***
— Хён, я ведь не говорю целовать меня в губы. Одного чмока в щёчку будет вполне так достаточно, — произносит Чонгук, битый час сидя в миновом трейлере. Конечно, ДжейКей раздумывал над поцелуем в губы. Откровенно говоря, это был первый и единственный вариант, но потом, пораскинув мозгами, он понял, что Юнги не будет этого делать. И во всём виноват этот Пак Чимин, которым бредит его хён. — Я не буду тебя целовать, мелкий ты извращенец, — бормочет старший с раздраженным видом. — Ты сам виноват во всём, поэтому не втягивай в этот извращенский клуб меня. Чонгук хмурится, то и дело крутя губную помаду красного цвета в руках. — Тебе что, трудно что ли? Я не прошу тебя засос мне ставить. Просто прикоснись ко мне, — выдаёт парень, подходя ближе. Юнги пятится назад, широко открывая глаза. До всего этого он был занят готовкой ужина, который Чонгук сейчас нормально так портит. — Не подходи ко мне, — шипит Шуга, беря в руки небольшой кусок говядины, и кладёт его на деревянную доску для нарезки. — Ты ужасно наглый, потому Тэхен и не хочет быть с тобой. А ещё невоспитанный. И никакой чмок здесь не поможет, — недовольно хмыкает старший, беря в руки нож. Чонгук с явными намерениями заполучить Ким Тэхена нагло припёрся в трейлер к другу, желая, чтобы тот оставил след своих губ у него на щеке, объясняя это тем, что когда Тэхен вдруг увидит отпечаток чужих губ на чоновом лице, то сразу заревнует, и тогда уже просто некуда будет деваться: Ким признается, что лгал, и что на самом деле ему всё же нравится ДжейКей. Глупый план. Но ничего другого не придумала смышлёная головушка Чонгука. — Просто поцелуй меня, — жмётся ещё ближе к старшему, который всячески отбрасывает его руки от себя. — Прекрати, говорю, — снова шипит Шуга, отходя назад. — Я сейчас твои гейские руки отрежу вот этим вот ножом, — поднимает кухонный прибор вверх, пытаясь напугать младшего. — Я ни за что в жизни не буду заниматься такой хернёй, понял? Это моё последнее слово.***
Юнги проводит белой салфеткой по своим красноватым губам, стирая яркую помаду. — Кому-нибудь скажешь — задушу, — серьезно произносит он, продолжая вытирать красный цвет с губ. Довольный Чон Чонгук стоит напротив зеркала, разглядывая себя в нём: на щеке красуется яркий красный отпечаток пухлых миновых губ, и это радует его больше всего на свете, кажется. — Хён, ты самый лучший, — заключает парень с довольной улыбкой на лице. Она настолько широкая и яркая, что Юнги морщится ещё больше, совсем не понимая, зачем всё-таки согласился. Чоновы большие глаза, кроличьи зубы, пухлые щёчки снова сделали своё: увели мятноволосого куда-то далеко, в параллельную реальность, где Мин Юнги целует всяких там Чон Чонгуков в щеку. — Свали, — бурчит старший, выкидывая наконец салфетку в мусорку. — Не думал, что скажу такое, но твоя довольная рожа — ужасна. — Не бойся, сладенький, я Членмину ничего не скажу, — произносит другой, кокетливо улыбаясь и хлопая длинными ресницами, а затем подходит ближе, помогая нарезать овощи для ужина. — Кстати, — осторожно начинает он, — …а как он там, Чимин твой…? — кладёт в рот небольшой кусок моркови. Юнги поджимает губы, продолжая нарезать мясо, и отвечает: — Надеюсь, что…в порядке. Хотя…как можно чувствовать себя нормально, если он там с этим! — злится Шуга, сжимая нож в руке сильнее. Куски мяса получаются огромными, а в какой-то момент парень и вовсе едва не режет самого себя, немного касаясь остриём ножа ногтя на указательном пальце. — Эй, хён, давай я, — Чон пододвигает доску с мясом к себе и забирает нож из чужих рук.— Мы что-нибудь придумаем, ладно? — Что, Чонгук? Что? — срывается старший, без сил садясь на табуретку рядом. — Я пол ночи не спал. У меня в голове ни единой мысли, как забрать его оттуда. И не просто забрать, а так, чтобы отца вдруг не лишили работы и он снова не начал пить, как было в прошлый раз. Ты ведь помнишь, что было? Это был самый ужасный год в моей жизни… — протяжно выдыхает он, сильно закусывая нижнюю губу и думая, что от этого станет легче. Разве? — Хён, — совсем тихо зовёт Чонгук, поворачиваясь к парню, — конечно, я помню обо всём…и поэтому говорю, что обязательно что-нибудь придумаю, ладно? Кстати, тебе нужно перевязать руку, присядь. Юнги недоверчиво глядит в ответ, снова громко выдыхая. Конечно, он верит Чонгуку, но сейчас ситуация совершенно неподвластна никому. Никому, кроме Чон Хосока, который от своего уж точно не откажется. Потому ещё около двух-трёх дней Юнги практически не выходит из трейлера, пытаясь додуматься до того, до чего ещё не смог. И…самое обидное, что он ведь даже не может узнать, как Чимин там. Как он провёл день, как спал, что ел на завтрак, и ел ли вообще, потому что Хосок проверяет все смс и входящие звонки. А у Чона с Паком уговор ведь был. «Работа для отца Мина плюс место в университете искусств, а взамен Пак никогда не будет видеться и общаться с Юнги. Ко всему этому, ещё и переезжает к Чону в квартиру, чтобы доказать это». Чонгук, как настоящий друг, проводит с Мином всё это время, даже забивая на попытки завоевать сердце одного неприступного парня из своего универа. — Забыл спросить, — вдруг раздаётся голос старшего, когда в очередной раз он готовит ужин на двоих, — как Тэхен отреагировал на эту штуковину на твоём лице? — намекает на поцелуй, что оставил именно он. — Да никак, — грустно выдыхает другой, — сказал, чтобы я не спал больше с проститутками, потому что могу чем-нибудь заразиться. Вот придурок. Но…похоже, ему и вправду не нравятся парни. Да как я мог так сильно ошибиться? — на несколько минут задумывается, недовольно морщась. Юнги проводит по темной чоновой макушке рукой, как бы ободряя его, и младший грустно улыбается в ответ, продолжая пребывать в своих мыслях. Всю эту тишину обрывает пришедшее на минов телефон уведомление, после которого он перестаёт нарезать овощи и даже немного вздрагивает. Он быстро моет руки, даже не вытирая их, и выбегает из трейлера, говоря Чонгуку проследить за кипящей водой в кастрюле.***
Юнги тянется к дверному звонку в совершенно растерянных чувствах. Кажется, он никогда так быстро не бегал, тем более по вечерам, когда хочется медленно пройтись пешочком. Дверь поспешно открывают, впуская его внутрь квартиры. — Он в спальне, — оповещает низкий голос Чона, указывая рукой в сторону комнаты, и мятноволосый сразу же срывается с места, идя туда, куда указал парень, но останавливается у самой двери, всё не решаясь зайти внутрь. Сердце с бешеной скоростью стучит в груди, ладони становятся потными и скользкими, а ноги ватными. Он робко дёргает за ручку двери, опуская её вниз, и входит в комнату. — Чёрт… — слёзы сами собираются в уголках глаз, а в лёгких будто дефицит воздуха, потому что дышать становится резко нечем. Мин увереннее подходит к кровати, на которой, свернувшись небольшим комочком, лежит никто иной, как Пак Чимин, иначе зачем, спрашивается, он бежал в эту квартиру настолько быстро. Парень присаживается на край кровати, которая немного скрипит под его весом, и тянется своей дрожащей рукой к одеялу, чуть отодвигая его в сторону. — Боже, — выдыхает он, когда видит покрасневшее лицо Пака. На чужих висках виден пот, рыжие волосы на голове растрёпаны, а на глазах, что едва ли приоткрыты, дорожки прозрачных слёз. Он чувствует дрожь, что проходит по всему чиминову телу. С виду рыжеволосый кажется спящим или просто очень спокойным, но это вовсе не так. Юнги. Чувствует. Чимина. И это, блять, не так. Чимин не просто устал и решил вздремнуть. Нет. Не из этой оперы. — Он болеет, — слышится низкий голос позади Мина, — уже второй день такой. Вначале…вначале он просто плакал, а сейчас температура, жар…и, чёрт, я не знаю, что с ним…не хотелось звонить кому-то, поэтому позвонил тебе… — Хосок, — мятноволосый поворачивает голову в сторону парня, — ты позвал меня только для этого…? Чон трёт переносицу пальцами, массируя её, и отвечает: — Вообще-то, нет, — признаётся он, — точнее, не только для этого. Чимин…он…я…я так его люблю, Юнги… Шуга морщится, закусывая нижнюю губу и отводя взгляд в сторону. — Уверен, что я хочу это слушать? — недовольно произносит он. — Нет, я не это имел в виду, — поясняет другой, пытаясь собраться с мыслями. — Я люблю. Но Чимин… — не любит, — Хосок протяжно выдыхает, трогая ладонями покрасневшее лицо, и грустно глядит в сторону Пака. — Забери его. С тобой ему будет лучше. И…и это, эм, не переживай по поводу отца и…универа, — растерянно бросает фразы он, смахивая одинокую слезу со своей щеки, — всё будет нормально, ладно? — Эй, — поднимается с места Мин, подходя ближе, — ты…ты как? — Да никак, — срывается другой, повышая голос, после чего слышится какое-то шуршание на кровати. — Абсолютно никак, — намного тише признаётся он, позволяя себе заплакать. — Мама… Юнги, она ушла, а Чимин…он, — всхлипывает, — не любит. У меня совершенно никого нет…никого, блять. Никого… У Юнги что-то больно ёкает в груди. Не хочет, но он чувствует это. Он вдруг вспоминает все те моменты, связанные с Хосоком. Их серые будни в школе, которые были раскрашены яркими красками благодаря этому парню рядом, который согласился отпустить чувства к Чимину. Юнги помнит, как Чон особенно сильно был привязан к своей матери. Он помнит, как та собиралась уходить из семьи тысячу раз, но слёзы и истерики Хосока заставляли её остаться. А сейчас, видимо, она всё же решилась. — Там лекарства на тумбочке, и я понятия не имею, что с ними делать, если честно…и это…эмм…прости за то, что разукрасил твоё лицо в тот раз. Не знаю, что на меня нашло, — последнее, что произносит Хосок, криво улыбаясь и скрываясь за дверью. Юнги озадачен и растерян. Он вообще не понимает, что только что произошло, если честно. Парень снова садится на край кровати и тянется губами ко лбу рыжеволосого, пытаясь понять, есть ли температура. — Юнги?.. — расслабленно произносит младший, понемногу открывая глаза и морщась от света. — Уходи… — машет руками он, начиная вертеться, — …ты обещал, что заберёшь меня, а сам не пришёл…поэтому прекрати…прекрати мне сниться… — морщит носом и в уголках глаз снова появляется влага. — Эй, — слабо улыбается старший, — я здесь. И я не отпущу тебя больше, слышишь? — А? — испуганно открывает глаза Чимин, совсем не веря тому, что видит. — Хён, это правда ты?.. В ответ положительно кивают головой, начиная гладить растрёпанные рыжие локоны той самой пораненной рукой, которая сейчас выглядит уже, в некоторой степени, здоровой, не считая оставшегося шрама. — Да, я пришёл за тобой, — снова эта улыбка, заставляющая Пака вздрогнуть и понять, что это всё реально. Да, Юнги действительно сейчас рядом с ним. Он и вправду перебирает своими тонкими пальцами его рыжие пряди и улыбается ему. Но…и из-за этого хочется зарыться в одеяло и закричать, потому что Юнги ведь нельзя находиться здесь. Нельзя. По крайней мере, он так думает. — Хосок-хен скоро придёт, — расстроенно оповещает Пак и тянет руку к чужому лицу, проводя по щеке своими маленькими пальцами, на одном из которых красуется подаренное Мином кольцо. — Тебе нужно уходить. Если он увидит тебя… — Тс-с… — Нет, Юнги, — снова срывается он, позволяя себе плакать. Какой-то он слишком плаксивый в последнее время. Ну совсем на него не похоже. — Чимин! — громко и властно зовёт мятноволосый. — Хосок сейчас на кухне. И…я сейчас скажу самую идиотскую вещь, но…он разрешил нам быть вместе. Да, звучит глупо, но я так рад, — снова дарит эту нежную улыбку. Младший не верит этому. Он отказывается. Лишь тяжело и громко дышит, глядя своими заплакаными и покрасневшими глазами на парня, что в данный момент играется с его волосами. Шуга ещё около минуты всматривается в красивые черты лица своего парня, а затем тянется за поцелуем, едва прикасаясь своими губами к губам Пака. Но ему этого достаточно. И Чимину тоже. Потому что именно в таких робких прикосновениях и скрыта настоящая любовь и забота. — Отвези меня домой, — шепчет Чимин, после чего перед глазами всё начинает расплываться и темнеть. Он упирается своей макушкой в грудь старшего, прикрывая глаза. Эту связь, кажется, невозможно как-то порвать или чем-то или кем-то заменить, потому что Чимин всегда будет чувствовать Юнги, а тот, в свою очередь, всегда ощущать Чимина.***
Рыжеволосый просыпается от солнца, что бьёт по его лицу своими яркими лучами; он слышит, как кто-то аккуратно передвигается по комнате, будто боясь разбудить его. Он приоткрывает слипшиеся ото сна глаза, пытаясь понять, где он находится, и видит знакомую прикроватную тумбочку, затем письменный стол, за которым он обычно делал домашнюю работу, и знакомую макушку парня, который аккуратно открывает шторы. Пак что-то бурчит неразборчиво себе под нос, еле-еле переворачиваясь с одного бока на другой. Во рту дико пересохло, а рука, на которой он, кажется, спал, затекла, поэтому чувствуется дискомфорт. Он глубоко вдыхает и выдыхает воздух и всё же открывает сонные глаза, потирая веки пальцами. — Чимин? — кто-то совсем тихо и ласково зовёт его. Парень, что открывал шторы, быстро подбегает к кровати и садится на её край, разглядывая чиминово лицо. — Проснулся…? — Эмм… — Пак снова оглядывается по сторонам, всё ещё не понимая и не видя ничего перед собой. — Юнги? Где я, дома? — опирается на локти и облокачивается на спинку кровати. — Ты не помнишь? Мы вчера с…с Хосоком привезли тебя домой, — отвечает Мин, перебирая собственные пальцы. — Твоя мама разрешила остаться с тобой и положила меня на кресло. Пак поворачивает голову влево, замечая, что кресло, которое никогда прежде не было разложено, сейчас именно в таком положении. «Оно ещё и раскладывается? Почему мне никто не сказал?». — Ты заснул у… него… — прочищает горло, опуская взгляд, — поэтому я попросил его помочь мне донести тебя до такси. Позвонил твоей маме и она вместе с твоим, эм, папой (?) встретила нас возле дома, — делает небольшую паузу, раздумывая над этим «папой». Правильно ли он сказал? Не обидится ли Чимин на это его «твой папа»? Потому что, вроде как, он отчим да и отношения у них не особо хорошие. — Ты ещё долго что-то бурчал во сне. У тебя был небольшой жар. Мама присматривала за тобой, но потом ты спал хорошо. Даже слишком, — на несколько секунд задумывается, — уже восемнадцать часов ты в кровати. Чимин чуть дёргается, понимая, что никогда прежде не спал так много. Даже на выходных его максимум составлял часов семь-восемь. Очень редко, когда он спал десять, а сегодня в два раза больше получается. — Какое сегодня число? — хмурится он, проводя ладонью по своим рыжим растрёпанным волосам. — Семнадцатое июня, а что? — Чёрт, — ругается себе под нос, — у меня ведь зачёт завтра. Я должен был весь день сегодня заниматься у Тэхена, — ноет парень, откидываясь на кровать. — А как… Хосок-хен? Он не… — Нет, — вдруг перебивает старший, поднимаясь с кровати, — он больше не будет тебе писать и прочее, а мой отец будет продолжать работать в автомастерской. Вот. — А…твой универ?.. — Так сильно хочешь, чтобы я поступил? — удивляется, чуть посмеиваясь с сонного и ничего непонимающего Пака, а затем открывает большой шкаф с одеждой. Младший немного мнётся, прижимая коленки к груди. — Было бы неплохо, — несмело отвечает он, — я был бы…ну, эмм, рад за тебя. — «Ну, эмм, как бы, рад», — Юнги изображает младшего, не прекращая посмеиваться с него. — Ты очень милый, когда вот так смущаешься. И Чимин, кажется, краснеет. Впервые в жизни. Возможно, из-за того, что никто прежде не замечал того, что он, оказывается, очень милый. Все твердили, что он ужасно привлекателен, сексуален, дерзок, напорист и уверен в себе. Говорили о том, что его черты лица не схожи с другими. Но никогда не замечали того, что он может быть очень застенчивым и милым. Румянец на его пухлых щеках и растерянность в карих глазах — вот, что разглядел Мин. — Твой Тэхен скоро придёт. Он звонил где-то час назад, спрашивал, как ты, — рассказывает Шуга, подходя ближе к кровати и кладя на неё чистую одежду. — Сходи в душ, а потом будешь готовиться к своему зачёту, — с лёгкой улыбкой на лице заключает он. — Конечно, мама, — посмеивается младший, поднимаясь с кровати. — Тогда ты жди меня тут, — дарит широкую улыбку в ответ, быстро выходя из комнаты. Чимин, уже не такой сонный, бредёт в сторону ванной комнаты, вспоминая недавние события. В его голове не может уложиться то, что он настолько близко к сердцу принял всю ситуацию с Хосоком и Юнги, что рыдал не прекращая пару дней, а потом и заболел впридачу, что не могло не удивить. Получается, Юнги действительно для него значит намного больше, чем он себе представлял. И даже тогда, когда Пак произнёс это «я люблю тебя», он не знал, что чувства, которые он испытывает к мятноволосому, намного больше и глубже. Он буквально нуждается в нём: в его присутствии рядом, в его запахе яблочной жвачки, в его тёмных глазах и худых руках, на пальцах которых неизменно будет красоваться огромное количество колец; он нуждается в его улыбке и доброте по отношению к нему. Юнги показал Чимину, что значит быть любимым. До этого о нём никто так не заботился. До этого он не считал себя тем, кто способен плакать и переживать из-за кого-то. До встречи с южным парнем он был абсолютным пофигистом и циником, казалось. Чимин выходит из душа, совершенно забывая о том, что следовало хотя бы накинуть полотенце на бёдра. Но он считает, что это ни к чему. Вероятно, что-то всё-таки остаётся неизменным. Парень просто привык к тому, что обычно, когда он принимает душ, дома никого нет, потому и можно ходить абсолютно голышом. Пара мокрых рыжих прядей падает ему на глаза, а по всему его телу много-много прозрачных капелек воды. Он проходит по коридору дальше и замечает на первом этаже знакомую фигуру своего друга, который задумчиво глядит в окно. — Эй, — зовёт Пак, спускаясь по лестнице, — почему так рано? — Хоспаде, — резко отворачивается Тэхен, прикрывая глаза ладонью. — Ты же видел, что я здесь, почему не взял хотя бы кусок газеты, чтоб прикрыться? Ты ужасен, — громко вопит и морщится он. — В каком месте у меня ужасно, Тэхен? — недовольно разводит руки в стороны Пак, подходя совсем близко к парню, одним своим взглядом говоря снова посмотреть на его достоинство. — А у кого тогда хорошо? — вскидывает бровью он. — Может, у, эм, ДжейКея? А? Ким поворачивает голову в сторону парня, сразу же встречаясь с его хитрым взглядом, который, кажется, и хотел именно этого — растерянного лица Ким Тэхена и его поджатых губ. — Причём здесь он вообще? — пытается успокоиться голубоглазый. — Да потому, что ты всё время дёргаешься, когда речь заходит о нём. — Это вовсе не так, — злится другой, видя на себе прожигающий чиминов взгляд. — Да ты что? Тогда я могу сказать…эмм… Чонгук! Чонгук! Чонгук! Чонгук! — будто пытаясь напугать друга, кричит Пак. — Да ты…иди сюда, придурок, — хватает за руки другого и валит на пол. Чимин всячески пытается вырваться из сильной хватки, но выходит плоховато. Видимо, спортом на летних каникулах всё же придётся заняться. Ким буквально садится верхом на него, начиная совсем по-детски дурачиться. Он щекочет его настолько сильно, что Чимин готов поспорить, что он впервые в жизни так громко и заливисто смеётся. — Не нравится, не нравится, не нравится. Понял? — прямо в лицо кричит он, ставя руки по обеим сторонам от головы рыжеволосого парня. — Чего ж ты тогда сел на него? — раздаётся знакомый голос Юнги, который, кажется, с самого начала наблюдал за всем этим со стороны. Он складывает руки на груди, недовольно глядя на эту картину. Тэхен быстрым движением встаёт с голого Пака, поправляя одежду, и теряется, как никогда раньше. Чимин приподнимается на локтях, глядит на своего недовольного парня и пытается найти хоть что-то, что могло бы прикрыть его достоинство. Он видит, как Шуга прожигает взглядом совершенно растерянного Ким Тэхена, который всё теребит край своей бедной футболки, и громко сглатывает. — Твердишь, что тебе не нравятся парни, а сам решил на чужого залезть? — звучит раздражённо. — А ты? — переводит сердитый взгляд на Пака. — Я сижу здесь с тобой почти целые сутки, а обнимаешься ты почему-то с ним. Ответить не даёт раздавшийся звонок в дверь, который и спасает обоих от серьёзного взгляда мятноволосого. Юнги хоть и не ударит, но тон его голоса и недовольство во взгляде всё же делают своё дело — оба сильно пугаются и теряются. Мин идёт в прихожую, открывая входную дверь. — А ты чего тут… — хмурится он, видя на пороге ДжейКея, но не успевает он договорить, как тот проносится сквозь него, проходя внутрь. Парень что-то ищет глазами, замирая на несколько секунд, когда всё же находит это «что-то». Ким Тэхен. — Я к тебе, — серьёзно заявляет Чон, сокращая расстояние между ними. — Я всё понял, придурок! — вытирает рукавом лёгкой белой кофты мокрые губы. — А где твоя сифилисная проститутка? — язвит Тэхен, вспоминая случай трёхдневной давности, когда тот появился перед ним с дурацким отпечатком поцелуя на своей правой щеке. Чон щурится, пытаясь понять, почему Ким всё же вспомнил произошедшее, но не может ничего прочитать на чужом лице, потому что голубоглазый будто закрывается от него. Специально. — Ты ревнуешь? — интересуется Чонгук, складывая руки на груди. — Ничего подобного, — обрывает другой, прожигая парня рядом своим сердитым взглядом. — Тогда почему вспоминаешь эту проститутку, которой и впомине не было? — Да потому что…потому что, — теряется голубоглазый, опуская взгляд, — просто потому что! Вот и всё. — Разве? — А кто? Кто тогда был? — Это что-то поменяет между нами? — Возможно. — Шуга-хен. Это был он, — зачем-то признаётся ДжейКей, понимая всю тупость ситуации. Чимин, прикрываясь кухонным полотенцем, совсем не понимает о каком таком поцелуе идёт речь. Его не было несколько дней, а тут успели с его парнем поцеловаться. Чон переводит обеспокоенный взгляд сначала на Чимина, а потом поворачивается назад, видя недовольную и злую мину мятноволосого. — Хён, — зовёт Пак, глядя на старшего, — ты поцеловался с…этим? — Всё не так, ладно? — Юнги подходит ближе, чтобы немного успокоить своего парня, который, в свою очередь, пятится назад. — Он просто хотел проверить тэхеновы чувства, потому и попросил меня поцеловать его, — разъясняет он, всё же оказываясь рядом с Паком. — Я даже не почувствовал удовольствия. Честно. Клянусь. Чмокнул его в щеку, не более, ладно? — оправдывается Мин, ища в глазах напротив понимания, и он находит его. — Да, хорошо… да, да… — тысячу раз кивает головой. — А я хотел в губы вначале, — прерывает идиллию Чонгук, на что сразу же получается два недовольных взгляда возлюбленных. Шуга знает, какой Пак бывает вспыльчивый, потому сразу же после этой фразы берёт того за лицо, притягивая ближе, и утыкается лбом в чужой. — Слушай, губы есть у всех, но твои пельмешки вне конкуренции, — произносит Юнги, затягивая Чимина в поцелуй, не давая и шанса на какие-либо вопросы. — Фу, — морщится Чон, а после выходит из комнаты. — Мы ещё не договорили, — кричит голубоглазый, следуя за ним. Он врезается в спину ДжейКея, когда тот вдруг останавливается. — Тогда говори, говори наконец, а не разбивай моё сердце в который раз, тупой ты пидорас! — шикает Чон, всё ещё не оборачиваясь. — Я… эмм… Ты просто невоспитанный. — Ты говорил. — И…и ужасный… — Это тоже, — самодовольно улыбается Чон, складывая руки на груди. — А ещё ты самовлюблённый придурок, который выводит меня из себя. — Я это заметил, — хмыкает в ответ другой. — А ещё…ещё… — громко сглатывает. — У тебя необычные глаза. Ты, когда смотришь на кого-то своим недовольным взглядом, то они становятся в тысячу раз больше, а когда ты улыбаешься очень-очень сильно, то становится не видно глазных яблок. Ты думаешь, что всё можно решить силой, потому и меня бил целых два раза. У меня нос, вообще-то, до сих пор побаливает. Но…именно поэтому я не хотел быть с тобой, а не потому, что ты мне не нравишься, — еле произносит он на сбитом дыхании. — Я не знаю…не хочу, чтобы парень, который мне нравится, крушил всё на своём пути… — как-то совсем обессиленно произносит он, продолжая тяжело дышать. — Это всё…? — совсем тихо интересуется Чон, всё ещё не смея повернуться к парню. — Да…наверное, да. ДжейКей медленно разворачивается к другому, пытаясь не спугнуть и без того напуганного парня. Ему не понятно, почему Тэхен сразу не сказал, что именно его не устраивает в нём, а начал придумывать этот цирк с тем, что он не гей, хотя Чонгук отчётливо видел, что тот им и является. Он делает пару шагов на встречу к Тэхену, робко обнимая его содрогающееся тело, на что другой отвечает тем же, чувствуя, как чоново сердце бьётся быстро, а грудь вздымается вверх-вниз. — Я больше не подниму руку ни на кого, — шепчет парень, обнимая крепче. — Ты что, серьёзно? — Нет, конечно, — усмехается он. — Если к тебе кто-то будет приставать, я первым полезу драться. — Дурак, — улыбается Ким, чувствуя, как ДжейКей вдыхает его аромат, а шею накрывают мягкие чоновы губы. От Тэхена пахнет ромашками и чаем. Нет. Ромашковым чаем. Так лучше.