***
Чимин медленно переворачивает страницы одного из журналов, что лежат под прилавком магазина, в котором он подрабатывает, и с задумчивым видом разглядывает картинки. На них красуются симпатичные полуобнажённые парни, которые ранее вызывали у него желание. Но не сейчас. В данный момент он почему-то думает о разъяренном и наглом лице того самого парня с вечеринки, который не слабо так ударил Тэхена, и о серьёзном взгляде его друга Шуги. Эта картина всё никак не выходит у него из головы. Он помнит эти глаза, наводящие ужас на всю его внутренность, и спокойную улыбку, с которой и трупы закапывать можно. Раньше Чимин не думал, что может чего-то бояться; не знал, что может быть чем-то или, скорее, кем-то напуган. Разве что, если бы родители вдруг узнали, чем он занимается, допустим, на работе. Да, вот это пугает немного. Ему слегка не по себе от мысли, что однажды мама может застукать его, прыгающего верхом на сыне директора магазина, при этом ещё и сладко стонущего. От подобных представлений в своей голове становится стыдно, но совсем немного. Самую малость. Из мыслей его выводит звук открывающейся двери. Колокольчик над ней начинает надоедливо звенеть, заставляя Пака заинтересованно поднять голову, но он не успевает разглядеть посетителя, так как тот скрывается за стеллажами, выбирая подходящий напиток. Чимин продолжает листать журнал. — И жвачку, — проговаривает парень, подходя к кассе, — яблочную. Пак слегка вздрагивает, когда вдруг узнаёт этот голос. Шуга. Чимин подпрыгивает на стуле, резко закрывая журнал и пряча его под стойку, и устремляет свой взгляд на посетителя. «Он пришёл с Южного района лишь за алкоголем и…жвачкой?». Чимин, немного хмурясь, пробивает вино с названием «Пино Гриджио» и вспоминает, как однажды пил такое, но оно ему не особо в тот раз понравилось. «Белое полусухое. Вкус и запах персика ощутим», — зачем-то отмечает для себя он, а после тянется к стеллажу за упаковкой жвачки и также пробивает. — Шестнадцать тысяч вон. Наконец, Чимин поднимает голову, встречаясь с глазами напротив, что, кажется, всё время смотрели именно на него, и застывает, на мгновение переставая дышать даже. Сердце издаёт большое количество ударов, боясь самого ужасного исхода событий. «Не убьёт, так искалечит». Мысли одна за другой посещают чиминову голову, а руки начинают трястись, когда он вспоминает измазанного в крови Тэхена. Не хотелось быть на его месте тогда. Но в ответ ему улыбаются. Снова эта лёгкая, не обязывающая ни к чему улыбка, из-за которой Пака начинает глючить: он ужасно медленно открывает кассу, чтобы набрать сдачу, но в него будто вселяется черепаха без мозгов. Шуга громко и протяжно выдыхает и со словами «сдачу оставь себе, тормоз» выходит из магазина. Чимин успокаивается лишь тогда, когда с момента ухода этого парня проходит около получаса. Можно сказать, что его заставляет выйти из этого состояния один парень, чьи руки схватили Чимина за талию, притягивая ближе. — Хосок, ты закрыл магазин? — пытается высвободиться он, когда его начинают целовать в шею, сжимая кожу под футболкой. — Что такое? Я закрыл магазин. Опустил жалюзи, как ты любишь. Отец сегодня не приедет. Мы можем побыть вместе ещё час, потом мне нужно будет заехать к брату в автомастерскую, — продолжает выцеловывать чиминову шею Хосок. — Малыш, давай прям возле того стеллажа? — предлагает он, глядя на небольшой уголок со жвачками. У Чимина в голове резко всплывает образ парня с нежно-зелёными волосами, что сегодня купил жевательную резинку с этого стеллажа, и он снова начинает тормозить. — Ты такой задумчивый. Что-то случилось? — интересуется Хосок, отстраняясь от растерянного любовника. — Ну…даже если бы что-то случилось, то думаю, это не твоё дело. Мы просто занимаемся сексом, никаких вопросов, помнишь? Хосок впадает в ступор, совсем не понимая поведения младшего. Ему отчего-то даже больно, когда он слышит такие слова от него. Да, Чимин просто получает удовольствие от близости с Хосоком, но делает ли то же Чон? Достаточно ли ему просто этого контакта или он хочет чего-то большего, чем свободные отношения? Старший всегда пытается куда-то пригласить парня, что-то подарить ему, крепко обнять, поцеловать, но в ответ практически всегда слышится короткое «не стоит», закатывают глаза и отворачиваются к стенке, легонько чмокая в щёку. — Помню, — как-то обиженно произносит Хосок, — может, тогда уже встанешь к стеллажу? Другой послушно становится спиной к парню, нагибается и хватается обеими руками за полку. Старший подходит ближе, попутно растёгивая ремень, затем стягивает штаны с парня, что, нагнувшись, послушно ждёт, и, надев презерватив, резко входит без каких-либо предупреждений. У Чимина широко открываются глаза, и он сильнее хватается руками за полку, закусывая губу, чтобы пересилить дискомфорт в области задницы, но не говорит остановиться. Ему. Всё. Нравится.***
Чимин всё ещё чувствует боль в его милой заднице и пояснице. И даже когда сдаёт смену своему напарнику, держится одной рукой за пятую точку. Без растяжки было больно. Однозначно. Но в то же время приятно. С Хосоком всегда приятно и…больно. Приятно больно. Он на долю секунды задумывается, зачем вообще всё это начал. А когда он стал таким? Грязным и испорченным. Бесчувственным и одиноким… Но ответа не находит. — До завтра, — прощается он, выходя из магазина. На улице тепло. Даже в девять вечера. Но и это не помогает парню. Кажется, ему не способно помочь ничего в этом мире. Разве что, чудо. Но…может ли с ним произойти что-то подобное? Пак заходит в супермаркет, чтобы утолить жажду, и проходит к холодильнику с водой, на некоторое время застывая и выбирая подходящий напиток. — Бери персиковый, — советует низкий голос рядом, на что Чимин сразу же обращает внимание, поворачивая голову влево. Будто это какой-то страшный сон. Шуга. Снова он. И Чимин, при всей своей сущности, готов провалиться под землю. Ни его взбалмошный характер, ни смелость не помогают ему сейчас. Он застывает точно так же, как и до этого на холодильнике с напитками, только в глазах растерянность и испуг. — Д-думаю, мне не нужна помощь, — еле проговаривает он, глотая слюну. Он вспоминает, как невъебически долго тупил днём. Сейчас ситуация похожая. А вот на лице напротив нет ни единой, подобной чиминовой, эмоции. В глазах Шуги комфорт и уверенность, а во рту жвачка. Вероятно, та самая, что он днём купил у парня в винно-водочном, потому от него и пахнет зелёным яблоком. Шуга делает огромный шар из жвачки, который лопается с соответствующим звуком, и Пак, кажется, замирает в сотый раз за сегодня. Его взгляд проходит по всему лицу этого дикого парня: мокрые, розоватые губы, гладкая кожа, ровный нос, нежно-зелёный цвет волос, серебряное колечко в ухе, загадочность в глазах и царапина на щеке. На нём, как и днём, кожаная куртка и всё те же чёрные потёртые джинсы, на которых сейчас красуется пару пятен от краски. Это всё, что успевает заметить Чимин, пока его снова не вырывают из собственных мыслей. — Бе-ги, — одними губами шепчет Шуга, засовывая тому в карман пайты маленькую банку персикового сока. Эмоции на чиминовом лице сменяют друг друга со скоростью света: непонимание, страх, осознание, снова страх, нервная улыбка и широко открытые глаза. — Он уже рядом, — чуть громче оповещает парень, поворачивая голову в сторону продавца-консультанта. И Пак вдруг понимает, что его ведь могут неправильно понять, если увидят баночку сока в кармане, а вытащить он её не может, потому что руки будто онемели. Ему ничего не остаётся, как развернуться в другую сторону и пройти к выходу. Шуга следует за ним не торопясь, но парень перед ним воспринимает сказанные слова буквально, начиная вдруг бежать, да так упорно, что, спотыкаясь о собственные ноги, врезается в один из стеллажей, и пачки чипсов летят вниз. Чимин, обернувшись назад, понимает, что сглупил, когда послушался одного мятноволосого парня. Продавец-консультант сразу же оборачивается на звуки и видит, как парень пытается расставить пачки обратно на полку, но выходит плохо, к тому же, жестяная баночка с соком вываливается из его кармана прямо на глазах у кассира. — Стоять! — кричит мужчина. — Беги, дурак! — опять же советует Шуга, хватая за рукав испуганного и растерянного Чимина. Тот не сопротивляется, выбегая из магазина под руку с мятноволосым. Шуга видит, как за ними выбегает кассир, и тащит парня рядом с собой в непонятном для него направлении. Пак хватается за чужую руку, будто за надежду, не отпуская её весь их путь. Они перестают бежать лишь тогда, когда Чимин понимает, что снова находится в том самом Южном районе, только они стоят чуть выше — на холме рядом со старыми, ржавыми качелями. Пак резко отпускает, даже одёргивает руку другого и глядит на свою, видя на среднем пальце кольцо, что когда-то принял от Хосока на три месяца этих «свободных отношений». Чимин хоть и твердил, что ему ничего не нужно, но подарок принял, потому что Чон Хосок мастер уговаривать. Он всегда добивается того, чего хочет. Но вот расположения Пака добиться пока так и не смог, к сожалению. Внутри всё перемешалось из-за дикого темпа бега, и Чимину кажется, что сейчас его вырвет всем тем, чем он пообедал сегодня, а видя снова эти железные, ржавые проволоки, шансов сделать это становится намного больше. — Ты дурак. Зачем побежал? — пытается отдышаться Шуга. — Ты ведь сам мне сказал, — непонимающе глядит другой, опираясь руками на свои бёдра. — Я же, — тяжело дыша, — я же пошутил, глупый. — Тогда…тогда, это была самая плохая шутка, — заключает парень, выпрямляясь. — Сам ты глупый. Пак снова осматривает этот район с высоты небольшого холма, на котором они стоят, и понимает, что ночью тут намного приятнее, чем днём. Трейлеры вовсе не выглядят, как огромные гробы, а старые машины придают некий шарм всей обстановке этого небольшого района. Неподалеку стоят старые качели. Они настолько неподвижны, что даже пугают. — Я ведь даже сок не взял. Вот чёрт, — выдыхает Чимин, понимая глупость произошедшего. — Хочешь пить? — интересуется мятноволосый, глядя на парня. И Пак снова замирает. Почему? Почему? Почему? Да потому, что парни с Южного района уж точно не помогут тебе сбежать из магазина, в котором ты хотел украсть сок, держа тебя за руку, и таких парней уж точно не будет интересовать, хочешь ли ты пить. Это Чимин знал наверняка. — Если я скажу да, ты меня ударишь? Другой лишь широко улыбается, слыша такой нелепый вопрос, а Паку, вот, непонятна такая реакция. С улыбкой на лице можно и трупы спокойненько закапывать. — Постой здесь. Я быстро. Обещаю. Шуга проходит к одному из трейлеров и заходит внутрь. Чимин вдруг думает, что это его возможность сбежать прямо сейчас, когда ничего не угрожает его жизни, но почему-то остаётся стоять на месте, будто прибитый к земле. Он зачёсывает тёмные пряди волос назад, протяжно выдыхая. Через пару минут мятноволосый выходит из трейлера со стеклянной бутылкой в руках (вероятно, с той, что купил в магазине у Пака), но его останавливает другой парень, что вышел из трейлера напротив. ДжейКей. Они о чём-то говорят некоторое время, и тот даже показывает своему другу в сторону Пака, который, кажется, приклеился к холму. Шуга прощается с парнем и поднимается вверх по небольшому склону. — У меня только твоё вино. Он протягивает бутылку с содержимым другому, который всё ещё ошарашенно глядит на него. — Ну давай, бей уже! — выдаёт Чимин и зажмуривается. Парень рядом начинает вдруг заливисто смеяться, откидывая голову назад. Пак явно не понимает такой реакции зелёноволосого, и потихоньку приоткрывает глаза. — Я не буду тебя бить. Расслабься. Ты выглядишь слишком напуганно, — перестаёт смеяться Шуга, всё ещё стоя с протянутой рукой. Чимин, не разрывая зрительного контакта, осторожно тянется к стеклянной бутылке и обхватывает её обеими руками, будто боясь упустить, и делает пару глотков, пристально смотря на парня рядом, а после возвращает бутылку. «Вкус персика ощутим», — снова отмечает Пак, облизывая губы и пропуская сквозь пальцы волосы на голове. Он сам не замечает, что выглядит, как чёртов соблазнитель. Шуга садится на те самые старые качели и также пробует вино на вкус, попутно интересуясь: — Тебя как зовут? — Ч-чимин, — он садится рядом с ним на свободное место, начиная покачиваться. — Пак Чимин. — Вкусное вино продаешь, Пак Ч-чимин, — передразнивает того Шуга, оглядываясь по сторонам. На некоторое время снова повисает тишина. Слышно лишь ужасный скрип качелей. — А тебя? — как-то совсем тихо интересуется Пак. Будто ангел — светлый, тихий, робкий, послушный. Будто это не он пару часов назад стонал от удовольствия, держась за стеллаж со жвачками. — Юнги, — поворачивает свою голову к парню. — Мин Юнги. На улице совсем незаметно стемнело. Об этом говорит многочисленное количество звёзд на тёмном небе, стрекочут сверчки и дует прохладный ветер. Чимину кажется, что это успокаивает и расслабляет, поэтому откидывает голову назад. Буквально минуту тому назад он готов был бежать из этого места не оглядываясь, а сейчас всё вовсе не так. В один момент всё поменялось. Но внезапно раздаётся какой-то дикий вой, и он резко поднимает голову, из-за чего слышится хруст в шее. Чимин снова ощущает дискомфорт — сжимается и напрягается. Он практически сразу же издаёт протяжный стон, потирая одной рукой шею, что неприятно ноет. — Зачем так резко? — удивлённо смотрит парень рядом. — Давай помогу. Юнги поднимается с качели и становится на колени напротив другого, протягивая руки к чиминовой шее. Мятноволосый касается двумя руками нежной кожи парня, начиная медленно массировать её. Чимина в этот момент можно по частям собирать. Его глаза выкатились, кажется, а руки ослабили хватку, и он уже не держался за перила качели. Ему кажется, что всё то, что происходит сейчас, очень странно и совсем непривычно, и от этого становится страшно. Эти глаза напротив, что смотрят совсем без ненависти и жестокости, заставляют о чём-то задуматься, но всего-то на пару секунд. Затем Пак просто прикрывает глаза, чтобы было не так неудобно и…стрёмно. И ждёт. Боль и вправду заметно исчезает, оставляя приятный шлейф послевкусия. Только сейчас он вдруг осознает, что сидит в десять часов вечера на ёбаном холме в Южном районе, а массаж ему делает опасный, по словам Тэхена, гопник с этого же района. Чимин сразу же хватается за чужие руки своими, убирая их со своей шеи. — Давай ты просто меня ударишь. Мне тогда хоть не так стрёмно будет, — предлагает Пак, и парень рядом снова широко улыбается в ответ, переводя взгляд. Юнги встаёт на ноги и делает ещё глоток вина, громко причмокивая. — Ты что, придурок? — наконец отзывается он. — Почему ты весь вечер говоришь мне об этом? Так яростно хочешь, чтобы я сделал тебе больно, зачем? А Чимин и сам не понимает, зачем. Возможно, помнит тэхеновы слова об этом районе и людях, что живут здесь. Но...за всё это время ничего не угрожало его жизни и здоровью, но он всё равно уверен в том, что рядом сидящий парень — явная угроза. — Эм, знаешь я…кое-что…мне пора домой, в общем, уже слишком поздно, — снова как-то резко поднимается Чимин, пропуская свои тёмные пряди волос сквозь маленькие пальцы, — родители ждут. — Уверен? — хмыкает Юнги и встаёт вслед за ним. — Нет! То есть… конечно, я уверен, — криво улыбается он. — Мне пора. Одна чиминова часть тела хочет уйти отсюда ещё с того самого момента, как мятноволосый отпустил его руку, а другая часть, почему-то, хочет сидеть на разваленной качеле, глядя на бесконечное количество звёзд на ночном небе, и пить «Пино Гриджио» с ощутимым вкусом персика. Его любимым, между прочим. Это вино в этот вечер заиграло новыми ощущениями для него из-за чего-то. — Ладно, покедова, — последнее, что произносит Юнги, перед тем, как развернуться в сторону трейлеров и медленным шагом преодолеть это расстояние. И Чимин застывает на месте. В смысле его не попытались остановить? В смысле ему не предложили выпить ещё? Он нравится абсолютно всем. И не то чтобы он яростно хотел, чтобы его остановил этот мятноволосый парень, но тут просто вообще ни-че-го. Пустота. Точно так же, как и в самом Чимине, кажется.