«Норвегия вновь встретила нас плохой погодой, будто ничего и не изменилось с нашего отъезда»
\ IX /
На следующий день мне стало значительно легче. Кожа по-прежнему побаливала, но не настолько, как это было вчера. Похоже, что лекарства, которые мне прописали, действительно, так быстро помогают. Уже к завтраку я смогла подняться с постели и спуститься на первый этаж. Мама уже вовсю готовила блинчики, мистер Шистад разговаривал с кем-то по телефону, а Крис молча тыкал чайной ложкой в поджаренный тост. — Доброе утро! — сказала я всем и сразу, на что моя семейка добродушно закивала, принимая эту фразу, как само собой разумеющиеся. — Блинчики? — спросила мама, указав одной рукой на сковороду. — Да, спасибо, — согласилась я, садясь на свободный стул рядом с Крисом (я всё также хорошо помнила его вчерашнее, крайне странное поведение, которое привело меня к выводу, что у зеленоглазого что-то случилось и это что-то гораздо хуже проблем с деньгами. А что ценится практически в ровень с денежным достатком? Жизнь). — Гляжу, ты уже лучше себя чувствуешь: щёчки румяные, глаза блестят… — мама отошла от плиты и задрала рукава кофты, которая на мне, буквально, весела мешком. Увидев, что руки у меня по-прежнему красные, она неодобрительно покачала головой. — Всё равно в обед намажем тебя ещё раз. Так, для профилактики. — Итак, а вот и я. Что я пропустил? — закончив разговор по телефону, мистер Шистад прошёл к столу и сел по другую сторону от Криса, который всё также мучал свой хрустящий тост. — Да вот, Джеймс… У Эвы всё ещё руки красные, — пробубнила мама, а затем поставила перед нами полную тарелку свежеиспечённых блинов. — Нужно её долечить прежде, чем мы будем вылетать обратно в Осло. — Думаю, к завтрашнему обеду она уже будет здоровее всех здоровых, — добродушно заметил мистер Шистад, бросив на меня недолгий взгляд. — А ты пойдёшь сегодня с нами на пляж? — Вряд-ли. Вдруг, ожоги обострятся ещё сильнее, — отозвалась я, начиная есть блины. — А ты Крис? Ты с нами? — обратился отчим к своему сыну и я автоматически посмотрела на Криса. Конечно, вряд-ли он согласится, ведь его синяки так и не сошли, но вероятность всё же была. — Нет. Спина сильно ноет, — соврал Крис, сразу же закусывая блином, который, должно быть, был уже четвёртым по счёту. — Как хотите. В Норвегии такой погоды нет, а дальше только зима, — сказал мой отчим, делая приличный глоток кофе, которое мама подставила к нему пару секунд назад. — Я и Анна-Марит сейчас уйдём. Вы справитесь тут одни? — Угу, — пробубнил зеленоглазый, уставив свой взгляд в тарелку. Да что это с ним такое произошло?! Я только начала думать, что всё налаживается, что мы, наконец, нашли общий язык, как вновь всё возвращается на круги своя. Боюсь, что по прилёту в Норвегию, Крис снова станет, как и всегда: надменным и даже в чём-то грубым. Промолчав, мы так и закончили завтрак. Мама со своим мужем поднялась на второй этаж, собрала необходимые вещи на пляж и вскоре они ушли, заранее предупреждая, что вернутся совсем не скоро и чтобы мы их не ждали, а ложились спать. Я, всё ещё находясь на кухне вместе с Крисом, чувствовала небывалое напряжение. Зеленоглазый же был словно пружина — тронешь его и он отскочет от тебя на огромное расстояние. Как только дверь в дом плотно закрылась, я решила больше не хранить молчание, которое уже начинало даже раздражать, доводя до срыва. — Крис, что происходит? — задала я очевидный вопрос и тот сразу же встал со своего места, собираясь уйти. — Подожди! — я взяла его за руку, а затем сразу же отпустила. На меня вопросительно, словно позволяя обратиться к нему, уставилась пара выразительных зелёных глаз. — Почему ты так себя ведёшь?! Вчера и позавчера ты был другим и, как мне показалось, настоящим! Почему ты ведёшь себя то как последняя скотина, с которой сложно даже находиться в одном помещении, то как нормальный парень с весьма нормальными взглядами на жизнь?! Мне надоели эти твои перебои в разные стороны от хорошего к плохому! Я поняла, что ты, Крис, человек настроения и с этим можно смириться, ведь другие люди это как-то делают... но я не говорила, что я могу с этим смириться! Кто я — терпила по твоему?! И я ещё, как полная дура, пытаюсь расспросить о причине твоего поведения! — я закусила губу и видя замешательство, смешанное с желанием мне что-то ответить, в лице Криса, решила первая высказать свою позицию. — Да пошёл ты! Я развернулась к лестнице, чтобы гордо уйти, но неожиданно Шистад взял меня за талию и вернул обратно, развернув к себе лицом. — Чёрт тебя подери, Эва!!! — стал выкрикивать тот, когда я стала вырываться, ведь его хватка становилась крепче, а лицо серьёзнее. — Не рыпайся же ты! — Отвали от меня! — продолжала я, не прекращая вырываться ни на секунду. Тогда Крис с лёгкостью поднял меня от пола и под мой непрерывистый крик, потащил меня, прижимая к себе, к ближайшему старому дивану. Он с грохотом кинул меня на него, что даже пыль с дивана стала поднимать в воздух небольшими кусками. И только я попыталась встать с этой, уже отживающей свой век, мебели, как Шистад навалился поверх меня и прижал своим весом к низу, совсем не давая пошевелиться; своими руками он обхватил мои кисти, предугадав, что я собиралась бить его в грудную клетку. — Успокойся! Успокойся, Эва! Я расскажу тебе! Слышишь? Расскажу, что случилось, только успокойся!!! — говорил Крис надо мной, но сказать «успокойся» гораздо легче, когда на деле, ты уже просто в бешенстве. — Я больше не буду терпеть твои выходки! Не буду! — не унималась я, начав с новой силой пытаться скинуть с себя Криса; причём выходило даже очень неплохо, так как пару раз мы чуть кубарем не скатились на пол. Затем случилось неожиданное… Крис поцеловал меня, обхватив моё лицо своими горячими ладонями. Вернее, он не совсем поцеловал меня, а скорее просто накрыл своими мягкими губами мои губы, но этого точно хватило, чтобы все мои мысли вылетели прочь из головы. По кончикам моих пальцев будто бы прошёлся электрический разряд, а по всему телу пробежалась медленна волна приятного тепла, которое, в конце концов, сконцентрировалось в моей голове. Крис поднял свою голову, устремив на меня способный проникать в душу взгляд. — Успокоилась? — очень тихо спросил зеленоглазый и я почувствовала на себе жар его дыхания. А это точно именно то, что он хочет сказать мне после этого долбанного поцелуя на этом долбанном диване в этой долбанной Ницце? Я молча смотрела ему в глаза, которые были надо мной в расстоянии пятнадцати сантиметров. Вдруг воздух между нами вновь затрещал и мы, одновременно поддав наши лица вперёд, поцеловались, но уже по-настоящему. Мои руки окольцевали крепкую спину Шистада, а тот обхватил меня за затылок и лишь ближе прижал к себе, хотя ближе было уже некуда. — Ребят, я забыла крем от загара. Вы не знаете где бы он мог быть? — послышался голос мамы от двери и я поняла, что у нас были считанные секунды, чтобы отстраниться с Крисом друг от друга. И так и получилось: нас будто ветром скинуло друг с друга. Пару секунд и мы уже шли к маме с таким видом, будто ничего такого не происходило, хоть я и чувствовала жар в своих щеках. — А ты смотрела в своём чемодане?.. — попыталась я вникнуть в разговор, чтобы не показаться подозрительной. Мама посмотрела мне в лицо, а потом как-то странно прищурилась; затем она таким же внимательным взглядом посмотрела на Криса рядом со мной. — А чего это вы такие оба раскрасневшиеся?.. — мама подошла к зеленоглазому и положила на его лоб свою руку. — Температуры нет… — мама вновь уставилась лишь на меня, будто у меня на лице был написан ответ. — Вы пили что-ли?.. — Что?.. — не удержалась я. — Да! — уверенно произнёс Крис, дабы я не наговорила чего-то лишнего. — Простите, Анна-Марит, но мы только немножко! Вы простите нас? — и он улыбнулся моей маме такой улыбкой, что нельзя было сказать слово «нет». — Ну, ладно… Я не скажу твоему отцу, — спустя какое-то время, мама снисходительно заметила. — Кто из нас вообще не творил такие детские шалости? И со мной такое было! О, а вот и крем от загара! — мама взяла необходимое с какой-то прихожки и быстро скрылась за дверью. Ничего себе «детские шалости». Знала бы она, что мы целовались на том пыльном старом диване, лёжа друг на друге, то она бы не была такой снисходительной… Я осторожно посмотрела на Криса, а он посмотрел на меня и вот чёрт!!! На его лице было, буквально, написано, что тот недавно с кем-то целовался: его губы чуть распухли, взгляд слегка затуманенный, что можно было бы даже увидеть в них своё отражение при желании, а волосы лежали настолько растрёпано, что совсем было не в стиле Криса и все эти заметные факторы выдавали его с головой. Чтобы не понять, что тут было пару минут назад — нужно стать либо безнадёжно слепым человеком, либо… получается, моей мамой. Крис склонил голову в бок, как маленький щеночек, словно так и желая, чтобы к нему прикоснулись. — Нет, — начала я, чуть похмурившись, а затем сразу же скрестив руки на груди. — Нас чуть не застукала моя мама. Ты представляешь чтобы было, если бы ей это удалось? Нет, Крис, не сейчас… никогда. Тот лишь прикусил нижнюю губу, будто бы сдерживая себя от потока слов. — Ты права, — он откашлялся, приставив кулак ко рту. — Не знаю, что это бы… — Не будем об этом, — перебила я его, не желая обсуждать недавнее. — Пожалуйста, просто расскажи теперь, что у тебя такое случилось. — Неужели ты всё ещё помнишь про это даже после того, что было? — слегка удивился Шистад, не удержав мальчишеской улыбки. — Ну, знаешь-ли, память мне не отшибло. Так что говори, Крис. Тот внимательно, уже более серьёзно, на меня посмотрел: — Не хочу никого впутывать в это… и тебя тоже, — начал он, но я продолжала ожидающе смотреть на него. — Летом я ввязался в одну плохую компанию… я был там новичком и ко мне предвзято относились. — Ты про пенетраторов? — Нет, вовсе нет, — невесело засмеялся Крис. — Это не просто компания… они связаны с мафией, с куда более серьёзными вещами, чем пенетраторы, если ты вообще понимаешь о чём я, — он многозначительно посмотрел на меня и мне в голову сразу же пришло оружие, наркотики, нелегальный бизнес, чёрный рынок и… убийства. Как только я подумала обо всём этом, то Крис продолжил. — Всё, что тебе сейчас представилось — тем они и занимались. — А кто «они»? — спросила я и тот нехотя замялся на месте, не желая говорить. — Они называют себя с норвежского «svart blod», что означает «чёрная кровь», а с более старого понятия норвежского — это «грязная кровь». Они взяли меня к себе из-за денег, которые у меня были, и конечно, они не воспринимали меня всерьёз; я был кем-то вроде личного банкомата, который был всегда под рукой… — Ты до сих пор с ними? — вопрос сам собой сорвался с моих губ. — Здесь-то и начинается… — ответил тот, погружаясь в воспоминания. — В августе я случайно стал свидетелем убийства одного полицейского… — как только он произнёс это предложение, то всё внутри меня будто упало. Казалось, что в этом доме стало так холодно, что хотелось прикрыться руками. — И как ты поняла, «svart blod» мне не верили, точнее не доверяли. Они хотели убить меня сразу после полицейского, так как были уверены, что я взболтаю полиции или ещё куда. Но… один из предводителей банды сказал, что полиция куплена и из-за моего заявления «svart blod» ничего не будет, но сам факт того, что какой-то там полицейский мёртв и его сто процентно будут искать — их гложил, ведь есть власть и посильнее, которую они не купили и никогда не смогут купить… Теперь для «svart blod» я угроза, — Крис пожал плечами, словно давно смирившись. — Мне не выкарабкаться. Не в этот раз. — Что ты?.. что ты такое говоришь?.. Твой отец он может… — я даже не успела договорить, потому что Шистад вновь начал свою историю. — Мой отец может многое, но тут он ничего не сможет поделать. Его просто тоже убьют также, как и меня, а я не хочу этого! Не хочу, чтобы из-за меня погиб кто-то ещё! В моей голове до сих пор не укладывалось, как это вообще в мире есть такой человек, который хочет убить Криса?! — Но они ведь тебя отпустили, раз ты здесь… — я сделала шаг вперёд и машинально потрогала зеленоглазого за плечо, которое оказалось более чем реально. — Ненадолго. Когда мы были ещё в Осло, то я чувствовал, что за мной следили. И когда ты уезжала с Нурой на похороны, а я сказал твоей матери, что поехал гулять с Ибен, то на самом деле я ездил встретиться с одним человеком, с которым более или менее общался из «svart blod». И он сказал, что всё уже решено. Мои глаза начали слезиться, после чего я прикрыла своё лицо руками. И получается, что, действительно, ничего нельзя было сделать. Сказать полиции — убьют, сказать отцу — убьют как отца, так и тебя. И от осознания всей безысходности, мне стало так больно и тяжело на душе, что слёзы уже лились быстрым и нескончаемым потоком…***
Я не хотела возвращаться домой в Осло, ведь теперь я знала, что там опасность. Этот рейс я летела рядом с Крисом, который, на удивление, устало уснул на моём плече, из-за чего люди вокруг смотрели на нас никак на брата и сестру, а как на парня с девушкой. Хорошо, что хоть мама с мистером Шистадом сидели спереди и не видели того, как Крис лежал на мне и мирно спал. Что ж, Норвегия вновь встретила нас плохой погодой, будто ничего и не изменилось с нашего отъезда: опять шёл дождь, опять небо закрывали серые облака. Однако теперь я невольно всё чаще смотрела по сторонам, словно желая углядеть кого-то из «svart blod». Доехав до дома, я впервые стала считать панорамные окна совсем неудобной и ненужной вещью, ведь любой проходящий мимо человек, смог бы увидеть что происходит в доме, а следовательно — это уже было потенциальной опасностью. Вечером мистер Шистад поехал в офис по делам, а мама решила сходить за продуктами, так как в холодильнике большинство из еды элементарно испортилось. Я и Крис остались одни, но это уже не было для нас проблемой. Теперь мы вместе сидели в моей комнате и смотрели какой-то фильм, лёжа рядом друг с другом, а ведь раньше о такой идиллии, я могла только мечтать и то, лишь в самом глубоком сне. Я и Крис заказали пиццу и поэтом, когда в дверь раздался звонок, я сказала: — Я схожу. Я быстро спустилась на первый этаж и подошла к входной двери. Когда я открыла её, то никакого курьера не увидела: была лишь вечерняя улица столицы, где вовсю лил проливной дождь; опустив свой взгляд вниз, я увидела небольшую, стремительно намокавшую записку. Поспешив поднять её, я еле-еле разобрала написанное, так как из-за дождя буквы, буквально, стали ходить ходуном:«Осталось совсем чуть-чуть. s.b»