Люби меня люби. А вы думали конец?

      Тишина и пение птиц. Солнечный свет пятнами проникает сквозь кроны деревьев, освещая тропинку.       Чонгук идет по ней и не ощущает никакой радости или завороженности природой. Ему все равно. Он уже говорил, что его сердце никогда не забьется с трепетом. За парнем следуют Сын Ван и Бекхён, провожая его к храмику, который попросил обустроить Чонгук в память о Тэхене. Они подходят к небольшой деревянной, на первый взгляд, беседке. У самого входа омега тормозит, и Сын Ван с Бекхёном останавливаются следом. Чонгук кланяется, опустив голову, помощник повторяет за ним, правда не так низко делает поклон, а нянь всего лишь опускает голову. Чонгук разгинается, не поднимая глаз, и разувается, ступая одной ногой внутрь на деревянное покрытие. Молча заходит, а те знают, что делать, заранее договорившись ждать у входа. Чонгук подходит ближе к подобию алтаря. Подняв взгляд, омега стал рассматривать фото, висящее на стене над полкой, что растянулась на всю стену, противоположную входу. Тэхен такой красивый на этой фотографии, такой счастливый. Чонгук помнит, как делал это фото в Ванкувере, и как альфа позировал, показывая ему свои навыки моделинга. Чонгук ловит пальцем слезу, не давая ей скатиться по щеке и незаметно стряхивает руку. Долго смотря на фотографию, Чонгук решает опустить взгляд. Всюду цветы разных окрасок, но больше всего белых; свечи, что заменяются раз в день и ваза по центру: красивая, из белоснежного китайского фарфора с расписным цветочным принтом из красных пятилепестковых цветов с золотой окантовкой не только в узоре цветов, но и по краям. Он здесь. Рядом. Фактически перед ним. Помощник просил развеять прах для успокоения души, но Чонгук не может себе этого позволить, пока не найдет убийц.       На дрожащих ногах Чонгук опускается на пол, присаживаясь на колени на расстеленный коврик, наблюдает, как медленно колышется огонек на свече, что стоит на полу прямо перед ним. Омега закрывает глаза, наклоняется вперед, складывая руки ладонь к ладони и кладет на пол опираясь о них головой. Мысленно просит прощения, молится, и просто просит помощи любимого, чтобы найти и наказать виновных, продолжая ронять слезы. После он просто слушает далекий вой ветра и шум листвы, медитируя. Сидит так достаточно долго, что стоящий в проеме Сын Ван начинает беспокоиться, но не трогает, даже отходит немного назад, спускаясь по лестнице всего лишь из трех невысоких ступеней, чтобы не мешать и не смущать своим присутствием.       - Три дня уже прошло. - тихо шепчет Бекхён, когда помощник подходит к нему, чтобы молящийся Чонгук не услышал.       - Его боль никогда не утихнет. Время лечит… Бред. Время всего лишь стирает четкость боли.       - Не рановато ли он решил выйти из дома?       - Сегодня в "Kim industry's" собрано экстренное совещание, и Чонгук собирается объявить о намерении занять пост директора.       - Зачем? - они переговариваются шепотом, отойдя ещё немного от алтаря.       - Не знаю. Посмотрим. - Сын Ван слышит копошение и отворачивается от няня, наблюдая обувающегося и опирающегося на балку арки омегу. - Может не стоит?       Еще раз спрашивает мужчина, но тот делает вид, что не услышал. Помощник ждёт, пока Чонгук обуется и спустится по ступенькам. Омега оборачивается и еще раз склоняется в прощальном поклоне.       - Уже все готово? - холодным тоном интересуется парень.       - Да, Чонгук, но…       - Никаких "но", я обязан присутствовать на совещании. Узнать мнение обо мне сотрудников и в конце концов объявить о моем намерении. - Чонгук возвращается по тропинке, обратно к дому. - Машина готова?       - Да. За воротами много прессы, что узнала о твоих планах из-за нескольких продажных сотрудников.       - Выясни кто это, и я уволю их сразу же, когда получу должность. - они подходят к машине с тонированным стеклом. - Бекхён, остаешься за старшего. Не подведи.       Чонгук садится на заднее сидение и ждёт, когда рядом сядет Сын Ван, который не заставляет себя долго ждать. Машина плавно трогается и оставляет няня одного присматривать за особняком. Охрана открывает ворота и сразу же виднеется толпа с фотоаппаратами и видеокамерами. При виде их, омега начинает сердиться, но ничего поделать не может из-за журналистской неприкосновенности, иначе бы давно разогнал их всех с помощью охраны. Единственное, что служит защитой от этих крайне любопытных и назойливых людишек - это тонировка стекол машины. Он прекрасно видит каждый объектив, в надежде подобраться к нему ближе, но, к счастью, его не видят. Как же чужое горе привлекает массовость, они конечно публичная семья, но пресса редко интересовалась ими и их жизнью. Видимо в этом была заслуга Тэхена.       - Родители, брат, дети, папа Джин и брат Бекхёна в безопасности? Их не трогают? - интересуется Чонгук, смотря в одну точку перед собой.       - Да, я перевез брата Бекхёна. Людей похитителей не было, мальчик был сам. Джина я тоже по твоей просьбе перевез, и теперь они все в безопасности в доме Минов. К Намджуну я отправил своих людей, но его преемники хорошо справляются с работой и охраняют.       - Спасибо. - омега смотрит в окно и рассматривает пейзаж загорода, скоро сменяющийся небоскребами и ухоженными улочками.       - Я буду тебе помогать. В компании много работающих из партнерских бизнесов, есть люди, желающие поделить целостную компанию на акции и создать Совет Директоров. Никто не знает, как быстро восстановится Ким Намджун, а следовательно захотят по-быстрому прибрать часть акций себе, тогда место директора будет лишь документальной формальностью, потому что все будет решать Совет Директоров, состоящий из людей, у которых есть более 5% акций - помощник вводит омегу в курс дела, чтобы тот понимал, на что идёт.       - Значит, я должен разрушить их план и одиночно возглавить "Kim industry's"?       - Да. А для этого нам нужно завещание, потому что вряд ли они проголосуют за твою кандидатуру - потенциальную опасность.       - Попробуем. А как дела с поиском завещания?       - У меня есть зацепка: комбинация цифр: 0-1-3-0-1-8.       - Что это может быть?       - Думаю вряд ли просто случайно выбранные цифры.       - Хочешь сказать, что они что-то значат?       - Возможно. - пожимает плечами Сын Ван. - Тэхен с детства любил загадки.       - Неужели нельзя было просто отдать его тебе и не париться. - Чонгук прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на предстоящем совещании.       - Мы никогда не узнаем, почему именно так он поступил.       - Перестань. - Чонгук закрывает лицо руками и сжимает зубы, чтобы не дать слезам вновь потечь горячим потоком по щекам.       - Прости. - неловко кашляет мужчина, отворачиваясь.       - Как думаешь у здания компании есть папарацци?       - Скорее всего. Я отправил людей на полчаса раньше, но ты знаешь, они ничего не смогут сделать, кроме как не дать близко подойти.       - Пожалуйста, сделай хотя бы это.       - Конечно. Держись меня, веди себя сдержанно, желательно равнодушно.       - Легко.       Машина плавно подъезжает к порогу, и Чонгук делает глубокий вдох.       Сын Ван кому-то быстро набирает и откуда не возьмись появляются парни в гражданской одежде, что от любого прохожего не отличить, и закрывают собой машину, не давая журналистам подобраться ближе, что вызывает удивление на лице омеги, который повернулся к помощнику одобряюще хмыкая.       - Можно идти. - говорит мужчина. Чонгук кивает и открывает дверь, покидая автомобиль. Вспышки камер тут же становятся неприятным сюрпризом. Парни из охраны Сын Вана окружают омегу, и замыкает это шествие помощник. Пресса настолько обалдела в попытках получить ответы на свои вопросы или озверела за столько лет, что им было запрещено подбираться к его семье, что совала свои микрофоны чуть ли не в лицо парня. Оттуда и отсюда звучали разные вопросы, на которые Чонгук пытался не обращать внимания, хотя были и неприятные. Главная цель на данный момент: дойти до центрального входа и зайти во внутрь компании, где папарацци появляться запрещено.       - Sunday News, - один очень настырный журналист уже не впервой лезет к омеге, подсовывая свой микрофон. - Скажите, пожалуйста, почему именно после смерти Вашего супруга Вы решили вступить на пост директора "Kim industry's"? Как давно Вы метили на место своего покойного мужа? Появилась информация о возможном убийстве Ким Тэхена. Не Вы ли его убили ради получения желаемой должности? Прокомментируйте это как-нибудь.       Чонгук от такого наглого вопроса и нахальной лжи останавливается. А также от того, что понял, что пресса в курсе о возможном убийстве, а это очень сильно помешает поиску убийцы. Журналисты тут же окружают его, настраивая свои камеры.       - Почему ты замер? - шепчет сзади Сын Ван, прячась за ним, чтобы не попасть в объективы камер. Работа не та, чтобы светиться. А камеры повсюду. - Не смей отвечать. Чонгук, иди дальше.       - Откуда у Вас такая лживая и оскорбительная информация? - омега сверлит своим темным взглядом журналиста, что растерялся, явно ожидая не такой реакции.       Просто опровергнуть. Просто опровергнуть… - в голове Чонгука, но язык с ней явно не согласен.       - Откуда Вы? Из Sunday News? Значит ожидайте в своей редакции моих адвокатов, потому что я не оставлю такого свинского хамства в мою сторону. Ах, да! И все, что Вы только что сказали - неправда, ложь. Никто никого не убивал, и я попрошу Вас не морочить мне голову, и без Вас проблем, знаете ли, много. Ни на какие вопросы отвечать я не буду. И, если у вас, журналистов, есть хоть капелька совести и просто человеческого сострадания, посторонитесь, я спешу, чтобы спасти компанию моей семьи от рук врагов.       Чонгук одним легким движением руки откидывает от себя микрофон, в который говорил всё это, чтобы "интервью" показали по всем каналам и информационным источникам Кореи и наконец оставили его в покое. Омега продолжает идти, выбираясь из кольца журналистов и охраны. Сын Ван идет следом, раздавая на ходу своим людям поручения. Чонгук правда старался говорить спокойно и сдерживать себя, чтобы не взболтнуть лишнего. Но издательство этой дешёвой газетенки он не оставит в покое. Во-первых, с моральной точки зрения, задавать подобные вопросы в лицо человека, пережившего горе, недопустимо. Во-вторых, додумывать вымышленный предположения из полученных, допустим, правдивых фактов, тем более перед своими коллегами и камерами других издательств и информационных источников.       - Нет! Ты это слышал?! - возмущается Чонгук, уже войдя во внутрь пустого холла компании. - Убил собственного мужа, чтобы занять его место! Да, как у него язык повернулся мне такое сказать?!       - Успокойся. - Сын Ван оказывается рядом, хватая за локоть возмущенного и раздраженного омегу. - Это всего лишь провокация. Лучше было бы игнорировать подобные вопросы, но ты молодец, хорошо ему ответил. Я так понимаю, ещё и честно.       - Конечно. Займись ими, чтобы это Sunday News я завтра нигде не увидел.       - Это будет выглядеть странно. И другие СМИ раздуют из этого скандал.       - Мне плевать! Избавься от них! - кричит на весь холл Чонгук, выведенный из себя. Некоторое время в огромном помещении стоит тишина, и слышно лишь загнанное дыхание омеги. - Я сейчас слишком импульсивен, сделай все как считаешь нужным, но заткни этого мерзкого журналиста и его никчемную компашку.       - Хорошо. А сейчас пойдем в конференц зал. - Сын Ван ждёт, пока Чонгук успокаивается, делая глубокие вдохи. - Я просил тебя быть сдержанным и хладнокровным.       - Мне трудно контролировать свои эмоции. Я хочу поскорее это закончить и уехать отсюда обратно домой, где безопасно и нет этих противных и лицемерных людей.       - Всё, успокаивайся. - мужчина обнимает его, понимая, что Чонгуку нужна поддержка сильного человека. Как бы тот не старался казаться стойким, он все же слабый омега, который не справится без помощи близких людей. - Теперь можем идти?       - Да. - Чонгук отстраняется, вытирая вновь проступившие слезы и махая перед лицом, чтобы не покраснело и не припухло.       Они поднимаются на лифте, доставляющего их на второй этаж, где размещён конференц зал. Перед самым входом Чонгук тормозит и делает глубокий выдох. Двери открываются, и перед ним предстает огромный стол, за которым в кругу сидят, как понял омега, начальники отделов, представители из других компаний и преемники Намджуна. Парень делает шаг во внутрь и чувствует на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих. Сын Ван за ним шепчет, чтобы шёл дальше и был уверенней, закрывая двери конференц зала. Чонгук шагает по периметру зала, обходит стол и останавливается за пустующим креслом директора, но не садится в него: не имеет права. Омега обводит взглядом всех присутствующих, что сидели в тишине, ожидая начала. Чонгук замечает знакомых и не совсем людей. Среди всех этих лиц омега еле распознал Ёнхву, что очень изменился не только из-за окраски волос. Его лицо было бледным, под глазами круги, которые тот всегда старательно скрывал под слоем тоналок, красноватые глаза и серьезный вид. Не нужно быть гением, чтобы узнать причину такого изменения       Сам Чонгук выглядел не лучше, но Сын Ван настоял на легком макияже, чтобы не испугать всех собравшихся на совещании. В отличии от пестрой одежды работников (конечно, кроме Ёнхвы), омега оделся во все чёрное. В последние три дня парень носит одежду либо чёрного, либо белого цвета.       - Наши соболезнования, господин Ким. - первым говорит тот, кто сидит ближе всего к нему с правой стороны. Чонгук слабо кивает ему, искоса смотря на Сын Вана, что опустил голову. Чонгук вновь возвращает взгляд на этого мужчину, что является потенциальным врагом: помощник подтвердил. Они с Сын Ваном заранее договорились, как помощник будет давать ему подсказки, и примерно понимать на кого ему можно рассчитывать.       - Спасибо всем вам, что не оставили без внимания мою просьбу и пришли все сюда, чтобы выслушать меня и принять правильное решение. Полагаюсь на ваш трезвый ум и личное мнение, потому что мне стало известно, что за моей спиной собирается сговор.       Зал зашумел, работники стали переговариваться друг с другом, со всех сторон послышались выкрики на подобии: "Что это значит?", "Как это понимать?", "И это после всего, что мы сделали для этой компании!".       Чонгук растерянно переводит взгляд на Сын Вана, не зная, что делать дальше. Помощник, стоящий сбоку у окна, подходит к нему и хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание присутствующих.       - Успокойтесь, пожалуйста. Господин Ким никого из вас не хотел оскорбить, он просто выразил свое беспокойство услышанной им информацией и хочет кое-что объявить. Послушайте, пожалуйста.       Сын Ван заканчивает говорить в полной тишине, внимание вновь вернулось к Чонгуку, что тихо поблагодарил помощника, который отошел на свое место.       - Все вы даже не представляете насколько мне тяжело сейчас стоять здесь перед вами и отстаивать свою точку зрения. Смерть моего мужа подкосила всю нашу семью и близких нам людей. - омега мельком смотрит на Ёнхву, что опускает взгляд, не в силах встретиться с пустым взглядом друга. - Все вы прекрасно знаете, что единственный, кто достойно мог заменить покойного директора, сейчас находится в тяжелом состоянии с приступом. Господин Ким Намджун сейчас под наблюдением врачей в больнице, и, насколько мне известно, его состояние все также оставляет желать лучшего. Не буду скрывать, я сам ещё не пришёл в себя, но долг… и любовь к моему… - омега запинается, понимая, что не видит ни одного лица перед собой, лишь размытые очертания конференц зала. -... к Тэхену не разрешают мне поддаться слабости, когда на кону стоит судьба дорогой ему компании. Все вы знаете, как усердно они с отцом пытались привести ее к успеху, и я не хочу разрушить их мечты. Я готов занять место управляющего директора и представлять интересы недееспособного господина Ким Намджуна и…       Чонгук понимает, что не может договорить, потому что голос неимоверно дрожит, и он вообще не знает, как сказал все это. Омега резко отворачивается, опуская голову. Сдержанные слезы вырвались наружу. И как назло, зал молча сверлил его спину, пока омега судорожно пытался остановить поток слез и прийти в себя, чтобы продолжить. Помощник хотел подойти и как-то помочь, но люди могут возникнуть и не понять, решить, что это просто представление для того, чтобы разжалобить. Он прекрасно понимает насколько тому тяжело. Он видел, что предыдущие два дня Чонгук просто просидел на кровати, смотря в одну точку, без желания с кем-либо общаться, поэтому помощнику приходится все передавать его родителям по телефону, потому что тот никак не отреагировал на новость о звонке родителей продолжая пялиться в одну точку.       - Простите… - Чонгук оборачивается, понимая, что выглядит он сейчас не очень, но ему плевать. В принципе на всё.       - Вам незачем извиняться, мы понимаем. - начинает говорить тот, что соболезновал от всего коллектива, видимо главарь ворожей шайки. - Мы все, присутствующие здесь, заинтересованы в процветании "Kim industry's", поэтому нам не совсем понятно почему именно Вы решили, что Вы лучшая кандидатура на главный пост. - на его лице появляется гаденькая ухмылка, что не ускользает от омеги.       - Я в курсе, что преемники господина Кима, - парень учтиво им кивает. - приняли решение вызвать сюда его брата Ким Хёнджуна, оставив филиал на Тэхо, но вы сами понимаете, что это проигрышный вариант, мы потеряем все.       - Поэтому я хочу предложить оптимальный вариант. - вновь привлекает к себе внимание мужчина, сидящий по правую сторону. - Сделать Kim industry's акционной компанией, создать Совет Директоров и поделить акции между приближенными       - Вы, я так понимаю, первый в этом списке. - резко отвечает ему омега, опираясь на стол и чуть нависая над ним. - Хотите поделить компанию между собой? Коллективно принимать только вам удобные решения? Получать хоть и не абсолютную, но власть? Вы все уничтожите плоды стараний близких мне людей, и я не позволю этому случиться. Предлагаю сейчас же проголосовать за мою кандидатуру на пост директора. - Чонгук смотрит в зал и отступает от стола.       - Ну, давайте попробуем, - усмехается мужчина, обращаясь к залу. - Кто за то, чтобы управляющим директором Kim industry's стал господин Ким Чонгук?       Чонгук прекрасно понимает, что многие не поддержат его из-за заговора, а некоторые из-за страха, но не хочет пока выкладывать все карты на всеобщее обозрение. Как он и предполагал руку подняли немногие, большинство осталось сидеть сложа руки. Омега видел, что из тех, кто поддержал его, были знакомые, с которыми он, хоть и редко, но пересекался в стенах компании, одним из них был Ёнхва, в ком Чонгук не сомневается ни на секунду.       - Видите, господин Ким, - мужчина делает акцент на обращении. - большинство не хочет видеть Вас во главе нашей компании.       - Чужие желания и хотелки меня не волнуют. - Чонгук сдерживается изо всех сил, чтобы не орать. Нужно вести себя сдержанно и хладнокровно. - Я дал вам право добровольно пойти ко мне навстречу, но, раз так, я буду вынужден предоставить вам юридически закрепленное решение покойного директора в желании поставить меня во главе компании.       - Мы, конечно, все понимаем, господин Ким, любовь и все дела, но думаю ваш муж вряд ли бы доверил свою компанию именно вам.       - Послушайте сюда, господин как Вас там по фамилии, - Чонгук начинает заново злиться, его прям распирает от злости, но он держится из последних сил, чтобы не показаться человеком, не умеющим вести дипломатический диалог с коллегами. - Вы никто, чтобы знать, доверит мне пост или не доверит мне пост мой покойный муж. Но у меня есть документ, в котором четко говорится о том, что лишь я могу стать управляющим директором Kim industry's.       - Вы имеете ввиду завещание?       - Да.       - Ну что ж… - растягивает слова мужчина, явно раздражая этим омегу. - Значит, если мы увидим этот документ здесь через неделю, нам придется согласиться с Вашей кандидатурой, - мужчина смотрит на других присутствующих, и то большинство кивает. - а, если нет, тогда мы создадим акционную компанию и Совет Директоров. Можете не беспокоиться часть акций Вам тоже достанется.       Зал открыто насмехается. Они все знают, что завещание спрятано и никто не знает где, поэтому у Чонгука мало шансов отыскать его за столь короткое время.       - Хорошо. Можете идти работать дальше. Я пока поднимусь в кабинет директора, мне нужно кое что взять. Можете пока там не появляться. - Чонгук не намерен оставаться здесь еще хотя бы на секунду, и стремительным шагом покидает конференц зал. Сын Ван еле поспевает за ним и догоняет лишь у входа в приёмную директора. Но и то, находит омегу внутри приемной, тот оборачивается по сторонам в поисках секретаря.       - Минхо взял отпуск.       - Понятно. - Чонгук направляется дальше и заходит в кабинет. В помещении чисто и светло. Панорамные окна открывают вид на красивый городской пейзаж, который так любил Тэхен. На столе все аккуратно сложено и будто никем не тронуто. Парень подходит к нему и касаясь пальцами поверхности, обходит стол. Отодвигает кресло, медленно и плавно присаживается на него, будто боясь сделать что-то не так. Вновь проводит ладонями по столу, стирая невидимую пыль. Взгляд цепляет фоторамку: семейная фотография, где они все вместе. Омега берет ее в руки, долго рассматривает, отсчитывая в голове ход часов. Для него время остановилось, ничто больше не имеет значения, когда перед лицом общее фото, где запечатлены все. В голове вновь появляются мысли о мести. Кто-то должен понести наказание за то, что отобрали счастье, смысл жизни, отца его детей.       - Что же мне вам теперь сказать? - Чонгук останавливает взгляд на лицах детей. Он жутко по ним скучает, но пока все не утихнет и не уляжется, они будут в безопасности у родителей. Всех, кто дорог ему, он скрыл в доме родителей, чтобы те не подвергались расспросам прессы. Единственный, кому Чонгук не может помочь это отец Намджун, но у алтаря Тэхена он помолился за здоровье родителя, потому что сам со всем этим не справится. Ему плохо, больно, обидно, он считает себя слабым и никчемным, но сейчас, когда нет человека сильнее него, омега станет этой опорой для своей семьи.       - Чонгук… - в кабинет входит Сын Ван, который оставался снаружи, чтобы дать омеге побыть одному.       - Да. - Чонгук быстро вытирает слезы и ставит рамку на место. Помощник закрывает двери, чтобы никто не мог подслушать.       - Что будешь делать? - мужчина садится на место напротив и поправляет поставленную криво рамку.       - Нужно найти это завещание.       - Как?       - Напомни мне комбинацию.       - 0-1-3-0-1-8. - говорит Сын Ван, наблюдая за тем, как омега задумчиво откидывается на спинку кресла.       - Они что-то значат. - Чонгук думает, пытается по крайней мере.       - Что-то, что для него очень много значило, а это семья. Цифры связаны как-то с тобой, либо с детьми.       Омега хмурится и бегает взглядом по кабинету в поисках подсказки.       - Может даты? - неуверенно говорит он, тут же распахивая глаза. - Точно: 01 - день моего рождения…       - А 30 - день его рождения. - продолжает за него Сын Ван.       - Ну, да, а 18… - Чонгук смотрит на рамки стоящие на столе. Их много и на всех он с Тэхеном, а кое где и с детьми. Взгляд омеги цепляет одно из фото, которое он хватает. -... день свадьбы. 18 августа.       - Но, что это нам даёт? - вздыхает Сын Ван.       - Я не знаю! - психует Чонгук, отбрасывая рамку с фотографией с их свадьбы. При приземлении на стол фото странно зазвенело, будто внутри есть что-то металлическое. Омега и помощник переглянулись, и парень вновь схватил фото, открывая рамку. Сняв задник, Чонгук тут же достал ключ, что лежал в специальной выемке, сделанной под неё. Черт возьми, в рамке! Чонгук ещё никогда не видел такой креативности, но также рискованности может код и легкий, но кто догадается искать ключ в рамке? Им помогла просто случайность, а что бы было если бы фото так вовремя не присмотрелось ему? Парень показывает ключ помощнику, что оживился.       - Это намного лучше, чем комбинация из цифр. - ободряюще говорит мужчина.       - Это ключ от тайника. Я на сто десять процентов уверен, что он в особняке.       - Согласен. Тогда поехали? - Сын Ван встает с места, поправляя пиджак.       - Да. Не хочу здесь больше быть. - Чонгук поднимается следом, и они покидают кабинет директора. Омега прячет ключ в карман, когда они спускаются на лифте. На первом этаже было много людей, увидев среди них людей из большинства, что не проголосовали за него, в голове омеги неожиданно возникла идея. Почему только его можно раздражать словами?       - Сын Ван, подготовь мне личное дело каждого сотрудника. Начну отбор до заступления на пост. - громко говорит Чонгук, и привлекает к себе внимание массовости, в том числе и заговорщиков. Запугивание лучший метод борьбы.       Быстрым шагом под пристальные взгляды омега направляется к выходу. Слава Богу, на улице никого из журналистов не осталось, и Чонгук может спокойно добраться до машины.       Вместо того, чтобы сесть на заднее сидение машины и, дождавшись Сын Вана спокойно уехать, омега обходит авто и резко открывает дверь, пугая тем самым водителя.       - Выходи! - Чонгук зло смотрит на парня, но ведь тот ни в чем не виноват. - Пошел вон!       - Нет! - рядом оказывается Сын Ван, хватая его за руку. - Чонгук, что ты творишь?       - Отстань! - омега одергивает свою руку, и вновь поворачивается к водителю. - Уходи!       - Он не уйдет. - настаивает на своем помощник. Он не дает уехать омеге непонятно куда, тем более сесть за руль в неадекватном состоянии, потому что он вновь вышел из-под контроля.       - Уходи, либо ты уволен. - твердо говорит Чонгук. Водитель мечется взглядом от одного к другому, не зная кого послушать.       - Нет, встанешь, значит будешь уволен.       - Сын Ван ты помощник Тэхена! Я не просил тебя бегать за мной.       - Я приглядываю за тобой, потому что уверен, что последнее, про что он подумал, если был в сознании, это о твоей безопасности и благополучии детей. Поэтому я помогаю тебе со всем и буду это делать, потому что считаю так нужным. - со временем тон все снижался и снижался. Сын Ван говорил все более мягче, на глазах омеги вновь проступили непрошенные слезы. - Не плачь прошу. Он бы не хотел, чтобы ты рыдал днями и ночами… Да, я знаю. Мне Бекхён сказал.       Чонгук отворачивается, но ровно на секунду, оборачиваясь обратно.       - Оставьте меня в покое! Не трогайте меня! Идите все на хуй! - омега вытаскивает водителя из машины, толкая его на помощника. Пользуясь их растерянностью, садится в машину, хлопая дверью и блокируя её.       Когда помощник добирается до ручки двери, Чонгук уже заводит машину. Благодаря, хорошей звукоизоляции, он ничего не слышит криков мужчины, зато хорошо ощущает удары по стеклу. Резко нажав на педаль газа, омега приводит авто к движению и быстро скрывается с поля зрения помощника и все также растерянного водителя. Разгон, несмотря на классику, машина набирает достаточно быстро, и спидометр показывает сто пятьдесят.       Сейчас наступил такой момент, когда Чонгука бесит абсолютно всё: одно неправильное движение и ты можешь оказаться покойником. Он просто настолько запутался и разочаровался во всем, чувствует себя опустошенным и разбитым. Никто не сможет залечить эту рану, никто не засядет в сердце так же глубоко, как ОН.       - Я ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу! Ты оставил меня одного! Ты же обещал! - истерически кричит омега, сильнее надавливая на педаль газа. Дорогу он совершенно не видит из-за слез, но, к счастью, она прямая без резких поворотов, поэтому Чонгук понемногу справляется. Обгоняет машину за машиной, летит на огромной скорости, подальше от этого всего, от этих гнусных людей с их тупыми соболезнованиями.       - Вернись! Вернись, иначе не прощу! Не оставляй меня одного! Я не справлюсь! Я погибну! Я так этого боюсь. Мне страшно! Ты всегда был прав! Я ничто без тебя! Я никто без тебя! Ты мне нужен! Прости меня! Прости меня за всё! Я тебе столького не сказал! Почему?! За что?! - Чонгук кричал, успевая бить по рулю, вымещая на нем всю боль и злость, и вести машину. Он прекрасно знал, что его никто не слышит, но боль скопившаяся внутри душила его на протяжении последних трех дней. - Почему, когда все в моей жизни начинает приходить в норму, происходят ужасные вещи?! Какие грехи, Тэхен?! Какие?! Что за бред?! Я простил тебе все. Я так тебя люблю. Я не знаю, что мне делать.       Крики утихли, но омега продолжал разговаривать с самим собой или Тэхеном. Чонгук так жалеет, что время нельзя вернуть назад и что Тэхена не вернуть, но по крайней мере на прощание он сказал ему, как любит и не соврал, никогда не врал.       - Я найду их. Я отомщу за тебя. Ты веришь мне? Помогай мне, хорошо? Я без тебя не справлюсь. - педаль газа понемногу отпускалась. Скорость на спидометре снижалась. Чонгук продолжает ехать дальше, потому что не знает куда, да и это не имеет значения.       Неожиданно сбоку появляется черный джип и подрезает его. Хорошо, что Чонгук сбавил скорость. Ему пришлось свернуть на обочину и рывком затормозить, от резкости ударяясь о руль. Боли он не почувствовал, потому что толчок был не сильный. Омега улегся на руль и дотянулся рукой до блокировки, закрывая дверь изнутри. Через минуту по двери и окну стали ударять, но омега продолжал лежать на панели, тихо всхлипывая. От резкого и неприятного потока холода, Чонгук сжался, не сразу понимая, что дверь всё же открыли. Кто-то аккуратно прикасается к его плечу, но он дёргает им, не желая поднимать голову.       - Ты не ушибся? - раздается обеспокоенный голос, прямо у уха. Чонгук резко выравнивается, смотря безжизненным и потерянным взглядом сквозь лобовое стекло, где работали дворники, что омега случайно включил при резком торможении.       - Сын Ван… - тихо зовет он помощника, что обеспокоенно продолжал бегать по нему взглядом, пытаясь понять все ли с ним хорошо. - Хён…       - Да?       - Я домой хочу. - говорит Чонгук, накреняясь на бок и падая в объятия помощника.       - Чонгук? Чонгук! - мужчина трясет тело, но видит лишь закрытые глаза. Дотронувшись пальцами до шеи, помощник ощущает слабый пульс. Без сознания. Нервная система просто не выдержала, сдала и отключилась. - Глупый! Неосознанно тянешься к нему. Себя побереги.       Тихо ворчит Сын Ван, вытаскивая его из машины. Мужчина переносит относительно легкое тело к себе в джип, чтобы отвезти домой и дать осмотреть специалистам.

***

      Чёрная иномарка тормозит у входа в реабилитационный центр. Задняя дверца открывается, и из машины выходит парень, поднимая взгляд на здание и ухмыляясь. Захлопнув дверь, он направляется к главному входу, замечая косые взгляды персонала и пациентов, но, как жаль, что ему плевать на чужое внимание. Был бы другой случай, он бы приостановился и спросил: "Чего пялишься?", но не сейчас. Настроение сегодня оставляет желать лучшего, поэтому лучше его не трогать.       Легким шагом парень, минуя регистратуру, плетется к лифтам, прекрасно зная свой маршрут. Лифт доставляет его на пятый этаж, где очень тихо и царит атмосфера умиротворенности. Парень подходит к одной из дверей с табличкой "Главврач Ким Ильха". Кабинет светлый, но далеко не просторный: с одной стороны все простенько, а с другой новаторская техника, что присутствует в нем, захламляет и так небольшое помещение.       -Здравствуй, Ильха. - парень подходит к женщине средних лет, что сидела за столом, занимаясь документацией, изредка поправляя очки, что сползают с переносицы. Та поднимает взгляд, ничуть не радуясь гостю, что соизволил посетить ее скромное королевство человеческой боли       - Чего приперся? Сразу говори. - не очень уж и дружелюбно, а ведь она ему чуть ли в матери не годится, но человек стоящий перед ней не вызывает и грамма материнской ласки, не говоря уже о заботе и любви.       - Хочу узнать состояние одного твоего пациента. - с улыбкой, скорее похожей на усмешку, отвечает тот, присаживаясь на стул напротив.       - Во-первых, - женщина откладывает ручку, сложив руки на груди и устремив сердитый взгляд на парня. - это не мой пациент, а притащенный тобой в мой реабилитационный центр. Во-вторых, не имею права посторонним рассказывать о его состоянии. Вот как вызовешь сюда его родственников, тогда и поговорим. Я ведь даже имени его не знаю. - женщина вновь поправляет очки, одаривая парня чуть злым взглядом.       - А я говорил, что нет у него родственников, а имя его тебе не нужно для того, чтобы вылечить.       - И то правда. Но посуди сам, я незаконно лечу неизвестного человека, без имени и родственников, он даже не занесен в базу центра, как пациент.       - Все, что тебе нужно сделать, это вылечить его, а потом я его заберу. - раздраженно отвечает парень, посматривая на свои ногти.       - Хорошо. Делай, что хочешь. Только я никогда не видела ни тебя, ни его. Понятно? - женщина поднимается с места, обходя стол.       - Конечно. Я Вас не знаю и впервые вижу, Ким Ильха. - улыбаясь, встает следом парень.       - Поговори мне ещё! - строго говорит та, покидая свой кабинет, накинув на ходу халат. Они подходят к лифтам и поднимаются на этаж выше, куда вход воспрещен даже некоторым из персонала. - Он не числится в моей базе, поэтому мне приходится прятать его на самом верху. Мало ли, кто захочет к нам с проверкой прийти. Мне проблемы не нужны.       - Ты все правильно делаешь, именно это я и хотел, но ты сама все устроила. - хвалит её парень, следуя за ней по пятам.       - Почему ты так скрываешь его личность? Он кто-то важный, да? С верхушки? - женщина ведёт его по темному коридору, освещенному парочкой электрическими ламп. Наконец, она подходит к одной из двери, доставая из кармана ключ и открывая её. С приоткрывшейся двери в темный коридор полился яркий солнечный свет. Они входят во внутрь, и Ильха предусмотрительно закрывает двери.       - Я слежу за его состоянием постоянно. Была здесь буквально полчаса назад. - женщина со стороны наблюдает, пока парень подходит к кровати, окруженной кучей всяких приборов, что что-то измеряли, показывали, выкачивали. - Он в коме. Ему очень повезло, с теми травмами, что ты привез его ко мне, он мог скончаться, но, к счастью, я бы даже сказала с легкостью выбрался. Сейчас состояние стабильно, но из-за вентиляционного искусственного дыхания, он совсем уж, как овощ. Ему нужно общение. Я конечно, предоставляю ему это, но я же ему не родственница, и вряд ли из-за меня он захочет вернуться к нам.       - Он должен вернуться ко мне. - парень проводит рукой по гладкой и бледной коже щеки спящего пациента, что громко дышал из-за кислородной маски.       - Кто он тебе, всё таки? - интересуется женщина, опираясь на стену и склоняя голову чуть вбок. - И ты не ответил на мой прошлый вопрос.       - Это тебя не касается. - парень отводит взгляд от бледного лица, отходит на несколько шагов назад и наконец одаривает врача презрительным взглядом. - Твое дело сделать так, чтобы он поднялся с этой чертовой кровати живым и здоровым.       - А что я получу взамен? - щурится Ильха. Очки она сняла ещё в кабинете, кинув на стол.       - Я итак тебе плачу. Но возможно, когда он встанет на ноги, ты случайно станешь заместителем главврача Центральной Сельской больницы. Не всю же жизнь в этом зачуханном провинциальном городке жить.       - Это прекрасный город, неблагодарное ты создание. Но кто откажется от перспективы в столице нашей великой страны? И я согласна. - женщина улыбается парню, тот кивает на её слова, вновь переводя взгляд на бледное лицо и неподвижное тело.       - Выведи его из этой комы.       - Единственный способ, но очень рискованный, раз уж ты не любишь ждать, это отключить искусственное дыхание, чтобы его легкие заработали, и он хотя бы привык к дыханию, а из комы выйдет сам, когда задышит.       - Почему рискованный? - интересуется парень, продолжая смотреть на пациента.       - Потому что в случае, если легкие не заработают из-за долгого отдыха, он умрет, знаешь, как новорожденные. - улыбается Ильха своей врачебной шутке.       - Избавь меня от этих подробностей. - морщится от мерзости парень. - Хорошо, пусть пока спит, подожду еще неделю, если ничего не изменится отключим.       - Ох, знаешь люди и день могут в коме пролежать, могут и годами, как овощи на кровати валяться, зато не стареют, точнее не замечают, как стареют. - смеется женщина, немного раздражая парня. Она очень легко воспринимает то, что другим может не нравится в медицине. Например, шуточки про смерть. Возможно потому он ей доверяет больше, чем остальным врачам.       - Ты поняла, что нужно сделать?       - Конечно. Пойдем отсюда, не порти ему воздух своим недовольством. - женщина вышла из палаты, ожидая пока выйдет и парень. Но тот, кажется, не спешит, продолжая смотреть на спящую куклу с кучей проводов. Такая хрупкая и бледная, словно фарфоровая, и такая неживая.       - Я знаю, что ты не умрёшь. Тебе есть ради кого жить, так что даже из самого Ада выберешься невредимым. - шепчет он, все же покидая палату, на выходе ещё раз оглянувшись и совсем не заметив, что одна из рук спящего дрогнула, вновь замирая, возможно уже навечно.