Нянька для бантан

…И мы как встали, так и сели. Рука в руке, локоть к локтю, испуганные птенчики. Честное слово, если бы мои глаза могли бы раскрыться еще шире, я стала бы похожа на аниме тян. А Юнги, соответственно, на куна. Ну в самом деле, не успел еще паршивый вечер перейти в нервное утро и… продолжился столь же офигительным днем. Переглянувшись, мы с Мином устремили свои вопрошающие взгляды на Господина Чхве. Честно, мозг уже почти не соображал после разговора с Яотингом, так что понимала я медленно и лениво. Хотя, похоже, была такая не одна. Тут все уставшие. И Юнги, все еще держащий меня за руку, и господин Чхве, как-то неоднозначно взиравший на нас двоих. Нет, наверное, я бы и сама сообразила, что речь пойдет о нас двоих, если бы тогда вообще соображала. — Ребята… — как-то слишком неофициально заговорил мужчина, внимательно глядя на нас. — Я понимаю, у вас чувства и все такое, но прошу, для вашего же блага, не палитесь вы так. Не себя, так хоть фирму пожалейте! — Что, простите? — непонимающе смотрю то на Чхве, то на такого же нахмурившегося Юнги. — Вот-вот, так всем и говорите. Но со мной-то не надо! «А почему, собственно, чем Вы такой особенный», — у меня есть мысль, и я ее медленно дууумаю, пока Юнги задает вопрос по существу: — Ээээ, господин Чхве, Вы о чем? И у Господина Чхве глаза на лоб лезут. — Вы же понимаете, ЧТО между вами? — осторожно говорит он после некой паузы и пары оценивающих взглядов на нас, испуганных. — Ну да, мы очень хорошо общаемся, — пожимаю плечами, а рука Юнги согласно сжимает мою руку. — То есть мне вам еще и объяснять придется… — обреченно бормочет наш руководитель, словно внезапно осознал что-то важное и удивительное. И в стиле работника безопасности приступает к допросу: — Вот ответьте мне, Помощница Ким, вы же провожаете Юнги взглядом, когда он куда-то уходит? — Конечно, нет. Зачем? Я и так всегда знаю, где он. И искренне удивляюсь, когда получаю легкий удар по ноге. Удивленно поворачиваюсь к Юнги: — Что? — но он только обреченно обращает свой взор к потолку. Недоуменно смотрю вверх. Ну, люстра, ну, пыльная. И? — Ну, а ты, Мин? Она кажется тебе самой красивой девушкой… — Да в смысле, кажется?! — возмущенно перебивает Юнги. — Она и есть… — и теперь наступает моя очередь втихую пинать Мина. Потому что… какого черта он такое говорит так спокойно?! — Господи, — на несколько секунд прячет лицо в ладони Чхве. — Вы же замечали, что понимаете друг друга без слов? — Так и должно быть у хороших друзей, — говорит Мин, а я со всей убедительностью киваю. — Вы…! Господи… Господи! Ну, смотрите, вы же принимаете друг друга со всеми… эээ, особенностями, со всем прошлым? — Конечно, — кивает Юнги, — она такая, какая есть. Просто… девочкой, в такую среду… — У меня там хоть бабушка была, я туда, можно сказать, вместо папы вернулась. А ты, прости, ребенком был и вообще в одиночку! У тебя сложнее, — тут же отзываюсь я, а после встречаюсь с умирающим взглядом Чхве и замолкаю. — Я-то, старый дурак, думал, у вас просто роман, а у вас то, господи… ЛЮБОВЬ! — буквально выдыхает он и это… подобно ведру с ледяной водой, плеснувшей в нашу с Юнги сторону. Любовь? Я просто сидела в тихом шоке и смотрела в одну точку. Наверное, навсегда запомню, как выглядела столешница и краешек Акулова блокнота напротив меня. Внутри будто все перевернулось. То есть любовь? Зачем? Откуда? Быть того не может. Все это… Не должно так! Это против моих планов, я никогда не собиралась, я – одна! Я не нуждаюсь! Тут же почувствовала свою руку в руке Юнги. Отчетливее. И… представила свою руку пустой, и нет-нет-нет! Так что я только сильнее сжала ладонь. Я, наконец, понимаю, ведь мы и в самом деле неосознанно действовали, как самая настоящая любящая пара. И… черт! У меня в голове не укладывается. Что делать? Что будет? Как…? Не знаю, сколько мы так сидели. Но, думаю, пора уже идти и побороться с когнитивным диссонансом подальше от начальства. Мы с Юнги одновременно разжимаем руки и встаем со словами: — Пошли. — Пошли. Хором. Одновременно. С одной и той же интонацией. И от этого так… больно? Я действительно влюбилась? Я? И он? Мы встречаемся взглядами и… да, я вижу, что Юнги также растерян. И даже немного грустный? Чхве следит за тем, как мы обходим стол, несколько сдавленно прощаемся с начальником и пытаемся пропустить друг друга в дверь. В итоге Юнги окончательно отступает и жестом показывает, чтобы я шла первой и это… неправильно. Будто мы разучились взаимодействовать. Нет. Нужно вздохнуть полной грудью. Кислород в мозг, и может так я пойму, что делать. Таким образом, мы оба молча ехали на лифте, даже не поднимая глаз друг на друга. Хотелось вот прямо сейчас хотя бы взять его за руку, для поддержки, полагаю, но боялась. Сама не знаю чего. Странным образом никого не встретив на пути, мы молча вышли из лифта, ни разу не столкнувшись в дверях, молча вошли в номер и так же, не сговариваясь, начали собирать вещи. Нужно еще и в дорогу переодеться, и очередной раз перетасовать имущество между чемоданом и рюкзачком. Короче, некогда страдать, жизнь идет. Вытягиваю из чемоданных запасов джинсы — черные, футболку — черную, балетки — черные, только ветровочка, Тэхеном выбранная, яркая, не в тему, ну, что есть, то есть… Юнги тоже сегодня одет с особой мрачностью, из светлого — только волосы. Н-да, полный синхрон. Как я этого раньше не понимала? А вот сейчас, перемещаясь по крошечному номеру, я осознала, наконец, какой сложный парный танец между чемоданами, шкафами, столом мы исполняем вдвоем, не то что, не разговаривая, даже не глядя друг на друга! И, если я стояла у стола, а Юнги через кровать, то я ему без всяких просьб передавала его вещи. И наоборот. — М? — вопросительно смотрю на Юнги, протягивая его толстовку. — Гм, — отрицательно качает он головой. И я понимаю, что эту толстовку он отдает мне. Собирали мы вещи не долго, но из-за того, что и в номер то мы вернулись спустя часа два после завтрака… в общем, по времени уже пора идти на обед. Хотя я и не голодна. Это тянущее чувство внутри… безысходность? Хочется плакать. Немного, но это чувство не дает нормально дышать. Может, снова уйти в работу с головой? Звучит, как план. Но это ведь все равно ничего не решит. Говорить с Юнги… я не решаюсь. Да и что он сейчас скажет? Можно подумать, ему сейчас лучше! Мой-то контракт на год, а его — пятилетний. Сколько там уже прошло? …Ну, еще три года осталось. У нас и подольше, бывает, ждут, передачки возят, на свиданки ездят. Осознав, о чем я сейчас подумала, даже матюкнулась. Шепотом. Чем вызвала нервное содрогание у Юнги, замершего в трансе в центре номера. С какой-то тряпочкой в руках. Он со своим стрессом борется собственными методами: взгляд сквозь стену в пространство, губы шевелятся. Как он говорил, «если слов не хватит — будет песня»? Чует мое, оказывается, некаменное сердце, что текст у этой песни запикивать придется. В любом случае, думаю, лучше его не трогать. Мы все в такой же тишине спускаемся в столовую. Вышли чуть раньше нужного времени, но это ничего. Стоять у входа было, наверное, не лучшим решением, так что мы просто зашли внутрь и заняли два столика на мемберов и менеджеров. Как и обычно. Так же привычно отправились выбирать себе еду. Есть не хотелось, а вот от сладкого я бы, пожалуй, не отказалась. Взяла себе какой-то тортик… салатик, который я обычно и не ем, чай, который обычно не пью и вернулась к столику. Села, никого не дожидаясь, начала есть. В голове было пусто и я просто наблюдала, как мимо ходят работники и гости отеля. Буквально минут через пять за столик сел Зиан и Намджун с Чимином. Еще через несколько минут присоединились к компании младшие. Чонгуку пришлось перетащить для себя стул от соседнего стола, но место слева от меня осталось свободным. К тому моменту салатик был уже прикончен, тортик не начат, а передо мной оказалась тарелка с очень понравившейся мне вчера рыбкой. Сам Юнги опустился на соседний стул, принимаясь за еду, а я едва удержалась, чтобы по привычке не спереть с его тарелки пару колбасок …которые он, скорее всего в двойном количестве взял именно для меня, потому что я обычно… Когда?! Когда мы успели так …срастись? И как я буду теперь без этого всего? И я все-таки сперла эти две колбаски! И передала салфетку, когда он плеснул пару капель кофе, и отложила ему на краешек блюдца кремовую шоколадную розочку, с верхним пластом шоколадной глазури, потому что… Потому что тортик я выбрала, оказывается, не тот, который люблю я, а, блин, тот, который любит он! И чуть не расплакалась, когда это поняла. Да что со мной такое, а? Юнги отодвинул мой стул, и мы ушли вместе, оставив парней смотреть нам вслед и шептать что-то, что я не позаботилась даже расслышать. Если б было что-то неправильное, Юнги бы уже оглянулся, показывая кулак, если бы было что-то важное, он бы уже сказал мне… Мы прошли мимо столиков, занятых стаффом, я вежливо раскланялась в ответ на улыбки и приветственные кивки, игнорировала любопытные и сочувственные взгляды, а вот взгляд Господина оператора Кана, того самого, не так давно искавшего у нас в комнате отдыха не то компромат, не то футляр, перехватила и выдержала, в лучших мамулиных традициях, плевать, что я девушка и младше. Я, может и младше, а он, в лучшем случае, чудак, позволивший двум людям из своей команды творить всяческое непотребство и уважать мне его не за что. Так что, гордо задрав подбородок, преодолела последние пять метров до холла… И, смотрите, кто пришел! Яотинг, лично и срочно. Переминающийся в холле у входа в ресторан. Юнги сунулся было впереди меня. Но Яотинг вскинул ладони и отступил на шаг, демонстрируя, вероятно, безопасность и чистоту помыслов. Ага-ага. — Помощница Ким! Я приношу вам свои глубочайшие извинения за вчерашний инцидент, — выдал он явно отрепетированный текст, и … тут у бедолаги дыханье сперло, настолько он наступал на горло собственной песне, — за поспешные и необоснованные суждения. — Текст-то тебе, небось, господин Чхве сочинял? — узнала я автора по лексическим особенностям. — Да… да если бы, если бы не… Ну, понятно, наш любимый Акул пообещал Чхвэ Яотингу много хорошего, если тот не прекратит этот дурдом и не извинится. Возможно, пару часов назад попытка Яотина сделать какие-то шаги к примирению была бы важным событием моей жизни. Но не сейчас. В моей бедной голове гудели и бились совсем другие мысли, а его Гангнам-величество был просто малосущественной деталью пейзажа. И все его с трудом сдерживаемое бешенство, красные пятна на щеках и хрипота выдавливающего извинения голоса не беспокоили меня вот вообще. Я отстраненно наблюдала за мучениями своего гнобителя, наконец-то профессионально прикидывая степень опасности объекта, когда он рванет и кого при этом забрызгает. — Ну, окей. Ты сказал, я услышала. Живи уж, ладно. — Тыыы… — Я, я… Мы встретились взглядами. Впервые мы встретились взглядами, его два метра против моих полтора в прыжке, его девяносто кило против моих пятидесяти. Да без разницы. ...Прости меня, бабуля, я знаю, я обещала… Не отводя взгляда, медленно делаю круговое движение правой рукой, собрав пальцы неплотной щепотью… И, не завершив движение, останавливаюсь на полпути: — Откроешь еще раз свой поганый рот — и я тебя реально прокляну! Яотинг смеется, коротко и неуверенно, вопросительно смотрит на Юнги. Но тот кивает, раздумчиво и убедительно. — Остановись, нуна, тебе нельзя! — артистично восклицает Тэхен. Справа. Он-то откуда здесь? — Она еще несовершеннолетняя, ну, по ведьминским меркам… — любезно поясняет Хосок. Слева. — Да что за бред вы тут несете? — вслух-то Яотинг, конечно, не верит. Но шажок назад делает. — Ну, я бы так не сказал… хен… Ты знаешь, когда родилась наша Госпожа Помощница Ким? 31 октября, — заговорщически шепчет Джин из-за плеча Яотинга. И Хосок здесь, и Джин здесь… Да все они здесь! — Ничего, мне до совершеннолетия всего три месяца осталось! — включаюсь я в игру. — Вы серьезно думаете, что я поверю в это? Совсем идиоты? Не веришь? Ну, сейчас поверишь, эти дети языкастые кого хочешь уболтают, Зиан не даст соврать. — Ну, верить или нет – это ты сам решай, …хен, просто… — авторитетно подключается Чимин. — …следи за словами, а то мало ли что… Посинеет и отвалится, — добивает Хосок. Ну все, клиент практически готов! — Хо! Я же просила не болтать! Язык за зубами не держишь! — Ну, ему же прикус исправили, клыки убрали… — с очень серьезным видом поясняет Юнги. Совершенно не обращая внимания на намеки на вампирское прошлое Хосока, Яотинг зависает на самой важной для него теме: — Ч-что посинеет и отвалится? — Да что она захочет, то и отвалится, — с царственной небрежностью завершает сцену Джин. — Засранцы больные, — огрызается оператор Чхвэ Яотинг, но отступает быстро и спиной не поворачивается. — Лол, — хихикает Тэхен. — Я записал, — Чонгук, ухмыляясь, протягивает раскрытую ладонь, как бы говоря «бро, я тоже». — Прекрасно, — вздыхаю я, убирая волосы со лба. Ох, бабуля дорогая… спасибо мальчикам. Ведь чудом остановилась. *** До отъезда еще час-полтора, отчеты заполнены и сохранены на флешку, ноутбук неисправен, даже в косынку не потупишь, только и осталась мамина книга, поскольку мостов и крыш мне под присмотром Юнги в ближайшее время не видать, как своих ушей, и обнимашек, увы, тоже… А ведь морозит и потряхивает, да так, что не только Минова толстовка на мне, еще и капюшон набросила… Я ведь и правда до вчерашнего дня не понимала, насколько давила эта постоянно маячившая за кадром угроза, как выматывали нервы эти постоянные сплетни, пока Юнги не спросил почему я это терплю. Да потому! Потому что нам, девочкам с окраин, с таким давлением приходится сталкиваться постоянно. Чувство безопасности, защита? Не, не слышали. Надо всегда-всегда-всегда быть настороже, надо всегда считать на три хода вперед и головой крутить на все триста шестьдесят градусов, как пилоту истребителя в бою, а бой все не кончается и не кончается. Постепенно к этому привыкаешь, как к варианту нормы. И, действительно, ничего не делаешь и терпишь. Даже если можешь прекратить и не терпеть. А я могу. Ой, как я могу! Еще как могу. Юнги сидит за столом, уставясь в стену, и тоже вовсю занят самоанализом. Судя по прикрытым глазам и наушникам… Вот только штекер гарнитуры выпал из гнезда или не был там с самого начала, так что Мин с закрытыми глазами и заткнутыми ушами, из которых свисают два проводка, упорно добавляет громкости своему телефону, пока мощные звуки не заполняют все пространство нашего номера. Да, телефон ему явно в бингховом подвальчике монтировали. Динамики вполне себе мощные. И, кто бы сомневался, Лебединое озеро, часть последняя, надрррывно-тррагическая. Ну что тут скажешь, очень в тему… Подхожу поближе, касаюсь плеча, потом показываю на неподключенные наушники. Мин вздрагивает, осознает, извиняется, смущается. Чего? Что я узнала, что он слушает? А в чем проблема? — Не отключай, — прошу я, — я бы тоже послушала, если ты не возражаешь. Итог: на столе стакан, на стакане плашмя, с включенным на полную мощность динамиком — эксклюзивный Минов телефон, а мы сидим, Юнги за столом, а я в кресле с маминым гороскопом в обнимку, вместе смотрим на телефон и слушаем музыку. Я ближе к окну и от моего места видно, как вопросительно покручивается ручка у двери, а потом и дверь слегка приоткрывается. Проследив за моим взглядом, Юнги приглушает звук и идет встречать робких гостей. Ага. Робких. В наступившей тишине слышу: — …может не надо, мало ли что они под эту музыку… Юнги слышит тоже. И делает ровно то, что сделала бы и я. Последний метр бегом на цыпочках и рывком распахивает дверь. Отчего авторитетное Чиминово: — Неа… Ритм не тот, — сменяется пищащим жалобным, — ну хееен! — Чо надо? — строго требует Юнги. — И этот что здесь делает? «Этот», видимо, тот самый оператор, от рук которого на моем запястье остался след и подбородок которого отливает явной синевой. Помимо этого, присутствуют Зиан, Чимин и Джин. — З-здравствуйте, — вежливо кланяется оператор, имя которого я не помню. Я просто выжидающе смотрю на Зиана. — Ну, давай, извиняйся, — хмыкает менеджер, пока мемберы стоят позади, сложив руки на груди, и с серьезными лицами наблюдают за всем этим. — Я прошу прощения и готов признать свои ошибки… — снова кланяется, а после опасливо смотрит на меня пострадавший. И…что-то на меня нашло. — Ошибки надо не признавать. Их надо смывать. Кровью! — говорю я, совершенно не меняясь в лице и оператор слегка бледнеет, не веря в то, что сейчас услышал. — А д-давайте не кровью? Давайте – услугой? Может… и я на что сгожусь? Это чего ж его так запугали-то? Что я в суд могу подать? Зиан, видимо, хорошо «объяснил». — Хм… ну тогда назови мне для начала полную дату рождения Чхвэ Яотинга. Глаза доставленного ко мне персонажа расширяются почти по-европейски: — Вы его проклясть хотите? Быстро новости распространяются… И тут я слышу… нет! Чувствую за спиной смешок Юнги и осознаю: я вся в черном, в капюшоне, прядки еще эти красные, музыка на фоне, и Юнги за плечом, тоже, кстати весь в черном, как Люк Скайвокер в шестом эпизоде… Да… — Скажи. Пожалуйста. Дату. — Третье августа, кккажется, эээ, Госпожа Помощница Ким. Джин с каменной мордой одобрительно кивает такому ко мне обращению. — Так вроде или точно? — переспрашивает Зиан, явно наслаждающийся ситуацией. — Точно! — Спасибо, — важно киваю я и открываю книгу на нужной дате. — Господин, эээ, Господин оператор, если мне еще что-то понадобится, я обязательно вам сообщу. Теперь Чимин и Джин слегка расступаются, открывая путь к отступлению оператору, как бы намекая «вали». — Разрешите, Госпожа? — явно для покинувшего нас зашуганного оператора громко вопрошает Сокджин. — Благодарю вас! — повышаю голос и я. Но когда мальчики уходят, (Чимин по пути гордо демонстрирует свой телефон), Зиан решает задержаться, поблескивая глазками от предвкушения, поглядывая на дверь, словно мы с ним два шпиона, которых вот-вот раскроют, он шепчет: — Что ты задумала? Я могу как-то помочь в этом? — Ты про что? — Ой, да не надо…! Я до сих пор помню, как бегал от девушек стаффа, когда насолил тебе! Колись, ты же уже что-то задумала насчет Яотинга? — Нет. — Ну, не хочешь говорить, ну и не надо, — надувает губы менеджер, обиженно насупившись. — Серьезно, что ли, ничего не планируешь? — Менеджер Зиан. — Что? — Вам заняться нечем? — Нечем. — Так найдите дело! — Так все уже сделано! Просто скажи, есть у тебя план или нам его придумать нужно. — Нет. — Ну, я так не играю… — совсем обиженный и расстроенный наш полуменеджер покидает номер, и… Юнги устремляется следом, с очень интересным и многообещающим выражением на лице. Депрессивная мелодия из телефонного динамика продолжает звучать в опустевшем номере, но от души пострадать под нее сегодня вряд ли получится. Во-первых, есть занятия и поинтересней, а во-вторых, нам выходить через десять минут. Так что пора-пора-пора. Чтобы все было хорошо, ровно и без происшествий. Поэтому с деловым видом отправляюсь организовывать выселение, осматривать покидаемые номера, попутно переспрашивая мемберов, не забыли ли они чего, чтобы все благополучно забрали свои зарядки, зубные щетки и черновики. Таким образом, мы все с багажем спустились в два рейса на лифте. И загрузились в автобус. Стафф уже толпился у второго такого же авто, а охрана из нашего уже давно уселась и готовилась к отправке, фотографируя из окон хотя бы что-то на память. Так как я не отвечала за загрузку парней, села чуть ли не самая первая. Не задумывалась с кем буду делить место, просто сидела и смотрела, как менеджеры руководят посадкой стаффа и мемберов. Ходят по салону туда-обратно, управляют процессом… Сидела я у входа, прямо за водителем, так что я и не сомневалась, что рядом сядет начальство. Но что это будет Седжин? Не уверена. Ехали мы спокойно. Парни засели в своих телефонах, Намджун и Юнги вдруг объединились, кажется, пытаясь что-то писать, и к ним подсел Хосок. Джин снова зубрил, Тэхен и Чонгук, молодцы, скринили что-то в телефонах, иногда переговариваясь. А Чимин вроде как спал, слушая музыку. Я тоже сначала хотела засесть с наушниками, но как-то расхотелось. Так, в полной тишине, слушая звуки движения колес по асфальту, какие-то шуршания в салоне и… наверное замедитировала. Или задремала. — Помощница Ким, — тихо позвал меня менеджер Седжин, отвлекшись на время от руководства нашей буйной стаей. Осторожно и медленно повернулась. Сейчас меня будут ругать… — Я все не знал, как спросить… это правда, что вы ночуете вместе с Юнги? — Мин очень плохо спит, а Ким довольно громко храпит. Так что мы подумали, что будет лучше, если Намджун будет спать один, — выдала я заготовленный заранее ответ. — А… я постараюсь что-нибудь с этим сделать. — Как пожелаете, — спокойно пожала плечами, отворачиваясь к окну. Нас могут распределить в разные комнаты? Мне не очень понравилось это чувство, как будто что-то отбирают. Но ведь так и должно быть. Я не могу сказать, что против. Потому что не должна быть против. Да и действительно, пора уже думать, что со всем этим делать? И пока мне в голову приходит только… игнорирование. Быть может, я позже пойму, но сейчас хочу просто переждать. В аэропорту все было мирно, фанаты были адекватные, никто с таблеточками не попался, Яотинг меня несколько шугался, так что я просто засела в телефоне, в ожидании нашего рейса. В самом самолете сидела, как и раньше, с менеджерами. И снова тряслась. Наверное, это Юнги на меня так успокаивающе действовал в последних рейсах, а теперь вот снова началось. В итоге, за весь полет глаз не сомкнула, в отличие от нормальных пассажиров. Только когда самолет приземлился, выдохнула. Да… моя нервная система дает сбои. Впрочем, сейчас я не должна была никак руководить. Собиранием чемоданов, ожиданием автобусов и всем прочим были заняты менеджеры и безопасники. Я же стояла рядом с парнями. И типа сберегала их здоровье. Так тихо-мирно мы добрались до нового отеля. И меня заселили снова в одноместный номер. Впрочем, я была слишком утомлена и расстроена, чтобы переживать об этом. Просто отрубилась до утра. Не помню, что снилось, но что-то неприятное. Заспала. Проснулась за несколько минут до будильника. Слишком тихо в номере. И пусто. Как же я теперь буду… Ну, может, хоть у него не так болезненно? Под эту тишину не торопясь собралась. На улице тучи. Прекрасно. Самое то, для хорошего настроения… Хотя, впрочем, оно у меня и было нормальным. Даже подшучивала сама над собой. В любом случае, постаралась привести себя в порядок. Вышла вовремя, позавтракали и отправились готовиться к концерту. Бразилия. Тут должно быть жарко во всех смыслах. Но сейчас температура не превышает двадцати градусов, так что кофту накинула даже. Вовремя приехали… Парни, как только пришли в гримерку, раскидали свои рюкзаки и пошли на репетицию. А я отправилась выяснять, где тут хорошо кормят и как там заказать еду с доставкой. Так привычно и мирно. Так и должно быть. Не торопясь, всё четко. После основной репетиции, отдых и еда. А также съемка бомбочек. Как без них? Но как-то я не ожидала, что сюда с камерой придет Яотинг. Он разве снимает бомбочки? Напряглась. Но он молчал. И только когда весь материал был снят, а мальчики закончили есть, постоянно переглядываясь, поганый рот открылся: — Я хочу сказать, что… я хочу изв… Ведьма чертова, прекрати, прекрати это немедленно! — Что Вы имеете в виду, оператор Чхвэ? — Я знал, я знал, что я был прав. Там, в конференц-зале, я забыл, но ведь была еще одна стопроцентная вещь! Вы с ней все трое заходили в туалет… мужской! — Да блин, достал, придурок! Что у тебя с башкой? — немедленно перебивает его Зиан. — И ты там был! — в ответ выдает сексуально озабоченный… — Господин Чхвэ Яотинг, вы ведете себя как девственник, насмотревшийся хентайных комиксов! Ой. Наблюдаю, как меняется цвет и выражение лица тридцатилетнего почти двухметрового мужика, и понимаю, что попала. Точно. Прямо в яблочко. — Что, в самом деле, что ли? — вырывается у меня… А я ведь только оскорбить хотела. — Извините, пожалуйста… Но в наступившей тишине безжалостный Чимин громко присвистывает, глядя на господина оператора брезгливо-снисходительно, Хосок трижды звонко хлопает в ладоши, и даже наш макнэ-филиал детского сада придает себе вид лихой и типа всё познавший. — Вот что значит – психолог! — восхищается Намджун. — Когда ты поняла? — Недавно, — честно вру я. А и в самом деле, минуту назад, разве это не недавно? — Ну все, теперь пойдет и в душе повесится, — подводит итоги злой Зиан, когда за Яотингом громко захлопывается дверь. — Вы знаете, Зиан-хен, а так даже лучше получилось, — доносится до меня чей-то приглушенный голос. Оглядываюсь: Зиан, Чимин, Сокджин, Юнги собрались в кучку. Кто из них сказал? Но кучка разбредается по комнате отдыха, и я вижу, как моя неожиданная проницательность в одном деликатном вопросе смущает бедных мальчиков по самое дальше некуда. Меня, тоже, между прочим! И очень сильно. Ну, а более ничего примечательного во время репетиции не случалось и слава богу. Вот хватит, хватит мне приключений, стрессов и событий. Спать хочу! Однако, как вспомню про свое одинокое жилье! А как Юнги спит? Он же спит, да? Кошмары же прекратились? Концерт закончился без происшествий, ну, если не считать того, что любой концерт уже сам по себе — происшествие. И до отеля мы добрались довольно быстро. На ужин, конечно, не успели, но это легко было предвидеть, поэтому заказ я делала с учетом и с избытком, и еды у нас оставалось на неплохой перекус. Все благополучно завалились в свои номера. Я себе заварила чай и планировала уже попытаться поспать, потому что завтра не выходной. Завтра часов в двенадцать дня выезд из отеля. Но не тут-то было. На телефон пришло сообщение. Мама: «Здравствуй.» «Вы уже закончили?» «Концерт?» Вау. Я: «Да. Здравствуй.» Ответ последовал сразу же. Мама: «Устала? Я тебя не отвлекаю?» Я: «Нет, все хорошо.» Мама: «Как у тебя дела? Звонила бабушке?» Я: «Нет, ты что? Она меня за такие деньги…» «А ты?» Мама: «А я просто боюсь» «Ты на меня не злишься?» «Что я бабушке рассказала.» Я: «Нет. Но я боюсь бабушку.» Мама: «Ясно. Прости еще раз» «Как там у тебя с твоим мальчиком?» Я поперхнулась чаем. Я: «И ты туда же?» Мама: «А кто-то еще говорил?» Я: «ВСЕ» «А Чхве Йонг вообще…!» Мама: «Что?!!! Этот проходимец тоже здесь?!» Я: «Да!» «Стоп!» «А почему он — проходимец?» Мама: «Я так понимаю, Юнги тебе уже все рассказал?» О чем рассказал? Надо будет у него спросить. Я: «Конечно» Мама: «Так что там у вас с ним?» «Так и знала, что что-то будет. Не зря в гороскопе было написано, что будет какая-то неожиданность для скорпиона» Я: «Так ты из-за этого написала?» Мама: «Не только! Я хотела и с тобой поговорить. Но я правда беспокоюсь» «Так что случилось?» Я: «Сложно объяснить. Чхве Йонг, нам, можно сказать, дал пинка и теперь мы с Мином типа прозрели?» Мама: «Стоп. Что значит, прозрели?» Я: «Что мы вроде как — пара» «А мы даже не встречались» Мама: «Вы не встречались?» Я: «НЕТ» Мама: «Ты серьезно?» «Деточка, это же было так очевидно!» Я: «Для вас!» «Я ужасно чувствую сейчас…» Мама: «Подожди. Он же тоже?» Я: «Вроде, да» Мама: «Тогда в чем проблема?» Я: «Это же шоу-бизнес! " Мама: «Если бы вы были такими же идиотами, как мы с твоим папой, кто-то из вас двоих давно бы уже летел в самолете на родину» «И это явно не он» Я: «Я понимаю…» Мама: «Лин, у тебя еще полно времени. Вроде, завтра под венец не идешь. Так что просто наслаждайся моментом» «А! Вы же… будете аккуратны?» Я: «Ты о чем?» Мама: «Ну как же! Вы же…» Я: «просто скажи» Мама: «Безопасный секс — это круто!» Я: «МАМА!» «Ничего не было!» Мама: Комментарий удален Я: «Спокойной ночи!» Так я и вырубила телефон, отбросив его на другой конец кровати. Что это вообще такое?! Я же говорила, мы не встречаемся! Да и почему эта тема вообще сейчас была поднята?! Чувствую, что лицо начинает гореть. Потому быстро помахала ладонями, как бы охлаждаясь. Нет! Спать! *** Не спала. Впрочем, мама права. Ничего ужасного сейчас не происходит. Просто это слишком смущающе, так открыто что-то говорить даже самой себе. Но это пока и не нужно. Времени еще достаточно. Так я начала собираться примерно за полчаса до выхода. Не пошла на завтрак. Если что, могу купить что-нибудь не очень дорогое в аэропорту? Если уж очень есть захочется. Когда я стала так думать? Меняюсь… Работа продолжалась как обычно. Проверить всех, усадить, уточнить все ли поели и со спокойной душой поехать в аэропорт. Есть все-таки захотелось, так что я забежала вместе с несколькими людьми из стаффа в местный Макдональдс и перекусила. И нормально. Самолет. Посадка. Привет, Чили. Прилетели мы ровно к концерту, как и планировалось. После этого города, у нас планируется еще один концерт и отдых почти на месяц, так что жмем по полной. Как я уже и сказала, мы сразу поехали в здание, где и должно проходить выступление. Быстро заказала поесть, и на этом мои обязанности были пока окончены. Аптечка уже привычно лежала на столе, который никто из визажистов не занимал, в самом углу, у входа. Парни репетировали, что-то даже новое придумали и теперь спокойно обедали, словесно повторяя, что они хотят показать фанатам. Концерт прошел тоже вполне себе спокойно и радостно. Никто в обморок не падал и не планировал. Так что я даже засела в телефоне, пока было время. И… нашла довольно интересный сайт. Дело в чем, у бабушки в ходу гадания по «Книга перемен» на китайском языке. Толстенная, с расшифровками и кучей версий толкований на каждое сочетание, с сильными и слабыми позициями, альтернативными вариантами и прочим-разным, в зависимости от фазы луны и направления ветра. А тут — на английском, буквально на двадцать листов, крупным шрифтом с картинками. Утилитарно и современно. И оптимистично. «Желание ваше не может быть сейчас выполнено», ага. Бабушка при таком сочетании говорит просто и честно: «и не надейся, милая!» Да, что-то можно и поправить в бабулином мелком бизнесе, с учетом новых веяний времени и прочих трендов и тенденций. И… вот очень захотелось мне попереводить. Так что сохранила в телефоне весь текст на английском, достала со дна рюкзачка черновиковую тетрадь с несколькими исписанными страницами расчетов и принялась за дело. Успела немного до конца концерта, так что решила продолжить уже в номере, когда все успокоится. А потом уже красиво переписать в чистую красивую тетрадь и отдать бабушке. Вот этим я и занималась почти всю ночь. Завтра был выходной, и менеджеры предложили сходить на рынок, чтобы купить сувениры родным, да и себе что-нибудь присмотреть, так что собирались мы поздно. Именно по этой причине легла я под утро, уставшая от письма и мозговых штурмов с переводами. Нашла себе занятие, конечно. Это даже похоже на медитацию, но прикольнее, так как еще и новое узнаешь. Интересно, а что Юнги делает, чтобы заснуть? *** — Нуна, а ты чем всю ночь занималась? — осторожно спрашивает Тэхен, указывая пальцем на мое лицо. Да… опухла и что? Жарко на улице, хоть и тучи. Да и столько перелетов, у любого будут круги под глазами! Даже и не думала их замазывать, потому что проснулась за десять минут до выхода. Футболка, шорты, расчесать по пути волосы, покидать вещи в сумку и вперед. — Заклинанья составляла, не видно? — фырчу я, убирая чужие пальцы от своего лица. — А какие? — не унимался Тэ, следуя за мной, пока мы шли к метро. — Это – сарказмом, не видишь что ли? — обращается к Киму Юнги, а я ухмыляюсь тихонько. Ну, хоть объяснили мелкому. Тэхен насупился буквально на минутку, а потом забил на мой внешний вид, упрыгивая вперед, к Чонгуку. А мы с Юнги отстали немножко и побрели за толпой в тишине, рядышком, молча и спокойно. И да, Юнги тоже не мог похвастаться здоровым цветом лица, тоже такой, с кругами под глазами. И глазки заплывшие, по-вампирски краснеющие. Так мы спокойно доехали до большого рынка с толпой туристов. Решили на всякий случай разделиться на пары. Ну, мы с Мином пару создали еще на подходе, чего уж теперь шифроваться, раз все уже всё рассмотрели. Так как вместе с нами ехал еще и стафф, тут было уже намного больше выбора. Так что Сокджин мигом ускакал со своим стилистом в неизвестном направлении, что-то щебеча про приправы. Оказывается, экзотическая кулинария — их общая страсть. Зиан с Седжином тоже ушли куда-то, напомнив о времени, когда мы должны встретиться, чтобы поесть и поехать обратно в отель. Осталось нам решить, кому что надо из покупок. Оказалось, Мин не хотел ничего покупать никому из родных: — Я с тобой похожу, Малышу и Бинх-хену я купил, а больше покупать некому, — объявил Мин, так что просто предложил помочь мне выбрать что-то для бабушки. Для начала, нужна была тетрадь, чтобы я могла спокойно переписывать «Книгу перемен» в лайт-версии. Так и объяснила Юнги, на что он хмыкнул, и мы пошли искать канцелярский прилавочек. Нашли быстро, с хорошими тетрадями, ручками и необычными обложками. Тут и Юнги вдруг начал перебирать стопочки тетрадей и ручки так сказать в сувенирном исполнении, «Малышу понравится!». Там я очень даже хорошо закупилась. Но ведь это не сувенир вовсе. Так что пришлось просто бродить по рядам, периодически встречая мемберов и стафф. — Лин, это не подойдет? — окликнул меня Юнги, стоя возле прилавка с разными шалями и платками. Бабушке… и платок? Скептично посмотрела на выбранный Юнги яркий платок с какими-то рисунками: — Если ей не понравится, скажешь, что это от меня. Давай купим, мне кажется, ей подойдет. Честно, не знаю, но все равно согласилась. Хотя я бы наоборот, если бы этот платок ей понравился, незамедлительно объяснила, что он от Юнги. Но это рассказывать Мину сейчас, конечно, не буду. Так что покупаем, на удивление, очень мягкое и теплое изделие из ткани, и мы идем дальше, смотреть что бы подошло бабуле. Пока смотрели сувениры, рассказала, что бабушка теперь знает, где я работаю, на что получила немного удивленный взгляд. Ну, да, конечно. И именно в тот момент, когда мы шли по небольшой площади, к которой как лучи, сходились все-все ряды прилавков на рынке, наконец хлынул дождь. Впрочем, это было не удивительно, так как тучи были на небе еще с сегодняшней ночи. Вот только ни я, ни Мин зонтиков не брали, совершенно наплевав на погоду. Ну, теперь и она на нас плюнула. Потому что хлынуло так, и с такой силой, что буквально за пять минут я была уже вся мокрая и хлюпала по уже образовавшимся лужам своим мокрыми кроссовками. Мы попытались, конечно найти хоть какое-то укрытие. Однако кроме нас, таких умных, народу на рынке было очень много, и места под навесами над прилавками были почти заполнены. Пришлось забежать под крышу какой-то будки охраны. Охраны, кстати, не было, а дверь была заперта. Не очень хорошее место, но все-таки это хоть что-то. — Хорошо, что не красилась сегодня, — выдохнула я, после довольно большой дистанции под ливнем. Тропическим. Юнги на мое высказывание хмыкнул, начиная выжимать подол своей футболки. И тут я действительно зависла. Потому что и руки у него были красивыми с этими венками, а пока он выжимал низ футболки, я увидела и живот. И извиняюсь, конечно, но там было на что посмотреть. Перехватив мой взгляд, Юнги зябко передернул плечами: — Что, страшненький, да? — Чего?.. Теперь мне стало немного жарко, хотя дождь-то был холодный. Очнулась я, когда столкнулась с взглядом Юнги. Он тоже как-то странно смотрел на меня. И тут я поняла. Моя тонкая футболка тоже намокла и теперь… Ой, мама, все было видно. В легкой панике начала тоже попыталась выжать свою футболку, чтобы она не так сильно прилипала к телу и не смущала ни меня, ни Юнги. Пока я выжимала, Юнги все так же смотрел, даже не шевелясь. Хотелось уже и пальцами щелкнуть перед его носом, чтобы Мин отвис уже, но тот пришел в себя раньше, прокашлявшись и отвернувшись в другую сторону. Однако я заметила явно красные уши. И тут и я уже вспомнила слова Мина, обращенные к господину Чхве. Он меня красивой считает. Хоть и до этого я понимала, что краснею, теперь на все сто процентов была уверена, что сейчас я выгляжу как спелый помидор. Хотелось то ли засмеяться, то ли спрятаться. — Я ничего не видел, — слышу сквозь шум дождя тихий голос. Вот лучше б ты еще и молчал! — Я тоже, — отзываюсь я и понимаю насколько хрипло это сказала. Прокашливаюсь. Ух, и жарко, и холодно, и смеяться хочется, как дурной. Но я держусь и просто стою, отвернувшись от Мина, чтобы еще раз так не встретиться взглядами. Да Чхве, зараза, чтоб ты промолчал! Еще три дня назад Юнги бы просто обнял меня, прижал к себе, защищая от холода, а вот теперь мы соблюдаем, блин, дистанцию, стоим, как идиоты, и мерзнем, и согреваемся изнутри разве что огнем лютого смущения. Но вскоре дождь проходит, так же быстро и неожиданно, как и начался. Теперь светит солнышко и не так уж и холодно. В беседе парней пишут, что все в норме. Времени до встречи остается совсем чуть-чуть, так что купить еще что-то мы не успеем. Однако и до самого места встречи буквально пять минут. Так что можно не торопясь пройтись. Хлюпая кроссовками по мутным лужам. На месте встречи уже стояли несколько ребят, так что оставаться наедине с Мином мне больше не придется. Это дико смущает. Лучше притвориться, что ничего не было. Впрочем, ничего и правда не было. Ну, увидели, ну, зависли чуть-чуть. И что? Буквально через несколько минут подтянулись и остальные, такие же мокрые, но в общем покупками довольные, одна я, похоже, без подарка, и мы двинулись к выходу, по пути высматривая какую-нибудь кафешку, чтобы погреться и перекусить, и обсуждая погоду и покупки. Пока, около одной витрины, Хосок не дергается, вскрикивает и отпрыгивает. — Господи, — ржут с реакции перепуганного Чона парни, пока тот пытается отдышаться. Из-за мокрого стекла взирает на мир огромными круглыми глазами потрясающая перекошенная морда то ли какого-то божка, то ли стрррашной обезьяны, ну очень, очень пугающая. Не очень большая, сантиметров сорок, наверное, в высоту, статуэтка или чучело… — Вот! — провозглашаю я, указывая пальцем на застекольное чудовище. — Что – вот?! — опасливо спрашивает Зиан. — Подарок! Для бабушки, — на ходу поясняю я, ныряя в низкую дверку сувенирной лавочки, «все для шарлатанов». Да, это точно подойдет для бабушки! Поставит на стол и будет пугать людей во время гадания! Титаническим усилием воли придаю себе скучающий вид, мол я здесь, просто посмотреть, знакомлюсь, блин, с ассортиментом. Оооо! Свечи! Черные! Палочки курительные, листы чего-то засушенные, змейки-ящерки заспиртованные! — А вон та, обезьяна на витрине сколько стоит? — типа небрежно интересуюсь я. Через приложение-переводчик. А вы что подумали? Я на испанском заговорила? Глаза продавца сияют. Похоже, насколько я хочу приобрести чудовище, настолько и он хочет от него избавиться. Юнги, конечно, пошел за мной следом и теперь угорает, пока я торгуюсь, и своевременно подает реплики «дорогая, ну зачем тебе этот кошмар ушастый, вот в соседней лавочке…». Продавец его слов, конечно не понимает, но жесты и интонацию, вполне, отчего торговля идет еще резвее… И когда поиск консенсуса завершается, Юнги, склонившись к микрофону, добивает продавца контрольным в голову: — А как насчет подарка от магазина? — Чертовы китайцы! — переводит приложение, бурчание работника прилавка. Мы хором хихикаем. —... Э, выбирайте. И, пока продавец открывает изнутри витрину, вытаскивает и упаковывает очаровательное чудовище, ооо, у него еще и хвост крокодилий, я добавляю к покупке пять свечек радикально черного цвета. Хотела сначала листики сушеные, памятуя об угробленной котом бабушкиной коллекции, но Мин быстро отсоветовал, мол, откуда ты знаешь, что это такое и как к этому отнесутся на таможне. Со свечками-то понятно, парафин, краситель, ароматизатор… Перед тем как выключить переводчик, спрашиваю продавца, что это за чудовище и как его зовут. Продавец выдает что-то вроде Чер-Бур-Генн и я понимаю, что мне этого в жизни не запомнить. Расплачиваюсь и с упакованной в плотную бумагу покупкой выхожу на крылечко. Мин следует за мной, на ходу убирая связку черных свечек в прозрачном полиэтиленовом пакетике в мою сумку: — Держи, забыла. И правда, на радостях забыла… Сцену со свечами на пороге эзотерической лавочки наблюдают не только бантаны, но и наткнувшиеся на нашу горластую группу представители стаффа. Которые смотрят на меня …опасливо. Ну все, Шинлин, готовься к новому циклу сплетен! Что эти заразы про меня наболтали? А если Яотинг еще узнает, что я датой рождения интересовалась… Хотя, скорей всего он это знает. И не волнует! *** Так проходит день. Этой обезьянке дают имя, и теперь она наш талисманчик на время тура. Знакомьтесь: злобный дух, отпугивающий всех сасенок и больных папарацци за километр, а то и больше. Этого малыша зовут Пабло, и он любит апельсины и души на ужин. Откуда такое воображение у мемберов и менеджера Зиана, не знаю, но Пабло теперь один из нас. Этой ночью я в очередной раз сидела за переводом «Книги перемен», однако никак не ожидала, что примерно во втором часу ночи ко мне быстро постучатся и сразу ворвутся двое. Спокойно-бешеный Намджун, крепко держащий за запястье сонного Юнги. — Он не спит, не жрет! И не моется! Заебал! — рычит лидер, чуть ли не пиная Юнги в мой номер. — А еще! Я в офигении смотрю на Намджуна, который протягивает мне телефон Мина с наушниками. Что, снова штекер мимо гнезда поставил? — Не давай ей, — сонно приказывает Юнги, пытаясь отобрать свой телефон, но Намджун просто поднимает длинную руку к потолку, вне доступа Юнги, и на весь номер раздается незабываемый рэп. В исполнении Дуга. «…Под гримом и краской не вижу прежнего воина, Ты теперь пишешь только то, что тебе позволено, БигХит давно поставил тебя в позу рака. Ты был раньше волк, а теперь собака, Тебя загнали, как корову в стойло, Шуга, а ты уверен, что оно того стоило?» — Там весь баттл, — поясняет Намджун, неспешно выключает запись и вручает телефон почему-то мне. Я аккуратно, не дай бог разобью ТЕЛЕФОНОМ БАШКУ ИДИОТУ, кладу гаджет на стол и молча разворачиваюсь к Мину. — Да вы мазохист, оппочка, — тихо и четко проговариваю я, а Юнги тупит и полусонно покачивается. — Я пошел, — машет рукой Намджун, но мы не обращаем на него внимания. Как только дверь за Кимом закрывается, тяжело вздыхаю. Юнги все так же стоит посередине комнаты. — Сколько не спал? — Примерно столько, сколько ты. Это что за наезд? — Иди мыться и спать, — говорю я и, отвернувшись к столу, начинаю собирать тетради и ручки. — Что еще ты хочешь от меня услышать? — оборачиваюсь на парня. Да, сейчас я зла. — Почему ты ничего не говоришь о... — О том, что ты зачем-то скачал себе этот рэп-баттл, чтобы помучить самого себя? — меня буквально распирало, сердце билось учащенно, от чего хотелось что-то поделать. К примеру, начинать расстилать кровать. — Я не хотел заставлять. — Как жаль, что никогда меня не заставлял. Никогда! Юнги, пожалуйста, иди помойся и спать. Об остальном поговорим завтра, а с тобой вонючим я спать не лягу. Юнги как-то непонятно фыркает и все же уходит в душ. Сажусь на кровать и медленно выдыхаю воздух. Что мне сейчас следует сделать? И что потом? В дверь снова стучат, и в номер снова входит Намджун с еще одним комплектом из подушки и одеяла. — Я тут подумал… Наверно понадобится. Поверх одеяла с подушкой падает сверток нижнего белья и чистая футболка. Калькуляяятор! А вот я и не подумала. Загнала человека в душ, а как он там будет… — Спасибо, Джун, ты суперлидер! — выпроваживаю я командира в коридор и скребусь под дверями ванной комнаты. — Белье! Дверь приоткрывается. Просовываю тючок внутрь, натыкаюсь пальцами на пальцы и люто смущаюсь. Опять! Чертов Акул! Да что такого-то, ведь раньше не переживала! А теперь стою под дверями и думаю… не о том! Через некоторое время из ванной выползает уже очень сонный Мин и тут же валится на край кровати, заворачиваясь в свое одеяло. Молча делаю то же самое и выключаю свет. Вырубаюсь мгновенно. *** Утром просыпаюсь от своего будильника и понимаю, что в номере я одна. И отчего-то так обидно стало, что сон сам прошел. Он просто ушел что ли? А следует ли мне лезть в его аудио, если он показывает, что говорить об этом не хочет? Нет, поговорить, конечно, нужно. Хоть психолог, хоть менеджер, хоть нянька, да хоть просто Шинлин! Я потихоньку начинаю переодеваться и собирать вещи, когда в номер входят без стука. Кое-как успеваю быстро сказать, чтобы этот «кто-то» стоял на месте, пока одеваюсь. Благо, юбка застегивается быстро, и я выдыхаю. В коридорчике у входа в номер стоит Мин с двумя чашками кофе. Ну, вовремя он, конечно! В очередной раз начинаю краснеть, как маленькая девочка. — Кофе, — ставит напиток на тумбочку возле кровати. — Спасибо. Шоколадку доставать? — Наверное. Отлично, он тоже смущен. Уф… как сложно оказывается смущаться. Ничего сказать нельзя, только и делай что паникуй и думай, как не облажаться. Наступает неловкая пауза. Нет, есть только одна тема, которая меня сейчас волнует. — Юнги, так почему ты слушал… это? Парень на глазах мрачнеет, но все равно продолжает смотреть в глаза. — Как ты вчера и сказала, я мазохист. — Без шуток, Юнги. — Просто решил послушать. Просто. — Самокопание во всех областях, да? — Как и у тебя. — Ты не спишь. — Как и ты. — Не ешь. — Не помню тебя на завтраках последние несколько дней. — Не моешься. — Я моюсь! Просто… реже Намджуна. — Угу. Короче, смотри за собой, пожалуйста. От того, что ты себя будешь плохо чувствовать, никому лучше не станет. Парень несколько сконфуженно кивает. Ну, ладно… — Пошли на завтрак? — предлагает Юнги, а я только киваю. Позавтракав, мы медленно выходим в холл. И по лестнице, прыгая через три ступеньки, сбегает Чонгук с воплем: — Нуна, хен, там Яотинг в душе… — Что?! — …повесился? — в ужасе вспоминаю я ляпнутое Зианом. — Ногу сломал! — завершает Чонгук и смотрит так, вопросительно, мол, нуна, неужели это ты? — Я ни причем! Я завтракала! — облегченно, жив и слава богу, отвечаю на невысказанный вопрос. — И вы ничего не докажете! — на весь холл орет Юнги. Ну вот зачем, зачем он так со мной? Оглядываюсь. Вздрагиваю. В холле народу немало, и некоторые – наши, из Бигхита. Хотя, если бы их не было, слухи — дело такое, суровое. Туен-онни широко улыбается и показыват два больших пальца, мол молодец, так и надо, все отрицай, но мы-то понимаем! Уууу… она ж у нас работала, про бабулину репутацию могла знать совершенно свободно! Ну, кто меня за язык тянул! Зачем я над оператором пошутила? А, ладно. Зато про Пабло-Чер-Бур-Генна никому объяснять не придется. Тоже плюс. Пиликает телефон, от Зиана сообщение: «Напомни мне никогда не вставать у тебя на пути!» Да я-то тут причем? *** А я и самом деле ни при чем. Это все бантанское братство. — Мы все объясним, нуна, — шепчет мне сжалившийся надо мной Чонгук. — Через десять минут – у меня! — косплею я любимую аджуму-в-гневе. Первыми дружной троицей появляются представители макнэ-лайна. — А мы уже помирились! — отвечая на мой вопросительный взгляд сообщает Тэхен. — Когда кроссовки Яотинга вместе красили. — Потому что совместная пакость, она – объединяет! — улыбается вошедший следом Зиан. — Какие кроссовки? Какая краска? Он из-за вас ногу сломал? — Ну что ты, нуна, ноги ломать, это не к нам. — Я тоже ноги никому не ломаю! Сказано, он сам с лестницы упал! — Ну да… И этот хрен озабоченный тоже сам упал. Нагнулся за мылом, и ррраз, и упал! — поддерживает меня Зиан. Но так, что лучше бы молчал и не поддерживал. — Так. Ладно. Хорошо. А вы что сделали? И причем тут кроссовки и краска? — Ну. Краска обычная, для волос, неводостойкая, это важно… — От Чикагской фотосессии осталось, Джинов стилист раздобыл. — А зачем? — А оператор, которого ты зашугала, спер для нас все Яотинговы ботинки и кроссовки. — Не все, а только правые! — Ну, неважно, все правые ботинки и кроссовки. — И мы окрасили их изнутри. Фиолетовой краской, которой Тэхена красили. Сначала только там, где большой палец. А потом еще добавили — Постой. Она не понимает. Ну, смотри: Жара. Закрытая обувь, ножки потеют, краска на водной основе, ну? — И палец синеет, и… — И потому вы создавали мне репутацию ведьмы? — Ага, что посинеет и отвалится. — Да не очень-то мы и старались, ты и сама… — Блин, люди! Как вы вообще до такого додумались? Кому вообще могло прийти в голову такое? Проследив направление восхищенных взглядов понимаю: скромный гений и автор креатива все это время был рядом со мной. — Ну, Мин Юнги, да ты еще и извращенец… — шепчу я, и голос мой полон тихого восторга. Юнги приосанивается, разворачивает плечи и выпячивает грудь. — Да, они – идеальная пара, благословляю вас, дети мои! — провозглашает Зиан — А я-то тут причем?! — Конечно ни причем, — соглашаются все, не сводя при этом взглядов с распакованного ушастого-глазастого Пабло-Чер-Бур-Генна, стоящего на подоконнике. Ну да, я его вчера распаковала, чтоб полюбоваться, и что?! И вообще, он на Йоду похож! Немножко… Ну, если коротко, за последних три дня Яотинг достал всех, особенно начальство, обвиняя меня не только в половой распущенности и сексуальной извращенности, но и колдовстве, ведьмовстве и неконвенционном применении магии. В результате, услышав такой бред, даже самые преданные слушатели Яотинга о моем социальном статусе теперь крутят пальцем у виска при виде оператора. Седжином и Акулом Яотинг был послан, разумеется, в сад, ой, суд… На чем дело и заглохло бы, но кто-то, сжалившись над бедолагой, посоветовал ему чаще принимать душ и тщательней мыть ноги. Типа, проточная вода спасет от сглаза и от порчи, все такое… И полез наш герой в душ, и плеснул жидкого мыла на ноги, и… того. Упал и сломал себе ногу. Теперь Седжин с Каном повезли Яотинга в больницу и, представляете, как их радует то, что никто, кроме переводчика, не понимает его гневных выкриков? — Мазохист и извращенец, — сообщаю я своей идеальной паре, когда два хена и три макнэ покидают нашу скромную обитель. — Сама такая, — не остается в долгу Юнги. — Как тебе вообще в голову пришло? — А, это не мне… Это еще в самом начале, когда я только переехал, был у нас один парень… Ну, нормальный, в основном, но насчет личной гигиены, вообще никак. Представляешь, как нам надоело его носки нюхать, ну и …пошутили. — И как? — Каждый вечер! И ноженьки мыл, и носочки стирал, и ботинки сушил. И все проверял, незаметно, вдруг опять… — Юнги мелко хихикает и откидывается на кровати. — Шинлин, можно вопрос? Как получилось, что ты в европейской классике ориентируешься? До меня тогда не сразу дошло, что ты сходу музыку узнала. — А… Ну, у бабули есть привычка ничего не выбрасывать, вдруг пригодится. И в коробке под шкафом сохранилась папина коллекция. А вот как получилось, что там половина — европейская классика, не спрашивай, не знаю. В тишине жду какой-то реакции. Но вместо нее: — Знаешь, я сначала не понимал, думал, почему это звучит так, неправильно. Вроде хэппи-энд, злодея победили, все счастливы, все ликуют. А оказывается, на самом деле в балете был другой финал. Но зрителям не нравилось, либретто переписали. А на самом деле Белая лебедь погибла, этот, Черный Ворон победил, а принц Зигги в основном бьется башкой о стенку и рыдает над прое… эээ, над несбывшимся счастьем. Смотрю в потолок, думаю… Долго. — Спокойно, Мин. Ты точно не принц Зигги. И мы с тобой не пара белых лебедей. Мин фыркает, оглядывая наш парный черный утренний прикид, опять мы оделись синхронно, не сговариваясь. — Ну да, уж если мы и лебеди, то — черные. — Вороны мы с тобой… — А здесь я бы проспорил! — и в меня вдруг летит подушка. Рефлексы у меня действительно в порядке. Успеваю отбить подачу, раньше, чем понимаю, что произошло. — Ну, мы свое счастье еще не прое… эээ упустили, как считаешь? *** В аэропорт Яотинг едет с нами. Летит, правда, другим рейсом, на полчаса пораньше, на родину. Теперь он на полном серьезе, потрясая костылями, утверждает, что это я его прокляла и меня должны уволить. Ну что тут скажешь. С ним никто не спорит, что само по себе есть полное признание его чокнутости. Вместе с «ШинЛин-ведьма» статус бреда в сознании стаффа приобретает и все прочее, ранее сказанное придурком. Ну что, красиво получилось. Хотя, начиная эту историю, на отъезд урода я не рассчитывала, так, придать абсурдности слухам. Перестарались, бывает. Главное — все живы и здоровы, особенно я. Может, хоть теперь жизнь наладится, — загадываю я, неосторожно. Конечно, за нами тянется хвост темной истории с Чимином, надо бы младших порасспросить, что они там накопали, с Намджуном поговорить, и вычислить все же, кто там за ниточки дергал и где его искать! Вот погрузимся в самолет, сразу и займусь! Мы уже проходим таможенный контроль, когда один из охранников аэропорта свистит, а Джин, проходящий через детектор, останавливается, не понимая, что происходит. — Найдены вещества! — сообщает один охранник другому, а Чимин, в этот момент, оказавшийся рядом со мной отчаянно шепчет: — Так это все время был он? КАКОГО ЧЕРТА ТВОРИТСЯ ВСЕ ВРЕМЯ?!