Часть 9 (Воспоминания)
5 июля 2020 г. в 20:08
POV Патрик
Всю свою сознательную жизнь я жил в иллюзии. Совсем не отличал правду от лжи. Со мной всегда что-то было не так, окружающие сторонились… обходили стороной. Я был странным, и я это знал. Во мне жило что-то тёмное и необъятное, исподтишка выливаясь наружу густым дёгтем. И это что-то — желание убивать. Мне было шесть лет, когда я совершил первое убийство. Это был мой младший братик. Родителей не было дома, они были слишком заняты своим огородом. Мелкий ублюдок, которого я ненавидел всей душой, ревел в колыбели, не уставая. Как же меня раздражали громкие звуки… В один миг мне захотелось очутиться в вакуумной тишине. Помню, словно это было вчера: рука потянулась к подушке, подушка со всего маху легла на лицо рыдающего младенца. Он задыхался, потому пытался кричать ещё громче, а подушка всё давила и давила, перекрывая любое возможное поступление кислорода. Мне так нравилось это делать… я улыбался, и мне было хорошо. Когда стало тихо, я убрал подушку с лица младенца и положил на привычное место. Ребёнок был мертв, а ко мне пришли счастливые часы покоя.
Родители долго горевали из-за смерти ребёнка, я — нет. Мне было плевать. Главное, что было тихо. Я взрослел, начал ходить в школу, старался терпеть крики тупых детей. Как же меня они бесили… Была б возможность, я бы уничтожил всю школу, лишь бы больше не слышать эти громкие звуки. Я возвращался домой, по математике мне как всегда влепили тройку. Я был огорчён, ведь считать умел, да и любил. Это успокаивало. Только вот учителю не нравились мои вычислительные методы. Признаться честно, я подсмотрел несколько способов в учебнике за десятый класс, хотя сам учился в пятом. Папа опять начнёт причитать на тему того, какой тупой сын у них остался, они же надеялись на младшего, мечтали, что он станет гордостью семьи. А нихуя подобного, предки, мечты не сбываются! И я это знал ещё тогда, когда подушка душила несносного младенца.
Вот я и дошёл до дома, пребывая в смраде мерзких мыслей и предположений. Хотел было открыть калитку, как вдруг услышал тявканье.
— Блядская псина! — прорычал я.
Рядом со мной стояла маленькая дрянная животинка, напомнившая мне о мертвом брате. Тогда я почувствовал лёгкое покалывание в пальцах, дыхание сбилось, а в глазах начало двоиться. Но это быстро прошло, и я был как новенький. Уже давно не чувствовал себя настолько прекрасно! Я осмотрелся по сторонам — никого. Отличная возможность воплотить план в жизнь. Натянув милую улыбочку, я попытался приманить собаку. Это создание попалось на удивление тупым и сразу же последовало за мной в сторону пустыря. Там я проводил большую часть свободного времени в мечтах о геноциде.
Мы пришли. Моя жертва ещё не подозревала о том, что приготовило для неё моё сознание. Я сел на корточки и притянул к себе собаку, погладил её, чтобы расслабилась, и всадил нож. Удар за ударом, вхождение за вхождением, я резал как мясник и ловил кайф. Подобные ощущения в будущем я словил только от наркоты. Мои руки были в крови, мертвая собака безмятежно распласталась по битому асфальту в луже крови. Нож со звоном упал, мне жутко хотелось окунуть пальцы в кровь, чтобы почувствовать её каждой клеткой своего тела. Она была густая, ещё тёплая, совсем не прозрачная и приятная. В качестве трофея я срезал клок шерсти у мертвой собаки и приклеил в дневник убийств.
Шли годы, меня одолело новое хобби — ведение дневника. Каждая новая запись, как и новый трофей стимулировали меня к новым убийствам. На тот момент мне уже было шестнадцать лет и я вовсю скорешился с Генри, Рэджи и Виком. Мы были лучшими друзьями. Только они могли понять мои заскоки, ведь они тоже отличались от толпы мерзких добропорядочных людей. Каждый из нас выбрал сторону зла. Эти парни стали для меня настоящей семьёй. С ними я мог поделиться любой безумной идеей, вдоволь накуриться травки, ну и ширнуться герычем. Наркоту нам поставлял Вик, он был напрямую связан с дилером. Мы берегли нашего белобрысого как зеницу ока, ведь он отвечал за наше удовольствие. В мои обязанности входили импровизированные убийства животных для потехи ребят, Рэджи очень любил грабить, ну, а Генри, как наш лидер, отвечал за безопасность. Его папаша был шерифом, потому нам сходило с рук любое злодейство. Мы были счастливы вчетвером, в нашем маленьком мире беззакония.
Позже к нам присоединился Стэн — неудачник, над которым мы потешались около пяти лет. Как потом оказалось, его история мало чем отличается от наших. Его также никто не понял, клуб «Святош» порвал с ним все связи. Чувак даже хотел убить себя, но Генри не позволил этому случиться. Поначалу мы с ребятами относились к нему с привычной издёвкой, из-за чего бесился Генри, но потом наши жизни изменились полностью. Стэн стал нашим идолом, я бы даже сравнил его с Иисусом. Этот еврейский паренёк готов был брать удар на себя, в очередной раз подтверждая свою кличку «маленький взрослый». Он даже покрыл одно из моих убийств. Я был в шоке! Незнакомый пацан, которого я гнобил, которого мечтал сжечь, помог мне избежать тюрьмы!
Стэнли стал нашим мозгом. Он планировал все наши проделки так чётко, что мы стали и вовсе неуловимы. Более услуги папаши Генри нам не были нужны. Всё шло круто, и так мы развлекались ещё год. Потом всё медленно пошло по наклонной. Когда Стэн стал одним из нас, Генри рассказал нам о его болезни. Вроде бы привычное слово, у всех давно на слуху, да и парень всегда на диете сидел. Мы думали, что алкоголь и сигареты ничего с ним не сделают, ведь все остальные рекомендации врача он выполнял. Но однажды, когда мы были на вписке, Стэн напился так, что у него случился инсульт. Первым это понял Вик. Он увлекался медициной и всегда читал всякие книжки, хоть и был заядлым наркошей. Скорая приехала быстро, помощь оказали оперативно и вроде бы осложнений после инсульта не было, за исключением одного — психики. Стэн стал всё чаще и чаще впадать в протяжные депрессии, он начал бояться всего. Перестал пить и курить, ходил в спортзал, питался овощами и фруктами. Вроде бы всё круто, но нет. Одного пореза могло хватить, чтобы довести его до панической атаки. Так он боялся умереть.
Но это была не единственная хрень. Из-за Стэна мы залегли на дно и более не творили беспредел, но за нами пришли. Сначала поймали Вика, потом Рэджи, ну, а затем и меня. Генри выручил папаша, а нас рассадили по разным тюрьмам. Я был придурком, поэтому мне дали выбрать между дуркой и тюрягой, но я выбрал отсидеть. Мне не хотелось стать овощем, ведь по возвращению на свободу я хотел оторваться так, как не отрывался никогда. Я хотел отомстить этому ссанному городу за всё!
В тюряге я познакомился с одним интересным мужиком. Заключённые называли его Пеннивайзом. Он тоже был убийцей, только вот резал деток. Ну, а меня прозвали Собачником, так как я убивал чаще всего собак. Я даже сдружился с этим рыжим чурбаном. Мы вместе вычищали библиотеку от всякого дерьма, ну, а потом нам всучили исправительные работы на консервной фабрике. Мы фасовали вонючую рыбу по банкам. Фирма очень экономила рабочей силой, поэтому частенько пользовалась услугами уголовников. Нас с Пенни туда отправили, так как мы были заядлыми трудоголиками. А больше и заняться было нечем, нам с ним хотелось скорее на волю, чтобы вернуться к убийствам, поэтому мы и старались вести себя хорошо.
Однажды, когда наш рабочий день подошёл к концу, и мы остались с Пеннивайзом один на один в раздевалке, я впервые узнал, каково это — быть изнасилованным маньяком. Я помню грустное лицо этого рыжего чурбана. Он опустил свою вонючую жилистую руку мне на плечо и заговорил:
— Патрик, я очень рад, что у меня есть такой верный друг, который понимает на все сто процентов.
— Да ты тоже крут, чувак! — ответил комплиментом я.
— Я сижу в этой дыре уже восемь лет. Здесь стало очень душно. Воздух спёртый, как в могиле.
— О, как я тебя понимаю. Сам готов на стенку лезть, хотя сижу всего год.
— И знаешь, парень, у меня возникла одна проблемка, — тут Пеннивайз сделался настолько грустным, что мне стало его жаль.
— Что с тобой, старик? Ты плохо себя чувствуешь?
— Ты представить себе не можешь насколько, Патрик!
Его губы резко растянулись в злобной улыбке, в потом мне стало тяжело и я упал. Как потом оказалось, он огрел меня по башке. Очнулся я на полу туалета, замотанный в полиэтиленовую плёнку. Этот пидрила спёр её с завода. Я не мог пошевелиться, ноги были привязаны к лавке и я лежал на животе абсолютно голый. Во рту у меня был платок, примотанный той же плёнкой. И тут я ощутил резкую боль в заднице. Я думал, что так больно всем девственницам и девственникам, а оказалось, что Пеннивайз вставлял мне в зад баклажан. Не знаю, откуда он его взял, но боль была адская. Я орал, вернее, пытался орать, но меня никто не слышал. Впервые в жизни я поменялся ролями с жертвами. Это было так унизительно, что хотелось сдохнуть. Потом этот старый извращенец всадил в меня уже свой член. Боль отступила, только вот резкость вхождения увеличилась. Он так быстро в меня входил, что я уже перестал понимать свой организм. На миг мне даже понравилось, но потом я отбросил эти мысли, вспоминая, каким способом я стал нижним.
Жопа горела неделю, даже срал кровью. Я ненавидел Пеннивайза и держался от него подальше. Потом на горизонте нарисовался Эл Марш. Он внёс залог и меня отпустили на волю. Я вернулся к друзьям чуть живой. По моему виду казалось, будто я не из тюряги вернулся, а прямиком из дурки. Как потом оказалось, моему освобождению, да и освобождению других пацанов поспособствовал не только Эл Марш. Стэнли с Генри устроились на работу и накопили часть суммы на наше освобождение, что-то подкинула Беверли, ну и её папка. А всей бумажной волокитой уже занялся Бауэрс-старший.
Я стал другим, и мне было стыдно говорить о позоре. Это был первый раз, когда я соврал друзьям. Я сказал, что жизнь в тюрьме была настолько хуёвая, что я потерял вкус к жизни. Мне даже не хотелось убивать, ведь я помнил, каково это — быть жертвой.
Генри устроил меня в Макдак и сразу же повысил до инструктора. Я вновь стал становиться самим собой, вернулась активность, желание всех унижать и оскорблять. Я чувствовал себя как раньше, и потом я увидел в нашем ресторане клоуна. Моё сердце резко бухнуло в пятки. А Генри, блять, улыбался!
— Патрик, познакомься с нашим новым работником. Пеннивайз будет лидером гостеприимства!
Этот рыжий уродец улыбнулся мне той самой похабной улыбкой, с которой выебал меня в жопу.