. Эйло успокоился, думая, какой он всё же везунчик… Пока позади не послышался громкий скрежет металлической выдвижной ставни. Толстое стекло задрожало на сильном ветру, как бумажный лист, по нему даже шли какие-то волны. Пожилой голос стал ещё более возмущённым: — Это что ещё такое?! От испуга Джеспер чуть с карниза не свалился. Крылья, как по команде, прижались к бокам. — Я скоро улетаю отсюда. Только не сдавайте! — тараторил крылатый. — Мне просто нужно успокоиться, и вы тоже успокойтесь. Затем он подождал несколько секунд, боясь оглянуться, ведь знал, за что именно могли возненавидеть лери жители этого городка. — Это как же… Птица-лери на окно здесь села… — тихо проговорила пожилая женщина. — Вот видите? Не надо меня бояться, — механик стал аккуратно вставать, подобрав ноги. И снова замер, когда старушка встревоженно ахнула, увидев пустое место на карнизе. — …Разбил мои любимые горшочки… — вмиг её тон превратился в озлобленный. — Только гарпунов на вас, поганых, не хватает! Падай отсюда! Чтоб крылья все пообломал! Лери, не зная уже, по какому инстинкту, вскочил на ноги: — Тише, бабуля, тише! — и стал высматривать, куда бы соскочить без советов «бабули», как вдруг открылась створка окна, и он получил сильный толчок в спину. Сильный, конечно, для человека. Пернатый устоял на ногах, но ещё немного, и он бы упал прямо на блестящую брусчатку, где валялись разноцветные черепки. Всё что осталось от фигурок. И месть за них была жестока. — Пошла! — снова какая-то швабра заехала по спине, больно обдав крыло. — Кыш! Или оболью помоями с ног до головы! На миг показалось, что хозяйка квартиры предсказала свою угрозу: сверху действительно выплеснулось что-то липкое и омерзительно пахнущее, да ещё и внезапно, что бедный Джеспер не успел спрятаться под крыльями. И в окно к противной старушке, как назло, ничего не попало. — Всё в порядке, миссис Долл, я его уже проучила! — отозвался писклявый весёлый голосок сверху. Эйло, поборов появление язвочек в желудке, посмотрел наверх, где в окне красовалось доброе приветливое личико. Но как только внимание обратилось к нарушителю спокойствия, с этого личика посыпались разнообразные ругательства, на которые оно было способно. Хорошо, что из-за мокрых волос, сразу заледеневших на ветру, все слова были слышны так, будто девушка находилась на этаже тридцатом от электронного существа. А ему самое время было только бежать. Или лететь, но когда к крыльям столько же доверия, сколько к жителям этого города… Ну уж нет. Единственным выходом отсюда была хинья лестница, ведущая к домам тех, кто ненавидел холодную погоду всей душой. Единственным и позорным. Присоединившиеся к «веселью» другие соседи не жалели открывать окна в такой леденящий ветер и высовывать швабры и прочие вещи, чтобы огреть незваную птицу. Кидались бранью вперемешку с тем, что только под руку попадётся. В Йохансена чуть не попал самый настоящий нож. Затем каким-то чудом тот избежал уже и гарпуна. Но, увидев, что эйло убегал, а там уж и улетал «за кадром», люди быстро успокоились. Окна засвистели, закрываясь вновь. Троллейбусорог будто читал мысли птенца и схватил его, когда тот выбрался по лестнице на самый верх. Ситуация из-под контроля всё-таки вышла. А сателлит был разочарован: — От людей сразу беги. Чего ты с ними разговариваешь? Вон, вонючкой облили какой-то. Тошнотворный запах, правда? — Из-за тебя всё! — процедил механик сквозь зубы. — Из-за того, что я прямым текстом тебе сказал: не лететь, как бумажный самолётик, куда попало, и не забывать про хвост. Да? — Нет, но с меня хватит! Приземлись у берега. Мне срочно нужен душ, а то я так не вижу ничего! — он попытался дотянуться рукой до глаз, чтобы хотя бы их вытереть от мутной плёнки с очистками. — Долго будет, а на пристани тебе сейчас не безопасно. Я тебя на лету окуну в воду, и чистый будешь. — Лучше вообще меня отпусти! Я домой хочу! От тебя подальше! — Йохансен задёргал крыльями, как подбитая птица. — Как скажешь, отпускаю… — большекрылый вновь отправил своего ученика в свободный полёт. Но тот снова еле махал крыльями, будто те были ему не родные. На этот раз Джеспер пробил небольшое незакрытое ставнями окошко, на удивление сразу оказавшись в ванной комнате. Быстро свыкнувшись с обстановкой, он подбежал к так им желаемому душу и запрыгнул в ванную, тоже самодельную, судя по засохшим каплям эмали на краях. В комнатке было тепло, даже жарко, отчего холодные стёклышки в глазах слегка покалывало. Впопыхах лери чуть не оторвал душевой шланг, потихоньку успокоившись, чтобы нормально помыться. Немного радовало, что не нужно было снимать одежду — это экономило время. Но отмывать приходилось всю свою шкуру, и не факт, что запах исчез бы за один раз. Выручила бы только линька, а сейчас надо было хотя бы сполоснуться. Одной рукой держа в виде душа источник простой прозрачной воды, другой рукой механик обыскивал глиняные баночки и стеклянные склянки в поисках хоть чего-то мыльного. Нашёлся пузырёк какой-то густой жидкости, на запах вроде напоминавший шампунь с травами. И… Это был именно аромат, а не органическая вонь, как от всего прочего. Хотелось даже на вкус попробовать такой шампунь. Не стоило рисковать. — Одной проблемой меньше, — лери вылил на себя весь флакон и схватил обеими руками мочалку с щёткой, начав судорожно мылить всё тело, особенно глаза. — Сейчас помоюсь себе спокойненько и свалю отсюда. Раз и навсегда. Никто и не узнает, что я здесь… Потихоньку скрипнула выдвижная дверь в ванную. — …был. На пороге в полном шоке стояла девушка в длинном халате до пола. Её взгляд сейчас напоминал повседневный взгляд Джеспера, и грани здесь были не при чём. Почтальон метал квадратный взгляд из угла в угол, пока не остановился на пустом флаконе, который быстро подобрал и поставил на место: — Отличный шампунь… кстати… Эйло на всякий случай сполоснулся от мыла, он явно нервничал. — Спасибо, что одолжила, у меня как раз дома кончился… Только не… — Па-ап! — оглянулась девушка, боясь переступить порог комнаты. — Неси гарпун, у нас в ванной эта хрень летающая! — Ну за что мне такое?! — лери бросил своё занятие, наспех отряхнувшись, и выскочил в уже пустое окно… Он снова оказался в ледяном воздухе. Сосредоточиться было уже легче: расправить крылья с хвостом и махать, махать не переставая. На миг пришло чувство полной свободы и ощущения настоящего полёта, но лишь до следующей преграды. А ведь птенец до сих пор закрывал глаза руками. От этого Троллейбусорогу хотелось сделать то же самое. Флюгер сместил направление несущегося по ветру эйло, и теперь трепыхающийся клубок перьев снова скатывался куда-то вниз, натыкаясь на балконы и их содержимое, что уже было совсем нехорошо. Всё вокруг смешалось, даже когда Джеспер не ощущал никаких движений. Слабости не было, но чувство перевернутости всего мира не спешило покидать тело. В поле зрения осталось блёклое небо и торчащие по обе его стороны железные стены. Эйло попробовал стереть рукавом с глаз остатки мыла и снега, которые уже застыли на стёклышках. Корка, немного перекрывающая взгляд, навевала слабость, и от неё нужно было скорее избавиться. Йохансен стал скрести по ней ногтями, извивался, чтобы не заснуть. Отошёл в сторону, пока не оказался у стены. Ведь он оказался внизу. В городе. Снова в этом ужасном месте и совсем один. И когда глаза освободились от грязного льда, механик был встревожен ещё больше. — Теперь точно охоту откроют… Бежать было некуда, почтальон знал на собственном опыте, что даже один встречный — это уже рискованно. А если поймали бы так, не привлекая внимания охотой, кто помог бы на этот раз? — Наверх! Нужно наверх, на какую-нибудь крышу! — бормотал себе Джеспер. На улице, как и прежде, было пусто и ветрено. Ледяная крошка, летящая вдоль улиц, щекотала лицо и руки. Не будь почтальон в такой ситуации, то заметил бы, как неприятно этот колкий снежок раньше ощущался им-человеком. Крылатый подошёл к мрачной стене одного из зданий, выискивая что-то похожее на ту лестницу, по которой недавно карабкался. Хиний путь был здесь, но он шёл прямиком из подъезда и начинался со второго этажа. Лестница висела наверху, проще говоря, начиналась с небольшой наружной площадки. — Кто так придумал вообще? Джеспер потёр ладони, а затем заскочил ногой на фундамент здания. Рукой он зацепился за вертикальный выступ из стены. Забраться на металлическую основу было нетрудно, но вот, с неё до площадки было ещё далеко. Где-то скрипнула железка, наверное, на ветру… Там же из верхнего открытого окна внезапно послышался детский голос: — А куда ты лезешь, птичка? Эйло замер, смотря наверх. Крылья застыли, инстинктивно готовые к взлёту, но пока было рано пользоваться ими с этой целью. Сизошкурый решил сверить обстановку. В противном случае убежать сегодня в такую погоду было б легче. — Эм, никуда, — сказал Джеспер, медленно опускаясь на землю. — Не говори никому, что меня видел. Ладно? Я тебе тогда… Пришлю подарочек. Лери рассчитывал на наивность малыша, который, судя по всему, ещё мало знал об устройстве этого мира. Да и, как показала практика, человеческие дети были здесь гораздо лояльнее мелких гривастых «дьяволят». Этот мальчик был первый, кто не стал в страхе отворачивать глаза от существа, «забирающего душу», а улыбнулся, услышав заветное слово: — А какой подарочек? — Вот, посоветуй мне… как здесь можно взобраться на лестницу, — крылатый показал на площадку. — Тогда расскажу. А потом ты его получишь, обязательно. Путь наверх и вправду был стоящим своего подарочка. Каждый дом, не взирая на общую монотонность города, был уникален по строению. И просто так наугад искать подъезд, да и вообще, намёки на дверь — было то ещё занятие. И горожане вселяли страх. — Только тихо себя веди, — Йохансен стоял в напряжении, готовый рвануться наутёк, — я… боюсь людей. — Сейчас, подожди! Не улетай никуда! — ребёнок, словно игнорируя это и думая лишь о грядущем подарке, скрылся в дверях. Джеспер стиснул зубы в надежде на то, что этого никто не слышал. Мальчик выбежал из-за угла, в то время, как почтальон ждал его, облокотившись возле закрытой металлической двери в нише фундамента. — Что? — вздрогнул механик, сам повышая тон. — Да как это?! Ребёнок в ответ хихикнул, показав на мнимый вход: — Это кладовка, птичка. Мы храним здесь нашу еду с фермы. — Так, а до́ма там никого не?.. — А мама с папой ушли помогать длинным мордашкам печку настраивать. — Хорошо, — вздохнул пернатый. А затем пошёл следом за мальчишкой, зазывавшим рукой. Настоящий подъезд оказался недалеко, но выглядел почти так же, если не считать таблички с номером. — Позволь спросить? — эйло осторожно закрыл дверь, которая чуть не грохнула об косяк от ветра. — А где именно находится ваша ферма? У вас же тут одна свалка кругом. Он осмотрел высокий потолок, обитый потускневшим пыльным деревом. Было б на Земле такое место, здесь бы точно всё заросло паутиной. Малыш затопал вверх по лестнице: — Свалка в одной стороне, а ферма — в другой. Мы летом все ходим туда и копаем, поливаем, собираем урожай. Там красиво. Тебе бы там понравилось. — Здесь… бывает лето? — Ещё не было. После весны оно будет. Тогда растает весь снег… — Я-то думал, каким чудом вы здесь без еды жили всё это время. Ребёнок уже с эхом сказал откуда-то сверху: — Эй, птичка. Смотри. А у тебя светятся глаза. Джеспер лишь неловко хихикнул, притушив свечение. От той унылой серости, что царила снаружи, в подъезде обстановка ничем не отличалось. Кроме того было ещё и темно, лери не заметил больше источников света кроме маленького окошка наверху. К нему он и поспешил, ведь это было дверное оконце. — Это летний выход для хинов, — показал мальчик на дверь к площадке, — зимой им гораздо холоднее, чем нам, и они редко на улицу выходят. А когда тепло, открывают эту дверь. Спрыгивают отсюда вниз — и поцокали бегом. Выглядит такое смешно. — Отлично, теперь я быстро заберусь на крышу, — кивнул эйло. Его серые руки притронулись к щеколде, которая… примёрзла к двери. Да крепко. Видно, ей давно не пользовались, а когда подморозило — она заледенела. Силы механика хватило, чтобы отодрать железку, чуть ли не всю отдельно. Джеспер немного перестарался и погнул щеколду. Освободившаяся дверь заскулила от ветра, и на обоих стоявших перед ней налетела туча снежных крупиц. Малыш отскочил от ветра в то время, как «птичка» по привычке заслонила глаза рукой. Ветер не прекращал осыпать всё мельчайшими льдинками. — Э-эм, — подумал мальчик. — А тебе точно на крышу? Не легче вылезти через чердак? Йохансен быстро захлопнул дверь и прижался к ней, пробежавшись зрачками по верхней лестничной площадке, — Правда? Здесь он есть? — У нас дома есть ключ от него! — радостно воскликнул маленький горожанин. — Но… Родители мне не разрешают заходить в их комнату без ведома. Я ни за что сейчас туда не пойду. Механик призадумался. Идея, как выбраться отсюда, была рискованной, но не надо было использовать крылья, которые итак уже натерпелись. — Чтоб вам пусто было за такую планировку, — прошептал эйло, изогнув щеколду и хлопнув дверью так, чтобы железка намертво застряла между ней и косяком. И оглянулся к ребёнку, который этого не заметил: — Ну… Ну, давай, я тогда посмотрю, — Джеспер пошёл вверх по лестнице, думая, что хоть какой-нибудь толк из своего существа можно было извлечь. — Ничего брать не буду, я ж всего лишь птичка: ем зёрнышки, живу в гнёздышке. У меня и карманов-то нет. Да и, может, ключ мне не понадобится. Добравшись до последнего этажа, крылатый осмотрел люк, заметив, что замок был в него встроен. Выламывать такую громоздкую штуку было бы слишком безрассудно. Неизвестно ещё было — насколько крепким был этот люк. А ведь шум мог привлечь внимание... Вспомнив о той двери, которой гордо хлопнул недавно, бывший врач поругал себя за свою неосторожность. И обернулся к любопытному ребёнку, показав на люк: — Я просто открою этот замок и положу ключ на место. Идёт? — А разве тебе разрешали входить к нам? Может, подождём моих маму и папу? — малыш двинулся следом за сизошкурым, приоткрывшим дверь с железным колышком под ней. Тот оглянулся: — А ты умеешь хранить тайны? Немного поразмыслив, мальчик быстро закивал. — Ну, хорошо. Просто я пугливая птица. Тогда смотри, чтоб никто сюда не зашёл, — эйло прикрыл дверь в квартиру, одной ногой ступив за порог. — Если кого увидишь — тут же беги сюда и говори! — Будет сделано! — радостно послышалось в ответ. Преодолев скромную прихожую, почтальон оказался в гостиной — комнатке чуть больше предыдущей. Затем, осмотрев все три оставшиеся помещения, быстро нашёл нужное и стал вынимать всё, что имелось в тумбочках и шкафах. Там хранилось всё, что угодно, только не ключи. Могло показаться, что они лежат в небольшой шкатулке, которую Йохансен обнаружил в дальнем углу ящика комода. Но что-то подсознательно внушило ему мысль, что там… маловато металла для ключей. Джеспер принюхался — и в мыслях возникли образы металлических веществ, которые скрывались за деревом. Он всё же открыл шкатулку, увидев там ювелирные украшения с креплениями из тех материалов, с которыми лери «дружили» лучше всего. Но при помощи одного лишь нюха обнаружить ключи в целой комнате было проблематично… Приходилось использовать человеческие методы: перевернуть всё вверх дном, пока кто-нибудь не вернулся. Следующий шифоньер открылся с небольшим усилием и скрывал в себе только плотно сложенную одежду, чуть не сбившую пернатого внезапной волной. Пришлось запихивать это всё обратно вперемешку с остальными разбросанными вещами, чтобы не потеряться среди них самому. Механик отвлёкся на голос: — Эй, птичка! А погостишь у нас немного? Совершенно забыв про своё важное задание, ребёнок стоял в дверях с кусочком зеленоватого хлеба в руках. Зеленоватого не от плесени, а от происхождения. Судя по всему это был местный аналог земной лепёшки, который здесь тоже придумали изготавливать люди. — Вообще-то ты сейчас должен быть там, — лери показал на входную дверь. — Успокойся, никого там нет, — юный горожанин подошёл к порогу, тянувшись через него к необычному гостю. — Хочешь есть? Ещё свежий, сегодняшний! — Нет, спасибо, не в этой жизни, дружок, — Джеспер продолжил рыться в вещах. — Сам съешь, здоровее будешь. Наконец с шифоньером дело было закончено. Крылатый подошёл к картине, висящей над комодом, и попробовал её сдвинуть — но это был просто холст в раме. Тогда семигранный взгляд эйло остановился на небольшой коробке, что стояла наверху шифоньера. Должно быть, родители этого мальчика хотели бы, чтобы он, даже следуя на поводу своего любопытства и пробравшись в комнату, ни за что бы не добрался до этой коробочки. Джеспер взял высокий стул с кухни, совершенно игнорируя мальчика, и встал на него, взяв коробку и увидев в ней… охапку ключей с ярлычками! Многогранные зрачки достали аж до девятигранников. Копаясь среди ключей, почтальон ответил на тему еды, что хотел высказать ещё тогда: — А ты знаешь, что вообще нельзя кормить птиц хлебом? Он содержит грибки, которые для них ядовиты, и на такой диете, к примеру, голубь проживёт недолго и довольно мучительно. — Но я… Видел в сказке, птички ели хлебушек… — малыш тревожно посмотрел на кусочек. — Но то — сказка, — ненадолго оглянулся пернатый лери, для которого выпечка тоже стала бы не самой приятной закуской. — Жизнь, дружок, подсовывает сюрпризы там, где ты совсем не ждёшь их. Знай это… Ага, нашёл! Он вновь радостно уставился на коробку, держа над ней выбранный ключ. Механик зажал его в руке и рванулся к входной двери, вихрем пронёсшись мимо ребёнка… и с такой же скоростью удирая обратно в комнату. На выходе уже была другая задачка, посложнее чердачного замка — вернувшиеся родители мальчика. Пришлось гадать над тем, как открывалось окно в этой комнате. Потянувшись руками к раме, эйло обнаружил, что ключ в ладони куда-то пропал. Он догадывался, что не просто выронил его. Хоть от такого мелкого кусочка металла всё равно не выросли бы разом все перы, но подпилка, наверное, пострадала. — Ну и Орид с ним, с этим ключом… — пробурчал сизошкурый и взялся тянуть раму, пока чуть не отломал её. Уже давно свыкнувшись с хиньей планировкой, он совсем позабыл про людское устройство домов и пытался сдвинуть окно в сторону, как в автобусе. Или, на крайний случай, выдавить наружу, а затем сдвинуть в сторону. — Что там за бардак? — строго пронёсся мужской голос по всей квартире и заставил Джеспера замереть, как отключенного робота. — Нас не было буквально полчаса, а ты уже в-вот! — Это… Это мой новый друг пришёл, — обнадёжив, ответил детский голосок. Начала говорить мать, слышно, что она произносила слова из-под средства защиты дыхания: — Вот, я как знала, что это произойдёт! У него всё-таки есть побочки от этой среды: сходит с ума, придумывает себе друзей. Надо завтра срочно заказать новый респиратор в мастерской… И тебе тоже не помешает, — последнее она добавила, скорее всего, мужу. — Но это правда, не выдумываю я! — тревожно высказал малыш. — Просто он не любит, чтобы я рассказывал вам про него. — И что это за друг, интересно? — радониец пошёл на шорох из комнаты, недовольно хмыкнув на язвительное замечание супруги. А у перепуганного до треугольников «друга» оставалось совсем немного времени на то, чтобы выбраться, а окно никак не поддавалось. Эйло начал биться плечом об стекло, которое больше пружинило, чем трескалось. Парадоксовая сыворотка — вещь была довольно крепкая, не грех и окна было делать. Особенно с каким-то желе между двух тонких слоёв. — Мам, пап, он вас боится! — послышалось со входа в комнату. — Стоп, — мужчина смерил взглядом электронное существо, и взгляд на миг метнулся к арбалету, висящему на стене. — Это не та тварь, которую не добили в прошлый раз? — Где угодно, только не на глазах у сына, дорогой! — строго сказала женщина. — Не ломай ребёнку психику! Йохансен прижался спиной к окну, ожидая реакции людей. Он был слишком напуган, чтобы хоть что-то сказать, да и слова были совсем не оправданием. Приходилось ждать чего-то, уставившись в пол своими странными для людей глазами. — А что делать-то?! — хозяин квартиры подошёл к оружию, еле коснувшись вещи пальцами, пока его не остановил голос супруги. — Просто окно открой, пусть сам улетит! — Ага, подойди к нему щас! Арбалет всё же был снят с места. Мужчина открыл какой-то ящик в шкафу, достав колчан гарпунов, и мальчик, которого держали за руку, выкрикнул: — Птичка, там задвижка на окне! Возьми её и потяни! Джеспер думал, что резная пластина на раме присутствовала чисто для украшения, но, как оказалось, это был очень простой способ открыть окно. Нужно всего-то было просунуть пальцы в нишу и потянуть плоскую ручку на себя. Только сделав это, пернатый открыл окно нараспашку и выскочил наружу, навстречу ледяному ветру, пробившемуся в дом и загнавший в комнату стайку снежинок. — Он… понял тебя? — удивился отец мальчика, опустив арбалет.7. Крылья
20 марта 2021 г. в 07:00
На заре было настоящее затишье: в городе прекратился шум ремонта, ночной ветер улёгся, разметав весь туман.
«Голубятня» задрожала снова, и её вернувшийся обитатель первым делом заглянул вниз, сквозь доски. «Маленькая пташка» по-прежнему лежала на своём месте. Сателлит сел на колени и высунул голову за край платформы.
— Дже-ес… Птенчик, проснись. Ты очень долго спал. С тобой всё хорошо? — взволновано говорил он.
Йохансен не шелохнулся, пребывая в сладкой дрёме.
— Если что, я отнесу тебя к Альве. Только проснись, постарайся…
Троллейбусорог был медлителен, но когда нужно — просто бежал, не жалея энергии.
Пронёсшись мимо баков у стены к окну-выходу, он опустил другую лестницу и так быстро, как мог, спустился на уровень первого этажа. Даже за крыльями не успевал следить, и те просто разъезжались в стороны.
Выдвижная дверь стояла близко, и лери тут же к ней свернул. Вскоре понял, что не стоило так торопиться — зацепился за лестничный угол одной из своих длинных перемычек и застрял в нём одним крылом.
— Да уж, и со мной тоже не всё в порядке, — разочарованно сказал гигант, оглянувшись на своё опахало, расстеленное следом.
Раскрыв его полностью, он мог добраться до щеколды и сдвинуть дверь. Дальше порога лестничный каркас не пустил. Он так и норовил не просто держать на месте, но и оттягивать к себе. Крыло зацепилось за что-то ещё…
И сателлит упал в снег, ударив свободным опахалом об хрупкую стену здания. То вздрогнуло, и Джеспер моментально вскочил с подстилки.
— Можно делать всё потише?! — почтальон взмахнул крыльями, стряхнув с них частицы счёса, которые всё же на него налипли.
Он оглянулся на то место, где ещё вчера была дощатая стена.
За ново-обнаруженной дверью лежал его ошарашенный знакомый, упираясь в лестницу одной антенной. Другая же лежала на снегу.
— Или я буду называть тебя Троллейбусорогом, — механик смерил того взглядом.
— Потише? Я же волновался за тебя, пойми. А ты «потише», — «самолёт» поднялся на ноги, ещё больше увязнув в конструкции собственного дома.
Он резко выдохнул от сдавивших грудную клетку перемычек. Тело косо повисло в нескольких сантиметрах от земли, всё перепачканное в снегу. Корнотеку вяло протянул руку вперёд, подпираясь свободным крылом. Он подобрал его к себе и вмял в снег маховые перья.
Йохансен спокойно глядел на всё это, не понимая, как такой сильный лери мог быть таким беспомощным, как птица, попавшая в ловушку.
— Знаю, ты совсем не дружок. Но, может, поможешь? — Троллейбусорог поднял голову после безуспешных попыток выбраться самому.
Вздыбился его хвост, плеснувшись по снегу и развернувшись громадным веером.
— Представляю, как ты живёшь здесь один, — подошёл Джеспер ближе, держась на безопасном расстоянии от крыльев.
— Приходилось разбирать полосу… — лери приподнял голову, чтобы расстегнуть форсунку на шее и достать ножик. — Несколько раз, после неудачных взлётов. Раньше я бы мог позвать дружка на помощь. Но здесь, знаешь, с этим трудновато.
Он протянул длинную руку к малому эйло, держа карабин буквально на пальцах.
— Этим? — механик покосился на предмет, взяв его.
Ножик был складной, как оказалось. У него было три уровня длины, и можно было превратить его из маленького карманного лезвия в целый кухонный нож.
— Только, пожалуйста, перья режь в последнюю очередь. Я этот аэродром могу собрать и заново, хоть строитель из меня неважный. Пили лучше железки.
Джеспер осторожно подошёл ближе, высоко поднимая ноги из-за густого снега. Он заглянул гиганту за спину, проверив обстановку.
И сложил нож обратно.
Большекрылый, не в силах повернуть голову из-за внушительных антенн, сложил их вбок: — Скажи, что видишь. Сколько ран? Две? Четыре?
Почтальон протянул руку к штативу и провёл ею по напряжённому металлу. Странно, но он ощущал это, словно то была не железка, а живая мышца. Она уходила в большое перо, и было видно, как продолжается штатив внутри, серыми жилками тая в кродоновой белизне.
И на стыке двух разных материалов затесалась мёртвая железяка, которая и держала всю «птицу». Похожие углы зацепились за другие, более короткие жилы, подвесив на себе всего сателлита.
Стоило задуматься о прочности такой лестницы. Она явно была построена на века, если даже не скрипнула от такого веса.
— Ни царапинки, — Джеспер подошёл ближе, забрался на перекладину, держась за неё одной рукой, а другой ощупывая перья и пробуя приподнять их.
— Настоящее везение! Я уж думал: теперь ждать три недели, пока всё не отрастёт.
— А теперь не шевелись, — затем он вкрадчиво произнёс: — Только когда я скажу.
Троллейбусорог послушно завис, как бездушная кукла, иногда дёргаясь только, когда другой пернатый отцеплял жилы одну за другой. Коснувшись снега носками, сателлит оживился.
— У тебя отлично получается! Мне совсем не было больно! — немного радостно воскликнул он.
Последнее перо со звоном выскользнуло из-под лестницы, в мгновение пролетев к Йохансену, и сбило его с конструкций. Эйло почти скрылся в глубоком снегу.
— Ты… — свет больших глаз навёлся на это место. — Ты как сам?
Механик устало поднялся, держась рукой за живот: — Ну ты поаккуратнее крылышки складывай, а то неизвестно, кто кого быстрее угробит.
— Да, было бы смешно, — ответил Троллейбусорог, почти вернувший свои опахала на место. — Не будь это слишком странно, чтобы быть так смешно.
— Ну, так я тебе помог. Теперь и ты мне помоги.
Пройдя до двери, где стояла телега уже на проходе, Джеспер остановился возле неё, похлопав рукой по крыше.
— Из-за кое-кого я всю ночь мучался с этим. Не знаешь, кто это?
— Я всего лишь использовал контрольный замок. Чтоб, когда спускали, не раскрылась ненароком.
Почтальон замер, вылупившись семигранниками в пространство, словно для него перевернулся весь мир.
— Вот сейчас точно было бы очень смешно, — заметил корнотеку.