Букет неприятностей

Я совсем не знала, о чем говорить. Врать не хотелось, конечно, но и правду ведь не скажешь. — Что ж, я родилась еще до Раскола. Нас сейчас называют «старым поколением». У меня были родители, брат и сестра. Я была младшей в семье. Меня очень любили родители и брат. Вот же чудо — в простой семье родился «особенный» ребенок. Я была маленькой, поэтому мне нравилось такое внимание к моей персоне, и поэтому моя старшая сестра не очень любила меня. Даже один раз убить хотела, хах. Я сцепила руки в замок и посмотрела на все еще горящие поленья. Наверное, и мне стоит выпить чаю. — А потом война. Так неожиданно. Помню те дни до сих пор так ясно, хотя уже десяток тысяч лет прошел. Кровь, демоны, крики. Тогда я и решила, что мне тоже надо защищать свою родину, как и моей семье. — Я бахнула в кипящую воду немного ромашки и закрыла крышку чайника. — Все шло «нормально», если не брать в расчет то, что, блин, все-таки война шла. Наш отряд был маленький, да удаленький — много грязной работы делали, иногда даже своих убивать приходилось. Мурашки пробежали по спине, пока я пробегалась по ярким, но не очень приятным, воспоминаниям. — А затем была «финальная миссия». — Я плеснула чай в чашку и уселась на край кровати. — Легион открыл порталы прямо в тылу у основного подразделения. Наша задача была закрыть их любой ценой. Нас выжило всего трое. Тела многих даже не нашли. У многих были семьи, дети. А кто-то был еще совсем юн, как я. Чашка громко звякнула о блюдце. Мне было тревожно вспоминать об этих событиях. Ведь… Ведь их можно было всех спасти. Если бы нам помогли. Прислали помощь. Если бы… — Затем настал мир. Я осталась одна. Тиранда забрала меня к себе под крыло. Ну, проще говоря, закабалила, но я даже благодарна ей за это. Пропала бы я одна. Она ценила меня очень, говорила, что напоминаю ей о покойной подруге. Жила так много-много лет. Принеси, подай, иди нах… — Я покосилась на Иллидана, — …нафиг, не мешай. Познакомилась с одной девушкой, даже дело к свадьбе шло. Я рада, конечно, что все сорвалось, но мне тягостно думать о том, что разбила ей сердце. — А я думал, что ты шутила, когда говорила, что ты по девушкам, — ухмыльнулся он. — У любви нет пола, Иллидан, — вздохнула я. — Хотя я бы не сказала, что это была «любовь». — А есть, с чем сравнивать? — Он бил прямо по самым болючим точкам. — Есть, — честно призналась я. — Но, увы, мне не судьба. Я непринужденно поднялась с кровати и, захватив с собой еще и чашку Иллидана, положила их в воду. Магия сама прекрасно справляется с мытьем посуды. — А у тебя что? — Я не могла найти себе места, поэтому села на тумбочку возле кровати. — Твоя очередь. Мне было интересно услышать эту историю с его уст. Ему я доверяла больше, чем кому-либо еще. Даже себе. — И мне есть, что тебе рассказать? — хмыкнул он. — Мое прошлое, кажется, уже стало общественным достоянием. Ничего нового я тебе не расскажу. — Ой, да брось ты, — засмеялась я. — Неужели нет ничего такого, чего многие не знают? — Есть, — согласился он. — Но тебе я не хочу об этом рассказывать. — Эй, а почему? — Я сложила руки в умоляющем жесте. — Ну пожаааалуйста. — Нет. И точка, — отмахнулся от меня он. — Это не то, что обсуждают с безумцами типа тебя. И не хочу я об этом вспоминать. — Знаешь ли, я тоже не особо хотела вспоминать о своем прошлом, но все-таки для тебя я сделала исключение. — Я сложила руки на груди и прикусила губу. — Я никому раньше об этом не рассказывала. — Все равно. Мой ответ — нет. — Тогда, — подскочила со своего места, осененная прекрасной идеей, — я трачу на это свое желание. — Чего? — поперхнулся он. — Какое еще желание? — Ты проспорил мне желание, — напомнила я. Надо еще выиграть у него парочку. Пусть жизнь сахаром не кажется. Хотя вряд ли она для него сахар, конечно. — Я уж позабыл совсем про это, — замялся он. — Но, ладно, твоя взяла. — Ох, серьезно? — Я даже слегка удивилась тому, как он быстро сдался. — У меня есть честь, Элли. — Надо попросить его, чтобы перестал называть меня так. Навевает, так сказать. — Ну-с, начинай. — Я села в позу лотоса и подперла кулаком голову. — А с чего начинать? С детства? Я его плохо помню. Мы тогда росли втроем: я, Мал и Тиранда. Проводили все время вместе, изучали мир. Потом, в какой-то момент, нас стало четверо. Я уже и не помню, когда она появилась. Ее звали Кокона, и она была сильно младше всех нас. И она просто вдруг начала тусоваться с нами. И я ведь раньше почти не обращал внимания на нее, на эту шумную и крикливую девчонку. Он сделал долгую паузу. — Она погибла в той войне. Она была очень юна, но талантлива. И ведь винить-то в этом некого. И я виню только себя. Он сказал это имя. И мне аж тяжело дышать стало. Несколько тысяч лет прошло с тех пор, когда я слышала это имя в последний раз. Даже наедине с собой я не находила в себе сил произносить его вслух. Да что там — вслух. Даже в собственных мыслях использовать его было как-то противозаконно. Кокона. — Ты — последний, кого можно винить в этом, Иллидан. — Мне вообще не стоило просить его говорить о прошлом. Но я же не знала, что у него все это ассоциируется ней. Надо сворачивать этот разговор, он становится слишком сентиментальным. Но, признаться честно, меня его слова пробивали на скупую улыбку. И как-то не по себе было от этого. — Не говори так, будто знаешь, о чем говоришь, — довольно грубо прикрикнул он на меня. — Я знаю, о чем я говорю. И я прекрасно понимаю, чья это была вина. — Я также начала говорить на повышенных тонах. Я не хотела кричать. Само как-то получилось. Когда я просила рассказать его о прошлом, я и не думала, что он уделит столько внимания ей. И тем более будет винить себя в произошедшем. В голове ужасным механизированным голосом повторялось — О-ШИБ-КА. И я абсолютно ничего не могла поделать со своим гневом. И нет, я злилась не на Иллидана. На себя злилась. Это все — мои ошибки. А расплачиваются за них те, кто мне дорог. — Извини, я… я не должна была так, — «слезы — для слабых», — всегда твердила себе это, но сейчас была готова разревется. — Она… она командиром моего отряда была, понимаешь. Мы близки были очень. — Неудивительно, что вы сдружились, — судя по голосу, он остыл. — Вы похожи немного. Меня всегда поражала его способность переключаться. Сейчас одна эмоция, а через секунду уже другая. Кажется, он даже не ощущал дискомфорта от таких перепадов. Мне почему-то стало смешно. Конечно, сейчас атмосфера немного не располагает к такому, но потом я просто могу забыть. Я подошла к полочке, на которой сидела игрушка и достала оттуда небольшую баночку. Открутив крышку, я бросила туда одну монетку. — Когда-то давно я завела баночку, в которую я бросала по одному серебряному каждый раз, когда мне говорили «ты мне кого-то напоминаешь» или «ты похожа на кого-то». Это уже седьмая такая, если что. Я прижала банку к груди. Даже Тиранда мне говорила о том, что мы похожи. Меня пугало это сравнение. Мы ведь… совсем не похожи, да? А может, я просто подняла ее на несуществующий пьедестал, забывая об одной мааааленькой детали… — Она ведь любила тебя, знаешь? — Это мой голос? Не узнаю его. Хриплый, низкий. Да и не стала бы я говорить об этом, верно? — Догадывался, — вздохнул он. — Она просила меня позаботиться о тебе, если с ней что-то случится. — Я прикусывала язык до крови в попытке остановиться. Безуспешно. — И вот я здесь, делаю то, что делаю. И снова стало тихо. Поленья в камине уже давно догорели, так же, как и выгорела я изнутри сейчас. Я словно отрывала от своей души куски, пока рассказывала то, чего не должна была. И внутри уже было пусто, остался лишь звон монет. И я прекрасно понимала, что он хотел сказать, но не говорил. Мне было достаточно и этого. Понимания. Но все равно чувство было такое, словно я опять умираю. Опять надеваю маску и тону, тону в собственной глупости и нерешимости. Было бы правильно сказать сейчас всю правду. О Коконе, обо мне — обо всем. Но мне ведь сил не хватит заговорить об этом. Именно поэтому я предпочитаю сладкую (уж точно не для меня) ложь. Завтра настанет новый день. Мы забудем об этом разговоре, и все станет так, как было до него. Думаю, нам обоим это нужно. — Уже поздно, пора бы и спать, — прошелестела я, все еще не отпуская эти мысли. Я постелила себе в другом конце комнаты прямо на пол. Не ложиться же с ним в одну кровать, верно? Я никогда прежде не слышала, как он сопит. В эту ночь я так и не уснула. Или уснула, но весь мой сон был похож на кошмар наяву. На меня из темноты смотрела пара голубых глаз. Таких же, как и у меня. Она осуждает меня. И правильно делает.