Нянька для бантан

Намджун – лидер. И не имеет значения, какие мысли и сожаления грызут его сейчас изнутри. Он – лидер, и никто не лишал его этого полуофициального статуса. Поэтому его улыбка — широкая и сияющая, и маски на лице нет, она ему не нужна, и он идет, как всегда, в центре привычной к пинкам и ударам судьбы бантанской стаи, как будто они и в самом деле пуленепробиваемые. Как в том концепт-клипе: «Эээ, ребята… Вставайте!» И мы все, даже и не настолько непробиваемые менеджеры и стафф, гордо, ну или кто как может, игнорируем тон выкриков и агрессивное настроение толпы фанатов, которые сейчас нам совсем не фанаты, а больные на весь свой англосаксонский мозг хейтеры. У нас у всех мороз по коже, нам всем плохо. Но Намджуну ещё хуже. Он эти выкрики понимает. Все. А не как я, частично и местами. Служба безопасности… ну, не в панике, конечно, а скорее в состоянии тяжкого недоумения. К такому их не готовили. Прорыв сквозь оцепление потерявшей последние мозги сасенки с воплем «Ты мой!», это не то же самое, что низкочастотное урчащее чудовище на месте позитивно-доброжелательных девочек с плакатиками, визгливые вопли — это вам не восторженный писк. И если это многоголовое чудовище – толпа, сейчас набросится и пройдет по нам… мало не покажется никому. И потому Седжин впереди задает темп… И потому Зиан слегка приотстал, присоединившись к цепочке охраны в самом уязвимом месте… рядом с Намджуном. И Туен-онни в джинсах, куртке и тяжелых ботинках, а не в платьице и туфельках, справа от меня, за спиной Седжина. *** После прощания с мамой еще долго не могла прийти в себя. То улыбалась, то едва сдерживала слезы... В аэропорту всё как обычно. Приехали мы поздно, так что ждать нам оставалось совсем чуть-чуть. Самолеты в Мельбурн вылетают каждые сорок минут, так что тут всё схвачено и организованно. Пришёл, сел, слетал и живи спокойно. Вот и мы пришли и ждем посадки на свой самолет у нужного выхода. Сейчас уже садятся те, кто перед нами, потом мы. Через сорок минут. Красота! Никого никуда не пускали, кроме туалетов, потому что смысла нет бродить по магазинам. Что, не просидим столько? Вот именно. Потому-то мы и уселись, заняв почти все места в зале ожидания. На улице уже темно, вылет ровно в двенадцать часов. Всё время вздыхала, вспоминая те два дня с мамулей. А! Я же могу почитать! С осторожностью открыла книгу в кожаном переплете. «12 сентября. Дева. Родившиеся 12 сентября представляют собой необычное сочетание философского идеализма и скрупулезной практичности.» …Ну, гугл мне в помощь, конечно, однако словарный запас у меня приличный, читать-то на английском я могу… Я говорить не могу! «Вы обладаете гибким интеллектом, без усилия переходящим от общего к частному и обратно. Эта гибкость и критический анализ помогают вам работать с глобальными концепциями и техническими деталями любой проблемы и ситуации. Сообразительный и физически развитый, вы быстро думаете и быстро двигаетесь, проявляя в своем подходе искренность и прямоту. Умелый оратор, вы бесстрашно говорите то, что думаете, без оглядки на возможные последствия.» Хм, ну, на Намджуна немного похоже… —Нуна, а что ты читаешь? — ко мне под бочок пристроился Тэхен, с любопытством рассматривая книгу. Вот только он там почти ничего не понимал. На английском же. —Гороскоп, — решила не таить я, а на меня удивленно посмотрели несколько пар глаз. —Ты в этом разбираешься? — завороженно спросил Тэ, теперь с еще большим любопытством разглядывая книгу. —Не-а. Мама подарила, вот, теперь изучаю. На этом тема как-то замялась и перешла в другое русло. Седжин снова решил нам рассказать, что будет завтра. Ничего необычного, полагаю. Выходной. И это хорошо, потому что вырубаюсь. Почитав еще несколько глав просто ради интереса, закрыла книгу, потому что от нее еще больше клонило в сон. Но мы начали собираться на посадку. Сонный мозг не очень-то и соображал, так что он как-то пропустил тот факт, что мы как бы в самолете и предложил просто плюнуть на все, сесть на любое место и поспать. Вот только, проходя вперед в поисках своего места, традиционно третьей вместе с менеджерами, обнаружила, что вообще-то здесь в ряду по два кресла. Самолет-то маленький. Седжин и Зиан уже сидели рядом, так что мне пришлось поискать глазами предназначенное мне место. Ну, нашлось оно довольно легко: над спинками сидений поднялась знакомая рука. Посмотрела на номер места и на билет. Да, мне сюда. К Юнги. Стало даже как-то легче, хотя, вроде, как и не переживала. Спать захотелось еще сильнее, так что плюхнулась в кресло, застегнула ремень и прикрыла глаза, потому что вырубаюсь. Сбоку послышался короткий смешок, но я и ухом не повела. Спать… В салоне все были сонные, потому никто не шумел, всё только по делу, поднять вещи на полку или ещё что. Пилот объявил о взлете, попросил что-то, но этого я уже не помню, потому что спала. Даже в зоне турбулентности спала, как позднее выяснилось. Разбудили меня, аккуратненько потряхивая за плечо. Притом не Юнги. Стюардесса. Сонно похлопав глазами, я обнаружила, что спим мы с соседом по месту, уютно облокотившись друг о друга головами. Стюардесса, убедившаяся, что я проснулась, ушла будить остальных, а на меня оставили спящего Мина, который теперь сполз мне на плечо, да еще и посапывал трогательно, прямо мне в ухо. Жаль, но пора вставать. Тоже легонько потрясла за плечо, но в ответ только недовольно бурчание. Ну нечестно! Я же проснулась, а он чего разоспался! Тихо посмеиваясь, начала тыкать пальцем в бок и вообще куда придется. Обнаружила, кстати, вполне прилично накачанный пресс. В конце концов, Юнги дернулся, нормально сел и открыл глаза. А я тут же начала копаться в рюкзаке, в поисках воды. Сто миллилитров — тоже вода. Протянула парню. Он что, прошлую ночь тоже не спал? Вода помогает прийти в себя, так что ее приняли и выпили половину, вернув мне оставшееся. Пятьдесят миллилитров тоже вода. Допила. Спустились. Все были сонные, кроме менеджеров. Потому что они вообще спать не ложились, объясняя это тем, что так легче, нежели проспав часик. С этим, на самом деле, соглашусь. Вышли мы из аэропорта по-тихому, фанатов тут в такой поздний час не было. Машина, открытые окна и свежий воздух. С местными насекомыми. Но даже это не заставило проснуться. В отеле просто прислонилась к стеночке, пока Седжин решал вопросы с жильем. При поддержке Намджуна, по причине отсутствия переводчика. Но он вроде завтра с утра подъедет. Зиан, на пару с каким-то рослым красавцем, вроде из охраны, традиционно занимался багажом. И то ли влом ему было, то ли перемирие объявил, но обошлось на сей раз без приколов и подписей. Или фантазия иссякла? Короче, разобрали мы свое имущество прямо в холле гостиницы, да так и побрели, как Зиан выразился, к месту дислокации. Номер мне достался одноместный, это плюс. Оставила чемодан у входа, стащила с ног шнурованные тапки …и вырубилась снова. *** Насколько мы можем разобрать в свете фонарей – охраняемая стоянка Аэропорта сравнительно пуста и полностью безлюдна. Что несказанно радует. Седжин, перегнувшись через спинку переднего сиденья, снова раздает инструкции по маршруту: вход, направо, второй эскалатор… Но мы еще в гостинице посмотрели маршрут на плане: нам нужно пройти приблизительно 250 метров: Мимо злобной «от любви до ненависти один шаг» толпы разочарованных фанатов. Фанаток. Что еще хуже. Машина-парковка-регистрация-зал ожидания-зона посадки-самолет. Не думала, что буду ассоциировать самолет с чувством безопасности. —Скорость пешехода 4 километра в час, — считает Чонгук вслух. — Значит 250 метров — это пятнадцать минут. Меня передергивает, но я держусь. Просто на пару секунд прижимаюсь бедром к бедру Юнги. Бедро потряхивает. Мне почему-то становится спокойней, не одна я здесь осознаю уровень опасности. Мой организм вообще умней меня, тупая тянущая боль внизу живота как бы намекает на масштаб грядущих неприятностей. Зиан разворачивает бейсболку козырьком назад и натягивает на руки кожаные перчатки… Юнги-оппа шепотом заботится о бестолковой чаги: —Деньги, документы, телефон переложи в карманы. Я киваю. —Уже. —Рюкзак на одно плечо. Киваю снова. И наконец замечаю, что у него на ногах не привычные его дорожные шлепанцы, а вполне себе крепкие кожаные ботиночки. И плотная водолазка вместо оверсайзной футболки. —Если что – бросишь рюкзак, снимешь бейсболку, маску и замешаешься в толпу, — продолжает Мин. И под горлышко застегивает на мне молнию на ветровке. Я не спорю. Если ему так спокойней… Машина охраны въехала на парковку аэропорта на пару минут раньше, чем мы, поэтому наш минивэн водитель останавливает рядом-сбоку, чтобы хоть так защитить пассажирские дверцы. Настороженно оглядываясь, выбираемся наружу, и, как говорит опять-таки Зиан, приступаем к формированию колонны. Юнги легонько толкает меня вперед, за спину Седжина. Туен-онни пристраивается рядом. —Чимин, идешь за менеджерами и не встреваешь! В свете фар и фонарей видно, как Чимин возмущенно открывает рот… но, наткнувшись на взгляд Юнги-хена, только обиженно выдает: —Но я бы мог… Я сильный! И демонстрирует бицепсы на изящных ручках. —Сильный-сильный… только легкий! — утешает его Джин, зачем-то сгибая-разгибая пальцы. Чимин щурится, пытаясь понять, что это было, похвала или наезд, но Джин уже в трех шагах позади нас, рядом с Чонгуком. Чонгук… Чонгук — ребенок, воспитанный айдолами, и он не выглядит ни удивленным, ни растерянным, ну, подумаешь, еще один нежданчик, не предусмотренный контрактом, так сколько их уже было. А вот за Тэхеном придется приглядывать: он все еще в возмущении и недоумении, ну как, как же можно было все так неправильно понять?! Ну, вот Юнги-хен и присмотрит. На него у Тэхена безусловное подчинение. Хосок справа от лидера. Зиан — слева. Немногочисленная охрана рядом. Ждем. На парковке все еще спокойно, подъехал и разгружается автобус со стаффом. Визажисты-стилисты-операторы тоже попали под раздачу вместе с бантанами, так что девушки испуганной стайкой жмутся к центру. Чон-безопасник пытается распределить свой немногочисленный контингент, чтоб на всех хватило. Поэтому привычные к тяжелым камерам и забегам вокруг бантан операторы сегодня тоже в строю. Впервые за весь тур вижу вблизи Яотинга. Бледно-растрепанный, вертит головой, это он врага высматривает или куды бежать прикидывает? (Во-о-от! Это тебе не одиноких Ким Шинлин после вечеринок подлавливать!) Мистер Совершенство на его фоне как бы и не позорно выглядит. Седжин толкает какую-то речь перед сгрудившимся стаффом. Безопасник Чон Сунан стоит рядом и поддакивает. Потом руководитель тура и за-все-виноватый Седжин занимает место во главе нашей маленькой колонны. Я оглядываюсь: Чимин, Тэхен-Юнги, Намджун-Хосок, Джин с Чонгуком в арьергарде. — Пошли! Намджун вдруг стягивает маску и отрепетированно-широко улыбается. С ямочками. Юнги создает на морде полный свэг, и… получив бодрящий пинок от Чимина, я начинаю движение. *** Утро началось не рано, но и не поздно. Все выспались, включая меня. Легко проснулась и, пока парни собирались, успела даже сбегать на мини-собрание под председательством Седжина. Как обычно, впрочем. Получили план на эти четыре дня, вместе с Зианом погнали собирать парней на завтрак и мини-экскурсию. Переводчик должен был нас ждать на ресепшене. Парни уже были бодрые и готовые к поездке, и вообще всё как-то ладилось… Остается надеяться, что дальше так и будет продолжаться. Переводчиком оказался местный, очень смешно говоривший на корейском с неким акцентом и сжатыми зубами. Как сказал Намджун, это из-за того, что в Австралии так все говорят. Мол, вдруг жук какой в рот залетит. На лидера посмотрели с подозрением, но на всякий случай поверили и теперь тоже более аккуратно открывали рот. Вот только, как они петь-то будут, если рот открыть теперь боятся? Переводчик показывал нам достопримечательности через окна нашего мини-автобуса, пока мы ехали к самой известной части города. И к башне «Эврика». Парень до того интересно рассказывал, что даже макнэ заслушались. А я просто сидела и наслаждалась спокойствием. Красота! Башня показалась довольно быстро. Нас высадили на парковке и пустили в свободное плаванье. Ясное дело, переводчик все это время был с нами, но не руководил, просто следил, чтобы мы, активные и любопытные, куда не надо не лезли. Небоскреб. 92 этажа. Это очень много. Кое-как запихнувшись в один лифт, мы поехали на самый высокий этаж. Кто бы сомневался, что уши будет закладывать, но не настолько! Парни аж удивляться начали. А ведь мы здесь были не одни, еще и нормальные туристы. Но те тоже не молчали, так что мы вроде и не выделялись. Ну, не чрезмерно. На 92 этаже было многолюдно, но в меру, все-таки внизу контролировали сколько людей могут подняться. Тут все высокие, так что со своими метр шестьдесят я почти ничего не видела, пока к окнам не пробралась. Это невероятный вид, который я описать не смогу, тут нужен талант. Хм, может, парни и песню сочинят? Хотя и это не так легко. На самый главный аттракцион я так и не попала, и время закончилось, и у меня не было особого желания стоять на стекле, когда под тобой 297 метров. Спасибо переводчику, который нам это рассказал. Некоторые парни туда тоже не полезли и терпеливо ждали остальных у лифтов, где мы и договорились собраться. *** Не знаю, кто как, а я все эти 250 метров молилась. Всем богам. И маме с папой. Говорят, что в аэропортах на взлете и посадке молитв возносится как бы не больше, чем в храмах. Ну, мы Биг-Хитовским отрядом, не дожидаясь взлета, за эти пятнадцать минут мимо злобно провожающей толпы наверняка перемолили пару монастырей. И по массовости, и по искренности, и по истовости. И только когда последний из нас достиг посадочного выхода, и пятнадцатиминутный ужас понемногу отпустил нас… Седжин присел на первую же доступную поверхность, Зиан вернул козырек в исходное положение, а я пошла за обнимашками к …парням. Вообще-то к одному, конкретному парню. И эти обнимашки получила, вместе с теплой и помятой шоколадной плиткой, и даже уютное местечко, у Юнги под боком. И пофиг мне, кто что сейчас подумает. У меня руки трясутся. И ноги. И живот свело от ужаса. А уголок укромный, у стены. И вообще, всем не до нас. Это я так аргументы для Туен-онни сочиняю, которая, конечно же, немедленно должна меня от публичной демонстрации чувств остановить и предостеречь. Если бы и сама не была занята…эээ беседой. Я, правда, не поняла, кто этот её… собеседник. Оператор, или тоже из охраны? Да без разницы! Людям хорошо, и слава богу. Надеюсь, и остальные так думают. «Ага, надейся», — вот так я впервые услышала свой внутренний голос. Ну, в самом деле, какая же история без цинично-ехидного внутреннего голоса? Просто, до сих пор мне его, вероятно, заменяла бабуля. Бабуля… Мама… — Стоп. Маме надо позвонить, — сообразила я, выныривая из-под руки Юнги. — Она могла про наш дурдом по новостям услышать. Юнги подвинулся, давая мне возможность вытянуть телефон из кармана джинсов. —…Мааа! У нас все нормально... Ага! Да, в зоне посадки… Нет, все обошлось… Намджун? Переживает, конечно… Какой пиар-консультант? …Что? Трубку? А зачем? …Какому еще мелкому засранцу? …Да в смысле, Ким Седжину? …Зачем? …Хорошо… И я несу трубку Седжину. Вручив телефон «этому мелкому засранцу Се», я, как мамочка и повелела, отступаю на три метра в сторону, но эхо мощного скандала отражается на лице и без того замученного сложной жизнью старшего коллеги. Господин Чон, тоже, можно сказать, старший коллега и наставник, встречается со мной вопрошающим взглядом, но мне нечего ему ответить. Разве только «Сама в шоке». Седжин держит трубку от уха немного дальше, чем принято. И на лице его страдание глубоко женатого человека пред ликом грозной супруги. Хотя наш руководитель принципиально безнадежный холостяк. Наконец беседа (односторонний и эмоциональный мамин монолог, на самом деле) завершается, и Седжин, не пытаясь даже подняться с диванчика, просто призывно машет телефоном, мол забери у меня эту гадость. Я опасливо приближаюсь к отходящему от шока начальнику, забираю телефон… —Где Намджун? — спрашивает он голосом человека, принявшего какое-то решение.

***

После высоты по плану был океан, точнее, Океанариум с фауной южных морей и Антарктиды. Огромные помещения с огромными толпами туристов. Но здесь было круто. На этот раз переводчик нас отпустил в свободное плаванье на подольше, так как и смотреть тут можно было намного больше. Постоишь у каждого аквариума, и вот уже часа полтора как по щелчку прошли! Краем глаза замечала радостных парней, увлеченно рассматривающих скатов, акул и пингвинов. Особенно Тэхена, прилипающего к каждому стеклу, да так, что Чимину с Чонгуком приходилось его буквально оттаскивать. Старшие же с интересом бродили меж всех аквариумов, иногда фотографируя и читая информацию о том или ином виде. Было приятно смотреть не только на рыб, но и на людей. В особенности, знакомых. Забавно, с каким серьезным лицом Зиан рассматривал милого пингвинчика, а потом начинал его фотографировать. Менджу отправлять будет, наверно? Я тоже фотографировала интересных и красивых обитателей. Для мамули и бабушки, конечно. Мы же договорились держать связь с мамой. Вот, в номер вернусь и отправлю. Время летело быстро. Вот, мы заходим в аквариум — на улице светло, вот выходим — смеркается! Потому, время ужинать! За едой разговорились, нормально перезнакомились и узнали много нового от милого переводчика об Австралии и самом Мельбурне. Попрощалась со всеми на этаже и пошла к себе в номер. Отдыхать. Хотелось принять ванну. Снова. Было бы хорошо взять это в привычку в туре, а то дома… не выйдет же. Потому, расслабляемся! Даже музыку включила, пока собирала вещи на завтра, а ванна набиралась. Да даже пока отмокала …классическая музыка всё равно играла. И как же это круто! Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и чувствуя, что жабры уже отрастают, я решительно повернула ручку крана. Стало тише. И вот тогда-то я и поняла, что все еще слышу звук воды — через стену. Довольно отчетливо слышу, кстати. Из соседнего номера. Насколько я помню, там рэперы. Но получается, что и они слышат, что у меня происходит, верно? На всякий случай сделала музыку потише. И, хех, не прогадала. Наверное, Юнги решил, что я ушла из ванной… ну, или просто так получилось. Короче, я услышала вокал. За стеной. Реально взрослый и скрипучий. Не фальшивый, нет… Но именно таким вокалом мой рыжий по весне отпугивает конкурентов от своей территории и проживающих на ней хвостатых дам. Впрочем, у творческой личности за стеной едва ли были настолько далеко идущие планы. Думаю, он просто мылся, напевая песенку. А разве не должно смущать Юнги, что в номере еще и Намджун? Или им нормально? А какая мне разница? Пусть поет. Это звучало так мило, что я невольно разулыбалась. Ну да, он не вокалист. Совсем не вокалист. Особенно в партии «I NEEN U». Особенно в ней. И тут перед глазами буквально на секунду промелькнул образ Юнги, поющего в душе. Ой. Юнги в душе. Ой. Ой, мама! Ой! Тихо пискнула от своих же мыслей, закрыв лицо руками. Ой, фу-фу-фу! Стыдобища-то какая! Мама дорогая… Сидеть в ванной уже не хотелось. Хотелось свалить отсюда. Желательно от самой себя. Потому что, блин! Этот глупый образ! Быстро-быстро завернулась в полотенце и, прихватив телефон с музыкой, выбежала в комнату. Боже, боже… Тяжело выдохнула. Да, видимо, вода была слишком горячая, раз мозги чуть не сварились. Да и сама я красная… Так, всё! Забыли! Быстренько переоделась и попыталась уложить волосы феном, как это делала мама. Вышло так себе, но хоть что-то. И чего это он петь начал в душе? Обычно же такого нет. Или есть, а я об этом не знала? Ох, лучше бы не знала! В номере не было балкона, зато было большое окно. С сеточкой. Открыла, впуская свежий вечерне-ночной воздух в номер. Не торопясь включила ноутбук, взяла в номере стакан и пакетики с чаем и кофе. Что ж. Пора работать. Положила в стакан чайный пакетик и пошаркала в своих балетках в коридор. К кулеру. Не одна я такая умная. У агрегата с водой уже была мини-очередь. По одному представителю от каждого номера: Хосок, Зиан, Чонгук, Намджун. А, ну, теперь понятно, почему Юнги пел. В номере же никого. —Вы с ужина не наелись? — тут же хмыкнула я, увидев, что каждый из парней держат в руках по два стаканчика рамена. Откуда они его вообще взяли? —О, теперь точно все в сборе, — кивнул Зиан. — А ты чего здесь? Тоже ведь не просто так пришла. —А я не напилась, — продемонстрировала стакан с пакетиком чая. —Юнги-хен бы поспорил, — хмыкнул Хосок и тут же зашипел, отдергивая руку от струи горячей воды. —Мгновенная карма, — философски изрек Намджун, и Чонгук как-то хитренько хихикнул. Ага, знаем мы эту карму. —Хосок, руку под холодную воду подставь, — посоветовала я, а парень печально вздохнул, оставил две упаковки на мини-столике и ушел в номер, лечить свои раны. За дверью послышалась недовольное бурчание Сокджина, а очередь слегка продвинулась. Да, Хосок… теперь в самом конце. На очереди менеджер, неторопливо заливающий кипяток в картонные стаканчики… или какие они? —Чонгук, а почему у тебя две пачки? Вас же в номер трое, — невзначай спросил Намджун, завороженно следя за тем, как помощник менеджера подставляет под кипяток уже вторую упаковку. —А… Чимин уснул, так что только две. Но его пачка на столе стоит! Он потом, если что, сам подойдет, — тут же начал объясняться макнэ, явно правильно истолковавший вопрос. Ну да, есть у нас всех некий пунктик насчет еды и Чимина. Зиан бережно подхватил исходящие паром упаковки с раменом и аккуратно потащил в свою с Седжином берлогу. Постучал ногой по двери и замер в ожидании, когда же откроют. А пока пристроился к кулеру Чонгук. —Чонгук-а, не хочешь нуне очередь уступить? — явно от нефиг делать сказал менеджер. —А мы здесь не по старшинству в очереди, — мгновенно парировал младший, поднимая взгляд на менеджера Чона, тут же дергаясь и начиная шипеть. Кипяток переполнил упаковку в руках отвлекшегося ребенка и перелился за картонный бортик, падая на ногу Чонгуку. —Мгновенная карма, — уже хихикая произнес Намджун, наблюдая, как Чонгук мужественно терпит боль и несет еду в гнездо макнэ-лайна. — Нуна, я тебя вперед пропущу от греха подальше, — хмыкнул Ким, делая шаг в сторону. Зиану наконец открыли дверь, и тот недовольно и громко ввалился в свой номер. А менеджеры и правда отлично спелись. —Благодарю, — быстренько налила себе чай и так же быстро пошла к номеру, краем глаза замечая, вышедшего из номера Джина. Ага, рамен у них все-таки будет. В номере свежо, тихо и спокойно. Как раз то, что нужно для хорошей работы. Отчеты никто не отменял. Все делалось быстро и легко, в отличие от ночи в Сиднее. Может, потому, что было слышно за стеной разговоры рэперов, может, просто настрой хороший был. Но закончила я ровно в тот же момент, когда и парни решили ложиться спать. *** …Я оглядываюсь. Обычно наша кочующая БигХитовская команда похожа на переселяющийся улей. В смысле, непрерывный гул, движуха в условном центре и бродящие вокруг, но неизменно возвращающиеся особи на периферии. Но сегодня мы выглядим, как протравленные дихлофосом. Едва слышное шуршание разговоров, едва заметное шевеление на диванчиках и на полу вокруг. Мы как-то непривычно жмемся к центру… Осматриваюсь, чтобы проверить догадку. И, вместо того, чтобы вернуться на нагретое местечко под бочок Юнги, иду в обход, вдоль огромного окна с видом на прожекторы и самолеты. После сегодняшнего… вот вообще не волнует! Ну, в принципе, всё так, как и должно в таких условиях. Ни у кого из нас нет сил на имитацию дружелюбия, чинопочитания и прочую ерунду. И если сейчас сделать пару фоток, то получится полноценная социограмма: все группировки, пары, неформальные лидеры и прочие предпочитаемые-пренебрегаемые. Зачарованно слежу за внутренним раскладом: какой простор для интриганов и психологов! Психолога. Одного. И тот — нянькой работает. Злорадно обнаруживаю Яотинга, вытесненным на периферию операторской группы. С некоторым изумлением — Мистера Совершенство в смешанной мужской компании операторов и охранников. Так, а эти-то чего отдыхают? Лиен-онни. Ну, здесь никаких сюрпризов. Вся её команда дисциплинированно и слаженно поедает конфеты из общей коробки. Туен-онни. Офицерское прошлое не дает ей сидеть на попе ровно, и в компании своего красавчика и …Зиана (!) они начинают, так сказать, патрулирование периметра. От своего места Юнги жестом спрашивает, а все ли со мной в порядке. «Жди», так же жестом отвечаю я. «Информация». «Позже». Я продолжаю наблюдение. Это реально интересно. Чон Сунан изволит отдыхать. Во всяком случае, никаких попыток руководить я за ним не замечаю. Вот за Седжином он следит, а прочие возможные опасности его, похоже, не беспокоят. Однако, остальная часть службы безопасности, не дождавшаяся команды непосредственного начальства, сориентировалась на Туен-онни и ее спутника и потихоньку присоединяется к флешмобу «охраняем без приказа». Несколько человек разбредается по окрестностям и оседает на диванчиках у соседних гейтов. Кто-то просто пересаживается поближе к проходу. Жестами выразив одобрение, негласно взявшая на себя руководство парочка возвращается к своим местам, но их тут же сменяют еще двое неожиданно решивших прогуляться коллег. — Вот блин, — подвожу я итог пятиминутных наблюдений, и через минуту плюхаюсь рядом с Юнги. Дергаю себя за левое ухо: «Информация». Привычно ищу глазами лидера, для доклада, и ...резко осознаю уровень собственной тупости и бесполезности. КАК? Как я могла этого не заметить? Психолог, нянька, ду-у-ура! — Где Намджун? Юнги вздыхает и встает: — Пойдем. *** Вставать не хотелось. Хотелось еще понежится в теплой и мягкой кроватке. Только светало, так что какая я молодец, что поставила будильник на пораньше. И пусть он звенит через каждые десять минут. Вставать мне не сейчас. Можно спрятаться под одеяло с головой от солнечного света и спать… Удивительно, что я так разоспалась. Устала что ли? Может акклиматизация? Или …да нет вроде… Стук. По привычке тянусь за телефоном, чтобы выключить будильник, но он не звенит. В итоге лишь включаю телефон, чтобы посмотреть время. Ой! Чего так поздно?! Поспала, блин! Да так, что даже на завтрак не успела! Через пять минут посадка в автобус, чтобы ехать в концертный зал! Как я облажалась-то! Чего меня никто не будил?! Вскочила с кровати, быстро натягивая брюки. Стук повторился. Кто там? Ищут меня? Не удивительно. Так, в брюках и пижаме, босиком и с растрепанными волосами распахнула дверь. На пороге стоял Юнги, уже поднявший руку, чтобы стучать еще раз. —Уже бегу! Передай всем! — крикнула я, носясь по номеру со скоростью, превышающей человеческую. Даже через кровать в один момент перепрыгнула, чтоб быстрее до расчески добраться, а после схватить остальную одежду и убежать в ванную переодеваться. Нет, к черту уложенные волосы. В хвостик маленький уберу и нормально. —Чаги, можно спросить? Чего ты так мечешься? — послышался ошарашенный голос Мина с той стороны двери. —Как это? Концерт же! Ты беги пока в машину, я догоню. —Чаги, какой концерт? Ты еще не проснулась? — с той стороны уже послышались смешки. —Сегодня концерт, ты что? Тоже проспал что ли? — выпрыгнула я из ванной, глядя на явно угорающего парня. —Завтра концерт, завтра. —Да нет… — затупила я, доставая телефон и открывая беседу стаффа и менеджеров. Менеджер Ким: «Так, это расписание на Мельбурн: 11 числа мы прилетаем и отдыхаем. 12 числа у стаффа тоже выходной, а к парням прилетает наш хореограф. 13 числа концерт. 14 интервью и перелет. Всё» Менеджер Чон: «Понял, принял, готов проронить скупую мужскую слезу» Неизвестный номер: «Мемберам еще хуже. К ним хореограф едет» Хореограф Сон: «Да!» «Я еду!» Неизвестный номер 2: «Хореографу Сону еще тяжелее… Файтинг!» Я: «Ок» Блин! И правда. Я же даже подписала, что прочла. На всякий случай перепроверила число. 12 июля 2015. Да… отдых. Югни уже валялся на кровати от смеха, наблюдая, как я осознаю всё, что сейчас произошло. —Это получается, я бы еще могла поспать...? — как-то неожиданно жалобно произнесла я, а от Юнги полетела новая волна смеха уже с завываниями. —Не… завтрак еще… на который сейчас опоздаем. —Тогда погнали! Чего разлегся-то? — захлопала громко в ладоши, заставляя рэпера встать и пойти в коридор, пока я закрываю номер. Вот так… отдых! Здесь кафе было рядом с отелем, так что шли мы недолго. И даже не торопясь. Потому что, а куда спешить-то? Всё же хорошо! Хотя… У кого как. Я мысленно уже представляла куда хочу пойти и что посмотреть, но увидев парней, устыдилась своих желаний. У них хореограф. Жестокий и беспощадный. Потому что нечего калории набирать и мышцы жиром заменять! А это значит, сегодня из парней выжмут всё. И еще немного. И отдыхать, зная, как они сейчас работают... ну, такое себе. Парни медленно и печально поедают свои салаты, потому что если наесться, то будет тяжелее двигаться ...и вообще, взвешивать могут. Лучше салат и водичку, чем отжимания и всякие физические упражнения. И мне уже самой не хотелось есть. Судя по всему, как и менеджерам. Переводчика сегодня с нами не было, да и не нужен он пока. Вот завтра... Именно что завтра, потому что концерт. Закончив разговор по телефону, Седжин виновато пожал плечами и кивнул не сводящим с него глаз парням. Многоголосый стон, исторгнутый вокалистами и рэперами, мог бы, наверное, растопить каменное сердце Императора Палпатина. Неумолимо близилось время прибытия Господина Хореографа Сон Сондыка, Великого и Ужасного. Номер для него уже сняли, как сказал Седжин, так что Господин Сон разместится и сразу пойдет гонять парней... где-то. Вроде какой-то зал арендовали на 8 часов. Восемь! Я буквально почувствовала физически ту боль, что испытывали сейчас бантан. И должен испытывать сам хореограф. Все-таки лететь сюда из Кореи и сразу идти работать... чего ради любимой БигХит энтертеймент не сделаешь! Детей жалко… Хореографа жалко… Но поделать ничего нельзя. Нужно заниматься... даже так. Пошла встречать многоуважаемого Сон Сондыка вместе с мемберами и менеджерами, всё как полагается. Он должен был подъехать минут через пять, а потому парни, пока есть возможность, присели-прилегли кто куда может. На энергосбережении. Хореограф Сон не заставил себя долго ждать. Едва Господин Главный Дрессировщик и его огромный чемодан покинули машину, как парни из лежачего положения, мгновенно перекочевали в стоячее и тут же на месте попытались начать разминку. Величественно ответив на поспешные и преувеличенно почтительные поклоны парней, Сон Сондык легко и изящно подхватив чемодан, прошел с менеджерами, чтобы оставить вещи в своем номере. Да так прошел, как Чимин пройти не может. Видно. Учитель. А еще через 10 минут, хореограф и менеджеры спустились и погнали к машине парней, в онлайн-режиме продолжающих свое шоу «Как же мы соскучились по вам, Дорогой Учитель Сон! И еще бы поскучали …с удовольствием!» Я лишь вздохнула и пожелала удачи, помахав на прощание. Тэхен тихо заскулил, протягивая руки для обнимашек, но не успел. —Так. Сначала пробежка. Потом взвешивание, — донеслось от машины, в которую с крайней вежливостью уступая друг другу дорогу, грузились бантаны. —А обед… — робко встряла я и отшатнулась от взгляда господина Хореографа, полного гнева и возмущения. —Вес набрали, форму потеряли! Н-да. Сегодня только ужин. Если доживут. Я постояла еще минуту, наблюдая, как арендованная машина исчезает за поворотом, и задаваясь праздным вопросом, кушает ли сам Господин Хореограф? И если кушает, то что и когда? Ладно, деньги с собой, мелкими купюрами в основном, телефон тоже. Недалеко пройдусь и в номер. Работать. Из солидарности хотя бы. До номера я таки добралась и даже выпила кофе, чтобы не уснуть за ноутом. Так как решила сделать таблицы на следующие несколько городов. Знаю, что у меня на флешке уже есть, но, как оказалось, такой формат не подходит. Так что... всё заново! И зря я сидела в последний день перед отъездом и всё это делала. Так прошло часа три. Мышцы затекли, самой жарко и вообще... у меня выходной же? Освежившись быстро под душиком, завалилась на кровать. Хотелось почитать и расслабиться. Но мысли о бантанах, страдающих от голода в жестоких хореографских лапах не давали мне спать спокойно. Ворочалась с телефоном, пыталась читать мамину книгу, надеясь заснуть… «Но я же сделала свою работу! Даже наперед! А у них – своя работа» — сказала я собственной совести, поставила кондиционер на попрохладней и спряталась под одеялом. И таким образом уснула, на всякий случай поставив будильник за час до ужина. И не прочитала вторую часть книги... Да здравствует гороскоп – лучшее снотворное. Теперь я вскочила с первым же звонком будильника. И чувствовала я себя... не сказать, что хорошо. Оно и не удивительно... женский календарь – вещь неумолимая. Да еще с поправками на акклиматизацию. Спасибо мамуле, которая напомнила о нужных вещах. Нужно бы потом еще закупиться... Ладно, это тема не для истории. На улице стало чуть прохладнее, так что накинула кофту, прихватила телефон и пошла в холл, встречать парней. Честно, почти ожидала, что их восемь часов в зале превратятся в десять-двенадцать, но, видимо, аренду не продлили. Или за ужин заранее заплатили, не пропадать же. Так что ждать долго не пришлось, буквально минут через пять на горизонте нарисовались еле тащащиеся фигуры. Ну, не на горизонте, на краю парковки, конечно. Потому пошла навстречу. Чем ближе была, тем лучше было видно их состояние. И состояние хореографа. Особенно его. Хотя и Зиана, сопровождавшего сегодня парней, я бы не назвала свежим и отдохнувшим. Так и плелись. За столиком уже сидели Седжин с Чон Сунаном, Зиан сопроводил монстра хореографии к их вип-столику, а сам свалил к нам, за бантанский стол. Парни молча плюхнулись на свои места и начали поедать все, что видят. Обеда-то у них не было, а на завтрак по собственному желанию одну зелень жрали. Прибила бы, но им и так досталось. Так что поесть-попить и спать. Ну и в душик, конечно, потому что пахнут они, прямо скажем, не розами, а «казармой новобранцев после марш-броска». (Это не я, это Зиан со своим армейским прошлым.) А у него с макнэ-лайном реально перемирие! Но вот Мистеру Совершенство я бы рекомендовала поостеречься. Потому что шепотки и хитро-предвкушающие взгляды мелких ничего хорошего данному персонажу не сулят. Я надеюсь, что хоть не сегодня. И в самом деле, пока Седжин сопровождал глубокоуважаемого Господина Сона к машине, которая отвезет его в аэропорт, парни успели вырубиться, им явно не до мести. Ну и проснувшись, как по команде, в час ночи, голодные дети снова совершили паломничество к кулеру с раменом или растворимым кофе в руках. Самолет господина Сон Сондыка примерно в это время брал курс на Север, покидая воздушное пространство Австралии. Очевидно, детские организмы в этот момент ощутили исчезновение угрозы чисто интуитивно. Второй раз пожелав всем спокойной ночи и выпив за компанию чашечку зеленого чая, снова отправилась спать. Так и закончился выходной. Завтра тяжелые будни. Надо бы маме написать. *** Это совсем рядом с нашим стойбищем, но в этой части посадочной зоны тихо и просторно. Намджун, сидит на свободном диване, по центру, глядя в пол. Голова меж колен, пальцы сцеплены в замок на затылке. А я стою перед ним, сложив руки на груди, глядя на русую в этом сезоне макушку. Свет приглушен, звуки… После визга и рычания толпы и они кажутся неправильными и искаженными. А Намджун собрал на себя всю их ярость, весь их типа праведный гнев, они все на нем оттоптались, высокоморальные борцы с собственными комплексами и историческими задолжностями. — Вот, — говорит Джин-оппа, — и так уже полчаса. Намджун впивается пальцами в собственные волосы, словно собирается вырвать их с корнем: —Что же я наделал... *** Утро началось как у порядочных. Ровно в восемь. Спокойно оделась, собралась, а вот и время пришло собираться у ресепшена, откуда мы отправимся на завтрак, а далее на автобус и на концертную площадку. Всё по плану. Собрались, поели, погнали. Все слажено, спокойно и даже немного привычно. У входа в здание нас ждал переводчик, радостно поприветствовал и повел к гримеркам. Разложились, размялись, парни ушли на сцену, мы же с переводчиком пошли по своим делам. Он с менеджерами что-то улаживать, я узнавать входы-выходы на всякий случай, искать кофе-машинку и всякие удобства. Планировка здесь схожа с Сиднеем. Плюс. Гримерки, правда, немного другие, чуть больше, что очень порадовало наших визажистов. Тоже плюс. Пока я туда-сюда ходила, за мной один раз попытался увязаться «Мистер Совершенство», но, поняв, что здесь нафиг не нужен, вернулся печальный к работникам красоты. Но как у него горели восхищенно глазки, когда он шел за мной. Да, мужик... что ж с тобой делать... Даже парням на съедение отдавать как-то жалко. Отловила-таки переводчика, пока парни отдыхали в гримерке и ими уже занимались визажисты. От переводчика мне было нужно только две вещи — где хорошо кормят, чтобы заказать и где выход, чтобы эту еду забрать. На первый вопрос у молодого человека был мгновенный ответ и даже предложение помочь потом донести, чтобы точно не потеряться. Мне это на руку, так что согласилась и пошла заказывать. Ресторанчик оказался знакомым, так что управилась быстро. Столики для обеда парни сами поставили, так что осталось только ждать и стараться не сожрать косметику вместе с едой. Благо, еще не переоделись. Еда прибыла быстро, как и ожидалось. С переводчиком без потерь добрались до выхода, забрали, расплатились и погнали обратно. По пути занося еду стаффу. До выступления оставалось не так много времени. Мальчики в меру плотно поели, пошли переодеваться и повторять движения и расположения по сцене. И как они распевались! Никогда, наверное, не привыкну ни к силе их вокала, ни к ору рэперов. Мы вместе с Зианом убирали остатки еды и возвращали столы на место, когда раздался ехидно-веселый вопрос кого-то из стилистов: —А правда, что Чимину перед «No more dream» кубики на прессе гримеры тональником подрисовывают? —Чего? — возмутились хором я, бантаны и визажисты. —А почему тогда у него рубашка на животе тональником перепачкана? —У меня все натуральное, — звонко возмутился Чимин. Натуральное, ага. И цвет волос, и линзы на глазах, и полкило штукатурки на лице… Хотя пресс и правда, натуральный. До сих пор на костяшках ощущение как от тренировочного мешка с песком. Возвратился Седжин, в компании переводчика окончательно согласовавший планы на интервью с местной радиостанцией, не из самых мелких, с ходу загрузил нас новыми планами, так что тема Чиминова пресса и тональника забылась. Не всеми, как выяснилось через час, во время перерыва. Вернувшиеся в гримерку парни традиционно повалились на диваны и кресла, и только Юнги, тратя последние резервы, бредет к Чимину, в одно движение задирает на нем рубашку и проводит ладонью поперек живота, под ребрами. Чимин, распластавшийся на диване звездочкой и дернуться не успевает, а Юнги уже демонстрирует желающим видеть ладонь, перепачканную тональником. Брезгливо вытерев ладонь об Чиминову рубашку, Юнги приземляется рядом. С одним единственным вопросом: —Кто? —Никто, я сам виноват... — выдает паренек первое, что, видимо, приходит на ум. Юнги рычит. Лежа. Парни поворачивают головы и вытягивают шеи, пытаясь понять суть проблемы, Намджун аж садится. Бросаюсь в эпицентр событий: Чимин все так же в задранной до ребер рубашке, на животе потекший от пота и жары тональник больше не прикрывает такой нехилый синяк в левом подреберье. Ой, блин, кто ж тебя так, хочу спросить я и натыкаюсь на «молчи, нуна» взгляд Чимина, едва заметно качающего головой. А? А почему? Кто этот злодей? Кого он прикрывает? —Ой-ее… — слышу я голос мужественного лидера, преодолевшего аж полтора метра до лежачих Юнги и Чимина, чтобы разобраться в проблеме. Вот теперь и Намджун смотрит на меня как-то… В конце концов и до меня доходит: —Ой-ее… Это же я его тогда в лифте! Блин! Трудное детство! Боевые рефлексы! —Иди, нуна, иди, — разворачивает меня Намджун. — Мы тут сами разберемся. И ладонью между лопаток придает мне начальное ускорение. Через двадцать минут дети переодеты, напоены-накормлены-подгримированы и готовы к дальнейшему употреблению. Пузо Чимина отмыто, синяк обработан, инцидент исчерпан. Но нет! Перепачканная и пропитанная трудовым айдольским потом рубашка Чимина в руках сурового Судьи-всех-бантан Мина. И он хочет знать: —Кто? Чимин уходит в глухую несознанку, Юнги поворачивается к Намджуну. —Ты? —Знаешь, особенности взаимодействия людей в закрытой группе очень... — начинает лидер, но Мин перебивает: —Короче. —Не я. Длинный Минов палец как ствол пистолета нацеливается на Джина. —Он? —Не он! —Не я! Не я! — удивительно жалобным для таких габаритов голосом открещивается Сокджин. —Хосок? —А что, чуть что, так сразу Хосок? Я его вообще с того раза ни разу не трогал! К перепалке все настороженней прислушиваются менеджеры. —Тэхен? —Да меня там тогда вообще не было! — палится Тэхен. —Ууу… — фэйспалмит Чонгук, стремительно покидая гримерку. —Так где и когда, говоришь, тебя не было? — вкрадчиво спрашивает Старший Хен, не выпуская из рук рубаху Чимина. Чимин уже и не трепыхается, обреченно ожидая финала этой разборки. Тэхен с паническим «Мне в туалет!» покидает гримерку вслед за Чонгуком. —Ну кого ты прикрываешь? — разворачивается к своей жертве, ой, подзащитному, конечно, задушевно спрашивает Шуга. — Хееен… — Юнги, послушай, — решаю я покаяться. —Нет, Шинлин! —Юнги на своей волне. — Рукоприкладство в команде — это недопустимо! Да-а, был бы рядом Чонгук – вот бы порадовался! —Вы почему еще здесь? — орет злой Седжин от входа, и разборки временно прекращаются. Ну, это я так подумала. Надо знать Юнги. Он ВСЕГДА доводит начатое до конца. Он, как и все мы, простые смертные, может забить, залениться и не связываться. Но раз уж ввязался… На сцене, улучив, так сказать, удобную минутку, он с небрежным видом подваливает к всего лишь решившему попить водички Чимину. И что-то такое ему шепчет, убрав в сторонку микрофон… В результате чего Чимин давится, проливает на пол полбутылки и отскакивает от своего хена на метр. Чем, безусловно, порождает всяческие догадки и фантазии в толерантных мозгах фанаток. Юнги этого мало: следующая жертва Следователя Мина – Тэхен. И бедный ребенок, в попытке свалить от допроса тоже отскакивает, забыв посмотреть под ноги, и конечно же попадает в лужу, устроенную Чимином, и поскальзывается, …и финиширует в инстинктивно подставленных руках Юнги. То, с каким паническим выражением он из его рук вырывается, несомненно порождает в мозгах зрительниц новые идеи, еще толерантней прежних. Чонгук – красавчик. Он ни разу не позволил загнать себя в угол, на протяжении всей второй половины концерта удерживая Шугу на дистанции в пару метров. Когда концерт завершается, на лицах парней не видно привычного облегчения. «Всё ещё только начинается», — читаю я на лице Намджуна, уже прикидывающего, насколько далеко он может зайти, чтобы остановить разбушевавшегося Мина. И, безусловно, разборка не проходит мимо менеджеров. Мин Юнги сейчас в поисках новых кандидатов на «неделю туалеты и посуду», и я в принципе уже готова к общественным работам, однако Чимин со своими комплексами старосты упорно сопротивляется. В машину он ныряет первым, отгораживаясь от Юнги-хена остальными пятерыми мемберами. —Да что у вас такое творится?! — возмущенно вопрошает Седжин. —А это Юнги-хен против семейного насилия, — ангельским вокальным голоском докладывает Чонгук. — И вообще, за здоровый образ жизни. Местечко у Чонгука тоже козырное, в дальнем углу, рядом с Чимином. И пацан пока ничего не боится. Пока. —Шуга-хен справедливый и добрый, — все тем же восторженным голоском делится макнэ личным опытом, —даже если прибьет, так ведь только за дело! Шуга-хен многообещающе откашливается. Менеджеры открывают для себя такие глубины и горизонты, что замолкают до конца поездки… Я снова пытаюсь вмешаться, но Джин-оппа легонько поводит богатырским плечом, и я тоже оказываюсь задвинутой в угол. Шипящий Шуга выскакивает из машины первым. И если кто-то думает, что он просто так оставит это дело, то пусть лучше так не думает. —Помощница Ким, Вы понимаете, что происходит? — всерьез обеспокоенный Седжин притормозил меня в холле первого этажа. —Да ничего особенного, — вру я, —но лучше бы мне там присутствовать. Выворачиваюсь из его хватки, но все равно опаздываю к лифту. А когда поднимаюсь, обнаруживаю Мин Юнги рядом с кулером, упершего руки в боки и просто не позволяющего никому пройти в их номера, «пока я не получу ответа на свой вопрос». Один. Шестерым за… эээ… замученным концертом и его хенской заботой парням. Причем, что характерно, никто даже не сопротивляется, хотя технически-то это не вопрос, чего проще, обойти и игнорировать… Но нет же. Только Тэхен умоляюще смотрит на Юнги: «Хён, я в туалет хочу». А когда понимает, что всё, не поможет, переводит взгляд на Чимина. —Юнги… — снова начинаю я. —Хорошо! — решается Чимин. — Только пообещай, что не будешь психовать. И никаких унитазов! —Ну? — более-менее спокойно произнес Мин, по очереди оглядывая мемберов. Ну, и Зиана, на всякий случай. —Прости, нуна, — выдыхает Чимин. —Я разозлилась! — выдаю я в качестве оправдания. — Чимин вообще не имел права такое тебе говорить! —Бл… — тянет руку к затылку Зиан. — Походу, повезло тебе братан, — говорит он Чимину. — А ведь могла бы и убить… Но меня, как и всех бантан, конечно, прежде всего интересует реакция Шуги. И мы её получаем. Длинную эмоциональную фразу, обращенную не то к судьбе, не то к небесам, не то к правому верхнему углу коридора, я, пожалуй, пропущу. Все равно цензурными там были только предлоги. А вот потрясание головой и руками… Это было более чем впечатляющим. А потом Юнги-оппа перешел к конкретике. И теперь мемберы и сами бы ни за что не покинули коридор, пока там такое! —То есть ты за меня можешь синяки ставить, а как мне за тебя, так сразу «этот пиздюк мой, я его сама накажу» ?! Чонгук осторожно отступает за спину Сокджина. —Если Зиан накосячил —так снова, «не надо, я его уже сама наказала»? Юнги перевел дыхание. Зиан дыхание затаил и вообще обратился в слух. Чего только не узнаешь во время семейного скандала! —И даже за это, — Юнги эмоционально стукнул себя пониже плеча, напоминая о моих синяках, — тоже наказать не дашь, да?! Настоящая женщина всегда знает, когда пора прекратить спор с мужчиной и сдаться на милость победителя. Ну, это бабушка так говорит. Хоть она и не эксперт. —Ну, ладно. Отомсти, — покладисто говорю я. — Только он сейчас еще в больнице, наверное. У него ноги сломаны. Обе. По наступившей тишине понимаю, что сказала что-то не то. —Он с лестницы упал. И на всякий случай виновато улыбаюсь: —Случайно. Тишина еще тише, если можно так выразиться. —Ох и смелый ты мужик, Мин Юнги, — подводит неожиданно итог Зиан и скрывается в номере. Словно получив разрешение, мемберы потихоньку рассасываются по комнатам. Первым, с невероятным облегчением на лице, в комнату бросается, разумеется, Тэхен. Хосок задерживается у двери в их с Джином комнату: —И никто не смеет бить Чимина, кроме Юнги-хена и Шинлин-нуны! — провозглашает он. И захлопывает дверь изнутри. —А остальных? — шепотом спрашивает Чимин. —А ты с какой целью интересуешься? — подозрительно щурится крайний в возрастной цепочке Чонгук. —Хен, у нас рамен остался? — небрежно меняет тему Намджун. —Не знаю, у меня в чемодане посмотри, — отзывается неожиданно подобревший Юнги. (Что значит, отреагированные эмоции!) —Есть! Нуна, ты рамен будешь? — из комнаты снова доносится голос Намджуна. —Ага! —Бл… Только сам не заваривай, опять прольешь! — окончательно возвращается к нормальной жизни Юнги. ОТКУДА ОНИ БЕРУТ РАМЕН??? *** Следующий день начался легко и замечательно. Интервью и в аэропорт! Я на запись не ездила, так как там в моем присутствии никакой необходимости не было, так что терпеливо ждала ребят в отеле, собирая вещи и приводя себя в порядок. Вернулись все довольные и радостные. Интервью было легкое и довольно интересное. Намджун хорошо справился, а парни хорошо покивали головами. И на обеде все сидели веселые, уплетали за обе щеки, но... пришел очень хмурый Седжин и сообщил новость. Препаршивую новость. Так как это интервью выложили очень быстро, ничего почти не редактируя... пропустили двусмысленную фразу. Ничего страшного там не было. Намджун лишь сказал свое первое впечатление о Тэхене. Всего лишь сказал, что он был черным. Такая безобидная фраза... но такие последствия. Седжин ничего не сказал, кроме того, что некоторые АРМИ не довольны, а после забрал бледного Намджуна на разговор с начальством. И больше мы не ели. И не веселились. Осознавая, что тут происходит. Хосок метнулся за Намджуном, а мы разделились на три группы по количеству хоть немного англоговорящих, (ну, или хотя бы англочитающих) и начали шарить по интернету. Выяснили и прочли достаточно много, чтобы понять... добром это не кончится. И как бы мы или начальство не пытались утешить Намджуна – этот косяк нам даром не пройдет. Тут и так все понятно. Но ведь его виноватым сделают. Чон Сунан объявил срочные сборы и запрет на выход из гостиницы всем, и стаффу в том числе. Так что метнулись собирать вещи в надежде проскочить к самому началу регистрации. Сомневаюсь, что получится, но... надежда же есть? *** Намджун… Очевидные вещи доходят до меня, как бы это помягче выразиться, очень не сразу. Ему всего-то двадцать лет. Сложись его жизнь иначе, и он, в меру разумный, в меру инфантильный, сейчас обучался бы на первом курсе, клеил бы девочек, тусил, пил пиво, жил бы на родительские денежки, подрабатывал бы по мелочи и на этом основании фигел бы от собственной крутизны и взрослости. Дитя-дитем, на самом-то деле. Но жизнь сложилась иначе. И теперь взрослого и ответственного мужчину ломает и корежит ощущение собственной несостоятельности. Он не прав. Но никто из хозяев ему об этом не расскажет. Им не выгодно. Поэтому никто и никогда в компании не признает, что отправлять двадцатилетнего парня на интервью без пиар-консультанта только на том основании, что он выучил английский по титрам сериалов – дурь несусветная! Это как по дорамам судить о реальной жизни, только ещё хуже. Понимает ли это Юнги? Да сто процентов! Его жизнью тоже однажды поигрались, потому что сначала полную медицинскую страховку платить не хотелось, а уж потом за операцию – тем более. Даже думать не хочу, как он тогда себя чувствовал. И я не только о физической боли. А о значении, которую его боль и его жизнь имеют для компании. В денежном эквиваленте. Понимает ли это Намджун? Ой, вряд ли… Не знаю, что наговорил ему Господин Директор в том разговоре, но уж точно, извинений не приносил. Думаю, «добрые хены» ему сказали что-то типа: ты виноват, но мы тебя простили. Ну что тут скажешь, «добрые хены» всего лишь отправили парня зубастым местным журналюгам на съедение, а ведь могли бы и в бассейн с акулами… Все-таки, когда тебе двадцать и жизненный опыт у тебя, признаем честно, довольно ущербный, быть объектом манипуляций – вполне простительно и естественно. Я не собираюсь его переубеждать. Не сейчас. Не сегодня. Ему на это тупо сил не хватит. Он без меня прекрасно всё поймет. Но позже. А сейчас… Я сажусь рядом. Посмотрев на меня, Джин-оппа аккуратно пристраивается с другой стороны. Юнги исчезает, зато Чимин появляется через несколько минут, осторожно и бесшумно, вопросительно на меня смотрит, я гостеприимно сдвигаюсь в сторону, освобождая место рядом с лидером, даже ладонью по сиденью хлопаю. Тэхен с Чонгуком набегают и плюхаются рядом с Сокджином. На диванчике становится тесновато. Места на диванчике кончились. Тэхен балансирует на краю, Намджуна зажимает между соседями и ему приходится сменить позу на менее трагическую. Да и просто обратить внимание на существование внешнего мира. И, вот он, апофеоз бантанского единства. Шуга идет. И Джей-Хоупа ведет. Встаю, уступая место Юнги, но тут же оказываюсь у него на колене. Вид у Намджуна неверяще-туповатый. Голова поднята, улыбка – слабая, но почти настоящая. — Пааааберегись! — хрипло орет Хосок, которому не хватило места, и чуть ли не с разбега падает нам поперек колен. И диванчик не выдерживает.