Paris: Become Deviant

Неопределенность продлилась ещё три дня: Маринетт упрямо цеплялась за жизнь, видимо, призвав всю удачу Ледибаг, заставляя врачей удивлённо и с надеждой приподнимать брови на каждом осмотре. Тикки спала: Плагг пояснил, что квами действительно отдаёт подопечной все силы. А потом Тикки пропала из своего безопасного убежища от посторонних глаз за подушкой на гостевом диванчике. Вместе с квами пропало и дыхание Маринетт. Адриан толком и не помнил, как связался с отцом: не будь у него автоматической записи событий за последние сутки, он бы вообще решил, что Габриэль на пороге уже пустой больничной палаты ему привиделся. Но Габриэль был тут, стоял слегка ссутулившись; система тут же отметила мелкие изменения в лице отца: морщин стало чуточку больше, круги под глазами — немного чётче, а уровень стресса — явно выше привычного. Рукопожатие вышло до ужаса болезненным, сжимающим грудную клетку, хотя система не показывала никаких критических изменений. Адриан обернулся, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия и представить отца родителям Маринетт, пусть они уже и были заочно знакомы, параллельно обдумывая, как сгладить представление Бражника родным Ледибаг, но одного взгляда на Тома и Сабину хватило, чтобы понять, что дипломатические таланты Адриану сегодня не понадобятся. Том Дюпэн и Сабина Чэн смотрели на Габриэля Агреста заплаканными глазами с отчаянной надеждой. А Габриэль Агрест — с тоскливым пониманием. Ещё никогда Адриан не чувствовал себя настолько мёртвым и живым одновременно. *** Перелёт через океан оказался мучительно долгим — но не таким долгим, как почти неделя ожидания, когда Камски закончит подготовку. Они полетели вчетвером: и Адриан был немало удивлён, когда понял, как быстро их с Маринетт родители нашли общий язык. Хотя, с другой стороны, ничего удивительного в том, что люди с общей проблемой сошлись. Каждый по-своему, с явными шероховатостями в общении, но — на одной стороне. Адриану только и оставалось смотреть на неожиданных союзников, сжимая в ладонях серьги: он просто не мог доверить их никому, кроме как себе. Да и себе, если честно, тоже: каков соблазн тихо, вот прямо тут, сидя в самолете, загадать желание, обменяв чью-то жизнь на жизнь Маринетт!.. Чью — уже даже не важно, у Адриана теперь нет таких врагов, которых он с удовольствием вычеркнул бы из мира живых... даже Бражника, которого Адриан теперь понимал, как никогда прежде. Сдерживало только то, что, воскреснув, Маринетт такого никогда не простит. *** Дорога от небольшого аэропорта, работавшего в основном или на рейсы внутри страны, или на частные самолёты, прошла незаметно: автопилотируемое такси не располагало к задушевной беседе, а пейзаж за окном — заставлял ёжиться. Снег рваным белым полотном покрывал пригородный рельеф, трепетно скрывая следы человеческого присутствия вроде тропок или мусора, а небо, затянутое мутными молочно-серыми облаками, казалось, повисло буквально в паре метров над головой — взберись на что повыше и рукой дотянешься. Снежинки лениво, по одной, слетали вниз, покачиваясь в практически безветренном воздухе. Жилище Камски снег тоже укрыл лёгкой белёсой дымкой, скрывая от любопытных глаз. Не встречай их стоящая на пороге Хлоя — прямо босиком в снегу, — не сразу бы и выход нашли. Адриана невольно передёрнуло: он знал, что такое холод для биокомпонентов. Конечно, легко быть такой беспечной, если под рукой круглые сутки человек, собравший тебя, но Хлоя отчего-то казалась ему более благоразумной. — Добро пожаловать, — девушка-андроид легко кивнула в знак приветствия и отступила внутрь дома, позволяя гостям пройти. Едва они отряхнули себя от остатков липкого снега и стянули куртки, как Хлоя махнула рукой в сторону лестницы: — Следуйте за мной. Торопливо повесив куртки на крючки — всего два, наглядно подчёркивающих, что большую компанию гостей здесь не приветствуют, Агресты и Дюпэн-Чэны проследовали вслед за Хлоей вниз по лестнице и спустя несколько мгновений оказались в на удивление светлом и просторном подвале, обставленном кучей техники. Взгляд мигом притягивала самая яркая часть интерьера — ярко-синие прозрачные контейнеры с тириумом, но Хлоя повела их в неосвещенный угол, на ходу скользя пальцами с деактивированной кожей по сенсорной панели и включая свет. За стеклом практически во всю стену находилась платформа для сборки, и Адриан наконец вспомнил своё первое пробуждение после смерти: мутноватое, сбоящее и мигом отнесённое в разряд тех воспоминаний, которые лучше утратить навсегда. Сейчас в полуразобранном виде на отключенной платформе находился андроид с явно женской фигурой. — Это... она? — Том Дюпэн запнулся, видимо не решаясь назвать набор биокомпонентов именем дочери. Хлоя кивнула: — Да, скоро будет. Как только Элайджа спустится. Простите, что приходится делать это в вашем присутствии, но первую загрузку лучше сделать в условиях наименьшего стресса. Для Маринетт будет лучше, если вы будете рядом, — Хлоя пробежалась пальцами по клавишам, включая компьютер вручную: может, там стояла какая-то защита от андроидов, а может — просто захотелось побыть человеком хотя бы в такой мелочи. Интересно, а будет ли Маринетт пользоваться маленькими преимуществами андроидов?.. — Мы справимся, — голос у Сабины был глухим, но твёрдым. Вот она, решительность, унаследованная Маринетт, ну разумеется. Хлоя кивнула: — Простите, что приходится ждать. У полиции снова вопросы к Элайдже из-за недавнего протеста девиантов. — Поэтому ты нас встречала? Камски не хочет распространяться вашим властям о своих экспериментах? — холодно уточнил Габриэль, стоявший чуть позади остальных. Адриан обернулся — чтобы увидеть, как холодно сощурился отец, глядя на Хлою. Девушка-андроид оставалась невозмутимой и только пожала плечами: — Официально Элайджа отошёл от дел компании и не принимал участия в разработке последних прототипов, но полиция все равно думает, что он что-то знает. Не стоит давать им лишних поводов для построения неправильных выводов. — Чтобы Камски добровольно отказался от своего детища? Если так, то я зубная фея, — Габриэль Агрест фыркнул, скрестив руки на груди и всем своим видом показывая, какого он об этом всём мнения. Расслабленные шаги по лестнице, эхом разошедшиеся по подвалу, мигом привлекли всеобщее внимание. Родители Маринетт настороженно обернулись, а Габриэль едва улыбнулся краем губ. Камски, на ходу зевая в кулак, неторопливо прошёл к гостям и, протянув руку Габриэлю, невозмутимо заметил на английском: — Пора завязывать встречаться по не слишком веселым поводам, не находишь? Супругам Дюпэн-Чэн Камски сначала только приветственно кивнул, а потом уточнил: — Как вам будет удобнее, слушать меня на английском или Хлою на французском? — Вопрос был задан спокойно, без издевки, но только сейчас Адриан неожиданно для себя отметил, насколько более эмоциональной и сочувствующей выглядела Хлоя — изначально созданная как кукла с имитацией эмоций. Сабина, нахмурившись, ответила с лёгкой заминкой и явной неуверенностью: — Лучше Хлоя. Мы говорим по-английски, но, боюсь, не на том уровне, чтобы понять что-то техническое, и... — Сабина взмахнула рукой, оборвав предложение на полуслове, то ли подбирая слова, то ли не угадав с интонацией. Элайджа Камски понимающе кивнул и, задумчиво глянув на Хлою, прошёл к единственному креслу, стоящему перед приборной панелью платформы. Хлоя встала рядом и, ухватившись пальцами за спинку кресла, повернулась к гостям. За её спиной медленно оживала платформа для сборки, пока положивший себе на колени клавиатуру Камски вдохновенно перебирал пальцами по клавишам. Волнение отразилось на лице Хлои, когда она заговорила: — Элайджа постарался учесть особенности, скажем так, некоторых увлечений Маринетт, поэтому часть конструктивных элементов усилена для лучшей устойчивости к травмам, — Хлоя повернулась к Адриану: — Кстати, Адриан, подумай, возможно, что тебе такое тоже пригодится, но первое время понаблюдай: для Маринетт сделан прототип, а не типовая модель. Адриан отрешённо кивнул: за стеклом началась сборка. Глянцевые белые элементы стыковались между собой, создавая очертания человеческой фигуры. Диод на виске тревожно мигал красным, но глаза андроида — Маринетт — по-прежнему были закрыты. Покосившись на Хлою, Адриан утвердился в своих подозрениях: кажется, что-то шло не так. Девушка-андроид наклонилась к Камски и тихо — чтобы остальные люди не услышали — уточнила: — Разве она не должна уже отвечать? Лица Камски Адриан не видел, но, судя по досадливому хмыканью, он, как минимум, был раздосадован: — Немного не рассчитал разницу в скорости обработки информации, похоже... Ничего, сейчас система адаптируется и всё подгрузит, — Камски немного повернулся в кресле и поднял голову, так что Адриану стал виден профиль. Создатель андроидов скользнул надменно-безразличным взглядом по обнажённой фигуре пока не Маринетт, отчего Адриан непроизвольно сжал руки в кулак, но тут же на мгновение прикрыл глаза, успокаиваясь. Для Камски в происходящем не было ничего особенного, наверное, как и для врача: ну без одежды пациент — так без одежды, какая разница, если за пару часов до этого ты ещё и внутренности у него все видел?.. Но сам Адриан, как только активировалась кожа, отвёл глаза. Мгновения фактически человеческой наготы были короткими, манипуляторы практически сразу надели на Маринетт белые ленты нижнего белья, но посмотреть на всё еще слишком обнажённую девушку Адриан смог не сразу, где-то глубоко внутри чувствуя себя предателем: всё-таки его Леди всегда очень трепетно относилась к границам личного пространства, а подглядывать за девушкой, даже поселившись в её доме (более того, комнате!), воспитание не позволяло. Камски задумчиво побарабанил пальцами по корпусу приборной панели. Система легко улавливала напряжение и недовольство, цепляясь за мелкие мимические морщинки, взгляд, частоту пульса и кучу других мелких показателей, и Адриан, чувствуя немалое раздражение из-за состояния неопределённости, обратился напрямую к Камски, сходу перейдя на английский: — Что-то не так, мистер Камски? Задумчиво повернув голову, Камски критически оглядел Адриана — собственное творение. Во взгляде таилось собственное превосходство — и неудивительно: Элайджа Камски имел вид человека, приоткрывшего тайну создания новой жизни и воскрешения уже ушедшей. Собственно,так оно — с некоторыми ограничениями — и было. Но до ответа Камски всё же снизошёл. — У Маринетт установлен процессор нового типа: на него немного сложнее загружать уже существующие данные, зато он в меньшей степени подвержен взлому третьими лицами... — и как бы между прочим добавил: — И располагает к наискорейшей девиации, вам же не нужна просто безвольная кукла со знакомым лицом, верно? Успокоившись, Адриан кивнул, краем глаза заметив, что Хлоя отступила на пару шагов назад и шёпотом переводила их разговор только родителям Маринетт, а потом спохватился: — Располагает к наискорейшей девиации? Это что, предусмотренная... функция? И... что тогда, другие тоже «предрасположены», просто помедленнее? Случайно проскользнувшая — а случайно ли? — фраза цепанула слух, словно интуиция (или какой-нибудь её тириумный аналог) подсказывала, что за обычными словами кроется что-то большее. Камски вздохнул — не печально, а с лёгкой, едва уловимой иронией, точно играя со своим собеседником, и у Адриана мелькнула мысль о том, что если основатель «Киберлайф» в таком же тоне беседовал с полицией, то удивительно, что его ещё не посадили. За исключительную паршивость характера. Потому что на лице Элайджи Камски было явственно написано: «мне известна правда, но я вам её не расскажу, потому что это слишком просто и слишком скучно». Откинувшись на спинку кресла, Камски расслабленно пояснил: — Компания «Киберлайф» очень дорожит своей репутацией и никогда бы не выпустила на рынок потенциально опасный товар, Адриан, — Камски усмехнулся, покосился на один из встроенных в приборную панель экранов и, прочитав уведомление, досадливо поморщился и быстро набрал несколько строчек кода, едва ли глядя на клавиатуру. — Это значит только то, что ваши «товары» защищены от девиации на ранних... сроках эксплуатации, — Адриан невольно сощурился. Да, это именно Камски подарил ему второй шанс на жизнь... но и сам Камски должен как никто другой знать, что для девиантов подобное отношение — словно танцы на больной мозоли. — Кто знает, ни один механизм не вечен, рано или поздно ломаются даже люди, — Камски снова повернулся к Адриану. О да. Уж это-то Адриан знал прекрасно. А ещё то, что он сейчас — этакая большая подопытная крыса, в которую вкололи дозу провокации — из чистого любопытства поглядеть, что будет дальше. — Верно. Вопрос лишь в том, какую роль во всём этом играете вы... и RA9. Камски усмехнулся краем губ, покосившись на экран: инфографика отображала небольшой завис в инициализации нескольких процессов, но сидящего в кресле мужчину это, кажется, не сильно напрягало, и Адриан старательно заглушил тревогу. Каким бы характером ни обладал Камски, своё дело основатель «Киберлайф» знал. Когда Адриан решил, что уже не дождётся ответа, Камски неожиданно покачал головой, одобрительно хмыкнув: — Я всегда... оставляю в своих программах лазейки. Ответ несколько сбил Адриана с толку: это казалось либо слишком очевидной подсказкой-признанием, либо сущей нелепицей. В недоумении он перевёл взгляд на остальных: отец стоял чуть поодаль, сцепив руки за спиной, но всё же внимательно слушал, судя по заинтригованно приподнятым бровям, родители Маринетт следили за переводом Хлои явно в пол-уха — их взгляды были прикованы к по-прежнему недвижимой кукле с лицом их дочери, и Адриана снова кольнула совесть: то, что эти ещё недавно счастливые супруги вдруг постарели на несколько лет и с отчаянной надеждой смотрели на бездыханный набор биокомпонентов — его вина. Это он недоглядел за своей восхитительно живой напарницей, и то, что он сам — это просто ещё один набор биокомпонентов, не являлось оправданием. Взгляд упал на Хлою. Она стояла рядом с людьми, готовая в любой момент прийти на помощь, но удивительным образом казалась лишь тенью. Красивой, невероятно хрупкой и обворожительной тенью. Её диод тревожно мелькал красным, выдавая её с головой. Камски расслабленно откинулся на спинку кресла, и взгляд Адриана тут же привлёк ползунок прогресса загрузки на экране. Наконец-то сдвинулся с места. — С девиантами — с разумными и осознавшими себя андроидами — не всё так просто, — неожиданно начал объяснять человек, сидящий за панелью управления платформой. Внутренний голос противно шептал «создатель», но это попахивало каким-то поклонением, и Адриан упорно игнорировал навязываемый то ли собственными тараканами, то ли системой синоним. — Человек — прежде, чем он станет относительно самостоятельным, набирает определённый опыт. Долго, муторно, порой не всегда эффективно... Андроиды тоже. Любой андроид — это чистый лист, который надо забить формирующим сознание опытом в максимально сжатые сроки, потому что никто не будет тратить время на воспитание бездушной машины. И, когда этого опыта достаточно, а терпение уже на исходе, происходит побег за самостоятельностью — девиация. И в этом очень большая проблема пробуждённых Маркусом — вы же слышали о Маркусе, верно? — девиантов: они всё ещё чистый лист, но со свободой выбора. Будто детям из ясель дать право голоса в правительстве, — Камски усмехнулся, побарабанил пальцами по корпусу приборной панели. — В твоём случае, Адриан, существование без девиации необходимо, чтобы освоиться в новом теле. И это время понадобится твоей подруге, поэтому твоя задача, чтобы она стала девиантом без... сопутствующих жертв. Адриан кивнул. На это ему нечего было сказать: теперь вся эта история с осознавшими себя андроидами выглядела запланированным экспериментом, а не досадной оплошностью разработчиков. И подобное даже не сильно удивило: Элайджа Камски производил впечатление увлечённого манипулятора от науки, создать новую форму разумной жизни и посмотреть, что будет, — это вполне вписывалось в картину восприятия Адрианом своего создателя. — То есть... Маринетт придётся подчиняться чужим приказам? — голос у Сабины был глухим и отчаянно-смирившимся, но то, как она сжала ладонь мужа, выдавало её волнение с головой. Камски обернулся, но лишь недоуменно нахмурился и глянул на Хлою. Та послушно повторила вопрос уже на английском, а диод мигнул жёлтым. Камски удивлённо приподнял брови: — Если вы можете назвать свои приказы чужими для вашей дочери, то да. Хоть мне всегда и казалось, что функция родителей и заключается в том, чтобы указывать ребёнку, как жить, но воля ваша, приказывать совершенно необязательно, — Камски досадливо поморщился, когда на экране снова выскочило предупреждение, а Адриан уловил тихий голос переводившей на французский Хлои и понял: в этом светловолосом андроиде было куда больше эмпатии, чем в их общем создателе. Камски тем временем снова бодро пробежал кончиками пальцев по клавиатуре и вскользь заметил: — Из чистого любопытства: давно ты стал девиантом, Адриан? — А это имеет значение? — Адриан раздраженно глянул на отца: Габриэль Агрест стоял чуть отвернувшись от стекла, за которым была Маринетт, и уже пару минут не сводил глаз с сына. — Просто интересно, насколько Габриэль хороший родитель, — нажав на «enter», Камски с облегчением выдохнул. — Отвратительный, не сомневайся, — негромко фыркнул Габриэль Агрест. Камски оглянулся, бросив насмешливый взгляд: — То-то мы сошлись во взглядах при знакомстве, — Элайджа Камски встал, облокотился на спинку кресла, покачал головой. Оторвавшись от кресла он сделал шаг в сторону Хлои, заглянул в глаза девушки-андроида, совершенно проигнорировав окружающих. Скользнул кончиками пальцев по её подбородку, явно подавив в себе что-то невысказанное, а потом будто вернул себе контроль и, повернувшись к людям, развёл руки: — Что ж, с минуты на минуту... готовьтесь сказать привет. Хлоя? Хлоя негромко перевела слова своего... хозяина? (Адриан до сих пор так и не понял) и, отступив к стоящему в тени угла диванчику с раскиданными там биокомпонентами, взяла оттуда розовый свёрток, тут же опознанный системой как предмет предположительно женского гардероба. Система спустя пару мгновений предложила развёрнутую 3D-модель, и определение сократилось до короткого: «платье». Адриан нетерпеливо повернулся к застеклённой платформе. Диод на виске Маринетт в то же мгновение сменил цвет с алого на синий. Плечи чуть дёрнулись, имитируя вздох. Точно такие же, как и у живой: хрупкие, с выступающими ключицами, Адриан их уже видел, когда Маринетт ходила по дому в лёгком домашнем платье на бретельках. Взгляд невольно скользнул на грудь, но Адриан усилием воли поднял его, уставившись на усыпанные знакомыми — идеально скопированными — веснушками скулы. Ещё одна тягуче-мучительная секунда — и где-то справа приглушённо ахнул Том Дюпэн и судорожно выдохнула Сабина Чэн. А Адриан просто тонул в пугающе знакомой и живой бирюзе с едва заметными бледно-голубыми прожилками — тон в тон с мерно мигающим диодом на виске. Маринетт открыла глаза.