Жизнь после игры

Мутное, плохо видимое пространство окружило меня со всех сторон. Я вырывалась как могла, но моих сил не хватало. Мне казалось, словно у меня отняли что-то важное, что-то такое, без чего я не смогу существовать. Я не видела ни себя, ни того, что меня окружает… А потом все замелькало как калейдоскоп. Чужеродная конструкция корабля, даже не космического корабля, а что-то вроде платформы без верха. На ней стояла женщина и двое мужчин. Все холеные, красивые, какие-то… словно ненастоящие. Будто бы взятые с картин художника-перфекциониста, сделавшего свои творения идеальными. Вот только их лица серьезны, даже сердиты, женщина зла и недовольна. — Эта падаль не сдохла! — она не говорит, а шипит, тыча пальцем с длинным золотым когтем во что-то, лежащее на краю платформы. — Ну конечно, попробуй убей это дерьмо, — фыркнул один из мужчин. Его голос был слегка нервным, будто бы он боялся чего-то или просто волновался. — Этого не может быть! — женщина взвизгнула на длинной ноте, от чего мне показалось, что мои уши заложило. Но… у меня нет ушей. И мне нечем слышать. И нечем видеть. А я вижу и слышу. Это все так странно… Женщина опустилась на корточки, разглядывая странную комковатую массу под ногами. Она брезговала ее касаться, даже придержала изящным жестом длинные золотистые локоны, чтобы те ненароком не испачкались… — Живая, сволочь! Без души, а живая, — вынесла вердикт она, брезгливо поджав губы, словно бы ее заставили смотреть на что-то настолько мерзкое, что и вообразить нельзя. Красивая, холеная, брезгливая… Я мучительно пыталась вспомнить. С этой женщиной было связано нечто важное, нечто такое, что должно было приоткрыть мне секрет всего происходящего здесь и сейчас. Но вспомнить не могла, и это меня выбивало из колеи. Мне просто… нечем помнить. Я оглядывалась и вертелась, но никак не могла найти ни рук, ни ног, ни туловища, а ведь по идее они должны быть. В голове плескался мутный туман, но я стала подозревать, что и головы как таковой у меня тоже нет. Тогда что же я такое? И что разглядывает та блондинка у себя под ногами? — Они же должны разлагаться вроде? — доселе молчавший самый молодой мужчина тоже подошел поближе. — А тления нет. — Все мертвое разлагается, тупица! А она живая. Живучие твари. Нам бы вашу живучесть. Проклятый хаос! — блондинка разорялась, ее спутники — такие же блондины — молча слушали, стараясь не перебивать. — Давай быстрее, некогда копаться… — наконец тормознул ее старший спутник. Какие-то они все невыразительные, блеклые, неправильные… Мне бы хотелось понять, кто они, но понимать было нечем. Я могла только видеть и стараться запомнить. На будущее. Для… — Выброси эту падаль. Унеси туда, откуда она пришла. Незачем нам здесь это плазменное дерьмо, — распорядилась блондинка. Ее слова что-то всколыхнули во мне, но я так и не смогла понять, что же это такое. Не вспомнить. Не узнать. Не разобраться в происходящем… — Сделаю, — коротко отрезал старший и подхватил валяющуюся на платформе массу. Не руками, а какой-то силой. Руками брать побрезговал, ишь ты… Тем временем блондинка приблизилась ко мне и схватила меня, стоило ее спутнику исчезнуть. Я не могла понять, как можно меня схватить, если меня-то как бы и нет. Но ее хватка была крепкой и болезненной. Держала она не руками, а тоже какой-то силой, поскольку руки эта женщина уперла в бока и плотоядно облизнулась, показывая кончики острых клыков. — Ну вот ты и доигралась, моя милочка, — нахально произнесла она, сдавливая хватку. Говорить или кричать я не могла. Оставалось только молчать и ждать, пока она выговорится. Не может не выговориться. У нее на лице написано, как она хочет высказать мне все, что ей накипело. Вот только… за что? Что же нас всех здесь связывало? — Много крови ты мне попила, — начала свою речь блондинка, — много силы я на тебя потратила. На вас обоих. Ну ничего, теперь-то я уж отыграюсь… за все. Ты, мелкая порочная паскудина, испортила мне все планы. Ты отняла у меня того, кто принадлежал мне. Ты заставила потратить столько силы, сколько я ни на один проект не тратила! И ты за это заплатишь… Туман в голове усиливался. Я не могла этому сопротивляться. Голос блондинки становился все тише, ее змеиное шипение доносилось до меня как будто сквозь преграду. — Теперь ты заплатишь за все мои унижения! Ты будешь мучиться долго, это я тебе обещаю. Ответишь за каждое свое преступление, за все отнятые жизни. Ха! И что же он в тебе нашел такого, чего нет во мне? Униженная оскорбленная женщина — что может быть хуже? Ей не нужно от меня ничего, кроме моих мучений. Но я не помню… что ей сделала. Ничего не помню. Мне нечем помнить. Нечем думать… Меня, фактически, и нет. Сила сдавила остатки меня, превращая в крохотный комочек. Ни вскрикнуть, ни выругаться, ни отпроситься… ничего нельзя сделать. Я провалилась куда-то в глубину и черноту, в темноту, во что-то такое, чему нет объяснения. И на фоне всей этой круговерти слышался змеиный шепот блондинки, нашептывающей кары на каком-то чужом, непонятном языке… Абсолютная темнота сменилась привычной темнотой спальни. Сон. Дурацкий, тупой сон… А хотя… Я вдохнула и выдохнула, заставляя свое тело вспомнить, что оно есть. Память потихоньку возвращалась, подсказывая, что я дома — в безопасности и в кругу семьи. Рядом те, кто сможет меня защитить и кого буду защищать я. И поскольку никто из драконов и сверхов не проснулся, то я не кричала. Три плюса к карме за это. Помнится, позавчера Шеат ночью кричал. Уж не знаю, что ему такое приснилось, но орал как резанный. А может и приснилось, как я его режу, мало ли. Серебряный не признался, молчал, аки партизанин на допросе, а нам всем больше хотелось спать, чем выпытывать у него подробности его кошмаров. Захочет — расскажет, а пока боги с ним… У нас хватало работы и без мозгоклюйства друг друга. Стахановскими темпами выгребли еще один мир одного из студентов, помогли ему там навести порядок и разрешили студентам создавать там новых обитателей. Может и жестоко, а как иначе? Всех адекватных забрали, а больных на голову у нас самих хватает. После такого грех было не отоспаться вволю… И тут кошмары. Насколько я смогла понять, то, что я увидела, помнить мне вообще не положено. Это память не плазмы, не мозга и не крови. Это память души. Как и откуда взялся этот огрызок, мне остается лишь гадать. Блондинкой была та самая ныне уже покойная дракошка, желающая заполучить себе в постельные игрушки Шеата. А вот кто были те мужики, остается загадкой. Наверняка ведь золотые драконы, но кто… С каждой минутой, проведенной в реальности, сон становился все более расплывчатым. Стирались из памяти лица, пропадали слова, стихали звуки. Припомнить лица этих парней я не смогла бы даже на очной ставке. Как теперь понять, не бродит ли где приспешник этой мымры среди золотого клана? А их было целых двое. И оба могут наделать много проблем при желании. Проклятая память… Я помассировала виски и отодвинула Шеата, на этот раз крепко спящего, чтобы выйти подышать воздухом. Куда-нибудь, хоть в корабельную оранжерею — новую человеческую блажь… Лишь бы подумать в тишине и покое. Получается, эта сцена касалась конкретно меня-духа, то есть, того, что останется от меня, когда мое тело уничтожат. Или же когда с помощью какой-либо магии мою душу отделят от тела, что и было продемонстрировано. Плазменное тело тогда не погибло. Вот уж воистину она права — живучее дерьмо. Не погибло, не пропало, не приняло чужую душу, а послушно дожидалось, пока я смогу вернуться. Хоть как-нибудь, хоть ненадолго. Помнится, его где-то подобрали Тэд и Тоси… Вот только где? И когда? Вот в чем вопрос. А еще вопрос в том, сколько прошло времени с того момента. Сто лет? Тысяча? Несколько тысяч? Никто не знает. Никто не скажет. У Шеата спрашивать бесполезно. У остальных тем более. Параллельные драконы прожили каждый свою историю, у каждого из них были свои временные рамки. Висс и прочие сверхи понятия не имели, что где-то там в космических глубинах кипят страсти-мордасти между драконами и синерианкой, а потому у них тоже спрашивать бесполезно. Разве что у Студента спросить, но не думаю, что он сможет ответить что-то внятное. Его дело следить за вселенной, а не за отдельным огрызком плазмы. Да и что либрису какая-то там тысяча лет? Проживет и не заметит. А мне почему-то вопрос времени показался важным. За такой срок драконы могли нарастить мощь или… умереть как-нибудь, как и их золотая сородичка. А могли сделать вид, что они добропорядочные граждане клана и вообще, какие такие разборки и сведения счетов? Ничего не знаем, ничего не видели и не слышали. Иди-ка ты отсюда со своей шизой в голове, пока мы не пожаловались королеве. Буду думать. Для чего-то этот обрывок пришел, значит у него есть какая-то своя функция и цель. Что-то в нем такое имеется.