Скандинавский волк

      Скандинавский волча — так его называл Эст. Холодный, всегда спокойный и рассудительный, со свободным и диким взглядом. Вообще их было четверо таких холодных и спокойных, но виделся дикий оборотень всегда почему-то только в одном и каждым своим приходом будоражил Эстонию до чертиков.       Он любил снег… Парень часто в окне на вечерней смене видел, как братья «тёплым» конвоем отправлялись к детским горкам, смеялись иногда, что-то кидали друг другу, задирали шапки… и обязательно падали в сугроб толпой. Их щеки краснели от мороза, но никто даже и не думал замерзать, и шумный разговор долетал до приоткрытой форточки душного кабинета. Так хотелось быть там в этот момент, что зависть просто кусала за пятки, как будто он вновь вернулся в далекое детство.       Фин любил тишину, а тишина его — нет. Какая-то странная аура погружает каждого из людей на этой планете, и тогда, когда мы чего-то хотим от жизни, она подсовывает нам совершенно обратное. Но когда молчаливого Финляндию на горке с визгом окружали дети, парень никогда не хмурился и не пытался сбежать, как будто бы смог, потому что знал, что на любовь и искреннюю радость просто нельзя злиться. Хотя это он виноват, что его так любят: за догонялки, за снежки, за коньки, за спорт, за снег за шиворот, за острые шутки…       Эстония кусал локти, когда видел, как он сидел в наушниках на перерывах у окна и слушал только свою, никому неизвестную музыку, иногда пил кофе из стаканчика Старбакса, который ему обязательно предлагал Норвегия, и самозабвенно весь отдых смотрел в даль. Может разглядел что-то за этими домами и шумными шоссе, гипнотизировал плохую морозную погоду и тучное небо, может ждал кого-то на горизонте, мечтал о том, как бы выбраться с работы поскорее и умчать в родной край… Эст тоже этого хотел.       Финлянд не горел желанием выделяться, но именно этим высветился среди толпы, как отзывчивый маяк в тумане. Больше отдавал предпочтение выражению своего я, часто рисовал странные неординарные комиксы и оставлял их повсюду, и рисовал он даже очень неплохо. Бывало, сидел в кафе на первом этаже здания, опять в наушниках, погружался в себя вокруг своих размеренных братьев, больше занятых перекусом, чертил карандашом в сероватом блокноте. Наверняка и не подозревал, что на него кто-то оглядывался.       А бывало так, что они даже пересекались где-то, к примеру, у тех же самых горок с детворой, и Эст шел медленнее, чем обычно, уже не так спеша на свою остановку. Смотрел только косым взглядом и никогда не прямо, поскольку хорошо знал, как бдительны эти скандинавские волки. Зато еще весь вечер с кружкой горячего чая в ладонях вспоминал его лицо и покрасневшие от снега руки, каждый раз задаваясь одним и тем же вопросом: «Как ему не холодно?». Парень бы не смог столько протянуть на морозе.       И программист, периодически подтягиваясь за своим рабочим местом, вдруг расслаблялся, обмякая в черном кресле, запрокидывал голову к потолку и вспоминал о стране с самым спокойным видом, чувствуя, как немного завидует ему, как сам бы хотел выйти со смены раньше восьми вечера, утонуть с друзьями в одном сугробе, покататься на коньках, покидать снежки друг в друга и при этом даже не замерзнуть, а после вернуться счастливым домой и уснуть пораньше. Мечты… И вместо них он просто иногда наблюдал за Фином, думая, каково ему иногда так живется.       Но однажды, обычно возвращаясь с работы мимо тех самых горок, он вновь замечает на них четырёх братьев и огромную ораву детей, активно закидывающую их кучей снега. В тот момент как-то руки зачесались взять немного, слепить комочек и закинуть в кого-нибудь, и вдруг среди толпы всплыл уж очень счастливый и уверенный в себе Фин, в которого, мол, никто попасть не мог и не сможет. Так ли это?.. Финляндия быстро вскочил с сугроба, перекатился под мостиком детской площадки, где на него чуть не спрыгнул хитрый мальчуган, решивший завалить парня, и загнул за горку. Ох, непобедимый такой, да? Эст буквально пригнулся к тропинке собрать снега в ладони, немного прицелился… Как давно он хотел совершить что-то подобное… Фин вообще не ожидал, что кто-то так метко попадёт ему в затылок, да ещё и больновато, но когда развернулся, уже никого не увидел. А стрелок, хихикая себе в покалывающую от снежка ладошку, наблюдал из-за угла.       Уже на следующий рабочий день он опять сидел на подоконнике на перерыве, смотря куда-то за бетонные коробки города, за стекло перед ним, в даль от трущоб. Лежал и думал о чем-то в наушниках. Эст вернулся с кружкой чая, не решившись перенапрягать своё сердце кофеином сегодня, и остановился. Да, он остановился в дверном проёме, оглянулся пару раз и завернул за угол в пустующее холодное, как сам уличный мороз, крыло. И там сидел этот волчонок... Сидел неподвижно, наблюдал за неизвестным своим родным опустевшим взглядом, будто умер на время, но обещал воскреснуть, и Эстония опять загляделся. Но находиться тут долго нельзя, его ещё работа ждет, да и подглядывать некрасиво. И уходя, гик даже не заметил, как на секунду тот самый взгляд вдруг оживился и волчьим голодом впился в его ускользнувший силуэт.       Волк голоден до мести — об этом парень не знал точно и зря он тогда кинул в ослабившего свою оборону Финляндию снежок, да еще и со всей силы, а Эст слабым никогда не был, только с виду так казалось. Страна что-то взрыкнул себе под нос, чиркая в блокноте скетчевых человечков. Он будто бы вспомнил своё прошлое в качестве снайпера, вспомнил, как стрелял в своих противников из точного, как коса худой смерти, оружия, а теперь играет с детьми на площадке, и он не жалел об этом, нет... Он жалел о том, что умудрился пропустить одного стрелка. Братья посмотрели на него как-то косо, но сочли за плохое настроение. Исландия даже поинтересовался чем-то... Фин будто бы чувствовал, что его противник ещё вернется, но он ли предполагал, что пташка прямо за ним в метрах пяти, сидит и размеренно перекусывает чем-то, наблюдая за комиксом на новой страничке.       Но волк так же рассудителен и милосерден, как и голоден. Всё должно быть в меру. Эстония вдруг понял, что тот действительно не заметил его, но скорее всего уже позабыл, как забывают всякую возникшую мелочь. Можно было не волноваться, тем более, что это только маленькая забава между работой, а впереди её еще много... За окном снег, Скандинавы явно скучают по родине, по старым временам. У них очень интересная история, учитывая то, что сколько бы эти четверо не пытались отталкивать друг друга по тем или иным причинам,они всегда вместе, как истинная семья, которой триколору так не хватало.       Но, проходя мимо той площадки, где дети вновь захватили в плен кого-то из братьев, Эст вдруг ощутил необычайную дрожь под сердцем — он хотел быть там, хотел присоединиться вновь! Ноги отказались двигаться. Нет, мы уже взрослые люди, да и как отреагируют на это остальные дети? А братья? Жутко... Его странным образом поедала рутина, кутала с ног до головы, напоминала, как холод кусал за щиколотки, тащила за рукав куртки к своей остановке и скорее домой. Он мог бы и смириться, или постоять тут минуты две и всё равно уйти... Но Норвегия решил все за него, чётко запустив снежок прямо в ухо, что парня ненадолго оглушило. Ох, неприятно!       Офисный мальчик обернулся, оглядывая с ног до головы хитрого братца-волка, и угрожающе хрустнул пальцами. Буквально минуту спустя Норвенд уже пожалел о своём поступке, громко смеясь под натиском противника, пока тот победно не закинул ему снега за шиворот, от чего волчонок, жалобно заскулив, принялся судорожно выгребать снег холодными пальцами. Ладно, хорошо хоть к этому никто не присоединился. Почти никто... Парочку невольно заметил самый голодный волк в тесной скандинавской стае, пожирая победителя глазами. Если можно было подумать, что он не заметит двух совпадений, то нужно припомнить, какой Финляндия ещё и ревнивый, и, будто носом вдыхая запах своего личного олененка на этой поляне, парень сверкнул глазами в его сторону:       — Так-так... — уже звучало очень игриво, охотник идет. Норвежец, ощутив силу поддержки, тоже ухмыльнулся, показательно сминая пальцами Эсту, будто выпуская когти, и только тогда тот понял, что что-то тут явно идет не в его пользу. Обернулся, поймал его холодный взгляд.., — Так это ты меня подстрелил, шпион? — парень неловко улыбнулся и бросился бежать, как только Финляндия хрустнул костяшками. Нахер эту остановку, он до следующей добежит! С двумя высокими зубастыми скандинавами ему в жизни не справиться, уж лучше убежать, как истинный трус.       Норвегия как-то подозрительно покосился на брата, мол, что за ситуация, но тот отмахнулся, уходя в себя. Сомнений не осталось...       И на следующий день парень просто не стал высовываться из своего кабинета, даже когда пора было пойти в кафе. Он голоден только физически. Они ведь работают в одном филиале, не нужен такой риск. Понятное дело, что бояться физической расправы бессмысленно, так как эти страны закон знают и чтут, да и стал бы кто гнать из-за одного снежка, но всё равно как-то смущающе было бы встретить его в коридоре. А вдруг подойдет разобраться?       Но под гнетом голода страх отступил. Они не настолько дети, чтоб бояться подобного, особенно на работе, глупая ситуация. И в столовой, на удачу, братьев не оказалось, либо они уже ушли давно, и в коридорах ни с кем не пересёкся, а к тому оградительному подоконнику страна вообще близко не подходил. Лучше всё же наслаждаться эстетикой Финляндии издалека, а не как он это сделал.       И он наслаждался... Недавно кто-то из его братьев опубликовал в инстаграме интересную фотку с самим главным волчонком, хотя главным его никто не назначал, но всё же... Где он так же вечно смотрит в окно сквозь крупные хлопья снега и промерзший воздух. Словно мёртвый... Мёртвый буквально на секунду, погибший мнимо... Но такой же северянин, словно слепленный из снега родного края, будто не кожа — лёд под пальцами. Под... чьими пальцами?       С какой-то мыслью Эстония представил его лицо, обхваченное своими ладонями, холодное, будто вдруг растает. Он даже может сминать его подушечками, провести по губам, таким же холодным, и неожиданно ощутить горячее дыхание хищника, отогревающее покрасневшие конечности своим теплом. Может погладить скулы, опуститься на изящную шею, подняться до ушей, зарывшись в белые от вмерзшего снега волосы, встрепенуть их, пусть у их и не такая уж длина... И тут его плавную снежную мысль прервал голодный волчий взгляд — родной Финский. Скандинав обладал поистине жгучим взглядом, в ту же меру спокойным и иногда пустым, но жгучим до чертиков!       Эст тихо вздрогнул, ощущая бодрящие мурашки по спине. Он всё ещё в своём кабинете...