Похороненные сердца 3. Навсегда.

      Я не выбирал, кем мне родиться.       Как не выбирал место на карте, где буду жить.       Здесь я стал тем, кем видели меня мои родители.       А потом прозрел, когда понял, что могу быть кем угодно.       В конце концов, я понял, что не хочу ничего.       Так и пустилась моя жизнь однообразным бегом средь порядком поднадоевших бревенчатых усадеб города, где каждая тропинка была исхожена. Где пачки сигарет хватало на четыре часа. Где солнце появлялось среди двенадцати месяцев редкими вспышками. Где не было ни одного человека похожего на меня самого, чтобы разделить это бремя именуемое жизнью…       Спроси меня, Йонне, как я докатился до такого? — Лежу полуголый на диване, как кусок мяса.       Взгляд мой устремленный вверх не видит совершенно ничего.       Костлявые руки разведены в разные стороны, ладонями вверх. Словно собираю в них какую-то тайную информацию.       Рядом очень красивая девушка. С трехдневной щетиной.       Это мой друг, столь древний и страстный почитатель, что я не помню как мы с ним познакомились.       Спроси его, он расскажет это словно считалочку. Мое же прошлое превратилось в сумбурное месиво.       Я даже не уверен в том, что я — это я.       Не стану судить своего лучшего друга за любовь к этим тряпкам, в которые он привык наряжаться.       Больше всего меня интересует то, как он себя оправдывает.       Говорит, мол, что с ним все в порядке. Но я же вижу, что его ломает…       В комнату заходит Анита.       Она открывает окно, привыкшая к мои замашкам курить прямо в кровати.       На Йонне она тоже внимания не обращает. Все знают, что он единственный мой друг.       Он готов всегда прийти на помощь. И моей матери нравится, что кто-то заботится о ее сыне.       Папа смотрит на него с подозрением. Йессе, мой брат задира, травит насмешками. Хоть я и не раз слышал из его наушников музыкальные композиции моего блондинистого знакомого.       Йонне пишет музыку.       Он говорит о ней, как о живом существе.       Каждую песню, которую он написал, лелеет как нечто святое, что не сказать обо мне.       Дни напролет я ненавижу свое призвание.       Мой голос трещит и ломается. Мои мысли черные и затхлые, как сочинения Алана Эдгара По.       По большей части времени я утопаю в книгах, бездействуя и пичкая себя новой информацией, чтобы вытеснить прежнюю.       И так до бесконечности.       Поднимаясь, я иду к шкафу, вытаскивая оттуда одежду и кидая оную на простынь.       — Что это значит? — Спрашивает Йонне. — Ты куда-то собрался?       — Ага. Отец получил новую работу. Думаю, в Валилле нам будет уютнее, чем здесь. Хотя, я могу чертовски обманываться.       — Мне знакомо это чувство, — Парень кивает.       Я отвлекаюсь от сборов.       — Что за щенячий взгляд?       — Я еду с тобой.       — Хочешь, я проясню ситуацию? — Взбешенно откликаюсь я, пиная чемодан носком ботинка, — Тебе не приходило в голову, как это все выглядит со стороны?       — Ну, давай, произнеси. Я слушаю тебя чрезвычайно внимательно. — Не менее свирепо откликнулся Аарон.       — Меня зовут Вилле Вало. Я затворник и неудачник. Из друзей у меня лишь парень, который считает себя девушкой. Он при первой возможности сменил бы пол. А еще — он джин в бутылке — исполняет все мои желания. И это ничего. Мы спим в одной кровати. Все так делают, не правда ли? Я смотрю, ты прям влюбился в мою семью.       — Я не виноват, что твоя семья взяла опеку надо мной. Если ты не помнишь, мои родители разбились в автокатастрофе. А люблю я тебя не из-за классной задницы, или этой кожаной чепухи, а потому, что мне больше некого любить на этом гребаном свете. — Йонне смотрит на меня пустыми глазами. Его голос внезапно хрипнет.       Секунду спустя он выбегает из комнаты.       От хлопка двери со стены сыпется штукатурка.       Йессе вскакивает с кровати.       — Что случилось? Землетрясение?       — Нет, — Задумчиво бормочу я, — Блондинистый ураган. — Поднимай свою задницу. В 10 приедет такси.       — Ох ты ж… — Парень вскакивает, прыгая по комнате.       Я наблюдаю за его рассеянными поисками дорожной сумки.       — Говорил же, заранее собирайся.       — Ох и вредный же ты, гад, — Йессе возводит руки к небу, — Такой правильный. Фу, тошнит.       — Похоже, в этой семье я никому не нравлюсь, — Цежу я сквозь зубы, делая хвост и выметаясь из комнаты…       Спускаясь по лестнице, я выхожу во двор.       Бесцельно бродя по саду, я надеюсь, что Йонне не наделает глупостей.       Нам уже по 16-ть лет.       Год назад внезапно появившийся дядя Аарона предлагает племяннику съехать от нас.       Да что тут говорить. Его и не оторвать теперь от нашего гнездышка. Словно кошка когтями вцепился.       В Валилле маленькая квартирка. Я не думаю, что нам всем там хватит места.       Когда мы собирались сказать об этом Аарону?       Сказать о том, что хотим отправить его к дяде?       Маме виднее. Это она у нас заправляет ЧС. Иначе говоря, чрезвычайными ситуациями с крайне — неприятными последствиями.       Я не думаю, будто она забыла, или что-то вроде того… ***       Вернувшись домой, я присел за стол.       — Почему Йонне до сих пор не знает?       Мама сняла передник, швырнув его в шкаф.       — Может у меня не хватило смелости. Не думал об этом?       — Господи, — Я глубоко вздохнул, усмехаясь, — Какой позор.       Я посмотрел за окно, собираясь с мыслями.       — Знаешь, это очень непорядочно — ставить его перед фактом в самый последний момент. Ты понимаешь, что это низко?       — Разбирайтесь сами, — Мать плюхнула передо мной тарелку, надевая пальто. — Я на работу. — Она зажала рот ладонью, покидая кухню.       Я сидел с круглыми глазами.       Хоть кто-нибудь попытается мне объяснить, что за херня тут происходит?       Навряд ли…       Так отвратительно и одиноко. Даже поговорить не с кем.       Йессе сел напротив меня.       Он стырил у меня куриную лапку, откидываясь на стуле и щелкая телевизионные каналы.       — Что-то ты совсем в загруз ушел. — Заметил брат, болтая ногами.       — Ты собрал вещи?       — Да, капитан, — Парень безразлично посмотрел на меня. — У меня есть к тебе серьезный разговор.       — Ох.       — Ты должен поговорить с Йонне. Ясно тебе? Он доверяет тебе больше всех.       — Теперь я уже в этом не уверен, — Я вздохнул, подкидывая сахара в чай. — Дерьмово все как-то вышло.       — Ты, Вилл. И никто, кроме тебя. Ты знаешь нужные слова.       Я скривил лицо, вставая из-за стола.       — Даст мне хоть кто-нибудь пожрать нормально???       — И не надейся. — Йессе закатил глаза, швыряя в меня тряпкой. — Это тебе, для Ааронских слезок.       — Мудила. — Я фыркнул, проваливая из кухни.       Йонне я нашел сидящим на подоконнике.       Он прислонил лицо к вспотевшему стеклу.       Вполне возможно эту пашню мы видели сейчас по-разному. Я хотел немедленно сдвинуться с места, устав от извечного торчания в этой тихой заводи.       Йонне желал остаться в этом месте.       Ему всегда нравилась наша ферма, поместье, десятки гектаров перетекающих из пустоши в великолепный лес.       Это расставание было не первым.       Про себя я давно окрещен человеком дождя. Куда бы я не приходил — всюду случался хаос.       Откинув волосы со лба, я взгромоздился рядом с другом.       — Как ты себя чувствуешь?       — Хочу умереть.       — Это еще не конец, Аарон. В жизни будет еще много хороших моментов. Главное — ценить себя…       … — И все склонны совершать ошибки. — Йонне сардонически рассмеялся, — Знаешь, Вилле, я понимаю.       — Тогда, в чем проблема, собственно говоря?       — Да ни в чем, — Он утер лицо рукавом. — В том, что ты лучше их всех. Самый недосягаемый и холодный человек этих мест оказался сейчас со мной. Ни Анита, которая мне добро улыбалась, ни Кари, который всегда справлялся о наличии денег. Ни даже Йессе, которому, как мне показалось, я нравился.       — Зря ты так. — Я прикусил губу. — Почему это я холодный? Ты же знаешь, что нет.       Он посмотрел на меня таким взглядом, будто хотел любить каждую частичку моей кожи. Хотел бы я откликнуться на этот немой вызов… — Прекращай так пялиться.       — Мы больше не увидимся?       — Если ты сам этого захочешь, — Уточнил я.       — Я люблю тебя.       — Я тоже тебя люблю, — Сказал я, но поперхнулся. — Черт, как ты это делаешь?       Проклятое наваждение, как и много лет назад, когда я его впервые увидел.       Меня просто до дрожи пробирает, когда мы говорим.       Мне неуютно. И я бегу от этого чувства, ведь оно причиняет мне невыносимую боль.       — Слушай, говоря про твоих родителей, я имел в виду кое-что другое.       — Да прекрати ты оправдываться, проклятый Вало. — Йонне зажмурился, отмахиваясь от меня. — Какой же ты непроходимый идиот.       — Что теперь будет?       — Теперь ты будешь счастлив. Найдешь девушку, начнешь музыкальную деятельность, будешь невероятно успешным. Я буду молиться за тебя.       — О боже, — Я расхохотался. — Думаешь, это единственное, что мне нужно от этой жизни?       — Что же тебе тогда нужно?       — Я хочу вернуться в начало. В то начало, где меня не еб*ло кто я такой. Ясно тебе? В то начало, где мне не надо было искать то самое. Где всё случалось само по себе.       — Эти чудеса… — Йонне обвел взглядом ферму, — Они никуда не уходили.       — Тогда что со мной не так?       — Просто ты больше не видишь их. — Он коснулся рукой моего лба. — Всё дело в твоей треклятой голове. И она, поверь, способна создавать куда большие чудеса, если ты искренне попросишь себя найти к ним дорогу.       Я схватил его ладонь, поднеся к губам.       В комнату вошел Йессе, он увидел нас, собираясь сказать нечто колкое, но, заметив мой взгляд, клацнул челюстью, выходя обратно.       — Совсем стыд потеряли, — Пробурчал брат, прикрывая дверь за собой.       Наши лица были напротив. Я никогда в жизни не подходил ни к одному человеку так близко. Это будоражило мой разум.       Кровь закипала в венах. Она превращалась в кислоту.       И я понял, что хочу повторять это ни единожды.       Сущего удовольствия и страха вовек не сыщешь.       Вот оно, перед тобой. Но другое.       Чужая энергия. Чужое тепло.       Интимное, как прикосновение плоти.       В моих пальцах была тлеющая сигарета. Время остановилось. Ни пепла не упало на пол, пока оранжевое пятнышко въедалось в кожу на запястье Йонне.       Его зрачки расширились от боли, но глаза все равно говорили «Я люблю тебя».       Там где я — хаос. Там где я — разрушения.       Йонне откинул мою руку в сторону, впиваясь губами в висок.       Разгоряченно дыша, он запустил пальцы под футболку, обличая горячими ладонями враз напрягшуюся спину.       — Так кто из нас жертва, если ты хочешь этого так же, как и я?       — Аарон, блядун ты редкостный, — Хрипло прорычал я. — Ну что же ты делаешь?       Мой член болезненно саднил.       Особо не раздумывая, я уже терся им о его бедро.       — Вот ты. Настоящий. — Прошептал Йонне. — Это то, чего ты хочешь?       — Не знаю, — Ответил я, — Нет. Я хотел просто обнять тебя. Показать тебе, как сильно я в тебе нуждаюсь.       — И прожигаешь мне руку. Потом трешься об меня, как потаскуха.       — Любишь ты всё перевирать. — Я рассмеялся своим обычным собачьим смехом. — Может, не стоит искать виноватых?       — Я рад, что у нас это обоюдно.       — Ответь мне, — Пытливо сказал я, сгребая его в охапку, — Что значит для тебя «любить меня»? Мне кажется мы говорим о разных вещах.       — Любить, это отдать за тебя жизнь. А не лезть к тебе в трусы.       — Каков баклан. — Я застегнул ширинку, отодвигаясь.       — Лезть в трусы — это на втором месте, — Пробормотал Аарон, скромно опустив глаза.       Мы перевели взгляд друг на друга.       Кончик моего носа нервно задергался.       Позже комната взорвалась хохотом.       У меня была нереальная истерика.       Мать моя, женщина, как же трудно бывает с этим человеком!       Господе Иисусе.       Йонне оскорбленно поджал губы.       — Знаешь, что я буду делать, когда машина тронется?       Я замолчал.       В комнате воцарилась тишина.       — Нет, Аарон. — Я помотал головой. — Не нужно.       — Я буду бежать за ней, пока не станет трудно дышать. Возможно, я подверну себе ногу или упаду, но я буду ползти за этим сраным такси.       — Я прошу тебя, замолчи…       — Ответь, ты выйдешь, если я так сделаю? — На глаза Аарона навернулись слезы.       — Йонне, — Я отвернулся, поднимая чемодан с пола. — Я не выйду. Прости.       — Почему?       — Потому что я окончательно запутался в наших с тобой отношениях.       — Похоже, это так, — Парень прикусил губу.       — У тебя какая-то болезненная тяга ко мне. Признайся. — Я начал спускаться вниз по лестнице. Аарон шел следом.       — Хорошо. Предположим, что это так. — Холодно откликнулся он. — на твоем месте я не стал бы сейчас поворачиваться ко мне спиной.       — И что ты сделаешь? — Я сбросил чемодан на первый этаж, резко повернувшись к преследователю. — Скинешь меня?       — Я ослеплен ненавистью. — Преспокойно откликнулся он, складывая руки на груди. — Извини.       — Вся проблема в том, что мы оба — ненормальные. Как итог долгой дискуссии. Нельзя сделать так, чтобы человек принадлежал только тебе.       — Я и не прошу.       — Тогда чего ты, мать твою, хочешь от меня? Бежать за мной, бить стекла, скидывать с лестницы, любить?       — Я хочу, чтобы ты ответил мне прямо, когда настанет нужный день, готов ли ты отпустить меня на все четыре стороны.       — Если это случится, то я дам тебе знать. А сейчас, выслушай меня. Я никуда тебя не отпускал.       Зрачки Йонне расширились.       — Как это понимать?       — Мы нужны друг другу. Может, не для любви, но дружбы. — Я покачал головой. — Ты сядешь в эту чертову машину, и мне плевать, что на это скажут мои родители.       — Они будут против.       — Тогда я сожгу дом, взорву это сраное такси. И выбью зубы всем тем, кто не согласен с принятым мною решением. — Я припустился к двери. — Поторапливайся.       Спустя некоторое время мы стояли на подъездной дорожке. Папа и мама смотрели на меня, как на врага народа.       — Садись, — Шикнул я, дав Йонне дорогу. Он поспешно присоединился к чете Вало.       — Надеюсь, это решение было принято тобой не в состоянии безумного помешательства, — Пробормотал Кари, плетясь по ухабистой дороге.       Обращался он, соответственно, ко мне.       — Я, может, и сумасшедший, но не выкидываю людей на помойку. — Безразлично парировал я. — Можете и меня выкинуть.       — Боюсь, за такие слова ты лишишься карманных денег. — Ядовито ответил папа.       — Дальше что? Домашний арест? Запрет на телефонные разговоры, отлучка от школы? Если это, чего ты так сильно хочешь, то валяй. Я не стану просить прощения.       — В школу ты тоже ходить не будешь.       — Погодите, еще немного, и у меня разорвется сердце от чертовской несправедливости. И я лучше сдохну, чем буду жить в таком мире, где на людях вы белые и пушистые, а в кругу семьи готовы прибить меня за всё хорошее.       — Не порть имя нашей семьи. Всё просто. Перестанешь, сразу же удивишься, каким я могу быть. — Заявил отец, думая, что его речи звучат охренеть как рассудительно и по-взрослому.       Тут и Йонне не выдержал.       Слава богу, я думал, что мне одному кажется будто здесь творится сущий кошмар.       — При чем здесь ваше имя, господин Вало? — Удивленно пробормотал он. — Разве в этом смысл жизни — быть тем, кем ты не являешься? Выглядеть лучше, чем есть на самом деле?       — Почему ты не уехал к дяде, Аарон? — Кари устало провел ладонью по лицу, — Ну чего тебе стоило?       — А зачем вы меня вообще когда-то взяли, сэр? — Йонне покраснел от злости.       — А ты хотел прозябать в приюте? Поздравляю, вместо этого ты промывал моему сыну мозги долгих 10 лет, жил в тепле и уюте.       — Он никому и ничего не промывал, — Глухо отозвался я. — Но если ли смысл говорить, если ты не даешь мне вставить хоть слово оправдания в твою обвинительную речь?       — Спасибо, конечно, Вилле, но я не останусь здесь. — Подытожил Аарон. — Полагаю, в Валилле мы расстанемся.       — И думать забудь, — Строго сказал я.       — Будьте спокойны, мне есть куда идти. — Йонне поджал губы, дожидаясь высадки. До Валиллы отсюда рукой подать.       Но путь стал в сто крат длиннее.       Весной дороги часто размывает.       Какое-то время я просто пялился в окно, стараясь не заснуть.       Йонне слушал музыку.       Изредка рукава наших курток соприкасались.       Иногда я кивал другу, стараясь вселить в него уверенность. Возможно, сказать данным жестом, что я по-прежнему с ним, что бы ни произошло.       Старенький опель был рассчитан на десять пассажиров. На заднем сиденье, позади нашего, расположился Йессе. Он спал, закутавшись в одеяло, пребывая где-то вдали от наших вечных перебранок.       В какой-то мере я ему даже завидовал. Что-что, а у него был свой мир, и ему было в нем прекрасно и спокойно. Не то что нам С Аароном.       Валилла мне сразу понравился.       Я даже перестал сердиться.       Вертел головой по сторонам, предполагая место нашего будущего поселения.       Отец припарковался у двухэтажного дома.       Крайне непривлекательное здание буквой «п» нуждалось в косметическом ремонте.       Напротив того самого располагались еще четыре здания, меньших по габаритам, но более ухоженных и маститых.       Пока мы выгружали сумки, я поглядывал через плечо.       Мне казалось, что с третьего этажа за мной кто-то наблюдает.       — Призрака увидел? — Хихикнул Аарон, наряжаясь в шапку и перебрасывая сумку через голову.       — Странное ощущение, — Прошептал я, тыча в сторону недавно исчезнувшего объекта. — Там стоял паренек. С длинными, белыми волосами.       — Может, твоя судьба? — Йессе разлепил глаза, присоединяясь к нашей парочке.       — Скажешь тоже, — Я закатил глаза, но спохватился. — Ты действительно собрался уходить?       — Думаю, пришло время. — Йонне покачал головой, застегивая пальто. — Первое время придется жить в гостинице.       — Она там, — Я махнул рукой, не глядя.       Аарон приподнял брови.       — Ты бывал здесь раньше?       — Скажу больше, я даже учился здесь… — Вилле пригорюнился. — Не теряйся, пожалуйста.       — А так красиво играл, будто едешь сюда впервые. — Йонне широко улыбнулся. — Я жду тебя сегодня вечером. Встретимся в холле мотеля, в семь, хорошо?       — Да, кончено, — Я задумчиво запустил пальцы в волосы, поглядывая на родителей. — Если отец не запрет меня дома.       — Запрет, как же. Гения отмычек и конспирации?       — Ты прав. — Мы пожали руки.       Я припустился к дому, слегка сгибаясь под тяжестью чемодана.       Йессе семенил следом, делая вид, что ни капли не устал.       Спустя миг подъездные двери захлопнулись, поглощая наши тела.       С этого самого момента я потерял Йонне на долгие 365 дней.       На самом деле, мне казалось, будто я больше никогда не увижу его. Но судьба решила иначе…