Край погасших лиц

- Зачем вышел? - Бинх обнаружил Гоголя сидящим за столом на постоялом дворе. - Доктор рекомендовал полный покой. - Надоело сидеть на одном месте, - Николай залпом осушил стакан с вином, взял в руки перо, окунул его в чернильницу и продолжил что-то писать.       Заинтригованный Александр сел напротив него, но спрашивать о занятии юноши не стал. Знал, что тот начнёт волноваться, а свои наработки всё равно не покажет. Однако краем глаза мужчина уловил несколько фраз, среди которых промелькнули знакомые имена, в том числе и его собственное. - А Яков Петрович где? - Я отправил его спать. И тебе советую. Вы оба измучились ещё больше, чем я. - С чего ты взял? - Кроме своих прямых обязанностей вам приходилось ещё и следить за мной и контролировать мои припадки. Я это очень ценю, но, пожалуйста, не доводите до крайности. Я не безнадёжно больной, и сейчас я себя прекрасно контролирую сам.       Перо словно летало над бумагой, выводя всё новые слова. Александр завороженно наблюдал за этим полётом и не смел нарушать эту идиллию писателя и вдохновения.       Мужчина чувствовал лёгкую усталость после встречи с главным полицмейстером и довольно долгим обсуждением рапорта, однако оставить Гоголя одного не мог. Сказывалась привычка постоянно находиться рядом с ним, несмотря ни на что. Чтобы как-то отвлечь себя от созерцания бледных пальцев, сжимающих перо и исписавших уже половину листа, Бинх налил в его стакан вина и залпом осушил его, а затем снова уставился на руку. - Ладно уже, смотри, - Николай проследил за взглядом друга и подтолкнул к нему несколько исписанных листков. - Всё равно же не успокоишься.       Как только листы оказались в руках начальника Третьего отделения, Гоголь улыбнулся уголком рта и вернулся к работе. Саше он мог довериться в любой ситуации. Сейчас он уже прокрутил в голове сценарий развития последующих событий. Александр прочтёт рукопись, она ему придётся по душе, и он заставит Николая идти в издательство. Если будет нужно, лично отведёт за руку. Или даже закованным в наручники. В принципе, фантазия Бинха позволяла так поступить.       Из кипы листов выпал сложенный вчетверо кусок бумаги. Александр, заметив это, наклонился и поднял его. - Я могу? - получив быстрый взгляд на бумагу и утвердительный кивок, мужчина развернул листок, который был сплошь исписан мелким каллиграфическим почерком.       Тайна рождения - Тёмный... как много и как мало в этом слове. Что скрывается за этим словом? Дар или проклятие? Нечисть считает это даром, люди - проклятием. Я отношу себя больше к людям. Что же, будем считать, что я проклят.       Родиться мёртвым и ожить. Безносый господин, которому я, наверное, должен быть благодарен за оживление, наделил меня необычайными способностями. "Живи, Тёмный", - сказал он мне тогда. И почему я думаю, что этот господин является самой Смертью? Обычно Смерть представляют старухой с косой, но никто и не думает, что у Смерти может быть несколько обличий, и она сама выбирает, в каком из них ей появиться в мире живых. Сколько я себя помню, моё детство было таким же беззаботным, как у большинства детей. Первый переломный момент случился, когда я познакомился с Сашей. Он словно разбудил меня, дал почувствовать себя живым. До нашего знакомства, по рассказам Якима, я ни с кем не дружил, всё время сидел дома, а на прогулки выходил только в сопровождении слуги. А после встречи с Сашей меня будто подменили. Переродился заново. Проснулся от долгого и неприятного сна. Излечился от мучительной болезни, если уж на то пошло. Если бы не Саша, возможно, я никогда бы не очнулся. Он всегда был рядом, и это самая ценная награда для меня. Всё, что я на данный момент умею и знаю, пропитано знаниями и опытом моего верного друга. Он волк, который обучал своего волчонка жить. И во всём мире нет такой награды, которой его можно за это вознаградить. Кроме моих к нему тёплых братских чувств.       Однако и он не смог меня спасти в определённый момент. Но это не его вина. Я не имел власти над Тёмным. Тёмный всегда знал всё лучше меня. Знал, где я должен быть, и просто вёл меня туда. Зачем же ему было нужно вести меня к тем ужасным людям? Это знает только он. Однако я не жалею. Не жалею, что попался в их сети. Это просто нужно принять и отпустить. Как бы больно не было. Мне очень больно до сих пор. Басаврюк разбудил мою, казалось бы, утихшую панику. Он видел мои раны. Наверное, он первый, кто их почувствовал и раскрыл снова. За это он, конечно, поплатился. Тёмного нельзя подчинять себе.       Второй раз я пробудился от своих кошмаров здесь, в Диканьке. Тёмный почуял свою территорию и воспрял. Его силы росли, в какой-то момент я начал бояться, что он покинет меня и я умру. Какая была бы глупая смерть. Но нет, мы нужны друг другу. Он, как паразит, обвивает моё тело, внедряется в мой разум, однако не причиняет вреда. Он знает, что без меня ему тоже долго не прожить. Каждому бесу нужна своя жизненная оболочка. Можно сказать, что у нас симбиоз.       Однако пробудило меня не это. Как ни странно, это снова сделал человек. Яков Петрович Гуро. Я не знаю, чем я его зацепил, однако я давно так никого не боялся и не боготворил одновременно. Хотя, возможно, его прельстила моя недоступность. Ведь у меня такая сильная охрана: мои собственные страхи и Саша. Я знаю, что Саша меня никому не отдаст просто так.       Я перестал бояться своих видений. Я начал их контролировать. Теперь я могу их вызывать тогда, когда мне это необходимо. И после меня уже не трясёт в припадках. Хотя, возможно, это "временная ремиссия", как бы сказал мой друг Леопольд Леопольдович. Осталось понять только одно: покинут ли меня силы Тёмного, когда мы уедем в Петербург? Мне это неизвестно, как и Тёмному. Он сам боится этого.       Доверять людям очень сложно. Я хотел верить, что намерения Якова Петровича искренние. Сам Тёмный меня напутствовал, хотя его мотивы мне до сих пор неведомы. Позже это переросло в тёплые сердечные чувства. Я готов, наверное, доверить этому человеку жизнь. Но что скажет Саша? Ему довериться я всегда готов безоговорочно. Он часть моей души. Да что там уже скромничать? Он моя душа. Он видит меня таким, каким я сам хочу быть. И если он скажет мне умереть, чёрт возьми, я сделаю для этого всё возможное и невозможное!       Всё так сумбурно, мысли потоком летят в моей голове. Надеюсь, этот кусок личного дела останется в тайне навсегда.       Встреча с отцом была откровенно неожиданной. Край погасших лиц... довольно странное место для встреч мёртвых и живых. Там нет ничего. Место свидания можно выбрать самому, что и сделал мой отец. Он выбрал мою спальню в нашем поместье в Полтавской губернии. Я признался ему, что Яким уже поведал мне историю моего рождения и причину моих странных припадков и паранормальных способностей. Однако я бы сейчас не писал это, если бы в своё время отец не подписал дьявольский контракт со Смертью. И теперь он вместо меня горит в адовом пламени. Горит за свой поступок. Горит ради меня. Горит из-за меня. И будет гореть вечно, ведь такое невозможно искупить. А я буду жить за счёт его страданий. И это самое ужасное. что я когда-либо слышал. Я не могу это вынести. Мой родитель страдает за меня, а у меня нет способа его спасти. Возможно, поменяться местами. Я готов пойти на это. Но никто этого не одобрит.       На этом, пожалуй, я закончу. Нет сил переживать это снова. Чувство вины выжигает изнутри похлеще огня Преисподней. На сердце неимоверно тяжело от страха. И я не знаю, как от этого спастись. Забыть о таком невозможно. Но я постараюсь. - Ты об этом не говорил, - хрипло произнёс Александр, поднимая глаза на Николая, который уже давно не писал, а неотрывно наблюдал за тем, как с каждым прочитанным предложением лицо его друга меняется. - Не говорил, когда рассказывал о встрече с отцом. - Я не хотел, чтобы ты слушал очередную порцию моих рыданий, потому перенёс это всё на бумагу. Она всё стерпит. И так действительно проще говорить. - А Гуро знает? - Знает. Он вынудил меня сказать, когда ты ушёл к полицмейстеру. Я не хочу это переживать снова и снова в своих рассказах. Потому и разрешил тебе прочесть. - Ты закрываешься всё больше. От меня всё больше. - Неправда. Я по-прежнему безоговорочно и беспрекословно готов тебе доверить всё. Просто это... это слишком тяжело осознать. Думаешь, ты бы не чувствовал то же самое, если бы узнал, что твой отец горит в аду из-за тебя? - Я своего отца не знал, он погиб ещё до моего рождения на войне. Потому я не знаю, что бы я чувствовал. - Хорошо, а если мать? - Тогда, наверное, ты прав. Я бы тоже этого не хотел. Однако пойми, что это всё равно неизбежно. Смотри на вещи, как немцы, прямо. Твой отец пожертвовал собой ради тебя. Чтобы ты жил. Думаю, он не хочет, чтобы ты так безрассудно бросался ему на помощь. Он ведь уже умер. Его не вернуть. А если и вернуть, думаешь, ему будет нужна эта жизнь в обличье мертвяка? - Думаю, нет. - Я понимаю, что ты проводник в мир мёртвых, как это на самом деле тяжело, я всё понимаю, ты же знаешь. Но сочувствие, милосердие и самопожертвование должны граничить с разумом. Ты его больше не увидишь. Сам же сказал, что в краю погасших лиц с мертвецом можно увидеться только один раз. Так порадуй его тем, что живёшь. Иначе окажется, что он зря подписал этот чёртов контракт. - Иногда меня поражает, как ты можешь развернуть ситуацию в такую неожиданную для остальных сторону, что с тобой просто невозможно не согласиться, - Гоголь опустил глаза к исписанному листку перед собой и начал водить кончиком пера по нему, рисуя маленькие цветы. - Талант не пропьёшь, хотя попытки были, - Александр позволил себе улыбнуться. - Я могу оставить это себе? - он приподнял руку с зажатой в ней бумагой.       Николай медленно кивнул, наблюдая, как мужчина аккуратно складывает лист и прячет его во внутренний карман своего камзола. - Ты просто видишь и думаешь сердцем, - Бинх снова улыбнулся, - тебе не хватает иногда холодного расчёта. Именно поэтому я всегда рядом с тобой. - А твоему холодному расчёту как раз иногда не хватает чувств, - хмыкнул в ответ Николай и отложил перо.       Их правые руки соединились в братском рукопожатии, локти упёрлись в столешницу. Сосредоточенные взгляды серо-зелёных и небесно-голубых глаз пересеклись, Гоголь усмехнулся и напряг руку в попытке сломить руку Бинха. Александр, в свою очередь, не уступал в силе, держа на одном уровне и не давая своей руке коснуться стола. - Помнится, я мог тебя победить одной левой, - пропыхтел мужчина, поражаясь, насколько возросли физические силы юноши. - Возможно, левой и сможешь, - Николай напряг руку сильнее, и тыльная сторона руки Александра тепло поприветствовала столешницу. - Наконец-то, я это сделал! Я тебя победил! И ты мне даже не поддавался!       Бинх только рассмеялся и поставил левую руку. Брюнет понял его намёк, и матч-реванш начался. И тут же закончился победой начальника Третьего отделения. - У меня к тебе есть просьба, - Гоголь разминал вывернутую Бинхом руку, - мы можем, раз уж мы здесь, задержаться ещё на пару дней? - Смотря для чего. - Я хочу съездить к матери. - Хорошо, задержимся. Давно я не виделся с твоей дражайшей матушкой. - Думаю, она тоже будет рада тебя видеть. - Только не будем ей рассказывать, что здесь произошло. - Согласен. * * *       Экипаж не спеша ехал обратно в Петербург. По дороге, как Бинх и обещал, они заехали в Сорочинцы к матери Николая, которая была очень рада видеть своего сына живым, ведь тот уже давно ей не писал, за что пришлось извиняться практически полчаса. Мария Ивановна напоила гостей чаем, накормила, и гости остались в поместье Гоголей-Яновских на ночь, а утром со свежими силами направились домой. Николай снова спал на коленях своего друга, не в силах выдержать ещё одну изнурительную многодневную поездку, и сон прекрасно помогал ему скоротать время, в то время как Яков и Александр развлекали себя очередной беседой ни о чём. - Как думаете, Александр Христофорович, он нас слышит? - Яков покосился на крепко спавшего на коленях Бинха Николая. - Думаю, нет. - Тогда я осмелюсь сказать Вам, что Вы ошибались и в нём, и во мне. Я смог расположить его к себе. Теперь он может мне доверять. - Поздравляю, - Александр немного помрачнел. - Не волнуйтесь, я клянусь Вам, что никогда не причиню ему вреда. У него получилось разбудить мою очерствевшую душу. Вы можете быть спокойны за него.       Бинх промолчал, изучающе глядя на собеседника. Пронзающий взгляд серо-зелёных глаз встретился со спокойным тёмно-вишнёвым. - Я в любом случае за Николая горой встану, - произнёс Александр, кладя ладони на плечо и руку спящего Гоголя, будто защищая его, - и если хоть кто-нибудь, даже Вы... - Я клянусь Вам, Александр Христофорович, своей жизнью, - перебил мужчину Гуро, - что никогда ни словом, ни делом не заставлю Николая Васильевича страдать. Потому что люблю его.       Бинх вздохнул и погладил чёрные волосы друга. - Он хоть знает об этом? - Конечно, знает, - Яков хитро прищурился, - я думал, Вы умеете подслушивать. Или нас было недостаточно слышно? - Яков Петрович! - гаркнул Александр. - Я бы попросил без интимных подробностей! - Молчу-молчу...       Николай дёрнулся от вскрика начальника Третьего отделения и еле заметно улыбнулся. Естественно, в данный момент он не спал и слышал всё. Но будет лучше, если об этом будут знать только он и хихикающий где-то внутри его головы Тёмный.