Две крайности одной сущности

В которой Коллинз подслушивает.

***

— Голова-а-а-а! — протяжно завыла Синица, хныкая, как маленький ребенок. Она лежала затылком на бедре Коллинза, поскуливая и чуть ли не плача. Охотнику оставалось держать ладонь на ее лбе, пытаясь согреть, чтобы успокоить похмельную мигрень. — Я что тебе говорил? — покачав головой, тихо, чтобы еще больше не травмировать, спросил он. — Ты когда меня слушаться начнешь? Ответом ему последовал невнятный лепет и стон. — Заботишься, советуешь, запрещаешь, воспитываешь — все коту под хвост, — констатировал Коллинз. — Птичка, ну когда ты уже уши разуешь? — Па-а-а-ап, — как же редко она его так называла. — Больно… — Поболит и отвалится, дочь. Возможно, хотя бы сейчас поймешь, что если пить — то не дешевую бурду из минимаркета. Она перекатилась на бок — Коллинз переместил ладонь так, чтобы не отрываться от ее головы — кажется, штанина намокла от слез. — Ты что, реально плачешь? — вот теперь охотник перепугался. Он ни один раз видел Синицу с похмелья, но с такого — никогда. — Лежи, я сейчас сбегаю до Квентина, надеюсь, сможет помочь. Охотник аккуратно убрал голову девушки со своей ноги, уложив на подушку, и встал. Выйдя из комнаты, он достал сигарету и закурил. У Квентина не было ничего, кроме, кажется, миллиона блоков ароматизированного Кента и — внезапно! — русского Беломорканала. Поэтому, когда вчера, глубоко под вечер, Коллинз пошел к гавайцу за табаком, он решил, что из двух зол надо выбирать меньшее и забрал несколько пачек Кента. Приходилось давиться ментолом. Охотник уверенно зашагал в сторону медчасти. Нечего сейчас думать о сигаретах — Синице плохо и Коллинз не мог поверить, что это от простого похмелья. Подходя к заветной двери и уже занося кулак, чтобы постучать, ирландец резко остановился. Из помещения доставались приглушенные голоса. — … последние анализы успешные, — Квентин. — Отторжения не началось и не начнется, так что побегаешь на этих ножках, как молодой козлик. — Что насчет глаза? — Ренна. — Его получится восстановить? — Пока нет. Я не владею лабораторией, исследовательским центром и полным штатом ученых медиков, чтобы почти в домашних условиях сделать тебе глаз, — ответил Квентин и послышалось щелканье зажигалки. — Я могу попробовать похимичить с демоническими глазами… — Нет, — отрезала. — Как знаешь, мое дело предложить, — молчание. — Будь моя воля… — Не начинай. — Ренна, блять, это не шутки! — что-то разозлило Квентина, судя по тому, как изменился его голос. — Твое дело лечить раненых, а не советовать. — Ренна, тебе нельзя лезть на рожон. Ты не в том по… — Замолчи. — Давай хотя бы Доновану расскажем! Или Данте, он уж имеет право знать! — Нет, Квентин. Я и тебя оповестила об этом недоразумении только потому, что ты доктор. Хоть и без диплома. — Недоразумении? — гаваец зарычал, не хуже цепного пса. — Твоя легкомысленность убьет и тебя, и… — Заткнись! — Коллинз услышал приближающиеся шаги. Ирландец плавно отступил назад, прислоняясь к стене и задумчиво закуривая. Дверь открылась. — Коллинз! — окликнула его Гербон, прислонившись к косяку. Охотник повернул на нее голову, выдыхая дым вниз. Они молча играли в гляделки, кажется, вечность, пока Ренна не усмехнулась, как-то обреченно. — Ты к Квентину? — она освободила проход. — Мы закончили, он свободен. Коллинз кивнул и проводил взглядом удаляющуюся женщину. Так вот чем обуславливался ее тяжелый шаг — у нее были имплантаты вместо ног. Ирландец зашел в медчасть, плотно закрыв за собой дверь. Гаваец сидел на откидном кресле, потирая виски и глубоко затягиваясь от толстой сигариллы. Сзади него мирно жужжали всяческие медицинские аппараты. — Куришь в лазарете? — ухмыльнулся охотник. — Мой отдел, что хочу — то и ворочу, — резко ответил Квентин, но его можно было понять — Ренна его сильно разозлила чем-то. — Что тебе нужно? — У Синицы странное похмелье — она уже второй час лежит и рыдает с мигренью, — сказал Коллинз. — Первый раз вижу ее в таком состоянии, можешь посмотреть, что с ней? Я волноваться начинаю. Квентин, качнувшись, встал на ноги и расфасовал по широким карманам белого халата несколько баночек с таблетками. — Пошли, осмотрю я твою Птичку, — кивнул гаваец. Они вместе проследовали в комнату Коллинза, где валялась Синица, хныкая в подушку. Врач сел рядом с девушкой, твердо переворачивая ее на спину. — Интересно, — пробормотал он, глядя на лопнувшие в глазах охотницы сосуды, отчего весь белок казался залитым кровью. — Что ты вчера делала? — Ну, бухнула чуть-чуть, — призналась девушка. — Где-то треть бутылки виски… — Она раньше и больше пила — никогда такого не было, — сказал Коллин, прислонившись к качающемуся столу. Квентин протянув «Интересно» и провел первичный осмотр Синицы, с помощью фонарика и стетоскопа. — Еще что делала? — Да ничего же! — девушка сморщилась от громкости собственного голоса. — С демонами сцепились вчера, если это нужно, — за нее ответил Коллинз. — Кровь их глотала? — Квентин покосился на охотника, потом снова перевел взгляд на девушку. — Нет… ну, — у нее даже прояснился взгляд на мгновение. — Не знаю. Случайно разве что. — Ясно все, — кивнул гаваец, доставая из кармана широких цветастых шорт блистер из фольги. — Вы и не могли этого знать. Он выдавил три темные таблетки и протянул их Синице, после чего кивнул немым приказом «Глотай». Девушка с огромным трудом выполнила указ, после чего снова уткнулась в подушку. Но на этот раз ненадолго. Буквально через пару секунд она вскинула голову, подавила рвотный позыв, вскочила на ноги и пулей побежала в уборную. Судя по звукам, она методично прощалась с содержимым своего желудка. — Можно объяснения? — поинтересовался Коллинз, закапывая уже давно погасший окурок в пепельнице. — Не допускайте попадания крови или плоти внутрь организма, — Квентин засунул руки в карманы. — Исход неприятный будет. Ну, ты видел. — Первый раз сталкиваюсь с такой херней, — честно сказал охотник. — У нас тут все гораздо интереснее, чем с рядовыми нападениями демонов, — ответил гаваец. — Заметил, что демоны несколько отличаются от тех, что встречал раньше? — Да, я заметил, что эмпузы и их королевы будто иголками покрыты. Это не просто какая-то эволюция? — Нет, не просто. Думаю, ты сталкивался со многими демонами, если не со всеми, что тут есть, за исключением Благ Пифона. Так вот, все они покрыты иголками. И их кровь вызывает у людей жуткие отравления. Пока мы поняли, что проблема была именно в том, что охотники ненароком могут проглотить ее в процессе битвы — двое погибли. Почти внутренние органы выблевали и высрали. Коллинз шокировано вскинул брови. Вовремя он попросил помощи. — Спасибо, — сказал ирландец, снова закуривая. — Никаких проблем, я для этого и сижу в этом гадюшнике, — махнул рукой гаваец. Повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь звуками рвоты Синицы из туалета. — У Ренны ног нет? — этот вопрос интересовал Коллинза с момента «прослушки». Квентин пронзительно взглянул на ирландца, будто пытаясь прочитать его мысли. — Много ты слышал? — Достаточно, чтобы понять, что у вас тут весело. Телевизор не нужен — мыльная опера в прямом эфире в реальной жизни. — Ах-х, — Квентин отмахнулся. — Полтора месяца назад, Смерть ей ноги отрубил. — Смерть? — переспросил Коллинз. — Это из того же огорода, что и Террор? А как вы ту безголовую суку назвали? — Ярость. Есть еще Хитрость. — Четыре Блага… маловато будет, — усмехнулся ирландец. — О-о-о, будь уверен, будь их больше мы бы тут не сидели, — покачал головой Квентин. — Так что случилось с ногами Ренны? — вернулся к «баранам» охотник. — Да что ты так прицепился-то? Смерть он… просто отрубил ей ноги в бою. Мне сложно сказать. Тут есть стремные догадки. Из туалета показалась Синица — бледная, сгорбленная, но выглядела живее, чем раньше. — Магия, Квентин, — сказала она. — Голова не болит, но жрать хочу — сдохнуть можно. — Так иди, поешь, — пожал плечами гаваец. — Кухня весь день работает. Девушка на секунду задумалась и решила — а почему бы и нет. — Тогда пойду, перехвачу легкий перекус, — она махнула мужчинам на прощание и покинула комнату, как была — в халате и футболке. — За мной, — сказал Квентин, когда шаги Синицы затихли. — Попробую показать кое-что. Синица осмотрела столовую — хо-ро-мы. Отдельные помещения этого бункера были спроектированы именно для селебрити, в стиле барокко, в том числе и… нет, столовая это как-то по-бичовски звучит. Банкетный зал как-то ближе. Впрочем, сейчас это был именно мажорный общепит — никакой музыки, никакой прислуги — обычные люди, в гражданском и в форме, сидели, набирались сил, разговаривали друг с другом. Синица планировала увидеть еду, собственно, как в типичных фильмах-антиутопиях — либо бесформенная протеиновая жижа, либо консервы. Но нет, пахло жаренным мясом, тушеными овощами и даже какой-то выпечкой. Охотница проследовала к двери, ведущей на кухню, откуда люди выходили с тарелками или уносили уже пустую посуду. — Привет, — поздоровалась она с поварами — шесть человек. — Я новенькая, Синица. — Привет, Синица! — ответствовали ей шесть ртов. — Ты охотница? — Да, мы с коллегой из Британии. Донован смог до нас докричаться и мы приехали на помощь. — Отрадно слышать, — сказал один из поваров, его Синица решила прозвать «Шефом», ведь он единственный из всех, кто был облачен в высокий кулинарный колпак и фартук. — Выбирай, не стесняйся. Сегодня у нас овощной суп, жареная курица и пирожочки. — Пирожочки? — со смехом переспросила девушка. — С сюрпризом, — мужчина заговорщически подмигнул ей. — Снаружи, в зале, мы выставили холодильники с водой и колой, так же, если хорошо попросишь, дадим кофе. — Обойдусь водой, — отмахнулась Синица. — Откуда столько продуктов? — Все местное, — ответил повар. — Селебы хорошо готовились, чтобы с шиком переждать бомбежки. Есть то, что натаскивают охотники после вылазок, но там в основном макароны и консервы — мы решили их приберечь на черный день и приготовить сперва то, что может быстро испортиться, если генераторы сдохнут. — Ладно, я возьму курицы и пирожочков. Побольше, если можно, — Синица приняла тарелки с заказанной едой. — Спасибо огромное. — Приятного аппетита! Девушка вышла в общий зал, выискивая взглядом, куда бы присесть. Народу было мало, много свободного места. Синица заметила Ренну, которая, будто с голодного края, поедала цельную курицу. Рядом лежали кости еще одной. Да сколько в эту женщину вмещается? — Я не помешаю? — спросила охотница, обходя стол, за которым сидела Гербон. — Падай, — с набитым ртом пробубнила она. Синица присела и взялась за еду. После того, как она чуть желудок не выблевала, есть хотелось так сильно, что она даже позавидовала Ренне, которой выдали аж две курицы. — Как ты еще не лопнула? — усмехнулась девушка, отставляю пустую тарелку из-под мяса и разламывая «пирожочек» — мало ли, что там за сюрприз. — Более того, я не наелась, — рассмеялась Ренна, обсасывая кости. — Надо еще попросить. — Хочу я так есть и не толстеть, — с завистью в голосе сказала Синица, глядя на начинку — грибы. — Как их там… Мисс и Триша еще не вернулись? — Леди и Триш, — поправила ее женщина. — Нет. Если в течение шести часов не появятся — придется искать. — Понятно, — Синица в секунду слопала «пирожочек». — Неплохо вы тут обустроились. — Спасибо Доновану, иначе пришлось бы голодранить в каких-нибудь военных бункерах. Вы как, обжились? — Более чем, — охотница хмыкнула, вспоминая, что ее отец устроил с информатором прям по приезду. — Ты знакома ведь с Коллинзом? — Едва ли, мне было четырнадцать, когда он работал в Зен-сити, — Ренна откинулась на спинку стула и похлопала себя по распухшему животу. — Помню только истории Донована. — О, о, о, расскажи! — глаза Синицы загорелись. — Ничего особенного, лично для меня — рассказывал, как хотел затащить в постель «того шикарного брюнета в фетровой шляпе», — Ренна хмыкнула. — Помню только, что Коллинз тогда походил на мафиози из сороковых. — Он и сейчас на него походит, только без шляпы — стареет, дед. Охотницы рассмеялись. — Как так получилась, что он тебя удочерил? — спросила Гербон. — Если не хочешь — не отвечай. — Та, — она махнула рукой. — Десять лет назад мою семью демоны убили, а он видимо на заказе был, уничтожил их всех. И, почему-то, не смог меня одну оставить, быстро, через связи, оформил документы и я сменила фамилию на его, — девушка пожала плечами. — Как-то так. — Прости. — Дела давно минувших дней. Я родителей едва помню, когда мне говорят слово «отец» — в голове возникает образ Коллинза. Она немного помолчала. — Знаешь, мне повезло. Повезло, что не забрали в опеку и не отдали в детский дом. Повезло, что моим отцом стал Коллинз. Он, хоть и пытается строить из себя строгого батю, дал мне все, о чем я и мечтать не могла — жили не в нищете, оплатил частную школу, потом колледж, научил всему, что знает сам. Поначалу было сложно воспринимать его как нового «родителя», но потом… смешалось. Да, я действительно считаю Коллинза своим отцом. Я — его дочь, — она тепло улыбнулась. — И я горы сверну ради него, как и он — за меня. — И правда, повезло, — губы Ренны растянулись в легкой, но грустной улыбке. Но ее лицо тут же изменилось на воинственное, лишь бы не дать слабины. — Так, я возьму еще курицы, не могу. Тебе принести что-нибудь еще? — Да, пирожочков. Уж больно вкусные.