Жизнь после игры

Вызов всколыхнул пространство. Я тихо ругнулась, выходя уже в совершенно другом мире. Похоже, Студент или кто там занимался моими ограничениями, все же недоглядел эту возможность. Или же оставил ее специально, чтобы в случае чего можно было и меня привлечь к общественно полезному труду. Впрочем, я отвлеклась. Вокруг царила ночь, едва освещаемая маленькой светло-серебристой луной. Я стояла на поляне перед небольшим деревянным алтарем, на котором лежал, неудобно выгнувшись, молодой парень. Судя по торчащим из рыжих волос ушкам — эльф, судя по общей субтильности и голой грудной клетке практически без особых мышц — эльф или слишком молоденький, или вечно голодающий. Ни то, ни то мне не нравилось абсолютно. Рядом с алтарем в поклонах застыли фигуры. Такие же эльфы, одетые в тонкие плащи, несмотря на ночную прохладу и уже падающую на траву росу. А если учитывать общую ауру горя и какой-то тяжкой трагедии, окутавшую всю компанию — я насчитала десяток фигур и одиннадцатый вроде как жертва — то у них был весьма серьезный повод для моего вызова. — Доброй ночи. Что у вас произошло? — я спрашивала тихо, не устраивая спецэффекты. Зачем бы мне? У нас тут не балаган, тут что-то серьезное. И отнестись к этому следовало серьезно. Одна из фигур отбросила с лица капюшон, открывая симпатичное, но весьма усталое лицо. Это была уже немолодая, но вполне красивая и привлекательная эльфийка, такая же рыжая, как и парень, лежащий на алтаре. Только теперь, переведя взгляд на него, я поняла, что он судорожно сжимал в руке кинжал, ожидая, как повернется разговор. — Мой сын решился принести себя в жертву тому богу, который откликнется на нашу просьбу о помощи, — глухо произнесла она. Некогда певучий голос звучал непривычно странно, словно бы в ее горле было что-то мешающее речи. — Жертв не нужно. Кровавых тем более, — я махнула рукой, стараясь отвлечь эльфа от попытки ритуального самоубийства. Это ведь как нужно довести столь терпеливый и сильный народ, чтобы молодой и здоровый парень решился умереть, лишь бы вызвать хоть кого-нибудь неравнодушного к их проблемам? — Что у вас произошло? Эльфийка чуть вздрогнула, когда я подошла к парню и легко отобрала кинжал. Пожалуй, его жизнь является намного большей ценностью, чем они представляют. — У нас черный мор, — так же глухо произнесла она. Остальные кивнули, подтверждая ее слова. Тем временем я создала теплый плащ и закутала ее сына, чтобы тот зря не мерз. Судя по всему, они не ожидали от богов подобных поступков и, уж тем более, внимания к их состоянию. — Мрут все. Сначала чернеют белки глаз, — она отодвинула пальцем веко, показывая едва заметные черненькие прожилки. — Потом и сами глаза. Это первая стадия. После чернеет кожа, больной харкает темной кровью и умирает. Несколько молодых женщин потеряли детей и умерли в муках, истекая черной кровью… Я задумчиво поморщилась, вспоминая события уже более чем пятилетней давности. Бывшие жители Шаалы, светлые эльфы, тоже страдали от чего-то подобного. И многие женщины вместо детей плодили черные сгустки какой-то дряни. Неужели все повторяется? Хотя история цикличная. Время идет по завиткам спирали, перетекает из одного в другое, из мира в мир, меняется лишь название и дата… — Я уже сталкивалась с чем-то подобным. Тогда пострадали светлые эльфы, — мои слова звучали тихо. — Мне придется вас чистить. Нужно собрать всех, абсолютно всех у чистой проточной воды — желательно у реки. Может быть больно и неприятно, но не смертельно. Вас много? — Нас осталось три десятка и дети. Дети пока здоровы, мы держим их отдельно, — кивнула эльфийка. — Мы не боимся боли и очищения. Мы боимся мерзкой позорной смерти. Наши боги не отвечают нам. Наша вера пошатнулась. Нам неоткуда ждать помощи. Люди точат топоры на наши опустевшие леса, пока мы оплакиваем умерших. Души умерших не находят покоя и шатаются по лесу, страдая и стеная. Нам нужна помощь все равно от кого… Мне оставалось лишь вздохнуть и потянуться по связи к Шеврину. С душами умерших лучше всего справится дракон смерти. Мое же дело разбираться с живыми. Шеврин ответил не сразу, будучи в глубоком похмелье после обильных возлияний с вершителями. Праздновали они то ли спасение своей вселенной, то ли возвращение своих детей на родину, то ли просто нажрались, лишь бы нажраться, но факт оставался фактом — вершители и драконы бухали практически одинаково, никто никого не мог перепить, и пили они уже четвертый день, если так посчитать. Впрочем, Шеврин собрался, отбросил все свои заморочки и даже, кажется, слегка протрезвел, услышав об опасности черного мора и блудных неупокоенных душах. И пока он приводил себя в порядок и выдвигался на место событий, я собрала всех эльфов у широкого ручья, текущего поодаль от памятной поляны с алтарем. — Неужели это все, кто выжил в лесу? — моему удивлению не было предела. Эльфов действительно оказалось мало. Как и обещала мать нашего героя, все время крутящегося вокруг меня, три десятка и еще несколько очень тяжелых больных, с которых я и начала. И трое маленьких эльфят, две девочки и мальчик, на вид не больше десяти человеческих лет. Мне они показались вполне здоровыми, но проверить не мешало бы. Тяжелых я чистила прямо в воде. Пока одна из более здоровых девушек поддерживала им головы над водой, я вымывала все остальное. Плазме черный мор был хорошо знаком. Нечто подобное плавало и в драконах с вивернами. Нечто черное и мутное, похожее на нефть, вытекало и из этих дивных существ, преимущественно из носа и рта. Эльфы кашляли, отплевывались, захлебывались, я старалась вывести всю дрянь через кожу, но она сопротивлялась и текла так, чтобы и под конец причинить немало вреда. Очищенных эльфов относили поодаль и укладывали на росяную траву, чтобы те ощутили заново связь с природой. Я же принялась за средних и более легких. У них все было проще. Тела еще не так сильно поразила болезнь, черноты оказалось в разы меньше, вода ее растворяла, а моя сила уничтожала. Общее исцеление довершало дело, превращая ребят в чистые, почти что новосозданные тела, наполняя их силой. Вот для этого полезного дела моя заглушка на магии приоткрылась, позволяя порционно выделять столько энергии, сколько нужно на лечение каждого конкретного эльфа. — С чего у вас все началось? — поинтересовалась я, очищая ту самую старосту их поселения, которая первая стала со мной общаться. Эльфийка задумчиво наморщила лоб и фыркнула, когда черные струйки потекли из носа и глаз. Это было похоже на нефтяные слезы. — Вообще, все началось много лет назад с конфликта с людьми. Но мы тогда не предполагали, что может случиться такое… — она смыла черноту с лица и сморгнула. Теперь из ее глаз потекли нормальные прозрачные слезы. И цвет глаз стал обычным, ярко-зеленым. В предрассветных лучах солнца стало возможно рассмотреть ее намного лучше. Оказалась она не такая уж и старой, скорее просто потрепанной жизнью женщиной. — Потом люди грозились всеми карами, если мы не уступим им спорную часть леса. Потом у них сменился король, но мы к тому времени надежно охраняли наши границы. А вот новый король решил, что людям мало своей земли и своих лесов и нужно брать то, что принадлежит нам, если не силой, то хитростью. Силой они нас не одолели, несколько стычек прошли далеко не в пользу людей. После этого они надолго попритихли, мы уже почти и забыли обо всем за обычными заботами. А потом вдруг начался мор. Очищенная эльфийка вышла из ручья и присела на берегу, уступая очередь своему сыну. Он хоть и был на вид здоров, но все же мог уже где-то заполучить свою порцию мора. Чистка прошла стандартно — черноты в нем почти не было, так, первая пара почти незаметных для посторонних капель. — Мы — самое дальнее поселение в нашем лесу, — продолжила рассказывать она. А я понимала, что даже не спросила имен своих спасенных. Впрочем, они моего тоже не спрашивали. Главное — выжить, а расшаркиваться и нарекать друг друга титулами мы будем потом. — Возможно, из-за этого мы так долго держались. Наша столица пала последней. Все жители Таррастена истово молились богам, но не пришел ни один бог. Боги глухи и слепы, они не слышат наших молитв, они не видят, что происходит. Женщина пожала плечами, будто бы сбросила с плеч какой-то тяжкий груз. — Многие до последнего надеялись, что им помогут травы, зелья, заклинания. Все они умерли. Единственная ведьма, которой что-то помогло, живет на болотах, но сейчас туда не пройти. Да и то, она не чистокровная светлая, она смесок светлых и темных эльфов, потому и жила отдельно, — в голосе эльфийки явно слышалось презрение и зависть. — Те, кто к ней отправился, назад не вернулись. И я не знаю, что стало тому причиной. Мор ли, топи или же сама ведьма, которая не желала никого знать. А потом мой сын сказал — если наши боги отказались от нас, мы имеем право отказаться от них. И можем сами себе выбрать богов, которые откликнутся на наши молитвы. Я лишь печально улыбнулась. — Вам повезло, — мне было тяжело это говорить и признавать. — Вам просто очень и очень повезло. Я была заперта на домашнем аресте. Я могу сойти с ума в любую минуту. Вы же могли вызвать к себе какую-нибудь плотоядную сущность, и она бы ускорила ваш конец. — Мы вправе сами решать, как нам быть! — отозвался тот самый парень, который так запросто улегся на алтарь. — Мы свободны. Мы искали нового бога и мы его нашли. Точнее, тебя. Он меня не боялся. Не раболепствовал, не падал ниц, не бился головой об землю. Хотя и видел мою силу и возможности. Хотя давно уже на краю леса стоял Шеврин, ожидая, пока мы закончим всеобщую чистку. И не почувствовать сгустившуюся тьму эльфы не могли. Но парень не боялся. Он говорил прямо, и мне именно это и нравилось. Мне не нужны дурные болваны, мне нужные сильные волевые личности, способные сделать мир чуточку лучше. — Хорошо, тогда я принимаю вас, — мне не оставалось ничего другого, кроме как завершить столь вольный ритуал договора между богом и его верующими. Пусть хоть так, но этот договор оказался в силе. — А сейчас познакомьтесь с моим супругом Шеврином, он поможем вам с вашими блудными душами. Если они ему поверят, то пойдут с ним и обретут покой. Шеврин эффектно выступил из тьмы. Конечно же, на его роже блестела иллюзия, и эльфы не смогли сквозь нее увидеть его на самом деле помятую моську. Боги должны быть сильными, внушительными и не дающими сомнений в их силе, а не пьяными, усталыми и больными. Я сама только сейчас заметила, как устала. Все же, прошедшее через мои руки почти что все эльфийское поселение вымотало и выпило изрядную толику силы. И сила ушла больше не на исцеление, а на уничтожение черной заразы. Кажется, теперь многие их женщины не смогут иметь детей некоторое время. А может быть и вечно. Не знаю. Это нужно смотреть в нормальной клинике, в сканере, сдавать все анализы в лабораторию, показать их настоящим целителям. А я так… сбоку припеку, сделала, что смогла и свалилась куда-то в сторонку. Последними я осмотрела детей, слегка их вымыла, чтобы те не думали, что богам на них плевать, хотя никакого мора в них не было. Не знаю, как именно, но эльфы защитили свое будущее, свое новое поколение. Как-то смогли. — Здесь есть паразит, — коротко рыкнул Шеврин, отдавая парами дорогой выпивки. Хорошо хоть не перегаром, иначе я бы не удержалась и стукнула его. — Будем бить паразита? — устало спросила я, придерживая за плечо эльфенка, норовящего отколупнуть мою любимую перламутровую пуговицу от рукава рубашки. — Тебе нужен еще один мир? — вопросом на вопрос ответил дракон. Я задумчиво склонила голову набок, понимая, что в нынешнем состоянии и с ограниченной магией еще один засраный по самые уши мир просто не потяну. — Нет. — Тогда забирай своих последователей и иди домой, — распорядился Шеврин, махая рукой и как-то властно собирая всех очнувшихся эльфов в одну компанию. Сбоку подошел тот самый паренек и вручил мне свой кинжал. Кажется, сейчас зарождалась еще какая-то ветвь религии или какой-то ритуал. — Возьми. Я больше не смогу пользоваться им. Пусть это будет кинжал вызова богини, — серьезно проговорил он, неловко переминаясь с ноги на ногу. Над этим миром медленно поднималось солнце. Утро осветило густой эльфийский лес, пробудило птичек и бабочек, заставило меня вспомнить, что дома сейчас должна быть ночь, и мне полагалось крепко спать в обществе супругов. Но увы, я сидела на земле в куче эльфов, собирая их всех, чтобы разом выйти в экран и отвести их всех в храм. Какой-нибудь ближайший храм, где они смогут верить и знать, что их молитвы будут услышаны. Кажется, этот рыжий плут не так прост, как мне показалось при первом впечатлении. Стоило мне подняться, подхватить их всех и впихнуть в экран, выводя в главный храм на Шаале, как он серьезно спросил: — Могу ли я быть твоим личным воином? — Скорее, одним из моих паладинов, — я указала на главного жреца, уже спешащего с кучей других храмовников принять новеньких, накормить, напоить и распределить по домам. Вокруг кучки эльфов замелькала толпа разномастного народа в белых балахонах. Говорят, где-то тут ко мне прибилась суккуба, решившая, что мне не помешает кормежка ее пироженками. Да и вообще, уверовавшая в жизнь при жизни, а не только после смерти. Я оставила эльфов на попечение паладинов и жрецов, быстренько устроивших разбор новых подопечных, а сама шустро стащила с алтаря большой пирожок с маком и радостно зажевала. Кто бы знал, что на такую простую работенку у меня уйдет столько сил…