Все, что пройдено

6. Эрик привык просыпаться на рассвете. Пробегая по территории особняка, он чувствовал головокружительный восторг: у него было бесконечно много времени, чтобы со всех сторон рассмотреть их с Чарльзом поцелуй на берегу, проанализировать все и сделать выводы. Именно это Чарльз бы и сделал. — Доброе утро, Эрик, — сказал Чарльз и предложил ему чашку чая. Эрик помедлил, и Чарльз, хмыкнув, двинулся в сторону шкафа за банкой с кофе. — Знаешь, Чарльз, — Эрик улыбнулся и потянулся к предложенной чашке. — Я не откажусь от чая. * * * — Все, что делал ты, делало меня сильнее. И превратило в страшное оружие. Это правда. Я всегда это знал. Ты мой творец. Давай, Чарльз! Чарльз заставил Шоу оцепенеть на месте, и Эрик поднял монету на уровень глаз. Он открыл рот, но ставшие привычными слова так и не сорвались с языка, вместо этого перед глазами возник Чарльз, покрасневший и с приоткрытыми губами после поцелуя — он случился всего в нескольких метрах от того места, где сейчас стоял Эрик. — Раньше я думал, что согласен со всем, что ты сейчас наговорил, — поведал он Шоу, чувствуя себя бесконечно усталым. Убей он Шоу даже тысячу раз, это не утолило бы его ярость и жажду крови. Он уже потерял счет тому, сколько раз воплощал свою месть. Этот шаг теперь казался не победой, а обязанностью, рутинным действием, частью сценария, которому Эрик следовал каждый раз, проживая этот день. Он сделал глубокий вдох и заставил себя взглянуть Шоу в глаза, где плескался страх. — Но теперь я не уверен, что верю хоть во что-либо. Он запустил монету Шоу в лоб без лишних слов. * * * Эрик остановил ракеты и не допустил ни одной смерти, и Мойра так и не потянулась за пистолетом. Азазель телепортировал всех к особняку, а затем испарился вместе с Яношом и Энджел. Рэйвен колебалась, и Азазель перед уходом нашептал ей, как с ним связаться. У Эрика не было времени это обдумывать, хоть он и был в приподнятом настроении. Наверняка такой поворот событий означал, что этот день больше не повторится? Шоу был мертв, он остановил ракеты, никого не ранило пулей и, самое главное, никто не умер. Эрик чувствовал, что этот день можно было считать победой. Чарльз нашелся в кабинете — сидел перед их шахматной доской. Поняв, что считает ее «их», Эрик улыбнулся. Возможно, они сейчас обсудят свое будущее в качестве братьев по оружию. Возможно, Эрику выпадет шанс снова поцеловать Чарльза. Или шанс сделать что-то большее, чем поцеловать. От этой мысли его пронзило ознобом, и он представил Чарльза, изгибающегося от удовольствия и с потемневшими от страсти глазами. — Эрик? — позвал Чарльз, наблюдая за ним с любопытным выражением лица. Эрик прокашлялся, отчаянно понадеявшись, что не транслировал свои мысли слишком громко. Он сел напротив Чарльза, улыбаясь и надеясь, что за этой улыбкой нельзя будет прочитать его неожиданное волнение. Чарльз прикусил губу, разглядывая поле. — Что будет дальше? — спросил он, не поднимая глаз на Эрика. — Ну, ты делаешь ход, затем я, затем ты, и спустя какое-то время мы узнаем, кто победил. Чарльз потряс головой. — Нет, я не об этом… Тебе вряд ли хочется остаток жизни провести только с бокалом скотча в руке и за шахматной игрой. Эрик хмыкнул: — Верно. Сегодня нам повезло. А в будущем может не повезти. Человечество показало себя, Чарльз. Нам нужно принять ответные меры, причем быстро. Чарльз откинулся в кресле и наградил Эрика нечитаемым взглядом. — Это твой ответ на все? Уничтожение? — Чарльз, — сказал Эрик, придвигаясь ближе, — люди никогда не смогут нас понять. И никогда нас не примут. — Мы даже не дали им возможности попытаться! — У них была возможность — сегодня! Они собирались без колебаний уничтожить нас. — Они испугались, Эрик, — запротестовал Чарльз. — Они начали действовать, не успев подумать. — Первым пришедшим в голову решением человечества было убить мутантов, не задавая вопросов. Я не думаю, что время тут что-то изменит. — Мы не можем стать убийцами и линчевателями. Нужно призвать к их гуманности, к добру, к логике. Не все люди похожи на Шоу, Эрик. — И не все люди похожи на Мойру, Чарльз. Они уставились друг на друга с одинаковой досадой и упрямством. Эрик потянулся к бутылке скотча, лежавшей в комнате со вчерашнего дня, и допил остаток. Чарльз издал грустный смешок, смотря на него с выражением лица, которое Эрик не хотел видеть, не думал, что увидит — не после такого удачного дня. Отчаянно хотелось сказать хоть что-нибудь, и он выпалил первые слова, пришедшие на ум: — Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Мы братья, ты и я. Мы хотим одного и того же. И по слезам, которыми вдруг наполнились глаза Чарльза, он вдруг понял, что тот ответит. Слышать это во второй раз было подобно смерти. — Друг мой, прости, но это не так. 7. Эрик привык просыпаться на рассвете. Он потер лицо руками. Что потребуется, чтобы эта бесконечная петля проглотила его? Поднимаясь с кровати и снова отправляясь на пробежку по территории особняка, он чувствовал, что мир всем своим весом лег ему на плечи. — Доброе утро, Эрик, — поприветствовал его Чарльз, когда Эрик вошел на кухню через боковую дверь. — Я не хочу чай, — сказал он, обрывая Чарльза. — И кофе не хочу. Но я бы с удовольствием поцеловал тебя. — Я… что? — выдал Чарльз, от удивления чуть не уронив свою чашку. Он нервно рассмеялся и, повернувшись к чайнику, принялся возиться с ним, как будто пытался отвлечь себя или делал вид, что занят. Эрик тихо хмыкнул и встал за спиной Чарльза, касаясь ее своей грудью. — Я сказал, — прошептал он Чарльзу в ухо, — что с удовольствием поцеловал бы тебя. У Чарльза перехватило дыхание. Он потянул за воротник своей рубашки. — Эрик… — он повернулся и оказался зажат между Эриком и столешницей. На один бесконечно долгий момент их взгляды встретились. Они балансировали на грани, и Эрик надеялся, что следующий шаг станет легким и естественным. Он не понял, кто из них сделал его, но они склонили лица друг к другу и уже почти соприкоснулись губами, как вдруг в кухню на нетвердых ногах вошла Рэйвен, хватаясь за дверной косяк, чтобы удержать равновесие. Чарльз быстро отвернулся, и Эрик отступил на шаг, сдерживая разочарованный стон. — Хэнк… — тяжело дыша, начала Рэйвен, — про… Я чему-то помешала? Эрик рассмеялся, не зная, что еще ему было делать. * * * Эрик прошел по подводной лодке, слушая сильный и ясный голос Чарльза, звучавший в голове. Он, как всегда, ждал, пока покажется Шоу. Как всегда, ждал, пока Шоу начнет растравливать и дразнить его. Как всегда, ждал возможности стащить шлем с головы Шоу. Но когда она появилась, у него в голове крутились слова: «Смерть Шоу не принесет тебе спокойствия». Он понял, что Чарльз, даже удерживая Шоу в телепатическом плену, не хотел, чтобы Эрик убивал его. Эрик связал Шоу проводами, используя свои силы, и сказал ему: — Может, ты и был моим творцом, но ты меня никогда не контролировал. * * * — Где Шоу? — спросил Чарльз, выступая из-за обломков самолета в тот же момент, когда Эрик выбрался из подлодки. — Под контролем, — ответил Эрик, оглядывая берег. Все были на месте, кроме… — Где Азазель? — Позади тебя, — сказал Шоу. Эрик повернулся и как раз успел увидеть, как Азазель ринулся к нему. Они упали на землю, и из-за сильного удара у Эрика перехватило дыхание. В мгновения ока Азазель вернулся к Шоу. А Шоу захватил Чарльза. Шоу хмыкнул, глядя, как Эрик медленно встает. Шоу держал Чарльза в захвате, но как тот ни пытался вырваться, хватка была мертвой. На голове Шоу был шлем, и Чарльз оказался совсем бессилен против него. — Видишь ли, Эрик, — сказал Шоу, холодно улыбаясь, — я все-таки контролирую тебя. Сейчас у тебя есть выбор. Ты можешь спасти своего телепата, а можешь спасти своих друзей. Я-то выживу в любом случае. Эрик в ужасе обернулся и посмотрел на Рэйвен, Хэнка, Алекса и Шоу. Они смотрели на происходящее со страхом и яростью на лицах. Даже Энджел, стоящая рядом с Яношом возле воды, казалась неуверенной. — Эрик, — выдохнул Чарльз, все еще пытающийся выбраться из хватки Шоу, — пожалуйста, спаси их, отправь в безопасное место, ты должен… Шоу надавил рукой ему на горло, заставляя Чарльза замолкнуть. Эрик, произнес он мысленно, и его голос звучало так покорно, как будто он уже смирился со своей судьбой. Эрик почувствовал, как мир накренился. Было чувство, что земля уходит из-под ног и он никогда больше не сможет стоять прямо. Спаси их. Пожалуйста. Я не могу позволить тебе умереть, отчаянно подумал Эрик. Ты сможешь. Пожалуйста, Эрик. Ради меня. Шоу ждал, смеясь. Все смотрели на Эрика, а он уже был не в состоянии встретиться взглядом с Чарльзом. В глазах Чарльза светилось принятие и вера в Эрика, которой, тот знал, он никогда не будет достоин. Перед глазами все поплыло, и он закрыл их, чувствуя набегающие слезы. Что бы там ни было, я был бы рад, если бы ты меня поцеловал. Раздался щелчок и удар, и голос Чарльза пропал из его головы. Рэйвен закричала, и Эрик заставил себя взглянуть на тело Чарльза у ног Шоу: голова была наклонена под неестественным углом, а глаза застыли и больше ничего не видели. Подлодка накренилась, и Шоу снова жестоко рассмеялся. — Я контролирую все, что ты делаешь. Не забывай об этом. Азазель? Эрик запоздало понял, что Шоу и не собирался предлагать ему выбор. Азазель пронзил хвостом грудь Шона, живот Хэнка, полоснул по шее Алекса и заколол Рэйвен в сердце, исчезая и снова появляясь, как беспощадная молния. Они, словно мухи, упали на песок, и Эрик опустился на колени. Опустил голову — к горлу подкатила тошнота. Он не знал, где Мойра: может, все еще оставалась в обломках самолета, пытаясь позвать на помощь. Никто не выпустил ни ракеты — может, ей повезло. Эрик отчаянно надеялся, что вместо этого она убежала. Шоу встал перед ним, схватил за руку и поднял на ноги. Ледяной гнев Эрика как будто забавлял его. — Присоединяйся ко мне, Эрик. Ты всегда знал, что так и будет. — Я лучше умру, — выплюнул Эрик. Шоу хмыкнул и посмотрел на что-то за его плечом. Запах серы, вспышка боли — и больше ничего не было. 8. Эрик привык просыпаться на рассвете. Его стошнило на первую попавшуюся под руки рубашку. Он бегом спустился на кухню, и сердце болезненно зашлось, когда он увидел Чарльза, ищущего свой чай. Чарльз в удивлении посмотрел на Эрика, но быстро улыбнулся. — Доброе утро, Эрик. Разве ты не бегаешь обычно по утром? — У меня есть занятие получше, — сказал он, приблизившись к Чарльзу в несколько больших шагов. Чарльз пытливо посмотрел на него, и Эрик, наклонившись, накрыл его губы своими в таком же идеальном поцелуе, как и предыдущие. Чарльз издал изумленный звук, но затем расслабился, придвинулся ближе. Эрик обнял его, повернулся и приподнял Чарльза, усаживая его на столешницу и прижимаясь сильнее. Чарльз отстранился, тяжело дыша. — Эрик… — Ш-ш-ш, ­ перебил его Эрик, становясь между его ног и упираясь одной рукой о поверхность. — У нас мало времени. Скоро придет Рэйвен. — Чарльз не успел ответить: Эрик снова поцеловал его, проникая языком вглубь, и Чарльз застонал. В голове пронеслось: именно этот момент он хотел бы переживать раз за разом, оставаясь в безопасности, рядом с Чарльзом и целуя его. Он чуть отстранился и наклонил голову, так что их лбы соприкоснулись. Они оба пытались перевести дыхание. — Я думал… — начал Чарльз. — Ты думал? Чарльз мягко рассмеялся. — Я думал, что один чувствую… это. Его глаза были невероятно красивыми, открытыми и честными, так что смотреть в них было почти больно. Но и отвести взгляд он оказался не в состоянии. — Чарльз, — прошептал он, — в этом ты не одинок. * * * — Где Хэнк? — спросила Рэйвен. — Я здесь, — ответил тот, приближаясь к ним. Оглядев его, Эрик не мог не оценить, как подходила ему его мутация: делала его сильнее, способнее и увереннее. — Я придумал новое имя для тебя, — весело сказал Алекс, — Зверь. Эрик похлопал его по плечу и тоже улыбнулся. — Мутация превратила одноклеточные организмы в доминирующую форму воспроизведения жизни. Ты эволюционировал, Хэнк. Стал лучше. Не хуже — совсем наоборот. Хэнк улыбнулся — пусть напряженно, но улыбнулся, и это уже было больше, чем все предыдущие его реакции в этот момент. Чарльз скосил на него глаза. — Ты только что процитировал мою научную работу? * * * — Три. Эрик с удовольствием отправил монету сквозь тело Шоу и наблюдал за тем, как тот безжизненно упал на землю. Ему до сих пор не удалось избавиться от воспоминания, как Чарльз лежит у ног Шоу или как Азазель заколол остальных. Он все еще слышал звук, с которым Чарльзу сломали шею, с которым он упал на землю. Теперешняя победа над Шоу казалось справедливостью, местью за Чарльза, за мать, за друзей, за все те разы, которые он проживал этот день и не мог вырваться из круга, который казался бесконечным проклятием. Он левитировал тело Шоу из подлодки и уронил его на песок. Он не стал утруждать себя пышной речью, а подошел к берегу и в ожидании остановился почти в воде. — Эрик, что происходит? — спросил Чарльз, подходя к нему. — Поверь мне, Чарльз. — Он уже чувствовал движение готовых к запуску ракет. — Я верю тебе, — ответил Чарльз, явно удивленный, что Эрик вообще просит о таком. Эрик вспомнит самый первый раз, когда он прожил этот день, когда надел шлем Шоу. «Не подумай, что я не доверяю тебе, Чарльз». В животе неприятно скрутило, когда он задался вопросом, кто из них на самом деле говорил правду. Почувствовав планы людей, Чарльз испустил предупреждающий крик, но Эрик только улыбнулся. Он остановил ракеты на середине их пути, достаточно далеко и от кораблей, и от берега, и позволил им взорваться и упасть в воды. Чарльз облегченно рассмеялся и похлопал Эрика по плечу: — Это было невероятно, друг мой. Эрик тепло посмотрел на него, позволяя себе насладиться этим моментом и запечатлеть его в памяти, а потом повернулся к остальным мутантам. — Шоу мертв, а люди проявили себя. У вас есть выбор: вы или с нами, или нет. Но я не стану останавливать вас. Азазель, Янош и Энджел собрались в группу. Хэнк, Алекс и Шон придвинулись к нему и Чарльзу. Рэйвен не сдвинулась с места. По лицу Чарльза пробежала болезненная грусть. Он сделал глубокий вдох. — Тебе стоит пойти с ними, Рэйвен. Ты же этого хочешь. — Ты пообещал, что не станешь читать мои мысли, — сказала она. В ней явно сражались обида, смятение и нерешимость. — Ему не нужно читать твои мысли, чтобы понять это, — встрял Хэнк прежде, чем Чарльз успел ответить. — Иди, Рэйвен. — Эрик слышал боль в его голосе, но вместе с ней и новая твердость, которая была близка Эрику и которую он не мог не узнать. Она помедлила, но выражение ее лица быстро стало решительным — очередной ее облик, который она приняла так же легко, как и любой другой. Она подошла к бывшим мутантам Шоу и взяла Азазеля за руку. Они исчезли в клубе дыма. * * * — Я беспокоюсь о Хэнке, — сказал Чарльз, прерывая долгую тишину. Он напряженно смотрел на шахматное поле, обдумывая следующий шаг. — Совсем не в его роде быть таким… холодным. Эрик пожал плечами. — Он зол и расстроен из-за того, что она хотела уйти. Она зла и расстроенная из-за того, что он мог видеть только их мутации. Это пройдет. — Как ты думаешь, мы еще увидим ее? — спросил Чарльз, перекатывая в руке коня. — Не знаю, — честно ответил Эрик. Когда Чарльз поднял голову, пламя, разгоревшееся после их утреннего поцелуя, снова высоко взвилось. Эрик ощутил его всей своей кожей, даже под одеждой — без которой он вдруг очень захотел оказаться. Дорога из кабинета в спальню Чарльза оказалась неясным воспоминанием о поцелуях и прикосновениях. Они неожиданно оказались в постели Чарльза, обнаженные, терлись, соприкасаясь телами, и не могли насытиться друг другом. Чарльз, дикий и страстный, был прекрасен, глаза у него потемнели, и он нашептывал Эрику в ухо грязные словечки. Они вцепились друг в друга, как будто больше ничего не привязывало их к земле, к планете, к кровати, к этой точке во времени, которая взяла над ними верх. Чарльз раздвинул ноги, и Эрику показалось, что он рассыпается на мельчайшие части. Когда он вошел в Чарльза, их обоих охватило то самое пламя, смешение скользкого жара и чего-то настолько пьянящего, что Эрик не был уверен, что его отпустит. Чарльз простонал ему в рот, впиваясь ногтями в его спину и оставляя отметины, которые сохранятся до утра. В дымке желания Эрик подумал, что у него обязательно будет завтра, что все наконец-то верно. Если кто-то и мог освободить его, им должен был стать именно Чарльз, Чарльз, который сейчас был под ним, вокруг, везде. Везде. Эрик кончил, издав полустон, и продолжил наглаживать член Чарльза, пока и он не шагнул за грань. Он упал сверху Чарльза, переводя дыхание и чувствуя себя так, будто утолил голод. Чарльз пропустил его волосы через пальцы и пробормотал Эрику в висок что-то, похожее на «дорогой», «да» и «всегда». 9. Эрик привык просыпаться на рассвете. Его охватило чувство беспомощного отчаяния, когда он осознал, что лежит один и в своей комнате. Он был уверен, что сделал достаточно, что наконец прожил день так, как нужно было. Ему не приходило в голову никакое другое решение, кроме как исправлять ошибки до тех пор, пока не получится правильно. Разве этого не случилось? Он помнил Чарльза под собой, помнил, как двигался внутри, как Чарльз выглядел, когда кончил, и насколько… счастливым он был потом, лежа в объятиях Эрика. Может, это все было просто вечной пыткой, из которой он не в состоянии выбраться. Свежий утренний воздух не облегчил его печаль. Он с беспокойством прошел в кухню через боковую дверь. — Доброе утро, Эрик, — сказал Чарльз и предложил ему чашку чая. В этот момент в голове Эрика промелькнул поток бесконечных возможностей, как все можно было изменить, как он уже менял. Он подумал о первом утре, самом первом, этого бесконечного дня. Эрик отказался от чая и выбрал кофе. — Какое варварство, — сказал Чарльз, пока Эрик доставал банку из шкафчика возле раковины. — Увы, но чтобы иметь право пить чай, нужно обязательно иметь диплом Оксфорда, — сказал Эрик, довольный, что Чарльзу не видна его улыбка. — Как ты думаешь, они готовы? — спросил Чарльз, как Эрик и ожидал. — Мы готовы? Эрик внимательно взглянул на него. — Да, — ответил он уверенно. Когда Чарльз с благодарностью и облегчением улыбнулся, Эрик понял, что готов проживать этот день сколько угодно, если каждое утро будет видеть эту улыбку. В кухню ворвалась на нетвердых ногах Рэйвен и ухватилась за дверной косяк, чтобы удержать равновесие. До того, как она заговорила, Эрик впервые задался вопросом, почему она вообще ходила к Хэнку. Тяжело дыша, она сказала: — Хэнк пропал. * * * — Эрик, когда попадешь внутрь, отключи то, что меня блокирует. Будем надеяться, у меня получится остановить его. — Ясно. — Удачи! Помедлив, Эрик повернулся к Чарльзу и успокаивающе сжал его руку. Чарльз, хоть и удивился, сделал то же самое. Добравшись до Шоу, он разыграл противостояние ровно так же, как в первый раз. — Ты мой творец, — сказал он, и это было правдой. Слова не потеряли значения только из-за того, что Эрик произнес их слишком много раз. Шоу определял каждое решение Эрика, которое тот принял после убийства матери. Но с отчетливой ясностью он вдруг осознал, что Шоу не обязан был быть концом его истории только потому, что был ее началом. Он посмотрел на шлем, который держал в руках. Единственное, на что он был годен, — не пускать Чарльза в его мысли, но Эрик был как никогда уверен: он хотел, чтобы Чарльз был и в его голове, и в сердце. Чарльз, — спокойно позвал он, — что ты хочешь, чтобы я сделал? Он почувствовал волну удивления Чарльза и улыбнулся. Я доверяю тебе. Несколько мгновений тот молчал, и Эрик ждал, не спуская с Шоу холодного взгляда. Эрик… Я прочел его мысли. Он не перестанет пытаться уничтожить мир. Я не уверен, что его возможно остановить совсем. Долго я его не удержу. Я… поступай, как ты всегда планировал, друг мой. Закончи все это сейчас. Теперь удивился Эрик. Раньше Чарльз не хотел, чтобы он убивал Шоу, и не верил, что это принесет ему умиротворение. Эрик убил Шоу уже бесконечно много раз и из этого понял, что Чарльз был прав. Сделай это, Эрик. Я не вижу другого выхода. Эрик сделал вдох. Выбирайся из его головы, Чарльз. Нет. Я не оставлю тебя в одиночестве в такой момент. Ты почувствуешь, как это произойдет, — сказал Эрик с болью в груди. Чарльз ответил без промедления. Может быть. Это не важно. Пора действовать, Эрик. Пожалуйста. Я не могу его удержать. Эрик поднял монету на уровень глаз. — Вот как мы сделаем. Я сосчитаю до трех и сдвину эту монету. Один. Он подумал о своих родителях. Об отце, стойком и сильном. О матери, единственном хорошем человеке, что был в его жизни. — Два. Единственным источнике добра в его жизни… до Чарльза. — Три. Тело Шоу упало на пол с тяжелым стуком, но Эрик уже бежал в сторону самолета. К Чарльзу. Чарльз прислонялся к проему, когда Эрик приблизился. Он обхватил ладонями лицо Чарльза и с беспокойством оглядел его. — Ты в порядке, Liebling? Прости. Прости. Мне очень жаль. — Он принялся покрывать его лицо поцелуями, забыв обо всем на свете, крепко держа его в руках. — Все в порядке, мой дорогой, — сказал Чарльз, обнимая его в ответ. — Все в порядке. Все закончилось. Мы победили. — Нет, — сказал Эрик, отстраняясь. — Еще не все закончилось. — Он повернулся и побежал к берегу, выискивая ракеты, которые, как он знал, вот-вот должны были подняться в воздух. — Эрик! — позвал Чарльз, выбегая вслед за ним. Он остановился рядом с Эриком и в ужасе взглянул на устремившиеся к ним ракеты. Эрик поднял руку и взорвал их вдалеке, и не смог удержать улыбку: все казалось таким правильным, естественным, легким, как будто он всегда знал, что был способен превзойти самого себя, но только сейчас осознавал это. Он взглянул на Чарльза, который в полуденном солнце казался неземным существом. Обернулся посмотреть на остальных мутантов, которые недоверчиво оглядывали друг друга. — Кому-то из нас стоит произнести вдохновляющую речь, — сказал Чарльз, смеясь. — Мне кажется, этот момент как раз подходит для речи. — Меня никогда не заботили помпезные заявления, — сказал Эрик, подавив всплеск изумления. — Я думаю, ты справишься. * * * — Как ты думаешь, мы еще увидим ее? — спросил Чарльз, разглядывая шахматную доску. — Рэйвен? — уточнил Эрик, потягивая скотч. — Конечно. Она же сама сказала, что увидим. — Я знаю, — сказал Чарльз, прикусывая нижнюю губу и обдумывая следующий шаг. Эрик не сдержал улыбку. К этому моменту он знал абсолютно каждый шаг Чарльза в этой игре. — Liebling, не беспокойся так сильно из-за этого, ладно? Ты еще увидишь ее. Чарльз печально улыбнулся и сделал ход, а потом поднял голову. — Liebling. Ты уже произнес это слово, там, на берегу. Что оно означает? Эрик расплылся в улыбке и поставил мат. — Ты у нас Профессор, верно? Я уверен, что ты догадаешься. 10. Эрик обнаружил, что некоторые старые привычки легко изменить. Он потянулся, стараясь не разбудить Чарльза, который прижимался к его боку. Судя по свету, который лился из окна, они проспали до середины утра. Повернув голову, он уткнулся носом в волосы Чарльза и сделал глубокий вдох. Закрыл глаза, почувствовав, как неожиданно подступили слезы. Его затопило облегчение, но вместе с ним и множество других чувств. Счастье, которое он уже и не помнил, и ощущение безопасности, позволяющее больше не оглядываться на каждом шагу. Ему было тепло, рядом был Чарльз, и Эрик впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным. Он взглянул на Чарльза. Во сне тот выглядел безмятежно, с его лица пропало вчерашнее волнение за Рэйвен, за будущее и его безопасность для мутантов. Эрик успокоил его поцелуями, а они привели в спальню, и секс оказался таким же пылким, как и в первый раз, но все равно другим. Чем-то новым и восхитительным. Эрик был уверен, что никогда не устанет познавать Чарльза. После этого они обменялись несколькими сонными, удовлетворенными поцелуями, и Чарльз уснул, привалившись к его плечу. Эрик понял, что совершенно точно, безо всяких сомнений, полюбил Чарльза. Равного ему во всем и идеально подходившего, умного, красивого, доброго, смелого и полного надежды. Чарльз был идеальным светом для темноты Эрика. Он знал, что Чарльз еще не дошел до этой точки на их пути, но это было не так важно. Чарльз не переживал один день раз за разом. В каждый из них Эрик находил что-то новое, очередную деталь, в которую влюблялся. Он знал, что со временем Чарльз догонит его. И может однажды, Эрик поделится с Чарльзом всеми днями, что он пережил, всеми темными моментами и теми, которые он нежно любил, — кусочками, которые в сумме давали именно того человека, которым Эрик сейчас стал. — Доброе утро, дорогой, — пробормотал Чарльз в подушку и награждая Эрика сонной улыбкой. — Доброе утро, — ласково сказал Эрик и не смог не улыбнуться в ответ, глядя на его розовеющие щеки и спутанные ото сна волосы. Чарльз прижался ближе к Эрику и подтянул одеяло повыше, оборачивая их обоих в кокон. — Что будем делать сегодня? — спросил он, зевая. Эрик неопределенно пожал плечами и поцеловал его. — Что захотим. Можно не делать вообще ничего, мне и это придется по душе. В конце концов, у них всегда был завтрашний день.