Жизнь после игры

Я бы не хотела вспоминать, но оно само вспомнилось. Далекое, давнее прошлое, кажущееся таким чужим и ненастоящим. Будто все это происходило не со мной… а с кем-то совершенно другим. Может быть, это не мое прошлое? Я не хочу себе такого прошлого… но и убрать из головы навязчивую картинку не смогла. Шеат медленно опустился на колени, протянув мне нож. Я не знаю, зачем это, но дракон смотрит достаточно уверенно и трезво. Кто его знает… Нож отливает серебром, как и его волосы, собранные в высокий хвост и рассыпающиеся по спине. — Ты должна кое-чему научиться, — его голос чуть дрогнул, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа. Резной белой рукояти. Ну и чему ты хочешь меня научить, а? — Чему? — я вслух повторила вопрос, хотя он и так все понял. В зеленых глазах плещется нечто странное, непонятное, то ли грусть, то ли тоска, то ли задавленная боль. Мне его не жаль. Он сам нарывается. — Тебе нужно научиться контролировать себя, — тихо шепнул дракон, стягивая свою белую куртку и аккуратно складывая на стул. — Контролировать?! — вспышка гнева на миг пронзила мое сознание. — Я прекрасно себя контролирую, пока ты меня не провоцируешь! Шеат улыбнулся. Грустно, как-то больше по отечески, но мне плевать. Мне не нравятся эти игры. Он постоянно что-то требует от меня, желает сделать из меня нечто не такое уродливое в моральном плане, но я-то знаю, что уже слишком поздно. И, поигрывая ножом, медленно срезаю пуговицы с его рубашки. Одну за другой полупрозрачные перламутровые пуговицы. Они с тихим шелестом скатываются по ткани и рассыпаются по ковру, закатываются под стул, под кровать… Очередная гостиница в очередном мире. Сколько еще нужно пройти, чтобы он понял, что его усилия тщетны? Сколько нам нужно истязать друг друга, чтобы наконец-то понять, что мы слишком разные? Нож скользнул по белоснежной шее, чуть царапая кожу возле синих вен. Не до крови, но ощутимо, поскольку дракон поморщился, но стерпел. Конечно, это игра. Игра двоих сумасшедших, в которой нет конца. Бесконечная чертова игра в перевоспитание больной на голову идиотки и милого доброго дракона! Я сделала легкий прокол возле его ключицы — капля алой крови стекла по коже, испачкала приспущенную рубашку, ранка медленно зажила. Он знал, что я его не убью. Я это тоже знала. И зачем эти глупости происходят, мне не понять. Нож двигался ниже и ниже, резал уже не совсем белую рубашку. Вот теперь этот чистоплюй похож на живое существо. На белоснежной ткани алело кровавое пятнышко. А после появилось еще одно… и еще. Нож остановился у его соска, дразняще прошелся в миллиметре от кожи и отклонился чуть влево, останавливаясь напротив сердца. Глупо надеяться зарезать дракона и сбежать… Глупо и бессмысленно. Но и не попытаться нельзя… Я не могу так. И не хочу это помнить. Закрыв глаза, я схватилась за голову в попытке изгнать воспоминания, неведомым образом пробившиеся наружу. Я не могу… не могла резать Шеата! Этого почти святого дурака, который даже монстров спасает… Сам Шеат спрыгнул со стула в столовой и попытался меня поднять — я даже не заметила, как едва не свалилась под стол. Воспоминания бьют сильнее копья, разят намного лучше бластера, выжигают душу ничуть не хуже огнемета. Больно помнить и знать, что я его убивала и радовалась этому. Надеялась от него избавиться… — Что случилось? — дракон требовательно заглянул мне в лицо, пытаясь оторвать мои руки и посмотреть в глаза. — Память… проклятая память… — я передала ему сумбурные образы происходящего, всю эту канитель, творящуюся в голове. Как давно меня не мучили эти чертовы призраки прошлого… Уже год… или даже больше. Я надеялась, что больше никогда ничего не вспомню, что буду жить сегодняшним днем и планировать день будущий, а прошлое останется погребено под тоннами забытых дней. Прошлое должно оставаться в прошлом, но оно упорно вылезает в самый неподходящий момент… Мы вдвоем смотрим картину прошлого. Я и Шеат. Мы вместе в настоящем и в прошлом. Это сводит с ума и ранит душу… Рана в груди дракона затягивается сразу, как только я вытаскиваю нож. Белая рубашка превратилась в окровавленную тряпку, скомканную у его ног. На белоснежных штанах расплываются алые капли, упавшие с ножа. Смотрится это… завораживающе. Меня бесит то, что он смотрит на меня с жалостью. Не презирает, не ненавидит, не желает уничтожить презренную кучу зеленого дерьма, дерзнувшую покуситься на его тело. Он меня жалеет, как жалеют собачонку со сломанной лапой. И от этого на душе становится так противно, что я с размаху швыряю нож в стену, где он и застревает, разбрызгивая оставшуюся кровь на нас и на мебель. — Теперь убирай, — повелительно сказал дракон. Я лишь фыркнула и демонстративно сгребла в охапку его рубашку. Еще чего… не хватало тут убираться. Это была его идея дать мне оружие. Вот пусть сам и убирается. Грязный комок полетел в окно, ударился о тонкое стекло и бессильно упал на чистейший подоконник, вымазав это все уже побуревшей кровью. Шеат недовольно фыркнул, но поднялся и подобрал свою испорченную одежду. — Я больше не дам тебе оружия, — вдруг проговорил он. — Пока не дам. Ты слишком импульсивна. — А тебя никто и не просил, — я равнодушно посмотрела на то, как исчезает его рубашка, очищаются стекла и подоконник, как нож перелетает в ножны на поясе дракона. Подумаешь, вздумал чудеса чудить… — Ты должна научиться держать себя в руках. Когда тебе дали нож, не обязательно им резать ближнего, — пояснил он как неразумному младенцу. — А что прикажешь делать с этим ножом? Смотреть на него? Или нарезать тебе яблок? — зашипела я, чувствуя, что не сдержусь и вцеплюсь дракону в глотку. Его это не убьет, а я немного расслаблюсь. — Могла бы и нарезать, — флегматично ответил Шеат и вышел вон, захлопнув дверь и оставив меня наедине с горькими мыслями… Я отпустила руки Шеата, понимая, что сдавила их слишком сильно. Как можно было вообще додуматься его резать? Вот его, мученика, борца за справедливость, да просто красивое высшее существо. Ведь другого такого уже не будет никогда. — Я пытался научить тебя контролю, — серебряный провозгласил это как писаную истину. — Но безумие в тебе было слишком сильно. Мне не удалось его обуздать иначе, чем… ты все и так знаешь. — Он поморщился и слабо отвернулся, продолжая краем глаза наблюдать за мной. Конечно, ему тоже неприятны все эти воспоминания. Они болючие как чирей на самом нежном месте. — Зря. Надо было тебе меня укокошить сразу и не напрягаться, — отрезала я, наливая себе чистой воды из графина. В голове все еще была муть и плавали обрывки этих картин, смешанные с картинками чуть более поздними. Шеат в крови, кровь на моих руках, золотистый сгусточек света на моей ладони… — Тогда ничего этого не было бы, — он обвел рукой столовую, как бы показывая мне, чего мы добились. — Может это и к лучшему… Вот ты уверен, что мы избрали правильный курс? Я — нет. — Смотря какой курс считать правильным, — загадочно отрезал дракон. Я тихо всхлипнула, понимая, что в прошлом врезала бы ему за эти расплывчатые слова. А сейчас… мне даже думать больно, что ему можно причинить вред. — Не переживай, — Шеат тихо приподнял мою голову, стараясь не оцарапать появившимися когтями. — Это всего лишь память. Она будет еще много раз тебя так «радовать» — по себе знаю. Просто будь готова и держись, не давай себя добить. Помни — прошлое уже в прошлом. Может быть, даже в другом мире. А мы находимся в настоящем, здесь и сейчас… — Я так и живу, — мне дико хочется… все изменить. Никогда не видеть и не брать тот чертов камень безумия. Никогда не встречать Шеата, не мучить его… Но тогда ведь действительно ничего бы этого не было. Никогда. И от понимания этого тоже больно. Эх, храм да драконья кровь, что же вы со мной сделали? Я уткнулась носом в плечо дракона, проводя пальцами по его спине. Почти такая же рубашка, та же ткань… такой же белый цвет… И маленький серебряный дракончик, вышитый на его груди. Уже все иначе. Все другое. И я действительно нарежу поданным ножом все, что он потребует. Яблоки, ананасы, мясо и врагов… но только не его. Не светленького дракона с глазами многотысячелетнего старика.