Два дебила — это сила

      Заткнув волшебную палочку за ухо и обхватив колени руками, Джинни начала свой рассказ:       — Волшебники живут изолированно и скрываются от магглов.       Заметив странный взгляд, она пояснила:       — Так мы называем людей, которые не могут колдовать. Магглы.       — Не сказал бы, что мистер красный плащ так уж скрывается, — протянул мужик задумчиво.       — Может, он не настоящий волшебник, а просто шарлатан? Если Министерство ловит на нарушении статута, то наказание может быть очень суровым, вплоть до Азкабана.       — Министерство? Статут? Азкабан? — он недоверчиво прищурился, явно пытаясь что-то сообразить. — А ещё магглы и Волдеморт… Да ладно? — мужик с силой хлопнул себя по лбу. — Грёбаные альтернативные реальности! Сраный телепортер! Так и знал, что мне подсунули очередное неликвидное дерьмо с недокументированными особенностями… и нет, мы его не спёрли, а взяли в качестве компенсации.       — Прости?       — Голоса в голове, помнишь?       Джинни, к собственному стыду совсем забывшая об этой его особенности, медленно кивнула.       — Не обращай внимания, цыпа, считай, в общих чертах я про вас слышал, но только совсем в общих, так что давай конкретику.       — Ладно. Тогда про Гарри Поттера ты тоже знаешь?       Дождавшись подтверждающего кивка, она продолжила:       — С самого детства я знала, что буду учиться в Хогвартсе вместе с ним. Не на одном курсе, но это детали. В нашей семье, как и во многих других, о Гарри Поттере рассказывали истории, ставили детям в пример. Конечно, мне было жутко любопытно посмотреть на него, хотя уже тогда я понимала, что сказки отличаются от реальной жизни. Ровно до тех пор, пока на каникулы не вернулся один из моих старших братьев.       — Постой-постой. И сколько их у тебя? — прервал её мужик с какой-то странной интонацией.       — Уже пять, — помрачнела Джинни.       — Пять… — он неопределённо взмахнул рукой. — И что, все волшебники?       — Ну да.       — В конце концов, ну что они такого могут мне сделать, чем я сам не баловал себя скучным пятничным вечером? — пробормотал мужик задумчиво после небольшой паузы. — Продолжай, цыпа.       — Так вот, мой брат познакомился в школе с Гарри Поттером и на каникулах перед моим поступлением постоянно говорил о нём. Всё лето мы слушали, как великий герой без страха и упрёка снова победил Тёмного Лорда, но это были уже не сказки, не дела давно минувших дней, а самый настоящий рассказ очевидца о том, как мальчик одиннадцати лет пошёл на верную смерть ради всех нас и каким-то чудом не просто снова остался жив, но победил.       — Мощно…       — Не то слово, — Джинни согласно кивнула и не удержала тяжёлого вздоха. Говорить о своей давней слепой одержимости национальным героем было неожиданно стыдно. — А в конце лета он приехал к нам погостить. Сам Гарри Поттер во плоти, представляешь? — она смущённо поёрзала. — Неудивительно, что я… немного сошла с ума.       — Уверен, ты была очень миленькой маленькой фанаткой, — подмигнул мужик, и ей стало немного легче.       — Нет-нет-нет, — яростно запротестовала Джинни и рассмеялась. — Я не могла сказать ему и пары слов, не покраснев или не уронив что-нибудь, — жалкое зрелище. И он совершенно точно не оценил.       — Этот засранец посмел…       — Что ты… — она покачала головой. — Гарри слишком добрый, да к тому же я сестра его друга. Он просто старался держаться от меня подальше. Это было даже в каком-то смысле хорошо — в его присутствии мои мозги просто закипали от восторга. В школе выяснилось, что я была не одинока в своих пристрастиях, мы даже организовали небольшой фан-клуб. — У неё вырвался непроизвольный смешок, но мысль о дальнейшей судьбе Колина тут же вернула серьёзный настрой. — Но проблема заключалась в том, что поговорить откровенно мне всё равно было не с кем. Даже моя лучшая подруга… она чудесная, правда, но слишком далека от таких приземлённых вещей. Тогда я и начала вести дневник, — на последнем слове голос Джинни непроизвольно дрогнул и упал до зловещего шёпота.       — Как можно о невинной девчачьей хрени говорить так пугающе? — явное недоумение в голосе собеседника, смешанное с толикой восхищения, заставило её приободриться.       — Это он сделал меня такой, — объяснила она.       — Но миллионы девочек-подростков ведут дневники и не становятся маньячками, — возразил он с недоверием.       — Вот только в моём жил кусок души тёмного мага, того самого; это сделало простую на вид тетрадку очень могущественным артефактом, способным влиять на человеческое сознание.       — В смысле — кусок Волдеморды?       Джинни кивнула.       — Ну ты нашла, конечно, что использовать в качестве дневника…       — Но я же не знала! — она в отчаянии заломила руки.       Он не первым поставил ей это в упрёк, и она поспешила объяснить:       — Наша семья была небогата, поэтому для первого года в Хогвартсе мне достались подержанные учебники, если не считать того навороченного комплекта для ЗоТИ, что подарил Гарри.       — Он тебе ещё и подарки делал… — покачал головой мужик. — У малышки не было шансов.       — Ни единого, — подтвердила Джинни с тёплой ностальгической улыбкой. — Хоть это и была скорее гуманитарная помощь нуждающимся, но тогда я этого не понимала. Так вот, часть книг мне досталась от старших братьев, но некоторые пришли в совершенную негодность, и нам пришлось докупить всё необходимое в лавке старьёвщика. В пособии по трансфигурации для начинающих я нашла обычную на вид тетрадку и решила, что это бонус при покупке, ведь она совершенно очевидно имела маггловское происхождение, а в нашем мире такие вещи почти ничего не стоят. Да и кто в здравом уме мог заподозрить, что маггловский предмет — это сильнейший тёмный артефакт.       Однако немного подумав и вспомнив отцовское «Чего только наши люди не заколдовывают!», она вынуждена была признать:       — Наверное, как раз я могла бы — мой…       — Да брось, — перебил её мужик. — Ты была одиннадцатилетней девчонкой, все мысли которой занимал прекрасный принц.       — Ну да… — не вполне уверенно пожала плечами Джинни. — Поначалу проклятая тетрадка ничем не выделялась, но однажды она… он ответил мне, — она сжала пальцы и опустила голову, пытаясь спрятать взгляд. — И даже тогда я ничего не заподозрила, только обрадовалась. Хочется думать, что дневник уже контролировал меня в тот момент, поэтому я так поступила, но уверенности нет.       — Цыпа, — мужик сказал это непривычно мягко, и она невольно повернулась к нему. — Начал бы он с тобой переписываться без уверенности, что ты его не сдашь?       — Но я смогла его выкинуть, — пробормотала Джинни сквозь выступившие слёзы. — Потом, когда начались провалы в памяти… и все эти жертвы… — она всхлипнула и зажмурилась, но вдруг с удивлением почувствовала, что он мягко взъерошил её волосы. Джинни не выдержала и позорно расплакалась на груди у мужика, который как-то совсем незаметно оказался очень близко.       — Ты просто не представляешь, каково это, когда тобой управляют. А ты не то что сопротивляться, даже вспомнить потом ничего не в состоянии, — пробормотала она сквозь слёзы, и его грудная клетка дрогнула раз, другой и заходила ходуном. Он смеялся, искренне и радостно. Джинни отпрянула, точно её ударили, и со всей силы сжала кулаки; ногти больно впились в ладонь.       — Не смешно, — процедила она.       — Смешно, что ты так уверена, будто всё обо мне знаешь.       — Хочешь сказать, с тобой такое было? — скептически уточнила Джинни.       — Да, — мужик внезапно посерьёзнел. — В числе прочего меня заставили убить собственных родителей.       — О-о-о…       Она просто не представляла, что можно сказать в подобной ситуации. Банальное «мне жаль» показалось глупым и неуместным.       — Итак, ты остановилась на том, что выбросила к хренам злобную книженцию, — прервал неловкое молчание мужик, великодушно проигнорировав виноватый взгляд Джинни и сделав вид, будто ничего такого вовсе не было.       — Плохо выбросила, — признала она грустно. — Её нашёл другой человек. Я испугалась. И того, что дневник выдаст меня, и того, что подчинит того, другого, как он подчинил меня. Поэтому я выкрала его обратно.       — Даёшь, цыпа…       Джинни виновато скривилась.       — Нужно было просто рассказать, теперь я это понимаю, но тогда… в общем, дневник набирал всё больше сил, питаясь моими эмоциями, его власть надо мной росла, и в конце концов кусок души в нём почти сумел получить тело, но ему помешали.       — Дай угадаю: тот самый мальчишка с героическим шилом в заднице? Спас принцессу, победил дракона.       — Спас непутёвую дуру, убил василиска, уничтожил дневник, — поправила Джинни.       — И ты влюбилась ещё сильнее, хотя казалось, что это невозможно? — спросил вдруг мужик с грустью.       — Нет, скорее наоборот — излечилась от дурацкой увлечённости символом, — она помотала головой. — Во мне что-то выгорело тогда. Я думаю…       Джинни замерла, не решаясь произнести вслух догадку, мучившую её уже долгое время, но сделала над собой усилие и сказала:       — Я думаю, дневник всё же убил часть меня — успел переварить кусок души или вроде того, может, оставил крупицу себя во мне, потому что с тех пор я и изменилась. Он был уничтожен, но для меня ничего не кончилось. Окружающие списывали сдвиги в поведении и характере на пережитое потрясение, но на самом деле… — она поёжилась и не стала отодвигаться, когда мужик приобнял её за плечи — он был тёплый и на ощупь больше походил на живую скалу, чем на человека. К тому же оказался прекрасным укрытием от гулявшего в тупике ветерка.       — На самом деле я правда изменилась: меня постоянно одолевали самые тёмные мысли и желания. Всё время хотелось сказать что-то гадкое, сделать больно даже тем, кого любила. Иногда доходило до того, что на глаза будто пелена опускалась, а моим телом словно управлял кто-то другой, и тогда происходил какой-нибудь инцидент. На некоторое время мне становилось легче, а затем всё повторялось заново. Родители беспокоились и неумело это скрывали: обращались со мной осторожно, точно со стеклянной, и ни в чём не перечили, но тем самым лишь подливали масла в огонь.       Мужик молчал, и Джинни была ему за это благодарна.       — А потом был случай с Бетси, — она нахмурилась. — Так звали одну из несушек, которых мы разводили. Она стала слишком старой, и мама решила, что ей пора в суп. У меня как раз был период очередного обострения, и я вызвалась провести экзекуцию, хотя раньше терпеть этого не могла. Просто что угодно было лучше, чем находиться в обществе людей, из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не сорваться на истерический крик или не ударить кого-нибудь. Когда куриная шея хрустнула под моими пальцами, мне стало так хорошо и спокойно, как не было очень-очень давно. Целый месяц я думала, что излечилась, но потом всё началось по новой… Моей следующей жертвой стал садовый гном — безмозглый и надоедливый домашний вредитель. Он подарил мне два месяца почти нормальной жизни, которую отравляло понимание того, что это временное облегчение.       Лёгкое поглаживание по плечу придало ей сил признаться:       — Знаешь, я жуткая трусиха. Я снова никому ничего не рассказала, а со временем научилась отлично притворяться и изображать прежнюю жизнерадостную милую девочку. Все вздохнули с облегчением, а о том, что эта девочка периодически вынуждена убивать, никто не догадывался.       — Как же ты перешла от куриц и вредителей к людям?       — У нас случилась война, а на войне бывают жертвы, — сказала Джинни тускло. — На школу напали, и я не рассчитала сил с одним заклинанием. Хотя умом и понимаю, что рано или поздно это всё равно случилось бы — аппетиты моей тёмной стороны со временем лишь росли.       — Но это случилось бы позже, — заметил мужик проницательно.       — Да. А теперь приходится шляться по злачным местам и искать негодяев, которые заслужили смерть. Знаешь, в школе с этим было намного проще…       — Что, во всех школах теперь засилье ублюдков, которых не жалко?       — Ты удивишься, — мрачно усмехнулась Джинни, а мужик задумался, будто вспоминая что-то нехорошее, и затем просто пожал плечами. — Но я о периоде до людей. Там была чудесная колония акромантулов. Это гигантские полуразумные пауки.       — И не стыдно тебе обижать зверушек? — подначил он. — К тому же полуразумных.       — А ещё гигантских и хищных! Они пытались меня сожрать, так что всё честно.       — Интересно, паучьи лапки на вкус такие же, как лягушачьи? Не знаю, как ты, а я зверски голоден, — внезапно сменил тему мужик. — И не дело морозить столь аппетитную попку. Тут за углом есть чудесная круглосуточная забегаловка с лучшим тако на много километров вокруг. Собственно, это единственная забегаловка с тако на много километров вокруг.       Джинни посмотрела на его клоунский наряд — до чего же эти магглы порой затейники, — потом на себя. Оба были покрыты подсохшими разводами грязи и крови, хотя на её предполагаемом кавалере это и смотрелось не так ужасно благодаря чёрно-красному костюму.       Она попыталась почиститься при помощи магии, но в результате получилась только интересная пятнистость — бытовые заклинания никогда не были её коньком.       — Не думаю, что нас пустят в приличное место.       — Я бы не назвал его приличным. К тому же ты со мной, а меня, — он неопределённо повёл рукой, — здесь уже хорошо знают. И не удивились бы даже голому тентаклевому монстру.       — Ты местная знаменитость?       Джинни, которой в этом смысле везло не впервые — что характерно, везение обычно было в кавычках, — немного истерично хихикнула.       — Я Дэдпул, но ты можешь звать меня Уэйдом.       Будто ей это о чём-то говорило. Дурацкая кличка, но ему шло.       — И?       — Ты из деревни? И телевизор не смотришь? Или здесь про меня ещё не сняли фильм?       — Два раза да, а про фильм не знаю.       — Он отпадный. Обязательно глянь.       — Всё равно. Идти куда-то со мной — это плохая идея, — сникла Джинни. — Я могу в любой момент озвереть и начать убивать. Не хочу, чтобы невинные люди пострадали.       — Так давай для начала посетим местный притон? — с неуместным воодушевлением предложил Дэдпул. — Замочишь десяток козлов, спустишь пар.       — Тебя совсем это не пугает?       — Пугаю обычно я, — он подмигнул.       — Не получится, — Джинни посмотрела на него с сожалением. — Где гарантия, что мы не встретим никого по пути? А если встретим, то у меня получится сдержаться? Прости, я действительно хотела бы пойти, но не могу.       — Как с тобой сложно, — Дэдпул звонко хлопнул себя ладонью по лбу и неожиданно предложил:       — Тогда убей меня.