***
«Срочно зову ближайшего лекаря». Йохансен слышал это, и не раз. И это сообщение на его антеннах намного серьёзнее звучало, чем собственный зов о помощи. Жалобно пел кто-то другой, где-то, но известно, где. «Сейчас!» — быстро думал пернатый. Эйло взмахнул длинными крыльями, но взлететь не осмелился в столь густом тумане, а лишь немного приподнялся в воздух и плавно опустился. «Да чтоб тебя! Как же к нему подобраться?» Дымка стала ещё непрогляднее, когда Джеспер пошёл по направлению голоса. Вскоре он не видел собственных ног, а впереди вообще могло быть что угодно. Тем не менее идти надо было. Лекарь может игнорировать этот зов, только, если занят другим пострадавшим. Это настойчиво вертелось в карате почтальона, ну, и выбора у него не было. Он без раздумий шёл за сигналами, как мотылёк, летящий на свет. Незаметно для эйло пространства становилось больше, вокруг стали видны части разрушенных механизмов, похожие на радонийские руины. Сигнал был совсем близко… Его издавал говорящий «цветок», который держал в руках некий хин. Один до боли знакомый хин, презрительно смотрящий в душу почтальону. Сизошкурый прочистил горло и хотел было спросить, что его «хозяин» делает в этом месте, но ни одного звука, кроме выдоха, не мог издать. Будто взяли и исчезли голосовые связки, как у дикого существа. Джеспер ещё раз оглянулся вокруг, чтобы убедить себя в ложности всех этих явлений. Даже протёр глаза, хотя на деле лишь смахнул пылинки. А та сторона, что была помешана на своём природном деле, сама протягивала руки телендора к говорилке, «чтобы помочь ей». — Что, Джеспер, специально строишь из себя несчастное создание или уже совсем одичал? — грубо ответил Орид, поставив голосящее устройство на землю. — Не доставил ни одного письма, а вместо этого прильнул к пернатым тварям! От строгого голоса хина тело будто ослабло. Лекарь закрыл глаза руками и отвернулся, хотел улететь, как можно дальше, но мог лишь пятиться назад, пока не наткнулся на стену. Нет, это был какой-то механизм, поймавший железными лапками ничего не подозревающую жертву, как мухоловка. Свободными, жалко висящими по сторонам крыльями эйло забился в ловушке, уже сам не понимая, делает он это сам, или тело на автопилоте. Неизвестный союзник хищника схватился за перья и их прижал к стене, обездвижив сизошкурого человека. — Не стоит втираться ко мне в доверие, мне такие почтовые всё равно не нужны. А чтобы ты не жалел ни о чём, я облегчу твои страдания, — с явной издёвкой произнёс Орид и замахнулся гарпуном, взявшимся из ниоткуда. Остриё мелькнуло промеж глаз, но вместо металлического звяканья послышался тихий щелчок, и картинка тут же сменилась. Опасность пропала, но электронный голос никуда не делся. Джеспер видел перед собой блестящую стену и отражение своих глаз, ему нужно было время, чтобы разобраться, что к чему. Эйло лениво, как замёрзший, продвинул вперёд одну руку, затем другую, освобождая жердь от своей мёртвой хватки, благодаря которой и мог так спать, расслабившись полностью. — Ну и приснилось… — дрожащим, но голосом проговорил он, радуясь, что дар речи ещё оставался при нём. Он до сих пор ещё отходил от жуткого кошмара, который в памяти ещё долгое время преследовал бы до следующего сна. К счастью, это было всего лишь видение, развеявшееся от того, что привлекло внимание лекаря. Кому-то и вправду нужна была помощь. Джеспер поёжился, думая, куда привёл его голос в прошлый раз, но решил вылететь в его направлении. Он легко взобрался на стол, заметив дремлющего у стены плавильщика. Плащ этого лери мог бы сойти за одеяло, но было ему совершенно ни к чему. Снаружи царила ночь со сгустившимися в небе облаками. Йохансен не видел никаких следов фонарей, ламп, и чего-нибудь подобного. Несмотря на ясное зрение, мнимая тьма придавала месту более зловещий вид. Сверху проехало что-то огромное, встряхнув столбы, держащие рельсы. Даже в тёмное время суток здесь не останавливалась жизнь, да и разницы между освещением не существовало. Помимо этого в небе сновали разномастные крылатые, куда-то приземляясь или паря в воздухе. Некоторые и на людей не были похожи. Лекарь подумывал о том, что было бы, если б ему достался подобный облик. Тут были «самолёты» и покрупнее Тумана, быстро несущиеся и редко взмахивающие металлическими крыльями, были и «вертолёты» — грузные эйло, раздувающие вихри раскидистыми опахалами, и неспешно перемещающиеся так. Но, если б Джеспер выбирал между крылатыми видами, то он скорее бы стал тем же механиком, за которого его когда-то принимали — птичкой-невеличкой (или кем ещё мельче). «А как уживались такие гиганты в городе? Когда там ещё жили лери?» Почтальон мог уже вылететь, но его постоянно что-то отвлекало: почти всё окружение как-то двигалось, действовало. Гость острова так и стоял в окне, мотаясь от одного края к другому и внимательно наблюдая за снующими всюду крылатыми сородичами. Боялся попасть не туда. Не хватало ещё напороться на иглы, лопасти, быть зажатым огромными рельсами и раскатанным по ним же чем-нибудь. Здесь было довольно легко получить «производственную» травму. Можно, конечно, было спорхнуть на спину к какому-нибудь из старших по размеру и попробовать с пересадками долететь до цели. Но вряд ли они не возмутятся такому поведению. Так что выбора не было, кроме как на своих двоих лётных добраться до пациента. — Спокойно, это могло быть моим домом! — говорил себе пернатый, массируя загривок, вроде как птиц это успокаивает. — Но я здесь не выживу, надо лететь обратно… Я же не один единственный лекарь на этом острове? Джеспер взглянул вниз, на широкую дорогу, по которой прогуливались непонятного строения роботы, и, кажется, разрезали эту дорогу на мелкие полоски. Здесь не было ни мягкого снега, чтобы приземлиться в случае чего, ни друга, который скажет, куда лететь не стоит. Но всюду были знаки Виндоверы… Здесь они добавляли уверенности, и в себе, и в окружающем мире. «Срочно зову ближайшего лекаря». — Надеюсь, это не так низко… Подпрыгнув и сделав вступительные взмахи, эйло слегка пролетел вниз и быстро разогнался. Картинка тут же сменилась: везде, и сверху и снизу, что-то находилось. Конструкции с горами каких-то проволочек, высоченные дома (?), сцепленные друг с другом, как в городе будущего. Городе, где вместо парящих машин по улицам летали сами крылатые жители. Послышались и новые сигналы, адресованные мимо пролетающим существам. «Облетайте это место» — «сказал» ящик с прорезями, из которых медленно вылезали какие-то листочки. Их по одному забирали щипцы на длинном штативе другого робота и возвращали на место в другие прорези. Крылатых на этот раз удавалось миновать, говоря каждому (что было на удивление не затруднительно), что именно «я рядом», и природное чутьё само брало контроль над телом, сворачивая в свободное пространство. Не так уж и сложно. Не считая случая, когда на таком автопилоте Йохансен чуть не врезался в очередной «авиалайнер». Голова с приёмником у длинного существа была, конечно же, далеко от его хвоста. Джеспер свернул правее, не заостряя внимание на этом, однако уже хотелось всё изучить. Нужно было следить за дорогой, которая внезапно закончилась. Внизу бушевали волны, омывающие пляшущие на них цепи из маленьких кусочков механизмов. Последнее здание особо ничем не отличалось от остальных и было покрыто синими полосками. Чем-то, очень далеко, оно напоминало Биг-Бен, только с глазастым квадратом вместо часов. Это строение просто облюбовали местные лери. Часто небольшие эйло перелетали с места на место, ходили по этажам и площадкам, один из них что-то подстраивал в окне, приделывая к нему ещё площадку. Из этого строения и шёл зов о помощи. Но другой лекарь, скорее всего, был занят, а остальные совершенно не знали, как помочь собрату, попавшему в беду, и просто вторили этим сигналам. — Итак, я тут! Я тут! Кого лечить?! — выкрикнул почтальон, забравшись на один из верхних этажей с низким потолком, откуда слышал крик. Крылатые лишь расступились, их всех удивляла звуковая речь. Надо было к этому привыкнуть, ну, или вообще молчать. Джеспер прошёл несколько помещений, пришлось даже перелетать над провалами в строении, пока он не добрался до пациента, испугавшего ситуацией, в которую он встрял. И всё ещё сигнал периодически слышался именно от этого телендора, профессию которого почтальон не мог определить сразу. Он посмотрел на высокого крылатого лери, безжизненно висевшего на одной из острых балок, что проткнула его насквозь. К счастью, удар пришёлся всего лишь на шею, чуть выше ключиц. Рваные края плоти уже давно свернулись, оставив блестящие подтёки на «одежде» и висящие гроздья оголённых нервов. Но как это выглядело. Другие «копья», судя по всему, свалившиеся сверху, принесли относительно немного бед пострадавшему, если его положение вообще можно было считать за поправимое. Бедняга вообще не проявлял признаки жизни. Это был не лекарь, хоть и у него висели такие же крылья, они были даже длиннее. Из затылка росли длинные и тонкие штуки, напоминающие антенны, но без наконечников и усилителей. Хрупкий и ранимый, как бумажный самолётик, эйло выглядел печально. Как мотылёк, которого пригвоздили булавкой. — Сомневаюсь, что смогу чем-то помочь тебе, приятель… — сказал Йохансен, осматривая его кисть, кое-где ободранную до блестящей кости. — Разве что выключить твой надрывающийся механизм, чтоб не сбивать других врачей с толку. Некоторые лери собрались вокруг, но на них Джеспер не обращал внимания, его заинтересовали боковые перы пациента, хотя и другие, помимо простых линьковых лезвий выглядели необычно. На том, что прикрывало собой какие-то громоотводы, была надпись с названием почты, а с ней и несколько галочек на светло-голубом фоне. На некоторых вещах для почтовых лери в фермерском сарае Джеспер видел похожие узоры. Скорее всего, радонийский флаг. Да и вообще похожие отметки он видел и у своих коллег, он был со своего зесамского детства знаком с этой практикой. Когда на боковые, или, при их отсутствии, на любые плоские перы наносились символы краской. Это было что-то вроде фирменного знака, который напечатали и лекарю, когда он ещё не спилил перы. — Так ты жил там… Вместе со всеми. Тыльная часть «боковушек», которая меньше всего изнашивалась, тоже не пустовала. Лекарь заглянул на тыльную сторону защитной пластины, где была более подробная информация — всё, как в паспорте. Можно было узнать почти точно замеренный возраст, уровень «человечности» лери и некоторые другие, не менее важные сведения. Этот из трёх важных умений имел лишь чтение, но сейчас для него оно было более, чем бесполезным. За все долгие годы здесь даже такой, как Джеспер, мог одичать насовсем. «Мёртвое» тело внезапно дрогнуло, затем раздался щелчок раскрывшихся зрачков. Как только эйло увидел подошедшего, то не сводил с него пятигранного взгляда. «У меня повреждён пищевод и его верхние ветви, трахея, шейные мышцы с нервами…» — ещё долго он перечислял свои жалобы, но пропел всё это самостоятельно. Неизвестно, как ещё остался жив, но судя по всему, совсем не обращал внимания на всё это. — Потом расскажешь. Хм, ты живой, — обрадовался Йохансен. — Только другого лекаря так не пугай, смотри. Как же вытащить тебя отсюда? Джеспер разглядывал ловушку, образовавшуюся здесь саму собой. Он мог бы легко вызволить беднягу из кольев, но не решался на это. Была идея позвать на помощь случайных зевак, собравшихся тут поглазеть на пострадавшего. Ну, или подождать другого доктора, ведь случай был очень серьёзный, и вряд ли такой стажёр с неокрепшим разумом справился бы с этим. «Я близко». Эйло несколько раз махнул уцелевшими тонкими крыльями, всё слабее и слабее с каждым взмахом, хотел обратить на себя внимание, нуждаясь в помощи того, кто был сейчас рядом. Напоминал он так подбитую птицу, чем, возможно, вызвал бы жалость у какого-нибудь хина, а у человека тем более. Здесь это было излишне. Остальные только смотрели, как лекарь осторожно подпиливал балку одним из перов. Освободил его. Но Йохансен сомневался, может ли теперь вылечить существо. Но попробовать стоило. Джеспер уже пришёл, уже занял это место. Теперь другие лекари скорее всего разлетелись по другим, свободным вызовам. А этот оставался на совести гостя острова. — Ну, если просишь… Ладно, попробую. Но только не дёргайся. Убрав верхнюю часть железки, сверкающую от переквы, Джеспер взялся за нижнюю, поддерживая голову. Пациента пришлось уложить на спину, расправив стрекозиные крылья. И ни капли лерской крови не упало на землю за это время — раны хорошо затянулись. Эйло водил зрачками вслед за инструментами, чинившими его. Кое-что пришлось скрепить вместе подручным материалом, который лекарь впитал от кусков той жерди. Это было нормально, и телендорский врач прекрасно знал это. Он наложил особым пером железную шину сперва на сбитые позвонки, собрав их вместе, затем и на всю шею. Получился импровизированный каркас, немного скрипящий в движении, но всё же работающий. А после заживления пациент, возможно, не побрезговал бы сплавить его себе. С конечностями врач управился быстрее. Перебинтованный лери всё ещё валялся, как неживой, и только разговаривал с остальными, давая знать, что он шёл на поправку. Кто-то ещё подошёл к больному и стал осторожно чистить его шкурку. Сначала Джеспер, разумеется, не пускал никого к тому, над чем недавно кропотливо трудился, а потом вспомнил слова большекрылого друга. Лери в жизни не подумал бы сделать что-то плохое с собратом. Только сумасшедший лери или обезумевший от безделья. Джеспер читал когда-то, что лекарь мог растерзать и живого здорового лери, если осмеливался откладывать свою работу на потом. Но чаще всего причиной таких «отпусков» становились хины. Вскоре и другие крылатые помогали с выздоровлением. Все «ангелы», присевшие рядом на колени, отвечали собрату на его щебет и что-то показывали жестами, прямо как Тучка. Один эйло вернулся, держа обрывок трубы, с одной стороны закрытый припаянной пластиной, чтоб не пролилась вода. — А вы и вправду заботливые ребята, — сизошкурый человек оглянулся к невысокой, ростом с ребёнка, «птахе» с ёмкостью воды в её маленьких ручках. — А ты, дружок, чего стоишь? Иди к нему. Он голодный, наверное. «Еда. Помощь» — просто разъяснил маленький эйло и передал воду Йохансену. — Ладно. Раз у вас так принято, — лекарь осторожно взял её, кивнув «пернатику», и направился к больному. Только он хотел напоить его из ёмкости, все эйло разом закричали «нет» вразнобой и оттащили врача. — Хорошо-хорошо! — тот выставил руку вперёд. — Объясните мне, что я делаю не так?! — «Что? Еда. Помощь». Гость теперь чувствовал себя каким-то неполноценным перед таким обществом. Мало того, что не понимал их продвинутого языка, ещё и про то, как лечить, толком ничего не знал. Всем приходилось на пальцах разъяснять лекарю-малышу, что к чему. Один из крылатых такой же пропорции, как и Джеспер, взял обрезок с водой, немного отпил и наклонился над пострадавшим, припав к его губам, будто делая искусственное дыхание. — Э-э… я бы достал какую-нибудь трубку, чтобы напоить его. Но не рот в рот. От такого, казалось, пернатого доктора чуть не вырвало. Возникли какие-то позывы, но они явно отличались от простой тошноты. Грудная клетка резко вжималась после того, как сокращались желудочные ветви. Ещё один инстинкт? — Так! Нет-нет-нет. Я должен кормить пациента, как птенца? — выпалил Йохансен, пока его не накрыло новой волной «тошноты». Заметив это, тот лери, что держал ёмкость, подошёл к нему и поднёс воду к его рту. Джеспер знал, что если бы не сделал этого, то для его заботливой натуры это обернулось бы ещё хуже, чем для здравой человеческой психики. Он выпил всё содержимое махом и тут же подошёл к раненому, склонившись над ним. Тот зазывал сигналами о голоде, вынуждая лекаря действовать. Крылатый прислонился к сухим губам. Рот пациента был уже приоткрыт для получения пищи. Было не противно ощущать его изнутри, здесь не было слизи и тепла. Во рту всё покрывала пресная резиновая пыльца, не свойственная органикам. Джеспер инстинктивно прижался плотнее и сам не заметил, как буквально выдавил из себя воду, затем воздух, чтобы еда точно попала в соседний желудок. Затем резко отстранился, понимая, что он наделал. Человеческая сторона желала быстрее покончить с этим. Лерская — заявляла о том, что повозиться с пациентом ещё стоило, и желательно остаться с ним до тех пор, пока не затянутся серьёзные раны. «Хорошо» — поблагодарил раненый, совершенно не двигаясь, а лишь водя зрачками. «Ужасно! Ничего хуже быть не может. Хватит издеваться над этими созданиями…» — думал врач в это время. — Ну и тебе — тоже «хорошо», — ответил он антеннами. — Полежи, за тобой обязательно кто-нибудь присмотрит и напоит в следующий раз. Эта часть как-то не по мне… Джеспер погладил «птицу» по уцелевшим частям тела: провёл по его руке, рёбрам, вытер глаза от высохших капель переквы. Некоторые из эйло начали обсуждать сказанное, казалось, что они понимали эту словесную речь. А один из них что-то тихо бормотал голосом! Йохансена не удивляло такое, ведь многие из них были когда-то одомашнены хинами, а некоторые вообще были «людьми». Давно они не вспоминали земли, в которых жили раньше. А, ведь, всё ещё помнили. Лери славились своей отличной памятью, но понятие было спорное. На собственном опыте почтальон замечал, как быстро выветривались из головы самые обыденные и повседневные вещи (к счастью, и Орид это знал, и никогда не спрашивал насчёт забывчивых тем). Зато надолго, чего скрывать, навсегда оседали в памяти нечастые явления. Если хотел что-то запомнить, то приходилось подходить к этому оригинально, и тогда происходила магия: картинки выстраивались в памяти, в точности, как камерой записанные, а слова — как диктофоном. Но лероморфизма это не касалось. Крылатому сложнее давались подробности собственного превращения тогда, «с нуля». То, как он стал настоящим лекарем, без сомнений, теперь останется с ним на долгие годы. А человек. Каким этот сизошкурый был человеком? Он хотел побыть им снова. «Наивная я пташка. Теперь они мои приятели» — думал почтальон, неспешно отдаляясь к платформе с краю здания, что выходила на океан. — «Да я же… толком ни с одним человеком не познакомился. Не в счёт наивные дети. А я тоже как ребёнок. Я хотел с людьми подружиться, вот придурок! Надо было… прилететь сюда давно и остаться здесь жить». Джеспер сам не понимал, откуда у него такие мысли. Он, в конце концов, дошёл до площадки, щедро украшенной изморозью. А там просто стоял, как неживой, и пялился вперёд. Вид со здания открывался прямо на море, да ещё и высота приличная, как наблюдать с какого-нибудь маяка. Хорошо, что лёд был тонкий, его было почти незаметно с притяжением, можно даже по краям ходить спокойно. Однако лекарь решил не рисковать, а нырнуть с высоты прямо навстречу волнам. «Надо уходить скорей…» — пернатый закрыл глаза рукой для «перезагрузки», — «а то я не замечу, как совсем тут забудусь». Он подошёл к краю и чуть раскрыл белоснежные опахала, руки сложил в кулачки и прижал пальцами к себе. И про хвост тоже не забыл, эйло обнаружил у себя привычку всегда чуть приседать перед полётом, чтобы распустить хвост и подпрыгнуть. Но сейчас он не хотел взлетать с места, он хотел довериться ветру. «А нужен я вообще тому миру? Здесь меня ждали, здесь меня все приняли, и даже за то, что я ничего не понимаю, они меня не корили». Он сделал неловкий взмах, оторвавшись от площадки, и приземлился на неё снова, заметив, как за ним наблюдали другие крылатые. «Они даже не осуждают меня за то, что я бросаю раненого. Они мне настолько доверились». Не опуская рук, лекарь прошёлся туда-сюда. Его антенны поднялись. «Это проклятое тело решает за меня, что мне делать! Оно даже думать за меня начинает! Хочешь слушать кого-то — слушай меня!» — подумала человеческая часть, вернувшая свой контроль, который в этом месте очень хорошо подавлялся. «Лететь. Лететь сюда…» — сказали антенны. Они приказали электронному существу подняться в воздух и отправиться туда, откуда оно прилетело. Но одному ли ему? Все лери друзья и братья. Среди них не было тех, кто говорил сам с собой. Если только у него было что-то с приёмником неладное.16. Металл
8 сентября 2021 г. в 08:55
А его друзья ещё не спали.
Альва обсуждала с корнотеку ещё один перелёт, попутно убирая то, что осталось от камина. И были это совсем не угольные крошки, те же шкурки, что неспешно тлели в пламени и, как ни странно, от этого переставали пахнуть вообще.
— Ну вот, дети детёнышей были так рады, — говорил сателлит, поглядывая на стопку писем на комоде. — Теперь я совсем не знаю, что мне делать.
— Что ж, спасибо их родителям, — ответил иредр, оглянувшись на него. — Не наша вина, что они сами отгораживаются от всего нового.
Хорошо, пятна расплавленного севоза быстро оттёрлись тем же, из чего и состояли. Раз уж на то пошло, можно было прибрать и остальное в комнате. Даже лери нужна чистота в доме, конечно, если дом есть.
— Было бы жалко…
Эйло сидел, положив голову на прижатые колени и обняв их руками. Видно, что он снова о чём-то глубоко размышлял. Альву не раздражали, но настораживали такие моменты, потому что казались внезапно нахлынувшей грустью. Мало что можно было понять внешне, не глядя в лицо, на котором токарник отродясь не видел ни единой эмоции, кроме меняющихся зрачков.
— Ну что ты, Голубочек, не расстраивайся, — наземный лери провёл по чёлке «самолёта» миниатюрной метёлкой для пыли, встрепав волосы.
— Разве я расстроен? — сказал тот, не поднимая головы.
— Сам же сказал, «было бы». А по виду тебе и правда жалко, — иредр присел, махнув метёлочкой по его глазам. Туман так долго сидел в одной позе, что на нём стала собираться пыль.
Для спутника это было совсем нетипичным поведением, да и в такой позе им сидеть трудно. Редкомах просто вставал на колени или ложился плашмя, когда готовился к линьке. Но сейчас он будто пытался повторить человеческую позу. Альву не могло это не волновать, и шестигранники не покидали её глаз.
— Просто там у меня была какая-то цель, — тихо отвечал он, — хоть какая-то. Я мог общаться с детёнышами и с их детёнышами. А теперь я что? Бедные мои антенны, и так было поговорить не с кем, но они хотя бы телеги помогали волочить.
— Но Джеспер хоть что-то успел сделать, — говорила она, попутно смахивая с мебели пыль и снег. — Да и что ты переживаешь так сильно. Вдруг они передумают.
— А какой из этого прок, раз на то пошло? Вместо меня могут работать их странные звери, они полностью подчинены людям. Я им, ведь, больше ни для чего не нужен.
— Вернётся тот почтальон, вышлем им письмо. Ну не растопчут же они его на месте! Что им сделает бумажка?!
— Что-то долго дружка нет…
Корнотеку уже надоело так сидеть. Он опёрся руками в ковёр и поднялся, помогая себе хвостом, затем подогнул под себя ноги и сел уже нормально. К проходящему мимо токарнику он протянул руку, скользя пальцами по платью и кродоновой подкладке его плаща. Тот оглянулся, остановившись, и подумал, что надо всё-таки занять крылатого чем-нибудь, чтобы так сильно не грустил.
Наземный лери взял гребешок для линьки и вернулся к сателлиту:
— Да может он уже удрал на материк, — произнёс Туман. — Делать ему, как человеку, здесь уже нечего.
Она сняла одежду и села к нему спиной, разведя перы в стороны, чтобы не мешали чистить шкурку. Троллейбусорог знал, что нужно делать, и принялся аккуратно счёсывать слоившийся войлок болотно-зелёного цвета, под которым открывалось более яркое и ароматное полотно. Этот запах могла заметить даже сама Альва, привыкшая к нему.
— Вот, здесь даже для новых лери ничего не осталось, что уж о тебе говорить, — поддержала она. — Я считаю, что нам лучше сделать то же самое. Просто улететь на материк и начать там новую жизнь.
— …На какой?
У токарника дрогнули антенны, когда он понял, что его друг имел в виду. Он предпочёл промолчать на этот раз.
— Счастливая дикость — вот лучшая жизнь, — слышала наземная. — Но нам обоим придётся к ней привыкнуть. Заставь моё тело улететь отсюда, и тогда мы сможем начать всё заново.
Эйло прибрал раненое крыло поближе, коснулся плаща иредра, которым тот всё прекрасно чувствовал. Антенны задрожали уже дольше, чем в предыдущий раз. Альва согнулась, светя глазами в руки, а Туман продолжал её вычёсывать, свободной рукой гладя по грубой спине.
— Альва… Альва, ты не станешь человеком уже. Можешь отлично помнить, как это было, но нет такой воды, которая вернёт твой детский облик.
Ответа не следовало. Звуковое молчание отозвалось неразборчивым набором сигналов. Видимо, токарник испустил трели просто от эмоций, не думая.
— Ты не вернёшься к людям больше, я это давно тебе говорил, — слышала она тихий успокаивающий голос. — Я стараюсь о тебе заботиться, даже о такой бескрылой… Не плачь, я же всё вижу.
Альва выпрямилась и взглянула на метёлку для пыли, которая ей что-то напоминала. Такая зелёная махровая веточка из тонких металлических стружек. Нет, это было не совпадение. Не достаточно просто собрать вещи и убраться отсюда. Оставалось кое-что, должно быть, что-то важное.
— Что ж, раз мы улетаем. У меня… В общем. У меня кое-что для тебя есть. Хотела показать и раньше, но думала — глупая идея.
Бросив дела по дому, иредр подошёл к обычной двери и сдвинул её в сторону.
— Только если это не в городе, — привстал сателлит, чтобы немного углядеть вслед.
Он почувствовал касание к антеннам, голову слегка тянуло назад. Будучи осторожным, большекрылый сел обратно.
— Подожди, Голубочек, позже посмотришь. Тебе посидеть ещё надо, пока немного не заживёт.
— Альва, к чему эта людская забота? Я же не летать собрался — всего лишь прогуляюсь туда-обратно.
Гигант снова поднялся на ноги, неторопливо переставляя крылья, а раненое держа открытым — Не водохлёб я, чтобы лежать на одном месте весь день. Если летать нельзя, то пройтись я могу?
— Ладно, — как-то неуверенно произнесла она. — Если что — не молчи.
Токарник пошёл к другой двери, ведущей на лестничную площадку. Вернулся он с самодельным ведром. Из-за частых ливней достаточно было соорудить на крыше желоба для сбора дождевой воды, чтобы не таскаться с тарой к ближайшим ямам. Нести не трудно, но надоедает со временем.
— На, вот, заправься, и можешь идти, — наземный лери передал воду.
Туман молча взял ёмкость и запрокинул, в своей привычке выпив всё разом. Она, взяв пустое ведро одной рукой, провела другой по крылу, проверила, не отслаивается ли кродон, хоть последняя чистка была недавно.
— Не болит уже?
— Когда дружок вылечил, всё прошло, — ответил Троллейбусорог, разворачиваясь к выходу.
И следил, чтобы не задеть перьями Альву, которая приподнимала его раненое крыло. Для «самолёта» так долго выходить из дома было обыденностью, но никак не минусом. Об этом он даже не думал.
Токарник отпустил перья и прошёл вперёд: — Вот так сразу? Мастерски он тебе крыло сделал, слушай!
— Нет-нет, он просто боль отключил. И мне не больно теперь.
Послышался скрежет большой двери, её створка сложилась и ушла наверх. Корнотеку осторожными небольшими шагами направился к выходу, а наземный лери не отставал от него ни на шаг, придерживая крыло.
Спутник вышел на улицу, неторопливо шагая, всматриваясь куда-то наверх, отчего антенны упирались в землю. Легко было взяться за них и управлять слабой головой эйло, о чём Альва прекрасно знала. Но во зло она и не думала использовать это уязвимое место Тумана. У каждого есть слабости.
Свои Альва скрывала, занимаясь природными задачами, удовлетворяя свои инстинкты в работе по металлу. А недостатки «голубочка» скрывала тем, что просто обращалась к нему по-доброму.
Шла следом, придерживала дрожащее опахало и водила по ребристой блестящей поверхности рукой. Свежий кродон после линьки — просто загляденье!
Недалеко от дома была площадка, где раньше валялись горы металлического мусора, в котором копошились специализирующиеся на этом лери. Альва специально её расчистила, чтобы освободить место для построек, даже предлагала сделать дом для Редкомаха, но позже узнала, что друг уже нашёл себе хорошее место.
Хорошее, если бы…
Но она не видела полуразвалившейся эйлятни вживую, а по рассказам пернатого несложно было судить, что дом у него не хуже, чем у плащеносной подруги.
— Всё, отпускаю. Только стой и не иди никуда.
Эйло остановился и опять сел, так же, как и недавно на ковре.
Иредр вышел вперёд него, махнув рукой на пустое место впереди: — Здесь и находится то, что я хотела тебе показать тогда. Если это не будет чем-то особенным, то… это просто красиво.
— Может, и особенное. Я же не видел ещё, — в предвкушении чего-то антенны большекрылого задрожали.
А наземный лери направился к месту свалки, из которой и был сделан тот самый сюрприз. Осталось его только достать.
Туман смотрел, как появляется какая-то сборная постройка: токарник достал из прямоугольных канавок несколько больших рычагов, по очереди тянул их в другую сторону, и с каждым сдвигом поднималась наверх часть конструкции, напоминающая…
Рождественскую ель?
У Троллейбусорога не возникало таких ассоциаций. Многие совпадения в мире телендоров с чем-то людским были случайностью, как и совпадения в остальном мире (включая тот же «парадокс»). Корнотеку видел перед собой вышку, но какую-то маленькую, высотой всего-то с пятиэтажный дом.
Рабочий лери скрепил всё это друг с другом. Это были всего лишь угловатые леса, к которым затем должно было присоединяться самое основное.
Затем шла очередь «хвои» из гибких бахромчатых деталей, и тогда Альва забралась по лестнице на самый верх, покачивающийся на ветру, который трепал «иголки» грубой мишуры, заставляя их переливаться зелёным в лерских глазах блеском. Прошло немного времени беготни снизу наверх. Оставалось подтянуть на тросе последнюю сторону, и праздничное дерево было готово. Лери спустился вниз, изнутри поправив ёлку, чтобы лесов не было видно.
Кое-кто помог с этим, незаметно пробравшись к постройке.
— Да что ж ты всё ходишь тут? — выглянула Альва. — За рога тебя привязать, чтоб сидел спокойно?
— Ты чего? — взглянул пернатый в ответ. — Ранка вообще несерьёзная, Джеспер с ней хорошо справился.
Гигант уже и вовсе не чувствовал неудобств, больное крыло совсем немного съезжало в сторону, когда он его поправлял.
Он продолжил: — Это не когда я по месяцу без пера дома сидел. Всё у меня цело, только дай зарасти!
— Впервые вижу, чтобы так быстро заживало. Тот почтальон и вправду хороший доктор.
Иредр подошёл к нему, ещё раз ощупав след от раны.
— Сейчас трудно крыло держать сложенным. Не слушается полностью, но уже легче тащить его.
— Всё равно пока будь осторожнее. Если легче стало, то помоги гирлянду поднять.
Вскоре на ёлке засверкали огоньки, вернее, просто яркие безделушки из города, прикреплённые к тросу с бахромой. Звезда оставалась самой трудной задачей для бескрылого строителя. Пришлось снова лезть на самый верх и расправлять две половинки украшения, похожие на воздушных змеев.
— И последний штрих, — Альва сцепила защёлку.
Звезда держалась прочно. Можно сказать, и вся эта ёлка была сделана на века.
Затем плащеносная спустилась и отошла подальше, чтобы увидеть свой шедевр во всей красе.
— Эту ель ставили в моём городе на площади. На каждое Рождество одну и ту же, точь-в-точь такую же, как и в прошлый год. Это, можно сказать, была местная традиция. Ну, или просто экономили средства…
— Хм… Вышка эта никудышная, — говорил большекрылый, — но такую я где-то видел.
Ахнув, иредр взглянул в его глаза, — …Честно? Расскажи.
— Да я не помню, как это было, где, что… Просто помню и всё. Я стоял возле этой вышки среди детёнышей. Все на неё пялились, а потом разошлись.
Это наводило Альву на многие мысли, но пока точно думать, что Туман — тот самый, было очень рано. Может, он жил в том же городе, может, где-то в другом месте ставили такую же ель. Сателлит был самой настоящей загадкой.
Но токарник всё равно обнял его, как родного: — Хороший ты мой самолётик. Скоро домой полетим.
— Домой-домой… Только вещи собирай сейчас. Я почти готов.