Скандинавский волк

      Сидеть так дальше и скрывать свои явно подпольные не детские чувства бессмысленно, потому что... Ну, а на что ещё это похоже? На симпатию, на влюбленность в искусство, на очарование — на что угодно, лишь бы не называть это любовью. Это не так. Да, парень мог бы объясниться за свою манию и химию чувств, зарождавшихся в нем от каждой их встречи, но крепкое чувство строится годами, а не за пару минут. И верят в сказку только детки, а Эст деткой не был, только если немного... в душе! И если человек симпатичен, лучше попробовать.       Но Эст не стал. Не испугался, не вскинул бумаги, но и не дергался, как пойманная рыба на берегу. Только тихо напевал себе что-то под нос каждый обед и ходил с работы теперь по другой дорожке, хотя и по тому же самому снегу, слепящему белизной глаза, а ещё одергивал себя, каждый раз, отказываясь хоть секундочку глянуть в тот самый злополучный коридор. Небо закрыли зимние тучи... Зимой вообще бывает чистое небо? Кажется, будто нет.       Норвегия с тех пор очень желал отомстить за свою честь в битве снежками и слишком уж хорошо запомнил атаковавшую его посреди побоища страну, готовясь вызвать её на дуэль в ответе, как будто они все решили поиграть в рыцарей. Фин же пошёл дальше: он начал снимать наушники в коридоре, подсаживаясь поближе на подоконник к выходу и иногда ловко посматривал в сторону знакомого ему по очередному персонажу столика. Интересно, его взгляд можно было вообще ощутить хоть когда-нибудь? А как он узнал, кстати, раньше же не помнил? Да... Глаза раскрыл пошире.       С нового старта, но волки теперь шарили своими холодными колющими взглядами всю округу, пытаясь лишний раз подсторожить, выследить и зажать парня где-нибудь поодаль от людей. Ну, двое из них... И, нет, они не хотели избивать кого-то или насиловать — только снега за шиворот закидать, да извалять в сугробе и ещё до весны успеть, потому что валять кого-то в луже уже слишком подло. В воздухе все ещё витала тонкая нить неофициальной войны, которую вряд ли когда-нибудь задокументируют. Охота на олененка, небольшого такого, у которого ещё рожки толком не выросли, но уже достаточно велики, чтобы смог защищаться, однако... против двух волков сразу? Двух северных скандинавских волков? Нет, таких не хватит.       Казалось бы, Эст просто обречен на поражение. Детеныша просто отловят и задушат клыками, и хорошо, если в шутку, а если нет?.. А если нет, то, на самом деле, он умел неплохо скрываться и за дальнейшие, прошедшие настороженно недели три-четыре обводил кусачих собачек вокруг пальца: прятался среди крупных собратьев, скрывался в толпе, проскальзывал мимо, словно весенний ветерок. Сначала и не замечаешь обычно, а потом вдруг в нос бьёт тепло, послевкусие приятное, что уже и нельзя отрицать — весна! Нюхи волчат резко сбивались, понимали, что рановато для погоды, и только после этого покоряло осознание.       Финляндия в какой-то момент словил неплохой удар по воспоминаниям: запах ранней черемухи, сирени, лёгкий ветерок в тени, отогревающее за всю зиму до мурашек по коже солнце, тёплые лучи через полу закрытые жалюзи окон... Его жизнь — череда запахов и вкусов, и в какой-то момент наступивший мир вдруг отбил желание точить зубки. Неожиданно азарт проснулся, хотя сейчас даже не потеплело и только спать хотелось, и кофе немного. Простить можно все, однако, вид за окном щемил сердце и серые этажки не давали нужного сейчас покоя. Волк на родину тянется, как и должен был.       Норвежец выпустил пар изо рта, вспоминая пробежавшие одним порывом дни, одинаковые, струнные, как первоармейцы, и до невозможности скучные. По-другому, будучи активным политиком, жить просто невозможно. Увы, его семье иногда нужен простор, но сейчас выехать хотя бы на выходные нет возможности, и все же есть возможность поразвлекаться, а так как Эстония (ах, вот как его зовут) завсегда выходит позже рабочего дня братьев, он услужливо решил подождать офисную крыску у выхода и подловить по дороге домой. Никто его бить не будет, но извалять в снегу жуть как хочется. И потиравшего подлецкие ручонки парня из бледного широкого окна тут же заметил Фин.       Окна Эста выходят в другую сторону, следовательно он западни не увидит. Простенько, но действенно, не так ли? Что-то крысенок потускнел в последнее время... Крыло его окна слишком далеко, чтобы Норвегия смог услышать брата. На самом деле, наблюдать за малым и тихушным Эстонией волку понравилось. Как мышку выслеживать глазами филина: искать его в толпе, наблюдать за размеренными спокойными движениями, секундно ощущать проскочивший мимо поворота весенний ветерок и последующий тихий хлопок в кабинет. Он невысок, умен, сосредоточен, но кто бы знал, что мальчишка жуть как боится всего лишь пары битых диких псов...       Эст тихо прикрыл дверь кабинета, закрывая её на ключ, намереваясь уйти пораньше. Эти догонялки ему однажды осточертеют, передавят горло и задушат или непрямой массаж сердца устроят, и конец с концами — сердечный приступ. Ключ провернулся ровно два раза, щелкнул магнитный замок, разблокировываемый обычно магнитной картой, но почти сразу его действительно чуть не схватил сердечный приступ. Страна аж руку на сердце положил и выдохнул глубоко.       — Ф-фин...ляндия. Приветствую! — облокотившийся о стенку рядом с кабинетом человек положил руки в карманы не особо тёплой куртки. Такое ощущение, что он тут стену взглядом пилил. Противоположную, конечно.       — Тебе нельзя идти через главный вход, если не хочешь в лоб получить. — сразу Эстония не понял из его слов ничего. Ну, как... Понял, только связь слов не до конца переварил, так ещё и речь прозвучала на финском. Но финский страна знал, как свой собственный из-за предыдущих активных взаимодействий между странами, пусть напрямую они почти никогда не говорили, а так же Финляндия знал эстонский, так что к чему финский тут — непонятно. Офисный мальчик помялся немного, не решаясь просто обойти его или спросить, о чем тот хотел сказать, да и не успел уже, — Пошли, проведу через запасной выход.       Раньше Эст никогда не гулял по пожарной лестнице, но уже с первого выхода понял, что открытая высота — это не его тема. Очень уж щекотливо ветерок трепал мех на куртке и скрипела сетка под ногами. Она не должна была прогибаться...! Спускаясь по лестнице, парень буквально вцепился в перила, поскольку работал на достаточно высоком этаже и имел право так по-детски бояться, а на одном из пролетов от подозрительно проскрипевшей платформы вцепился уже в рукав куртки Фина, чуть ли не падая на него с лестницы. Забавно... Пожарный выход в отличном состоянии, просто зима делает своё дело с металлом, но он же не развалится прямо тут.        На земле дышалось свободнее, можно было бы просто пройти обычным путём, но он так же шагал за скандинавцем, накинув капюшон на голову, будто его не заметят. Как-то поздновато для ассасина... По той дорожке, которой они проходили, и шлось, и дышалось в разы легче, хотелось упасть ангелочком в сугроб и уснуть прям так, наблюдая за редкими снежными крупицами. Но он шёл своей привычной дорогой, шёл к остановке след в след за волком, тихий, как окружающий их мир... пока не врезался в чужую спину. Уткнулся носом между лопаток и тут же отскочил назад, как ошпаренный.       — Уснул что-ли? — Финляндия повернулся, многозначительно посмотрел на него, оценил обстановку... От знакомого холодного взгляда мурашки по спине, но кожа действительно бледная, даже не подрумянившаяся от мороза, а вот у Эста щеки розовые. Словно снеговик, даже фарфор. Просто временно мёртв.       — Я... задумался. — это было правдой, — Тут так выразительно тихо. Ощущение, будто я могу услышать, как падает снег, — страна опустил глаза на тропинку, словно сказал нечто постыдное. Но он ведь не соврал, не так ли? — Извини...       — Что? — Фин скривил губу в сомнении, но ему понравились слова про тишину.       — Прости за тот снежок. Больно, наверное, было? — всего лишь пара слов, а сложно сказать, будто экзамен сдаешь по окончанию школы. Оба выдержали паузу, Эстония полностью прочувствовался ощущением страха перед диким зверем, готовился к некоторой казни, пусть и понимал, что её просто не заслужил, а его сопровождающий казался человеком умным. Над головой словно гром прогремел сто раз, и фиг знает, решил ли это Зевс пошутить...       — Так я угадал, это был ты, — к офисному крысенку подошли самым размеренным шагом, какой только мог быть. Тот даже голову поднял и осознал, что сейчас очень захотелось сжаться в комочек — настолько возросло напряжение и вера в свою немощность. Ему и с одним скандинавом будет трудно справиться, что уж там, особенно когда снежков под рукой нет, раньше поймают, — Расслабься, я не собирался точить об тебя зубы, — Фин одним мягким движением смахнул с него капюшон и поддел нижнюю челюсть, — Рот закрой, — и прозвучало это так мягко, так аккуратно.       И дальше они шли своей дорогой к остановке. Молча. Как-то непонятно и неудобно разрешилась ситуация, но Эст понял, что просто не готов сейчас ему ответить хотя бы потому, что сам наглел, из-под тишка наблюдая за коллегой и слишком уж часто. Совесть не позволит возразить. Он закрыл рот. Закрыл, сжал зубы и продолжил наблюдать за снегом, пусть и не так успешно, как раньше.       Но недалеко от остановки их путь сделал неожиданный крюк, утянув Эстонию по инерции. Фин решил его куда-то повести. Почему это так? Ну, потому что он точно знал, что за ним продолжают идти, и не сказал ничего, даже не повернулся, шагая так же тихо и уверенно, как и раньше. Ещё коротко улыбнулся, но крыске этого знать не надо, да и как бы этот мальчик узнал, шагая только за спиной волка. Ближе к дороге шумнее, отсюда слышны звуки шоссе в час-пик, когда люди с отпустившей их душу жизнью за плечами следуют домой. Кто в машине, кто на маршрутке...       Эст неожиданно для себя вздохнул, как только понял, что та волшебная тишина, окруженная тонким, даже полусказочным веянием романтики, как нить, оборвалась с приходом солнца. Конечно, не солнце, а люди, и не снег, а Фин. Они опять зашли во двор... Вопрос "зачем?" не возникал, парни будто бы отказывались напрямую говорить, их никто и не заставлял. Скоро стемнеет... С чего вдруг именно такая мысль возникла в голове, кто бы понял, а первая звезда уже виднелась на необычно чистом для зимы небосводе, голубизна белесоватая — что-то там из школьной физики проснулось в черепной коробке.       Он вдруг понял, что за весь свой рабочий год впервые взглянул на окружающий его мир по-новому. Да... Сколько лет офисный мышонок безвыходно проработал в своем кабинете, изредка вылетая на командировки, и те по работе, уже не вспомнишь ни за что. Казалось бы, еще недавно пробудил в себе эстета, поглощая красоту одиночества, силуэтов и счастливой жизни скандинавов, легко обошедшей его самого, но тут что-то другое. Прошел по дорожке вслед за поводырем, как ослепленный на всю жизнь человек и чем? Работой... Глубоко втянул воздух, чувствуя холод под ребрами, выдохнул горячий пар, дымкой растворившийся перед ним.       — Фин, я... хочу посмотреть на звезды. — Финляндия остановился перед ним, от чего задумчивый паренек вновь уткнулся носом между чужих лопаток, а ведь ляпнул, не подумав, и пусть весть мир не будет знать, как волк притеплил детскую искренность. Остановился уже больше пораженный в глубине души, нежели намерено, но будто по его полумертвому лицу что-нибудь прочтешь, — Ох, я... Сказал, так сказал. — Эстония отшагнул, потерев переносицу и вновь ощутив странные мурашки по спине. Инстинкты кричали, наверное, — Это так... Можешь не обращать внимания.       Но звезды видеть все же хотелось. Душа словно ощутила непривычную свободу и возжелала хоть ненадолго вознестись над облаками, утонуть в ночи, в глубокой бездонной вселенной. Только туда, и никого уже не нужно, даже волка, хотя он был лишним с самого начала.       — Не хочется мне от чего-то думать, что тебя сейчас заботит что-то настолько далекое, а не то, что может быть гораздо ближе, — Финляндия улыбнулся уголком губ, не открывая миру себя. Пригляделся к лицу той самой серой крыски, от чего-то сейчас такой воодушевленной и такой спокойной одновременно, оценил ситуацию: не знал, чего изначально хотел, но понял, чего хочет сейчас. А страна, хитрый и сдержанный из себя малой, покраснел, будто его застыдили, и увел взгляд куда-то в стену незнакомого дома, думая, что зря он так от чувств к ощущениям, от реальности к мечтам, — Тогда пошли.       Зачем только сказал — непонятно. Эстония в любом случае пошел бы следом.