А на третий день толпа замкнула кольцо Все плотнее людской любви ослепленный круг И она отворачивала лицо В час, когда он кормил их золотом с рук… Мельница
— Уехала? — Сандор не мог в это поверить. — Вот так просто собралась и отчалила неизвестно куда? Лорас кивнул. — Возвращайся в клуб. Она сказала, что больше не побеспокоит тебя. — Отлично. Давно пора. Скатертью дорога! — рявкнул он, сам не понимая, почему так сильно разозлился. Ведь именно этого он хотел — чтобы волчица сгинула с глаз долой и оставила его в покое. Разве нет? Теперь можно спокойно заниматься делами клуба, не думая о том, как смотреть ей в глаза после того, что случилось. В груди неприятно кольнуло. Чем больше он думал об этом, тем сильнее росло его раздражение. Он подсознательно искал оправдание своему срыву, пытаясь переложить собственную вину на Арью, убеждая себя, что она шлюха, и для неё раздвинуть ноги перед любым мужиком всё равно что поздороваться. Он вспоминал все пикантные ситуации, о которых слышал, свидетелем которых становился сам или на которые кто-либо намекал, и пытался таким образом успокоить совесть. Но чувство стыда за содеянное жгло изнутри, и ожоги эти ещё не скоро затянутся. «Цепной Пёс» встретил его холодной, сжимающей сердце пустотой. Всё было на месте: ринг, макивары*, награды, пылившиеся в стеклянных шкафах, и даже бутылка из-под коллекционного рома, который они с волчицей распили накануне. Но чего-то не хватало, словно клуб разом лишился всех его обитателей, и жизнь в нём замерла, застыв во времени и пространстве. Сандор вошёл в свой кабинет. Грязный пластиковый контейнер, в котором Арья приносила ему обеды, так и остался стоять на столе — она не забрала его. Сложно было поверить, что она действительно уехала. Ещё пару часов назад он видел её на кладбище... Казалось, вот сейчас откроется дверь, и она войдёт, швырнёт ему что-нибудь в лицо, наорёт, потребует объяснений или заплачет… Нет, эта сука не умеет плакать. Сколько раз она жёстко получала в боях, сколько раз ей мяли рёбра, но она была крепка, словно из стали, и мужественно переносила боль, не издавая ни звука. Ей бы родиться мужиком и в средние века – стала бы рыцарем, размахивала бы огромным мечом, побеждала бы на турнирах. Но боги посмеялись над ней, заключив такую сильную волю в хрупкое женское тело. И было бы куда проще, будь она парнем: хороший и верный друг получился бы. И не возникла бы эта поганая ситуация, где они втроём оказались запертыми в злополучном любовном треугольнике, в котором нет победителя, только проигравшие… Пустой желудок отчаянно просил есть. Сандор и забыл, когда ел в последний раз. Наверное, дня два назад. Арья регулярно таскала ему обеды, потому что сам он готовить не умел. Он с раздражением смахнул контейнер в мусорное ведро — нахер её подачки! Он не ребёнок, и ему не нужна ни её забота, ни она сама. Дверь позади открылась: кто-то вошёл. Так он и знал! Никуда она не уехала, просто решила застать его врасплох, а этот мудак Лорас ей подыграл. Развести его хотели, как лоха?! — Какого хуя припёрлась? — Он резко повернулся, решив на глазах у всех за шкирку выкинуть эту сучку из клуба, чтобы отвадить раз и навсегда. — Это я, успокойся! — Лорас испуганно остановился на пороге. — Я же сказал тебе, что она уехала. Значит, не соврал. Арья действительно свалила. Видимо, сразу после кладбища... Куда — Сандор уточнять не стал, ему было плевать. Он хотел только одного: не слышать её, не разговаривать с ней и не видеть этих серых, всегда печальных глаз… После обеда в клубе собрались ученики. Разогреваясь перед основной тренировкой, готовились к спаррингу, как поставит тренер. Сандор непроизвольно остановил взгляд на ринге, где вчера они с Арьей бились не на жизнь, а на смерть, а потом он сорвался и… трахнул её. Снова к горлу подкатил ком: Санса никогда не простит ему этого. А он так и не решился ничего ей рассказать. Трус. Несчастный трус. Два года прошло после её гибели, но он до сих пор не мог её отпустить. В каждой рыжеволосой девушке, случайно встреченной на улице, увиденной по телевизору или в интернете, он искал её черты, каждую ночь во сне ему грезились рыжие волосы, слышался её серебристый смех. И чувства, которые он испытал однажды, до сих пор ранили сердце осознанием, что ему больше никогда не прикоснуться к любимой женщине. Пташка так и осталась для него живой, и он не мог думать о ней иначе. Как ему теперь просить у неё прощения за содеянное? Что сказать безликому надгробному камню, чтобы облегчить свою душу? Вечером, когда клуб опустел, и Лорас, окончив бумажную работу, попрощался и уехал домой, он остался один, и все накопленные за день мысли навалились разом. А ведь Арья была права: в какую же он превратился тряпку! Безвольный, напуганный одиночеством, пытающийся переложить ответственность за свои поступки на кого-то… И когда он успел стать таким трусливым жалким слабаком? После той ужасной ночи два года назад, на двадцать первой миле окружного шоссе, когда увидел бездыханное тело любимой женщины на мокром асфальте, в голове что-то словно заклинило. Он позволил себе развалиться на части, позволил горечи утраты взять над собой верх. Стянув футболку, Сандор надел шингарты, встал в боевую стойку и что есть силы принялся бить по груше, чтобы дать выход гневу, раскалённой лавой бурлившему в венах, но лучше от этого не становилось. Память, уже ничем не затуманенная, безжалостно восстанавливала события минувшего вечера, и от понимания, насколько осознанным был его срыв, стало неприятно. Он хотел. Да, блядь, в тот момент он хотел её! Хотел как никого на свете! Два года воздержания, алкоголь, адреналин, ярость, хорошая драка, боль - всё смешалось в термоядерный коктейль, породивший порочное и низменное желание, но самым паршивым было то, что он словил от этого кайф. Он остановился, вконец запыхавшись, ещё больше разозлившийся на самого себя. Какой же он, к херам, Цепной Пёс, если в очередной раз, поджав хвост, бежит от ответственности, прячась у себя в клубе? Надо было поговорить с Арьей, надо было рассказать всё Сансе… Иные побери, как же это, оказывается, тяжело сделать! Но он должен научиться смотреть в лицо своим страхам. И, первое, что необходимо, — повиниться перед пташкой, пусть даже она его и не услышит.***
Букет цветов, с которым Сандор спустя месяц после случившегося в клубе пришёл на могилу, был втрое больше тех, что он дарил пташке при жизни. Опустившись на колени, не замечая ставшей уже привычной боли, он склонил голову над белым холодным камнем. Отросшие волосы упали на лицо, закрывая обзор вокруг, но он ему был без надобности. Всё, что сейчас было нужно — надпись на надгробье, плохо различимая в сгущающихся сумерках. — Прости… — единственное слово, которое он смог произнести. Что это - слёзы застлали ему глаза или дождь с неба, такой же, как в ночь её гибели? До сих пор не затянувшаяся рана на сердце снова открылась, причиняя страдания. — Прости, пташка… Я недостоин тебя. И никогда не был достоин. Зря ты связалась со мной. Это я привёл тебя к гибели… Ветер зашелестел в кронах кладбищенских деревьев, словно подтверждая, что она слышит его и понимает. — Все говорят мне, что я стал жалким… Так и есть. Посмотри, в кого я превратился без тебя... Печальное зрелище, не так ли? — он горько усмехнулся. — Но теперь я готов взять себя в руки, пташка. Я буду жить. А когда придёт время нам встретиться, тебе не будет стыдно за меня… — Он прервал свой монолог, подавившись тугими словами извинения, комом вставшими в горле, прислонился лбом к холодному мрамору и закрыл глаза, пытаясь набраться смелости. — Я плохой человек, пташка… Я предал тебя самым худшим образом… Ты ушла, забрав с собой мою душу… Поверь, была бы ты жива - я бы никогда не оступился, никогда бы не посмотрел на другую женщину. Но я искуплю все свои грехи, стану достойным тебя, обещаю… Уходя с кладбища, Сандор чувствовал на душе горький осадок. Он был разочарован в самом себе, но сердце его наполнилось решимостью сдержать данное пташке обещание.***
— Что это? — Он повертел в руках лист бумаги, заполненный красивым ровным почерком. — Я решил вернуться в хирургию, — застенчиво ответил Лорас. вспыхнув, словно только что признался в чём-то постыдном. — Это моё заявление об уходе. Внутри что-то неприятно сжалось, стиснуло сердце, перехватило горло. Почему он чувствует себя так, словно его предали? Лорас решил уйти, волчица сбежала неизвестно куда... За прошедшие четыре года о ней не было известно почти ничего, кроме того, что она вышла замуж за Джейме Ланнистера. И вот опять это гнетущее состояние, словно его придавило тяжёлым камнем. Никакого облегчения после отъезда Арьи он не почувствовал, зато никак не мог отделаться от вязкого ощущения утраты. Пора было признать, что с тех пор как эта несносная девчонка вошла в его жизнь, он перестал быть одиноким. Он вываливал на неё все свои беды, не заботясь о её собственных чувствах, ни разу не поинтересовался, как её дела, чем она живёт, что у неё на душе… Он даже не считал нужным слушать, о чём она пыталась ему сказать. А потом, женившись на её сестре, начал загружать её уже семейными проблемами. Он всегда воспринимал её как должное. И она была ему хорошим другом. А из него получился дерьмовый муж. И худший друг. Сколько сожалений в жизни… Сколько слов, которые он мог бы сказать, но не сказал… — Ты сильный, ты справишься без меня, — Лорас словно прочёл его невесёлые мысли. — А я чувствую, что настало моё время идти вперёд. Я готов. Но ты не думай, я тебя не оставлю. Обещаю часто заглядывать. — Мне плевать, — передёрнул плечами Сандор, подавив желание послать его куда подальше. Вместо этого подписал заявление и откинулся в кресле. — Документы будут готовы завтра. Заберёшь у администратора. — Спасибо. Надеюсь, ты не в обиде на меня? — Проваливай уже. Ты давно меня бесишь. Просто не знал, как тебя послать поделикатнее, — отмахнулся от него Клиган, стараясь за грубостью скрыть сожаление об уходе сотрудника и… наверное друга. — Не думай, что так просто от меня избавишься, — Лорас тряхнул каштановыми кудрями, в которых сверкнули серебряные нити, появившиеся после смерти Григора. — Я уже купил билет на твой бой. — Он широко улыбнулся. — Уверен, это будет грандиозное зрелище — возвращение гладиатора на арену! Я очень надеюсь, что после трёх операций твоё колено полностью восстановилось. Хирурги в наше время поистине творят чудеса. Только не вздумай проиграть! Я поставлю бабки на твою победу. — Ты слишком во мне уверен, — фыркнул Сандор. — Я уже и забыл, что такое бои без правил. Простые спарринги сделали из меня что-то вроде макивары… — Он замолчал: в памяти всплыл дикий, почти животный бой с волчицей, не на жизнь, а на смерть. Если бы всё было как прежде, она бы до хрипоты, разрывая связки, выкрикивала из зала его имя… Но теперь некому его поддержать, кроме Лораса. Фанаты, боготворившие его, уже давно позабыли даже его агрессивное прозвище, а новые ученики понятия не имели, почему его клуб называется «Цепной Пёс». Ну что ж, один болельщик - это лучше чем ничего. Он вернёт свою славу, его снова вспомнят… — Да, уверен. Ты в отличной форме, вот и покажи себя во всей красе. Я очень жду твоего триумфального возвращения, поэтому не смей проиграть, — Лорас ещё раз улыбнулся. — А если тебе станет одиноко - у тебя есть мой номер. Можешь звонить в любое время. — Даже не надейся.***
После длительной тренировки болела каждая мышца, а голова была совершенно пуста: он основательно готовился к своему возвращению на ринг, вытравливая все чёрные мысли изнурительными упражнениями. Но заниматься сутками напролёт всё-таки не мог, поэтому поздно вечером вернулся в свою квартирку, во многом напоминающую ему конуру, в которой жила Арья, — серую, безликую, пыльную, куда приходят, чтобы переночевать. Пришлось купить её, так как жить в клубе становилось неудобным. Его устраивал такой вариант. Ничего лишнего: стол, холодильник, телевизор и кровать. В случае переезда не придётся тащить всё это с собой. Теперь ему было понятно, по какому принципу жила волчица. Одиночка, не привязанная ни к чему, и в квартире только необходимый минимум. Поэтому она и уехала так легко — её ничто не держало в этом треклятом городе. Сандор давно её не видел, но стал понимать намного лучше, чем когда она была рядом. Теперь он и сам жил, как она, без цели в жизни, без привязанности, потерянный и одинокий. Всё, что у него осталось, — воспоминания о прошлом. Телевизор молол всякую чушь, но он не обращал на него внимания. Этот пластмассовый ящик стал для него по сути единственным собеседником на долгое время, кроме Лораса. Иногда ему очень хотелось разогнать густое липкое одиночество алкогольным забытьём, но он держался. После побега Арьи он больше ни разу не прикасался даже к безалкогольному пиву. Только теперь он понял, что волчица была для него дополнительной страховкой и опорой. Даже при жизни Сансы, изредка напиваясь до скотского состояния, он был спокоен, потому что знал, что Арья обязательно приедет, погрузит его в свою маленькую, почти игрушечную машинку и отвезёт домой… В общем, как ни старался он забыть о своей ученице, так и не смог вытравить из памяти ни её саму, ни тот злополучный вечер, потрясший его до глубины души, жирной линией перечеркнувший их странные отношения. Приготовленный на ужин омлет отдавал горелой резиной: он так и не научился готовить. Отодвинув от себя это чудо кулинарного мастерства, лёг на кровать и закрыл глаза, глубоко задумавшись. Теперь и Лорас ушёл. Такой неприятный осадок в душе, словно это его ребёнок, которому настало время выпорхнуть из родительского гнезда, а он, как любящий папаша, сетовал, беспокоясь о том, как же мальчик будет жить дальше… Что за тупые мысли стали лезть в голову? Он более-менее нормально существовал в остальное время, варясь в котле своего одиночества, но как только приближалась дата смерти Сансы, все чувства разом обострялись. Он утешал себя мыслью, что в следующий раз придёт к ней не с пустыми руками, а с поясом чемпиона. Он выиграет этот бой! Зубами вырвет победу у соперника и станет прежним, сильным и свирепым, а не жалким подобием самого себя, побитой бездомной собакой, тенью человека, некогда грозно называемого «Цепной Пёс». И тогда Арья не сможет сыпать в его адрес едкими словами. Интересно, как сложилась её жизнь? Он очень удивился, когда узнал, что она вышла за Ланнистера. Счастлива ли она с ним? Хорошо ли он к ней относится, не обижает ли? Хотя об этом можно было не переживать: хрупкая с виду сучка себя в обиду не даст, даже ему едва не наваляла. Будь он в весовой категории златокудрого красавчика Джейме, то не выстоял бы против неё. Оставалось надеяться, что она обрела счастье и успокоилась. Эта девочка заслуживала не пустого дерьмового существования, которое вела, живя здесь, а любви и заботы, и если Ланнистер смог дать ей всё это, сделать так, чтобы она почувствовала себя любимой, - Сандор мог быть спокоен за её судьбу. Однако он не ожидал, что будет скучать по ней… Конечно, у него не было сомнений, что Лорас поддерживает с ней контакты. Но сам он ничего не выспрашивал, делая вид, что ему плевать на волчицу и всё, что с ней связано. Хотя это было не так: ему не давали покоя слова, которые он наговорил ей в сердцах… Времени, чтобы всё обдумать и понять, у него было более чем достаточно. Арья ни в чём не виновата, и не была никогда. Только он нёс ответственность за всё случившееся — не додумался, недоглядел, недопонял… И началось всё с того самого момента, когда в ответ на своё «волчонок» услышал твёрдое «Я не волчонок! Я волчица!». Это стало точкой отсчёта на пути разрушения их жизней. Он должен был внимательнее относиться к ней, а вместо этого грубил, оскорблял её, даже винил в случившемся. А она всеми силами пыталась поставить его на ноги. И теперь одна мысль не давала покоя: он опоздал, не смог извиниться перед Сансой за всю боль, которую неосознанно причинял ей, но волчица, слава Богам, жива, и он может попытаться что-то исправить, чтобы не осталось горького сожаления. Вентилятор мерно гудел, отсчитывая секунды… минуты… часы… И Сандор растворился в этом звуке, отодвинув всё вокруг на задний план, погрузившись в воспоминания… За четыре прошедших года он перенёс три серьёзных операции. Колено больше не болело, хромота почти исчезла. Лорас пришёл в восторг от инноваций в медицине, особенно от использования лазера в хирургии, и в последнее время Сандор всё чаще заставал его за чтением специализированной литературы. В такие моменты глаза его горели: он снова возвращался в те времена, когда считался перспективным хирургом с блестящим будущим. Сандор давно начал подозревать, что его увольнение - вопрос времени. Несмотря на страх одиночества и нежелание остаться одному, он прекрасно понимал, что Лорасу не место в его клубе, на скучной бумажной работе. Он должен приносить пользу людям. Отчасти именно Лорас придал ему сил и смелости заявить о своём участии в международном соревновании по боям без правил. Он сразу взял высокую планку, не размениваясь на мелочи. Тело было готово, приёмы, которые он никогда не забывал, отработаны до совершенства, да и время для подготовки ещё было. Дрого обещал ему спарринг, и он не мог упустить такую возможность. Все бойцы Федерации были ему не ровня, а этот высокий, внушительных размеров дотракиец - в самый раз. Если он выдержит бой с ним, значит, будет готов выйти на ринг. Сандор повернулся на спину и уставился в потолок. Интересно, бросила ли Арья занятия спортом? И чем она вообще занимается, став замужней женщиной? Сложно было представить её хлопочущей по хозяйству, пекущей ароматные булочки, как Санса. Но время и обстоятельства меняют людей до неузнаваемости, и кто знает, может, и свирепая волчица стала нежной ласковой женой, готовой на всё ради любимого мужа… Они много говорили об этом с Лорасом, который окольными путями выпытал у него причины её внезапного отъезда. — Ты осуждаешь меня, так ведь? — Несмотря на все хитрые Лорасовы уловки, Сандор смог признаться ему только год спустя. Уж ему он мог довериться и выговориться, поделиться тем, что терзало душу. — Нет, не осуждаю. Его тогда очень удивил ответ. Такой очевидно неправильный и греховный поступок должен был ужаснуть нежного Лораса. — А чего ты ожидал услышать? – продолжил он. – Матерной брани и проклятий? Что я должен тебе сказать? Что у тебя чёрная душа и нет тебе прощения? Боги, Сандор, если бы ты знал, как ты похож в этом на своего брата… — Хочешь, чтобы я тебе зубы выбил? — Не горячись, прошу. Я говорю о том, что Григор тоже стыдился меня. И себя стыдился после того, что между нами было. Ты ведёшь себя точно так же! Ты вбил себе в голову, что недостоин любви, что близость с другой женщиной – это предательство… Закрылся в своей раковине и кусал любую руку, которую тебе протягивали, предлагая помощь. Твой срыв, как ты его называешь, был лишь вопросом времени. Два года воздержания, самобичевание, уничтожение самого себя… Я тоже наказываю себя подобным образом, отворачиваюсь от радостей, которые может дать мне этот мир, хороню себя в стенах кабинета – всё то же самое, что и ты делаешь. Так что, Сандор, не мне тебя судить, не мне осуждать. Самый строгий судья — это ты сам. Сейчас, думая об этом, он понимал, что Лорас в какой-то степени был прав. После смерти Сансы его крыша, как говорится, ехала и не желала останавливаться. Но то, что произошло в клубе, сильно потрясло и указало направление, в котором нужно идти дальше. После той эмоциональной встряски он словно очнулся ото сна, оглянулся и увидел, что натворил. Мерзкого вида рубец на запястье, налитый алым, свидетельствовал о его позоре и падении. Но волчица и тогда не отвернулась от него, не бросила на произвол судьбы, а всё время была рядом, несмотря ни на что. Глядя в потолок, Сандор представил ситуацию с точностью до наоборот. Окажись на его месте Арья – что бы он делал? Бросил бы её погибать? Нет. Оставил бы одну? Нет. Значит, волчица всё делала правильно. Каждый её поступок говорил о верном решении, и от этого становилось только больнее. Боги, сколько же проблем он доставил людям! И все они из-за его собственной слабости. Он так хотел, чтобы его оставили в покое, дали ему возможность в одиночестве горевать по погибшей пташке… Так отчего же ему сейчас так горько? Предаваясь безрадостным размышлениям, он и не заметил, как заснул. И сны теперь снились ему самые обычные. Санса больше не приходила к нему…***
— Рад встрече, Цепной Пёс, — Дрого протянул Сандору широкую ладонь для дружественного рукопожатия. — Я смотрю, ты не потерял форму, кхал. Кстати, почему кхал? Я всегда хотел спросить, что означает твой странный ник. — В переводе с дотракийского означает «вождь», — с гордостью ответил Дрого, стягивая длинные волосы в тугой хвост на затылке, чтобы не мешали во время спарринга. — Да, скромностью ты не блещешь, — заметил Сандор, хотя, по правде говоря, ему подобное прозвище было к лицу. Он и правда был похож на вождя одного из народов, живущих в резервациях Эссоса, такой же высокий, мощный, как и Сандор, не уступающий ему в силе и ловкости. — Я думал, что ты давно покрылся ржавчиной и слоем пыли, — усмехнулся Дрого и дружески похлопал его по плечу. — Рад, что ты нашёл в себе силы восстать из мёртвых. На ринге сейчас мало соперников, способных мне противостоять. — Зря ты скинул меня со счетов раньше времени, — скривился Сандор, надевая шингарты. — Я намерен вернуться на ринг и сбросить тебя с пьедестала, так что приготовься. — Ну попробуй, —хищно оскалился Дрого, принимая боевую стойку. Их тёплые отношения заканчивались внутри ринга. В этом ограниченном канатами пространстве между ними начиналась игра на равных. Поспевать за таким соперником, как Дрого, было тяжело. Он легко мог уложить одним ударом - не зря же он многократный победитель множества боёв. Сандор пропустил сильный джеб* в грудь и покачнулся. Пришлось выбрать оборонительную тактику, чтобы перевести дух и понаблюдать за соперником, иначе был риск проиграть в считанные минуты. В своё время Сандор продул бой этому опытному дотракийцу, но стиль его запомнил — резкий, быстрый, бескомпромиссный. Однако и в нём были бреши, только он тогда не смог ими воспользоваться. Сейчас Дрого изменил тактику, стал более осторожен и словно прощупывал соперника, пытаясь понять, чего можно ожидать от него. И пока что Сандору удавалось уходить с линии его атак и уворачиваться от захватов. Он стал умнее и больше не шёл напролом в предвкушении скорой победы. Это чувство обманчиво, именно оно тогда подвело его. — И долго ты будешь от меня бегать? — презрительно фыркнул Дрого и пошёл в наступление, но нарвался на мощный лоу-кик* в колено и, едва не потеряв равновесие, охнул от боли. Сандор довольно хмыкнул: приём волчицы. Это у неё он перенял хитроумные уловки. Он видел, как она легко побеждала соперников намного больше и сильнее себя, благодаря смекалке, находчивости и природной вёрткости. Он многое почерпнул просто наблюдая за ней, и теперь её хитрые и не совсем честные приёмы сыграли ему на руку. И он бы смог одолеть дотракийца, если бы не проворонил его резкий выпад и не был пойман в удушающий захват. — Сда-юсь… — прохрипел он, тщетно пытаясь вырваться из медвежьих объятий Дрого, который отпустил его, обезоруживающе улыбаясь. — Я думал, будет намного хуже, а ты и правда, видимо, тренировался, а не сидел на заднице. — Наслаждайся победой, пока можешь. — Сандора ничуть не расстроило поражение, наоборот, ещё пара-тройка спаррингов с сильными соперниками - и он готов будет выйти на ринг. — Больше я тебе не проиграю, не надейся.