Похороненные сердца 3. Навсегда.

      Я не знаю, зачем мне это понадобилось, как и остальное количество совершенных некогда поступков.       Но я двигался вперед, даже если это не имело под собой какого-либо смысла.       В этом движении я был счастлив. Что означало будто я проживаю свое время не напрасно.       Как и следовало ожидать, родители ожесточили свое наблюдение за мной.       Чтобы это понять не надо было быть мною.       Дубликат ключа отправился в папин карман.       Мне не позволяли покидать дом до начала следующего месяца.       Может я что-то сделал не так, но понять что именно так и не довелось, ибо я не видел за своими поступками ничего пред рассудительного.       Так или иначе, мне пришлось оградить себя от этой реальности, чтобы не свихнуться окончательно.       Да скажу же я, черт возьми, правду? О том, как ни капли не переживал, что мне придется остаться совершенно одному.       Большую часть жизни я был слишком зациклен на том, что делаю, чтобы хоть на минуту осознать чью-то опеку.       Словно бы верил, что смысл заключался в том, чтобы приносить в этот мир хоть каплю пользы, вместо бесцельного прозябания в не совсем приятных мыслях. ***       Заняв свою комнату, но не совсем свою, ибо мне приходилось делить ее еще и с Йессе, я раз двести навел порядок.       Книги перестали приносить мне счастье еще вчера. И, какими интересными они не были, пришлось заняться музыкой.       С музыкой дела обстояли гораздо лучше.       Нелюбимая, но постоянная, подруга скрасила знатную долю времени до наступления сумерек.       С ними я и начал думать о побеге.       Нет, я не собирался убегать насовсем. Скорее — был рад тому, что меня оградили от реальности. Папа даже не понимал, какую услугу мне предоставил взамен на несвободу в кирпичных стенах школы.       Собрав всё необходимое, я проскользнул через коридор, прислушиваясь к мерному дыханию родителей в соседней комнате.       «Порядок», — Решил я, извлекая отмычку из кармана.       Жаль, что жили мы теперь немногим выше. В похожей ситуации я бы просто-напросто выпрыгнул в окно, если бы знал, как вернуться обратно.       Поковырявшись в замочной скважине, я терпеливо ждал, пока папа прокашляется. Если начать шуметь, тотчас встанет. Об этом я тоже знал.       Сняв пальто с крючка, я вышел из квартиры.       Слава богу. Я свободен.       Ночь отнюдь не радовала погодой.       Зная самые короткие пути, и не спрашивая себя о геометрии улочек, которые были выстроены таким образом, чтобы сломать голову, я пересек двор, направляясь в Спальный район.       Разномастный шум остался позади.       Шум, к которому я так привык.       Редкие прохожие шли довольно быстро. День сменяла ночь, а значит стоило крепко выспаться перед завтрашним. И то самое напоминало мне вечный заколдованный круг.       Чертовски-талантливо выведенный на полотне нашей с тобой реальности.       Если бы я даже и хотел, то не смог придумать оправдание своей глупости. Главное зерно которой заключалось в неприятии этой истины, в облегченной ее версии, что значилась в истории как удобная версия видения этого мира…       Здесь было чрезвычайно тихо.       И снег был чище. А может я просто привык к мифам, что Спальный район гораздо лучше всех остальных.       Пригляделся, — не лучше.       Такой же, как и все остальные. Но дороги тут были несколько шире.       Вот и гостиница.       Я ожидал подвоха, да не думал будто Йонне хочет расстаться со мной раз и навсегда.       — Я к Йонне Аарону, — Я обратился к администратору, посматривавшему неизвестный фильм по маленькому, квадратному телевизору.       — Сейчас, — Мужчина равнодушно просмотрел список, слегка ухмыляясь. — Он был здесь.       — О как, — Я сгорбился, зная, какой ответ услышу.       — Съехал, пару часов назад.       — Спасибо, — Мой голос покрылся льдом.       Пришлось развернуться и идти восвояси.       Итак, что я имел? — Ничего.       Что я мог сделать, чтобы исправить ситуацию? — Определенно, выбраться отсюда. Начать что-то делать, как ни в чем не бывало.       Но сегодняшний инцидент показался мне достаточно грубым… ***       Вернувшись, я застал свою семью спящей, что было весьма на руку.       Не хотелось объясняться в пустоту.       Да, я их очень любил, но сегодня они вряд ли смогли бы мне помочь. Если еще хуже не сделают. ***       Наутро я попросил отца о подработке в его магазине.       Арест арестом, а я уже начинал покрываться плесенью…       Немного подумав, Кари решил ослабить гайки, вручая мне ключ.       — И приберись там, — Напутствовал он, — За год отсутствия там могло произойти что угодно.       — Самое страшное, что может произойти в этом месте — покупатели. — Злобно откликнулся я, снимая цепочку с гвоздя. — Черт…       — Ну, что еще? — Спросил отец, готовясь закрыть за мной дверь.       — Я книгу забыл взять, — Рассеянно пробормотал я.       — Я подам. — Йессе швырнул в меня «аллана», — Не благодари.       Вскинув бровь, я поймал книгу, отправляясь восвояси.       Выбрав нарочно длинный путь, я заглянул в школу.       Старые знакомые встретили меня радушными улыбками.       Директор Коскинен посетовал за прогулы, однако я знал парочку слабых его мест.       Объяснил, что не смогу появиться в школе, и на практику тоже вряд ли попаду.       Тот лишь головой покачал, зная замашки моего отца.       Выйдя из кабинета я столкнулся с Янне.       — Кого я вижу… — Парень разулыбался. — Стало быть, вокалиста мы уже не ищем.       — Да упаси господь, — Меня передернуло.       — Ты насовсем, или так, стариной потрясти?       — На самом деле, мы сюда жить переехали. Не знаю, надолго ли… — Задумчиво пробасил я, когда мы покинули стены школы оказавшись на уютном дворике. — А вы как? Что нового?       — Даже не пытайся объяснить, — Строго ответил Янне, — Я в твоей истории нихрена не понимаю — то ты здесь, то в другом месте.       Мы присели на брусы, обтянутые волокном.       Наша школа была столь же заброшенной, как и магазин, в который я шел.       Даже спустя года, тут навряд ли догадаются поставить скамейки, или убраться…       — У нас ничего нового, кроме песен и треклятой учебы. Я бы и рад сюда не ходить, но лучше здесь, чем дома… — Невесело процедил друг, доставая сигарету. — Кстати, в декабре будет концерт. Будешь участвовать?       — Хм, — Я почесал подбородок, — Ты имеешь в виду «серьезный» концерт, или школьный утренник?       — Не знаю, что ты имеешь в виду под «серьезным» концертом, но веселые колпачки на нас наденут. — Яне выпучил глаза.       — Ох, Коскинен снова мутит что-то вроде «светлого праздника». Наверняка, к нам еще и с проверкой из РНО прикатят. Знаю я эту хрень, — Я подозрительно огляделся по сторонам. — Мне бежать пора.       — Когда тебя ждать? — Поинтересовался Янне, покосившись в мою уходящую спину.       Я лишь развел руками.       — Если не ты, то придется звать Лазера.       Тут я и встал, как вкопанный.       — Чо?       — Мальчишка из столицы. Недавно заявился. — Янне стрельнул глазами. — Чертовски хорошо играет.       Не знаю почему, но мне захотелось посмотреть на этого «профессионала».       — Хорошо, говоришь?       — Нууу, — Протянул парень, — По крайней мере, наиграет всё, что попросишь. Талантливый.       Я поиграл желваками.       — Покажи мне его.       — Не уж то почувствовал укол ревности? — Янне захихикал. — Да шучу я, шучу. Но ты же торопился куда-то…       — Да у меня просто вагон времени.       — Вот и славно, — Парень широко улыбнулся, снимаясь с места. — Кстати, он учится в твоем классе.       — Выпускник, — Слабо приметил я, закладывая руки в карманы.       Мы побрели в сторону столовой, обмениваясь мимолетными фразами. В дверях я притормозил.       — Ты чего? — Янне нахмурился.       — Да ты просто тыкни пальцем.       — Да вот же он, ест. — Янне показал на беловолосого юношу, уплетающего завтрак.       В незнакомце я узнал парня, следившего за мной в окне. Хмурого, бледного, навьюченного какими-то мыслями.       — Ладно, я пойду, — Пробормотал Янне, пожимая мне руку. — Звонок вот-вот прозвенит.       — Ага, — Рассеянно откликнулся я, зачем-то перешагивая порог столовой и пробираясь к буфету.       Купив колы, я занял местечко у окна, поглядывая на жертву.       Блондин покончил с завтраком. В его руках появилась книга.       Парочка школьных задир прошествовала мимо меня, направляясь к Лазеру.       «Дерьмово», — В сердцах подумал я, готовясь к самому худшему раскладу событий.       Но, знаете, он на них так странно посмотрел, что «чета» враз свернула в сторону другой мишени для мордобоя.       «Блин, чем я занимаюсь» — Я задавал себе этот вопрос, но не находил ответа. — «Почему не подойду к нему?»       Дело одной минуты, но я не позволил себе сдвинуться с места.       «Лили Лазер»…       Лили еще немного почитал. После чего собрал вещи и, мышкой, проскользнул вон из помещения — тихий, незаметный, словно призрак, невидимый для глаз других учеников.       Я не мог перестать о нем думать. Разговор с ним мог что-то исправить, но я предпочел покинуть школу, отправляясь в магазин.       Отворив дверь, я тяжело вздохнул, прикидывая какую работу мне предстоит проделать, чтобы привести это место в более-менее ухоженный вид.       Наскоро сменив ценники (при свете масляной коптильни это удавалось с трудом) я расставил товар на законные для него места.       Посетителей в этот день не было, поэтому я бродил средь полок, а иногда возвращался к кассе, чтобы немного посидеть, или почитать книгу.       Ближе к вечеру меня сморило.       Я закрыл магазин на ключ, и провалился в глубокий сон.       Разбудил меня глухой стук в дверь. То был парень, в кожаной куртке, со странной прической, приправленной свежим снегом.       Я разлепил глаза и, на корячках, побрел открывать дверь, чтобы впустить докучливого гостя.       Секунду я просто мигал.       — Бэм?       — Твой отец сказал, что я найду тебя здесь. — Марджера ухмыльнулся, разглядывая меня. — Впустишь?       — Кого я не ожидал здесь увидеть, — тебя, — Устало процедил я, возвращаясь на законное место. — Ты — друг отца. Не мой.       — И поэтому он решил, что я смогу помочь тебе с музыкой. Да я твой первый альбом до дыр заслушал. Всюду его пихаю, во все видео… — Он смущенно поглядел на меня из-под челки.       — Я сейчас должен бить в ладоши? — Пробормотал я, скидывая паука с книги. — Или что?       — Как это здорово, когда ты смущаешься, а не готов выкинуть меня отсюда за шкварник.       — Марджи, я слегка приболел. Не начинай, — Я тихонько провыл, складывая лицо на руки.       — Хочешь чего-нибудь? — Он посбавил обороты, растерянно усаживаясь рядом.       — Не а.       Бэм пробежался взглядом по витринам.       — Жесть, конечно.       — Ты о вибраторах? — Я приоткрыл один глаз. — К ним быстро привыкаешь.       — У меня от этой хрени чертовский стояк. Может, ну его нахрен? Не желаешь прогуляться?       Я хитро прищурился.       — А давай.       Надев пальто, я остановился в дверях. Бэм тоже.       — Как насчет правды? — Поинтересовался друг моего отца.       — Кажется, не надо быть пророком, чтобы понять, что ты пытаешься мне сказать.       — Нет, не пытаюсь. Это ты все время говоришь…       — Бла-бла, — Я закатил глаза, делая вид, что мне плевать. Разумеется, это было далеко не так.       — Ты смешон, — Марджера схватил меня за грудки.       Меня позабавило такое поведение.       — Ты пришел обсудить план работы, или объясниться, я вот не пойму? — Я попытался ослабить хватку, но это было не так-то просто. Не потому что я был, знаете ли, слабым, а по одной единственной причине — распаленный встречей с юным убийцей комбиков, я чертовски изнемогал впиться в любое доступное решение.       Извините, но я был здоровым, нормальным мужчиной, которому нужна разрядка.       Не понимаю, что здесь такого…       Этот Лазер, если подумать, тот еще ханжа.       Пока я его добуду, у меня яйца лопнут от ожидания.       Тут в голове возник голос, мальца ядовитый, злобствующий:       — Это еще почему?       — Что почему? — Спросил я у самого себя.       — Несколько часов назад ты ревновал этого прохвоста к группе! И вот, смотрите, желаешь ему самого лучшего!       — В каком смысле, ревновал? — Я сдвинул брови, все еще убеждая самого себя. — Нихренашеньки! Его имя показалось мне знакомым!       — Выкрутился. — Досадливо пропело воображение. — Но я тебе не верю.       — Лили я чуть позже добьюсь, — Самонадеянно воскликнул я. — Ты же знаешь меня, как свои пять пальцев…       — Вилл, — Бэм посмотрел на меня с испугом. — Ты как-то в лице поменялся.       Я приподнял бровь.       — Слушай, выкладывай всё, с чем пришел. Поход отменяется.       — Зашибись, — Бэм присвистнул. — Хотя, ты прав. Здесь мы точно никому не нужны.       Он повернул табличку на «закрыто», и вернулся к кассе.       Затем, достал из кармана пачку наличных и много-много листов.       — А это еще зачем? — Я начал рассматривать сертификаты, держа из-за самый кончик, будто они могли взорваться, или навлечь беду на всякого, кто до них дотронется.       — Да так, разные бумаги, которые нам в последствии понадобятся. — Он отнял у меня листы, спрятав их обратно в карман куртки, но деньги оставил, — Это на незапланированные траты, съемки и аренду помещения.       — Звучит здорово. — Я почесал голову. — А что мы делать-то будем?       — Надо с чего-то начать.       — Бэм, ты не понимаешь, — Я быстро замотал головой, — Я в этом совершенно не разбираюсь.       — Хватит и того, что ты умеешь играть и петь. С остальным, я думаю, разберемся. Никто и не говорит, что сразу все получится.       — Ясно, — Механически ответил я. — Только меня никто не спрашивал.       — Понимаю, тебе нужно подумать…       — Группа у нас уже есть, — Неуверенно пробормотал я, вспоминая Гаса, Миге и Эмерсона.       — Не полный состав, да? — С грустцой вопросил Марджера.       — Нет, почему. Есть один парнишка на примете.       — А ты времени не терял, я смотрю. — Бэм хмыкнул. — Наверняка, еще и в твоем вкусе.       — Пора тебе запретить читать мои мысли. Совсем уже охренел. — Я улыбнулся, переводя взгляд на стеллажи. — Я, конечно, очень рад твоему энтузиазму, но папа вряд ли отпустит меня до следующего месяца. Если бы я не сунулся защищать Аарона…       — Не знаю, почему тебе пришлось его защищать, но, если ты это сделал, на то имелись веские причины. — Друг развел руками. — Как он, кстати?       — Страдает…       — С Кари я уже поговорил. Он простил тебя.       — Хах. Простил… — Я залился смехом. — Что ж, спасибо ему огромное.       Сарказма в моем голосе было хоть отбавляй.       — Вилле, ты понятия не имеешь, насколько ты харизматичен. Вот просрешь шанс, и не видать тебе того, что могло бы с тобой произойти.       — Я не совсем уверен, что это мой выбор, а не твой и папы. Уж прости за прямоту. — Я покачал головой.       — Просто попробуй. Вот и всё.       — Хорошо. Только заткнись, — Устало ответил я, хватаясь за виски, — Давай обсудим это завтра?       — Завтра, так завтра, — Разочарованно ответил Бэм, укладывая ладони на мои плечи, и начиная их массажировать.       Поначалу мне было немного не по себе, ибо не так редко ко мне вообще кто-то прикасался, рискуя получить в лоб. А тут, на — две пары самых настоящих рук трогают тебя.       До чего же классно, признаюсь.       Бэм неплохо разбирается в реакциях человеческого тела.       Еще немного, и кожаные джинсы перестают быть впору.       Эта чертова выпуклость не устает вводить разум Марджеры в исступление.       Едва увидев мой стояк, он убирает руки. Уходит в дальний конец комнаты, чтобы подрочить.       Я смеюсь.       Он не такой, как я, — скромный.       И это возбуждает меня сильнее, чем что-либо.       Мне нравится, когда что-то ломают или подвергают сомнению.       Я и жертв выбираю так же, как этого гребаного Лазера, запуганных, таинственных. Таких же городских сумасшедших, как я сам.       Но здесь примешано и нечто другое.       Все дело в цвете волос и глаз. В несусветной худобе. В непорочности. В походке.       Здесь совокупность всего и вся.       И, как бы я хотел, чтобы он когда-нибудь ошибся дорогой, зайдя в мой магазин…       Тогда бы все встало на свои места.       Я же полный придурок! Увидит истинное мое нутро — вовек не станет водиться.       Вся эта моя напускная невозмутимость — ни что иное, как запертые ворота в мир идиотизма и непроглядной скуки.       Но я уже привык действовать именно так.       Заманить в тенета, защелкнуть мышеловку…       И, не для того, чтобы воспользоваться, а лишь заинтересовать.       Потому что, я думаю, неспроста он себя так ведет… Что-то здесь явно не так.       Ну не может довольный жизнью человек быть таким убитым.       — С тобой что-то произошло, — Марджера поплелся в сторону туалета.       — Разве? — Я удивился. Не уж-то это столь заметно…       — Бабу нашел?       — Найти — нашел… Вот бы еще поговорить с ней.       Не хочу делиться «этим» с Марджерой. Как минимум, это будет выглядеть странно.       — Ты же понимаешь… — Пробормотал парень, закрывая кран, — Ничего хорошего из этого сейчас не выйдет.       — Слушай, Бэм, может перестанешь принимать решения за меня? Тебе не мешало бы понять, что между нами ничего не получится. Как-то я против всего этого.       — Другого я от тебя и не ожидал. — Он насупился.       — Ну, а что мне тебе еще ответить? Я что, слепой? Ну вот, теперь я еще и слепой с невероятным чувством вины за то, что посмел сказать правду.       — Минуту назад, мне показалось, ты был готов спариться, как гребаное животное. Прости, если не так понял.       — Не, ты прав, — Я померил комнату шагами, — Сам не ведаю, что творю в последнее время.       — Вот я тебе и советую разгрузить голову. А еще, не думать, что я совсем без мозгов. Придет время — сам скажешь, чем мы должны заниматься. Пойми, что я всерьез увлечен твоей музыкальной деятельностью, хоть и понимаю с какими трудностями нам придется столкнуться.       — Знаешь, несколько лет назад я чрезвычайно романтизировал все эти сраные выступления, пока не увидел их с изнанки. Это как если бы с тебя вдруг сняли розовые очки.       — И это я тоже понимаю. Поэтому не тороплю. Обдумай всё на досуге. Составь план действий.       — С планами у меня не особо получается.       Бэм сдвинул брови.       — План — это то, что не дает тебе тратить энергию впустую. Это же не работа на один день, а путь длинною в жизнь. Зачем тебе беспрестанно дергаться, когда можно начать взбираться по лестнице прямо сейчас?       — А мотивация? — Я призадумался.       — Мотивация у тебя будет своя, как и у меня. Помни, что никто тебя не заставляет, но коли ты пока ничего другого не умеешь, так и занимайся тем, к чему лежит душа. А расклад можно изменить в любой момент. К тому же, занимаясь этим, ты ничего не теряешь. Ясно тебе?       — И то верно.       Я огляделся по сторонам.       — Темнеет уже. Надо домой топать. ты как, со мной?       — Пока не знаю, но буду рад подвезти.       — Спасибо тебе, Бэм, — Рассеянно ответил я, чувствуя невероятную усталость от прошедшего дня.       Забрав сумку из кладовой, я поспешил покинуть магазин.       Сев в машину, мы поехали по шоссе.       Бэм, как и я, всегда выбирал путь намного длиннее, чтобы суметь немного потрещать и полюбоваться вечерними красотами города.       Мы, как никто другой, знали в этом толк.       Марджера передумал встречаться с моим отцом.       Мы закурили, глядя с моста на шпиль собора, за которым открывался вид на темные воды реки. Она перекатывала свои волны плавно, как во сне.       Любуясь пейзажем, я хрипло кашлянул, затягиваясь никотиновой смолой.       Ветер немного освежил забродившие мысли.       Бэм предложил хлопнуть по рюмашке.       Я же столь сильно задолбался, что сразу же принял его предложение со счастливой улыбкой. Так, словно знал в какую сторону будут развиваться наши вечерние посиделки, ибо на трезвую голову я бы не осмелился сотворить нечто подобное.       После бара, слегка накидавшись, почему я говорю слегка, чтобы Бэм сумел довезти меня до дома, мы отправились в туалет, где действовали лениво.       Разумеется, я заходил туда не для того, чтобы опорожнить мочевой пузырь, а толкнуть Марджеру к стене, оставляя на его губах горячий, с привкусом алкоголя, поцелуй.       Слипшиеся от пота волосы неприятно елозили по лицу, но мне было чертовски плевать.       Даже на тот факт, что подобные сценарии частенько случались в моей жизни.       В них было некий азарт, драйв, от которого разум уносило в дали поднебесные.       Все эти непристойности, с которыми я был на «ты», оставаясь в реальной жизни скромным и святым, от вкуса чужой слюны, до семени на губах, съедали мою тревогу без остатка.       Шквальные оргазмы, как суть истинного я, в каждом сладком и дрожащем вздохе, отнимали часть мыслей, делая меня никчемным предметом обстановки. Таким, каким была настоящая моя личина.       И тогда я становился по-настоящему счастливым.       Выбрав свободную кабинку, и запершись в ней, мы накинулись друг на друга, словно голодные.       Бэм опустился на колени, пробуя на язык кожу моих узких джинс. Горячий, проворный орган. Даже через ткань, сотворив все возможные усилия, я постарался не кончить.       — Расстегни, — Попросил я, — Укладывая его дрожащую ладонь на ремень, — И возьми его в свою глотку.       Пряжка щелкнула. Я вынул пояс, накинув его себе на шею. Бэм хрипло рассмеялся.       Сосал он недолго.       Покончив с делом, он встал, сжимая кулак на моей «удавке».       Я опустил глаза, чтобы видеть его насмешливое лицо, в обрамлении черных, слегка взъерошенных волос.       — Теперь души. — Откинувшись спиной на прохладный кафель, я почувствовал нехватку воздуха.       Часто глотая, без возможности сделать вдох, я поменялся с Бэмом местами, закинув его руку за голову, — Разве так душат? — Прохрипел я, спуская с Марджеры клетчатые брюки, и впиваясь в его задницу бледными пальцами.       — Никак не привыкну к твоим маленьким извращениям, — Прошептал тот, раздвигая ягодицы ладонями.       — Мммм, — Протянул я, даже не пытаясь сказать что-то вразумительное.       Сунув в него твердый, как кремень, член, я замедлился. Горячая, соблазнительная глубина сомкнулась вокруг меня в совершенный круг удовольствий.       Нервная пульсация пробегалась от головки до яиц с быстротой удара током. Перед глазами проносились галлюцинации, словно огненные цветы посреди зияющей пустоты.       Приятная, невразумительная боль, приобщаться к которой хотелось снова и снова, проступила на коже потом и взволнованными мурашками.       Личная, раздолбанная рана, в которую хотелось совать иголку, чтобы получить невероятный кайф. Увидеть, что кому-то хорошо в твоих руках так же, как и тебе. Слиться, подобно единому организму, изнывающему от страсти и вожделения.       Услышать, как бьется исступленное сердце, сосредоточив все свое внимание на невероятном чувстве, настолько осознанном, как-то, что твоя гребаная рука — твоя. А весь мир — бесконечные просторы для пьяных фантазий…       Бэм уже достаточно расслаблен. Я же соскальзываю в пропасть, и несусь туда с бешеной скоростью.       С каждой минутой всё ярче образ предельной черты, где меня разметает на ошметки.       Вот почему этот мир столь запретен для тех, кто отождествляет его с пороком, связанным с получением удовольствий.       Я думаю, им очень страшно превратиться в тех, кем были мы сейчас.       Мысль о Линде кажется мне сейчас донельзя глупой.       Теперь приходится действовать несколько отстраненно, но мне так хорошо, как никогда не было.       С полураскрытых губ срывается странный звук. Может рык, или я плачу. Одним словом, здесь всё едино, и не имеет совершенно никакой разницы…       Я обнимаю своего друга, как нечто сокровенное, и он укладывает лицо на мое запястье, отчаянно выгибаясь от очередного томительно медленного толчка.       Я все еще верю, что смогу сохранить момент нашей любви, как музыку на кассете, но развязка лишает меня возможности мыслить здраво.       Я все еще перевожу дыхание, когда наступает полная тишина.       Бэм опадает в моих руках.       — Тш, — Я легко смеюсь, застегивая ширинку и хлопая его по плечу. — С кем не бывает.       — Я отказываюсь расставаться с тобой по двум причинам, — Бэм приоткрыл глаза, поворачиваясь ко мне. — Первая — я хочу, чтобы ты драл меня постоянно, вторая — сделать попытку объясниться перед тобой…       — Чего ты мне объяснять собрался? — Я вернул ремень на законное место, вставляя сигарету в зубы.       — Я не хотел, чтобы мы так далеко зашли.       — Как так, далеко? — Беспечно ответил я, размахивая руками и улыбаясь.       — Понятно, это для тебя ничего не значит? — Бэм метнул в меня разозленный взгляд.       — Марджера, — Я прихлопнул его к капоту тачки, — Чего ты постоянно от меня требуешь?       Он покрылся розовыми пятнами.       — Ничего я не требую… Едем домой.       — Вот и хорошо, — Задумчиво произнес я, перебегая глазами с его лица на вход в клуб. — С учетом того, что я зверски хочу спать.