Нянька для бантан

Мы в пробке и тупо ползем за автобусом. Моим автобусом, надо сказать, тем самым, на котором я обычно уезжаю домой. Я узнаю его по пестрой рекламе и думаю, что если бы не принудительное провожание до вокзала, уже давно бы спокойно вошла в салон, поздоровалась с водителем — их на этом маршруте двое, оба меня уже узнают, плюхнулась на привычное место, в этом позднем автобусе наполовину одни и те же пассажиры, вытащила бы блокнотики или свой почти дочитанный роман… Я люблю такие поездки и знаю, как превратить их в часы дополнительного отдыха. Ну, или перетерпеть, не теряя спокойствия и душевного комфорта, если что-то пойдет не так. Я езжу давно и много, мне, в самом деле, хорошо в дороге… Так. Это уже было. И я не люблю поездки в чужих автомобилях и не люблю быть за это обязанной. Вот лучше бы одна дошла! Только Чимина было жалко. Он бы не пустил, плюшка альтруистичная и ответственная, староста по жизни. Раз принял в зону ответственности, считай всё, даже смерть не разлучит нас, еще и на могилку цветочков принесет… Я представила Чимин-щи с палочкой и букетиком и фыркнула, не удержалась. Зиан как-то вздрогнул и настороженно покосился на меня: — Что-то не так, дорогая? Я пожала плечами. Язвить и ругаться перехотелось, уж очень сегодня день был длинный и хлопотный. То трудоустройство это, через… турникет, то забег по магазинам, а в финале еще и силовая акробатика с демонтажем мебели. Да еще и с непривычным напарником. Нет, объективности ради, надо признать: сотрудничество вполне сложилось, никаких выпендрежей на тему, «я мужчина, я знаю, молчи, женщина», не было. Возможно потому, что я действительно неплохо разбираюсь в такой работе и знаю, как держать в руках инструмент. Ну а, в самом деле, кто-то думает, что мы с бабулей электрика вызывали, чтобы сменить розетку? В свое время вместе со старыми папиными вещами и его же репутацией, я унаследовала ящик инструментов и твердую веру окружающих, что мастерство передается генетически, как Сила Люку Скайуокеру. Так что мои робкие попытки отказать соседке в починке табуретки, которую ей еще мой папа чинил, понимания не встретили. И да. Я знаю, как починить светильник, помнящий еще Битлз, и как собрать две нормальные парты из трех разваливающихся. А уж разломать… вообще не вопрос! Зиан, вероятно, оценил смену моего настроения с агрессивно-язвительного на пофигистически-лирическое, потому попытался испортить всё снова. — Ну что, артобстрел закончен, можно вылезти из окопа? — Ага. Но каску все же не снимай, — лениво огрызнулась я, пытаясь прикинуть, на какой поезд я успеваю и когда буду дома. Да! И чемодан не забыть. — Вот удивительная ты женщина. Как погода в Арктике. — То есть? — заинтриговал, признаю. — Ты самое сильное мое впечатление от первого дня работы. Или недели… Или месяца? Ну, насчет первого его дня, тут не поспоришь. Три девицы в мужском туалете, в соплях, слезах и ароматах перцового газа — это действительно сильное зрелище. — А я-то волновался, что на гражданке скучно будет, — ржёт менеджер с интересным бэкграундом. — Не успел с унитаза слезть, как поймали, захомутали, сунули какую-то ревущую телку и велели: «Мыть этой дуре глаза, пока не ослепла». Ого, оказывается я тогда и какие-то осмысленные фразы произносила, не только мат с междометиями. — Но как ты вторую ругала! Причем мыла, с собой наравне, но та-а-а-к, да наш сержант загнулся бы от зависти! — Ах, не надо лести! — голосом жеманницы из исторической дорамы говорю я. Мне неловко на самом деле — восхищение матерными конструкциями всё-таки не совсем то, что девушка рада слышать от мужчины. Нам бы про доброе сердце и большие… глаза. — Ну, вот скажи мне, помощница Ким, ну как в тебе все это совмещается!?— патетически восклицает собеседник, при этом не переставая контролировать дорожную обстановку. — Что и с чем у меня совмещается? Вот за что не люблю я поездки в машинах, так это за принудительность разговоров. Тут тебе не метро, не автобус, не выйдешь, не отсядешь. Придется говорить. До вокзала еще с полчаса, а Зиан полон желания общаться. — Когда я увидел тебя в первый раз… (Блин, ну трогательно как!) Я глазам не поверил. Седжин-то сказал, что, наконец, нашли кого-то, кто построил мелких за…. Под моим взглядом Зиан проглотил окончание фразы. И даже прикашлянул смущенно. — И влетает такой ангелочек в платьице, с хвостиком, ресничками хлопает. И за две секунды превращается в монстра. — Что Вы имеете в виду, под монстром? — О! Вот оно! Смотрю и ничего не понимаю. — Вот так ты превращаешься в монстра. Ты вообще себя в зеркале видела, когда королеву включаешь? Королеву? Скорей разгневанную мамулю. Вот ничего страшнее мамы в гневе ни разу в жизни не видела. А я много пугающих вещей видела, на самом-то деле. Ну, логично, в принципе, что я ее копирую. Защитная мимикрия, называется. — Что, неужели так убедительно? — спрашиваю осторожно. — Хуже! — в полный голос орет Зиан, срываясь с места на зеленом светофоре. Да, объективный взгляд со стороны, он такой. Неожиданный. — Я думал, на собеседовании с директором будет страшно, а нет. Вот когда ты мне экскурсию проводила… — Да, блин, Зиан! Ну, хватит издеваться! — Ты сквозь меня смотрела! От твоей улыбки птицы в полете замерзали! Я и так, и эдак, весь на обаяние изошел, а у тебя на лице: «приказать слугам выпороть или сразу на воротах повесить?» — Я просто старалась быть вежливой. — Шинлин, не надо. Лучше ты ругайся. Тебя стафф уже больше Намджуна боится. — Чего? Его-то за что? — обиделась я за лидера. А потом припомнила. Да. Двое нас, монстров. Юнги-то добрый, если и убьет, то в гневе, быстро и не больно. А вот мы с Намджуном… — Ты откуда такая вообще? Вот везу я тебя, а там, где-нибудь у вокзала, машина с личным водителем, и домой в Гангнам. Мда. Забавная картинка получается. Походу мне не папины скиллы достались, а мамулины. Генетика, она такая. Коварная. — А последние новости от Туен-онни тебя не смущают? Хунгчау, кстати, тоже постаралась. Мало того, что меня на помойке нашли, я же теперь вообще мадам Вонг нашего стаффа! И ведь поверили! Реально, мне обидно. И эти шепотки за спиной, пока я стояла с утра у турникета, и опущенные глаза вроде знакомых людей, эта прогулка с безымянным Чоном из Службы Безопасности, предпринятая для моей защиты. Конечно, хорошо, что защитили. Но очень-очень плохо, что эта защита понадобилась. — Послушай, там Пак Туен говорила, что у тебя высшее образование. — Ага. Психолог. Социальный. — Что, реально? А специализация? — Диплом? «Методы коррекции, структура и особенности взаимодействия в малых изолированных группах» — Изолированных группах? Это как? — А это в тюрьмах, казармах, молодежных бандах, ДОРОГОЙ, — решаю добить я. Ну, раз уж я местная мадам Вонг. Но у Зиана сейчас другая тема. Он радостно орет: — Бантаны! Наш размерчик! И я с ним соглашаюсь. По всем позициям. И тюрьма, и казарма, и банда. Только вот не радостно мне от этого. Даже на самую капельку. И не смешно. — Они дети с ампутированным детством. Юнги пашет с тринадцати. Чонгук с пятнадцати. Остальные начали чуть позже. Намджун за всех крайний с восемнадцати. И всем плевать, что там у них внутри, загнутся, значит, новых наберем. Юнги с аппендицитом чуть не сдох, кого это волновало? Вот что выступление сорвется, это важно… Вообще, какой жопой там думали, когда его в Корею возвращали? От диагностирования до операции больше суток. Про перитонит никто не слышал? — Постойте, постойте, Шинлин! Вы всех обстоятельств не знаете. — Проблема не в том, что Я не знаю. Проблема в том, что ОНИ не знают. И представленные объяснения признаны неубедительными. Так же как во множестве других ситуаций. Поэтому, да. Изолированная группа бывших детей. Зиан останавливает машину у обочины. Аккуратно убирает руки от руля. — Мне всегда казалось, что… — Многим кажется. И жизнь у них легкая и веселая. Вы знаете, что они фансайт называют контактным зоопарком? Обдумайте, менеджер Зиан. Представьте, что любая, эээ любая, вне зависимости от степени адекватности, купит билет, и ты будешь ей улыбаться и держаться за ручки, что бы эта тварь тебе не сказала. И автографы с наилучшими пожеланиями. Не задумывались? А попробовать? Зиана передергивает. Интересно, почему? — «Люди не пострадали. — А бантаны?» — цитирую его утренний прикольчик. Может и жестоко, но заслужил. — Блин. Это так прозвучало? — Это то, что Вы думаете. Это то, что вы все думаете. — Это они так считают? — тихо-тихо спрашивает новобранец шоу-бизнеса, ещё не до конца огрубевший душою. — Я думаю, это как послать подразделение на смерть, не потому что надо и больше никак, а потому что на них пох…й, а пославшему орден и повышение. А они умные и все это прекрасно понимают. Вот так, не надо играть в общение с психологом. Если не хочешь потом парковаться на обочине и искать сигареты по карманам. — В бардачке посмотри, — советую добрая я. Время выпускать внутреннего монстра закончилось, пора возвращать его на место. — Ты не права. Не всем здесь всё равно. — Предположим. И что? — Они же ни о чем не говорят! — Они считают, что это либо опасно, либо бесполезно. Скажешь, они не правы? —Ты говоришь, как будто здесь концлагерь какой-то. — Нет. Про концлагерь — это ты сказал. — «…!» — и так много раз. Ну что сказать, неведомый сержант сейчас, наверное, гордится учеником. — Седжин говорит, что с тобой они вытянули счастливый билет. Когда приключилась эта фигня с баллончиком, я писал докладную, а они просматривали камеры. С господином Чхве. И этой, из Секретариата. Я думал, честно говоря, что они ее здесь же и убьют. Седжин особенно: «Добрая у нас Шинлин, слишком добрая. Я бы на ее месте просто дверь снаружи закрыл. Причем на ключ. И не стал бы спасать воровок и неблагодарных тварей», а рядом господин Чхве кивает: «Хочу твою Шинлин к себе в команду». Тут они поругались немного, Седжин сказал, что хрен ему, обойдется, потом составили план, выгнали эту… —Хонгчау. — Ну да, её, — кивнул Зиан, выдохнул дым в окошко, и перешел к конкретике. — Седжин позвонил твоим парням, и сообщил, что ты не придешь, у тебя неприятности. А Господин Чхве громко так, чтобы слышно было, сказал: «Уволить бы эту мерзавку». — Нарочно, для мальчиков? Значит, он уже не первый раз это делает. Но вчера, это уже просто запредельно было! Зиан курит быстрее Юнги. Притушил окурок, вздохнул: — Я тогда вообще ничего не понимал. А они вдвоем стояли у окна и ждали. А потом просто хлопнулись ладонями, как дети: «— Шестеро! — Почему шестеро? — Один болеет. — Значит, все?», Седжин мне потом сказал, что «Мы уж надежду потеряли, но сегодня наши мальчики подняли попу ради кого-то, кроме себя. И это надо отметить». — Вивисекторы чертовы, — других слов у меня нет. Но информация действительно зачетная. Спасибо тебе, Зиан. — Сболтнешь про контактный зоопарк — придушу, — обещаю я Зиану вместо благодарности. Он кивает, немного даже возмущенно, мол, конечно, нем, как могила. Автобус давно уполз вперед, и на ближайший поезд я опоздала, но не жалко. Ради такого разговора стоило. У вокзала мой спутник выходит из машины, подхватывает чемодан. — Да брось, я сама. — Да знаю, что сама. Извини, ладно? Я там ляпнул… — Считай, что искупил. Дорогой. Ура. Местечко у окна. Чемодан к стенке, блокнотик в руки. Завтра хлопотный день. А когда не был? *** Сегодня нужно многое сделать. Парни должны начать сегодня писать что-то в студии, так что максимум, что мне следует сделать с утра, так это приготовить еды и подготовиться к вывозу того, что осталось от старых кроватей и доставка новых. Счастье, одним словом. Так как запись начнется рано, я в общежитие пришла ни свет, ни заря. Вот только... Вниз от лестничной клетки бежал Седжин в костюме феи и по пути что-то кричал мне про 24 часа. Мол, я же хотела побыть девушкой. Я лишь спросила у менеджера, какого черта он так оделся, но на это ответа не получила, только радостный выкрик: — Я фея! — и последующее спрыгивание на нижний этаж. Я даже не знала, что и думать… Может, в споре проиграл? Да нет, он не такой человек. Директор или начальство решили повеселить мальчиков таким образом? Всякое может быть. Но я очень сомневаюсь, что бантаны от этого поржут. Да и что за 24 часа? Это время ношения такого дурацкого костюма? А как это должно касаться меня? Тоже переоденут?! Нет, нет, нет! Я на такое не соглашалась! В контракте этого не было! …или было? В общем, встретились-то мы с Седжином на 3 этаже, так что, на протяжении двух лестничных пролетов, только об этом и думала. Дверь в общежитие была открыта, что меня напрягло ещё больше. Они обычно всё закрывают. — Свобода! — из-за двери выбежал мальчишка лет 5-6. Черные волосики и очень знакомое лицо… Я в ступоре остановилась и просто смотрела, как ребенок пытается беспалевно проскочить мимо меня, вниз по лестнице. Вот только, работа с детьми сделала за меня всё. На рефлексах, даже почти не шевелясь, перехватила ребенка. Наклонилась над ним и с улыбкой спросила, что он там делал, как его зовут и где его родители. На что я получила предельно четкий ответ. —Не знаю, Мин Юнги, не знаю. Я с чужими не разговариваю. Я во второй раз впала в ступор. Юнги? Чего? —Ладно, Юнги, меня зовут Ким Шинлин, рада знакомству, теперь ты можешь со мной разговаривать, — протянула ему ладонь, пока второй рукой подталкивала ко все еще открытой двери, которая теперь меня пугала. Этот ребенок не знает где его родители, так что лучше его вместе с парнями оставить. Ох, им же ещё в студию! Не бывает деньков прекрасных! Мальчик, кажется, не сопротивлялся. Просто с интересом смотрел на меня и шёл. Смотрел, как я запираю дверь на щеколду и как-то хитренько хихикнул. — Юнги-щи…— попробовала на вкус слово. Не привычно говорить так. Тот Юнги, с которым я общаюсь, старше меня. Надо же, какой удивительный тезка… — Не нужно никуда уходить. Тут тебе помогут, хорошо? — Мама учила меня не верить незнакомцам, — надул нижнюю губу, но от двери отошел, хоть искоса на нее поглядывал. — Тогда давай так… где ты живешь, чтобы я могла тебя отвести домой к твоей маме? — Дэгу. Я снова удивилась. Как. Как такое возможно?! Но потом я чуть не осела на пол, прямо в прихожей. Из-за угла вывернул еще один мальчик, такого же возраста что и первый. Вот только этот был, как две капли воды Чонгук. — Мальчик, а… как тебя зовут? — в горле пересохло. —Чонь Чоньгук, — отозвался мальчик. — А ты кто? — Я… няня ваша. Скажи, пожалуйста, Чонгук-а, а есть кто-нибудь ещё здесь, кроме нас с тобой и Юнги? — Да! — Проведешь? — протянула руку, за которую мальчишка очень быстро и резво ухватился. Юнги, что до этого держался за мою вторую руку, что-то буркнул, но последовал за нами. Что ж, после того, как я оглядела жилую площадь семи взрослых мужиков, могу с полной уверенностью сказать, что мы в… да, там. Все! Все, черт подери, каким-то образом превратились в детей! Притом, никто не помнит, как здесь оказался и кто это рядом с ним. Просто… просто детский сад! Я понятия не имею что нужно сейчас делать… И этот Седжин. Что-то про 24 часа. Точно! Может, он имел в виду, что вот это все безобразие продлится сутки ровно? Но сегодня запланированная запись! Тем временем, большинство пока спали. Хоть что-то хорошее. Рано ещё мелким так вставать, только Юнги, Чонгук и Джин отличились. Хорошо хоть, что у всех одежда по размеру есть. Наверное, сейчас нужно позвонить менеджерам и попросить о помощи? Звонила, много раз звонила. Седжин не брал трубку вообще, а только на 4 или 5 звонок отозвался очень сонный Зиан. —Зиан, у нас очень большие проблемы. Приезжай! *** — Я бы сказал, что это не большая проблема, а семь маленьких... — пробормотал парень, хватаясь за телефон и звоня вышестоящим лицам, чтобы отменить запись на день. Его, конечно, обругали, но это всё же лучше, чем старшая группа детского сада будет писать новый хит. Я выделила деньги на игрушки Зиану и послала в магазин, пока сама начала готовить кашу на завтрак. Юнги забрал свои собственный блокноты, ручки и еще фиг знает что и где-то спрятался. Чонгук же сначала скакал возле меня, очень нагло расспрашивая разные вещи, но потом получил от меня по попе за «аджуму» и успокоился. Точнее, утопал доставать Сокджина, который теперь по возрасту был младше почти всех в группе. Всех, кроме Тэхена, который благополучно похрапывал на матрасе в гостиной. Кровати тоже пришлось отменить на день. Если сейчас будем тут еще и ремонт делать, то помрем, поранимся и вообще все разревемся. И не факт, что я сейчас про детей. Пока Зиан бегал за игрушечками, а то мелкие бантаны всё тут разломают, а так их можно хоть чем-нибудь занять, а я договаривалась по телефону об отмене кроватей, одновременно помешивая кашу, со стороны выхода снова послышалось звонкое: — Свобода! — и топот маленьких ножек. Бросила всё, побежала ловить мелкого засранца, который, слава богам, бегал как черепаха. — Ну, куда же ты бежишь? Пожалуйста, давай сегодня проведем день в мире? М? — я уже буквально молила паренька о спокойствии. — Если хочешь погулять, то мы сегодня пойдем, только не убегай один, это опасно. Разве тебя мама не учила? — Учила, но ее сейчас нет, так что сейчас можно! — Нельзя! Старших нужно слушаться. — А ты точно старше меня? — Юнги хитро прищурил глазки, а я прифигела. И что мне говорить? В реальности он старше меня на полгода, но сейчас-то я его даже на руки поднять могу, если постараюсь. — На все 100 процентов. — Тогда я буду тебя слушаться, нуна, — выделил последнее слово. Ну что за мелкотня такая? И это мой одногодка в детстве? Я такой, вроде, не была. Хотя, все дети разные, чего уж тут возмущаться. — Нуна!!! — послышался детский крик с кухни, а я, хватая Юнги за руку и на ходу запирая дверь на ключ, от греха подальше, побежала на кухню. Там маленький Сокджин стоял, прижавшись к стеночке и как на ядовитую змею смотрел на шипящую кастрюлю с кашей. Ну, отлично теперь! То, как я будила младших, думаю, объяснять не стоит. Тут всё как в детском саду, вот только, теперь мне помогали маленькие Сокджин-ни и Чонгук-а. Способы у них были разные, но вполне действенные. То попрактиковать вокал, так сказать (крики на ультразвуковой частоте), то щекотка, а потом недовольные бурчания и всхлипы, что упал больненько, то просто потрясти за плечико и очень вежливо просить открыть узкие глазенки. Юнги же в этот момент просто сидел и абсолютно за всем наблюдал. И что-то пытался то ли нарисовать, то ли написать. Ох, а еще проверял, ровно ли я всё разложила. Ну, точно юный завхоз! Ужас какой! Детишки, проходя мимо нас в ванную, удивленно поглядывали на меня и Юнги, который уже ковырял, слава богам, не подгоревшую кашу. Кстати, заметила кое-что очень забавное. Хосок был вообще неулыбчивый малый. Ну, максимум — это хихикнуть. Но не как сейчас через каждую минуту новый вокал, смех и вообще радость испускает. Маленький Хоби всё с серьезом изучал. Но, ни к кому не подходил. Зато Тэхен скакал то туда, то сюда. Даже после сна был попрыгунчиком. Нашел себе другана Чонгука. А за этой парочкой бегал самый взрослый по развитию в этой компахе Чимин. Слышала, у него в семье есть младший братец. Что ж, теперь я знаю, кто мне сегодня помогать будет. Так как детям была интересна моя персона, они пока слушались меня и вели себя довольно доброжелательно. Сразу выявился лидер группы молокососов. Намджун, кто бы сомневался. Такой энергичный малый, не стесняется руководить, объединяться с кем-то в команды и вообще громко излагает своё мнение, объясняя, почему думает так, а не иначе. Чонгук было хотел повредничать насчет каши, но Намджун очень доходчиво объяснил своему, на данный момент, ровеснику: — Не будешь есть — никогда не вырастешь. Сказал самый высокий в группе, это так забавно. А учитывая то, что сейчас Намджун больше похож на колобок... В общем, к словам самого крупного среди младших, прислушались. Был еще один крупненький, но не от массы, так сказать, а из-за, как ни странно, ширины плеч. Сокджин, да. Даже тогда с плечами. Пихнёт и всё, пиши пропало. К концу завтрака пришел Зиан с пакетами игрушек и серьезным предложением всё это записывать на видео, а потом показать самим бантанам. Мне это понравилось, но Юнги закричал, что ненавидит камеры и что, если увидит, как его снимают, сам всё разобьет. Чувствую Мина. Решили, что только под вечер всех вместе соберем и снимем. *** Раздали детишкам игрушки и сели с Зианом следить за порядком. Впрочем, комнату Юнги и Джина мы сразу же заперли, так как там поврежденная проводка. Вот в комнате Хосока, Тэхена и Чимина было предостаточно свободного места, так что туда большинство и распределилось. Юнги снова в засаде, но на этот раз я знала где. Этот постоянно жаждет свободы, так что ожидает, когда же мы откроем дверь из общежития. Так сказать, на волю. А если объяснять проще, сидит в прихожей и рисует фломастерами в блокнотике. В гостиной осталось двое, Хосок и Намджун. Оба спокойно сидели по разным углам матрасов и занимались своими делами. Намдж увлеченно потрошил шкафчик настоящих бантан с фигурками и разными настольными играми. Ясное дело, ничего не понимал, но упорно старался в этом разобраться. Хосок же был еще более упертый. Начну с того, что он решил забраться на стол, но мы ему, ясное дело, не дали, попытался забраться на комод, но мы снова преградили ему путь. Какой храбрый! Высоты не боится! Не перестану удивляться с мелкого Хосока. В общем, мальчишка пока оставил эту идею со скалолазанием и принялся собирать башенку из кубиков. На матрасах. Мягких, не ровных. Сначала смог собрать 8 кубиков, потом всё развалилось. Он продолжил. На этот раз 10 кубиков удержалось на вышке, правда, потом всё развалилось, но ведь оставалось всего несколько кубиков поставить! Парень снова начал делать башенку! Наверное, он потом так же поступал с хореографией. Пока все идеально не сделает, не успокоится. Вот и сейчас он доделал полностью башенку, сам собой погордился и пошел проведать остальных. А в комнате ХоЧиТэ происходило следующее безумие вокал-лайна: Тэхен и Чонгук скакали по помещению и кричали, Джин просто сидел в уголочке, собирал пазлы и иногда с интересом поглядывал на вакханалию в комнате, которую пытался успокоить Чимин. Не получалось, потому что самому тоже хотелось так побегать, но потом паренек, видимо, вспоминал, что в соседней комнате дядя Зиан и тетя Лин. Так как детишки почему-то не могли выговорить "Шин" они звали просто "Лин-нуна". Зиана оставила с громкой почти-четверкой вокал-лайна и Хосока, а сама пошла готовить, но меня перехватили маленькие ручки Юнги. —Лин-нуна, пошли я тебе кое-что покажу! — мальчик действительно с воодушевлением вёл меня в прихожую. Буквально чем-то гордился. А потом я увидела, чем. И поняла, что взрослый Юнги бы за это свою младшую проекцию придушил к чертям. Обои. Буквально вся стена, докуда смогли дотянуться детские ручки, были разрисованы фломастерами и ручками. Посередине всего этого шедевра была нарисована, вроде как, девочка в платье, похожем на моё, в котором я сейчас. И мне следует ругать? Или просто сказать, что красиво нарисовал? А он намеренно испортил стенку или просто хотел украсить? Спросила у Юнги. Тот, как только мог, мило улыбнулся, поковырял носочком пол, и сказал, что намеренно. А после сказанного начал ждать, как же я отреагирую? А мне не на что реагировать, не моя забота, что будет со стенами. Главное, здоровье. —Наказан. *** Наказала «жестоко»: просто сказала ходить рядом со мной и всё. Мальчик пожал плечами и теперь просто смотрел на меня, не моргая. Я на это старалась внимания не обращать, так что жилось мне достаточно спокойно. Оставила всех детей на Зиана и пошла готовить. Обед всё же. Решила ничего сложного не делать, но маленький Юнги всё равно, видимо, из вежливости, предложил помощь. Дала чистить вареные яйца. Пыхтел, пыхтел, но справился. Тем временем, по общежитию бегал Зиан, собирая всех детей вместе. Мину он тоже предлагал, но тот отказался. Чтобы более активная мелкотня никуда не разбредалась, он таскал их на руках. Ну, а что? Зато Чонгук покатался на хёне. Бегали, как ни странно за Хосоком, который норовил забраться куда повыше. Даже не обращал внимания на призывы Джун-ни, который из-за этого не очень-то и расстроился, пафосно сообщив, что самому Хоби хуже будет. И привел множество примеров того, что может случиться, если человек упадет. А Хосок задумался... Кажется, примерно то же самое случилось с маленьким Хоби в реальной жизни, осознал последствия. Чонгук, который в этот момент был на руках у Зиана, напрягся и вцепился в мужчину, от чего тот больно зашипел. —Детишки, давайте будем более доброжелательны к старшим? — прокряхтел он, ставя мальчишку на пол. — Хен, а мы гулять пойдем? — потыкал Зиана по руке Намджун. "Хён" вопросительно глянул на меня и сам же себе кивнул в ответ. — Да, мы идем, но не далеко. Вам нужно просто воздухом подышать. Отлично, дорогой за меня всё решил и объяснил, почему так, а не по-другому... Не вижу смысла спорить, так что после обеда решили собраться и пройтись до ближайшей площадки. Благо, она оказалась не далеко. Хоть где-то повезло. Ноги, если честно, уже начинали побаливать, так как за сегодня я намотала много кругов, но за детьми мы с Зианом следили ответственно. Он взял на себя макнэ-лайн и Джина, который к ним присоединился по умолчанию, а на мне были "хены". В прочем, следить было не за чем. Они просто сидели в песочнице и пытались сделать что-то своими совместными усилиями. Мне кажется или это очень похоже на работу рэп-лайна в первые дни объединения? Я просто сидела на бортике в песочнице и хоть как-то пыталась помочь в создании... чего-то. Младшенькие же оккупировали горки, качели и разные лесенки и теперь там бесились. Самое удивительно, что Зиан сам вызвался следить за самыми буйными. И, мне кажется, ему это доставляло удовольствие. Выглядит, как папаша со своими мега-двойняшками. Их четверо. Мне хоть чуть-чуть повезло. После прогулки был мини перекус бананчиками и дневной сон. Можно отдохнуть и расслабиться, хоть чуть-чуть. Но мне тут внезапно сообщили, что все ещё голодные и как бы хотелось бы получить ещё еды. Ничего лучше Зиан не придумал, чем повести в наше кафе, там и быстрее, и... кхм, вкуснее. Я, конечно, легонько стукнула наглого мужчину, но все же согласилась идти туда. Там, где я сидела в свой «последний день» на работе и мучилась из-за этого. Милое местечко. Затащили детишек за самый большой стол, чтобы все уместились и стали ждать официантку, которая пришла довольно быстро, вот только... —Хонгчау? — ошарашено переспросила я работницу, которая высокомерно усмехнулась. Да, это она. Та самая секретарша, которая была со мной очень невежлива. Сейчас она была в вызывающей одежде. Да. Это было очень трудно назвать униформой. Очень короткая. Было желание закрыть детишкам глаза, но не успела. И тут она толкнула речь: — Как много слез из них получится! Как много силы! Ах, детишки... пойдемте со мной. Вас можно по полной использовать для развлечения и обогащения, — ХонЧау что-то рассыпала над нами. Какие-то то ли блестки, то ли пыль. Я ожидала чего угодно, но не этого. Зиана и детей буквально понесло за этой... дамой. Парни были будто под гипнозом. Что Зиан, что дети. А я ничего не почувствовала! Вообще! —Куда вы? Ау? Вы меня слышите? Зачем вы уходите за ней?! — я пыталась достучаться до ребят, но безуспешно. Ничего не действовало! Действительно, гипноз! Или магия? Осела обратно за столик. Что делать? Что делать?! Что с ними может там случиться? Они же все беззащитные! —Нуна! — меня потрясли за плечо, а я резко обернулась на зов. Юнги. Сидит на диванчике рядом, смотрит так взволнованно. —Что делать будем? —А ты почему не ушел? — ошарашено посмотрела на мальчика, а он аккуратненько погладил мне руку. —Я же наказан. Мне нельзя. Юнги будет рядом со мной. Всё хорошо. Мы справимся. *** Главное здание БигХита. Из-за двери Секретариата послышался плач Хосока. Черт! Схватила маленького Юнги за ручку и потащила за собой. Да, безрассудно с моей стороны подвергать его опасности, но... Я в этом маленьком комочке концентрированной свободы уверена. Дверь оказалась заперта. Я долбилась в нее множество раз, а плач на той стороне не прекращался. Я слышала голос Хонгчау, но не понимала, что она говорит. Это пугало ещё больше. Ведь теперь плакал не только Хосок. Юнги что-то кричал успокаивающее тем, кто за дверью, но, похоже, они ничего не слышали. Однако осознавали, что происходит. Это ещё хуже. Пока я билась в закрытую дверь, Юнги вдруг извлек откуда-то… Ну, как сказать… Волшебный ключик. Такой же, каким открывал дверь на крышу. И воспользовался. Ворвались мы туда. Сердце ужасно быстро бьётся. Что тут произошло, пока нас не было? Вот, дети сидят на полу и кричат мне что-то неразборчивое. А потом дверь заперлась, и меня схватили крепкой хваткой сзади. Зиан. —Да что ты творишь?! Хочешь, чтобы их использовали?! Они же живые люди! Очнись уже! — я кричала громко, вырывалась, но никогда бы не могла подумать, что менеджер на самом деле такой сильный. В тисках. Не пошевелиться. А дети кричат ещё громче, плачут уже в истерике. Я проиграла? ... Да. Напротив меня стоит Хонгчау, очень довольная, ухмыляется, слушает все мои крики и просто смеется надо мной. Ей смешно слышать про то, что парни живые, реальные, что они не только источник дохода! Смеется от плача детей! Этих маленьких, упертых, резвых, милых и родных! Ей не понять! Но... разве сейчас это уже важно? Я схвачена, сама попала в эту ловушку и выбраться не могу. —Прости, но мы и сами ничего сделать не можем. Так надо, — прошептал мне Зиан, а на меня уже полетели такие же блестки, но их было на много больше. Она... как ведьма. Да, точно сказано. Я проиграла. —Свобода!!!— слышу я знакомый выкрик и резкое шипение будто что-то распыляется. От этого «чего-то», предположительно, как ни странно, перцового баллончика, начинает кричать Хонгчау. Юнги спас. Хватка Зиана ослабла, и на лицо его вернулось осмысленное выражение. Детишки начали немного успокаиваться, понимая, что всё плохое уже закончилось. Что всё хорошо. Я не проиграла, всё ещё здесь, с ними. Так. Рыжий, ты здесь? Откуда-то появляется мое хвостатое помоечное чудо, запрыгивает на стол и мерзко орет, раскрывая пасть и демонстрируя нешуточные клыки. И я просыпаюсь. *** Телефон надрывается в сумке, чемодан зажат в угол ногой, за темным окном мелькают огни. Судорожно вглядываюсь в темноту... Пожилой мужчина напротив, поняв причины моей паники, называет станцию. Моя следующая. Еще бы чуть-чуть, и проехала. Наконец извлекаю телефон из сумки. Намджун. Странно. — У вас что-то случилось? — спрашиваю я, всё ещё пребывая в оглушенном состоянии. — У нас?! — возмущается командир. Вот с каких пор он мой командир? И как случилось, что меня это устраивает? — Ты почему на сообщения не отвечаешь? Хен всем мозги вынес, сам проснулся и никому спать не дает: зачем с менеджером отпустили... Посуду помыл, полы помыл, скоро стены мыть начнет! Я трясу головой, пытаясь понять, как?! — Да он же в общагу еле приполз? — и где он пол нашел, что матрасами не застелено, то мебелью завалено. —Так, давай сюда этого паникера. Но паникер сам выхватывает трубку. — Шинлин! Только мне не интересно, что он там собирается сказать, и у меня есть классный метод лишить его дара речи: — Оппа! — о да! Тишина и полное внимание. Или подавился. — Слушай, я тебе хоть раз не отписалась? Я в электричке. Сейчас подъезжаю. — А почему не отвечала? Вот что за наезды! — Спала. Я вообще в электричке часто сплю. И ещё куча далеко ездящих тоже. Мужчина напротив пытается спрятать умиленную улыбку, а я так даже и не пытаюсь. Поезд снижает скорость, за окном знакомое сочетание темноты и пятен света. Подхватываю чемодан, слегка кланяюсь мужчине напротив, иду к выходу. — О чем говорили с Зианом? — Да ни о чем. Извинялся. — За что?! О этот грозный рык самопровозглашенного защитника! — Да фигня, забудь, случайно ляпнул и по больному месту пришлось. Где-то за полсотни километров от меня, в ночной общаге Юнги мысленно перебирает мои больные места, но скорей всего не угадает. Открываются автоматические двери и из относительной безопасности ночного поезда я выхожу на платформу. — Всё. Я вышла. Пока. Отвлекаешь. Кому-то другому я бы так не сказала. Но это Юнги. Бывший домашний мальчик с мечтой. Он в семнадцать ночами еду разносил. Ночами, блин. В семнадцать. При этом жив-здоров, не покалечен. Он умный-хитрый-осторожный. И значит, точно знает, как это, ходить ночами. И что это ни разу не похоже на тупые киношные кадры про трогательных красоток, спешащих домой прямо по центру улицы. По центру! Где тебя все видят, ага! И мило стучащих каблучками. Чтоб кто не видит, пусть услышит! Чтобы уже наверняка! Выхожу с несколькими такими же трудоустроенными счастливчиками на ночную улицу, игнорируя друг друга, быстро рассеиваемся в местных ущельях и лабиринтах. Чемоданчик у меня на колесиках, но я несу его в руках. И дело не в неровностях асфальта. Просто он создаст шум, а ночью я добыча. Двигаюсь тихо и неспешно, слушаю ночной квартал: где-то ругань, но в доме, где-то лай, но без агрессии, сторожевой, проехала машина, но не снижая скорости... Уровень опасности нормальный. Перед поворотом на свою улицу прислушиваюсь и принюхиваюсь. Там на ступеньках иногда покуривают и общаются стайки малолеток. Они, конечно, меня знают, как и я их. Но, сказано же, покуривают... Сегодня, очевидно, в другом месте. Ну и всё. Финишная прямая. Лестница, галерея, в тени колонны сидит знакомый в лицо мужик с нашего уровня, распространяет такие ароматы, что я его учуяла раньше, чем увидела. Суровая супруга опять в дом не пустила, понятно. Здороваюсь, на всякий случай, и всё. Привет, дорогая, я — дома. Дома первым делом отправляю сообщение. Бабушка к этой моей ежевечерней процедуре относится с одобрением, так что новости на меня будут вывалены с трехминутной паузой. —Привет, бабуль, какие новости?