Люби меня люби. А вы думали конец?

И ты ушел….и больше нет тебя. А я ведь с самых ранних лет любил тебя! И, знаешь, так порой корю я сам себя За все, что с нами не было и было.       Легкое прикосновение к щеке, и омега доверчиво льнет к нему, чуть не хныкая от приятных ощущений.       -Просыпайся. — теплое дыхание обжигает ушную раковину, а чуть хрипловатый шепот вызывает табун мурашек.       — Не хочу… — сонно тянет омега, сильнее укутываясь в теплое одеяло.       — Вставай, соня. — прохладные прикосновения перемещаются ниже от лица, вызывая новую волну мурашек, которые будоражат из-за чего омега сейчас даже согласится подняться.       — Зачем? — блаженно улыбаясь, Чонгук до сих пор не открывал глаз, нежась под лучами тёплого солнышка и не менее теплых прикосновений.       — Потому что я тебе так сказал. — в голосе слышится толика злости, но её так мало, что омега и не замечает. Чонгук открывает глаза, переворачиваясь на спину, и щурится от солнечного света, а после открывает их шире, потому что видит перед собой альфу.       — Тэхен! — Чонгук прыгает на него, чуть не падая вместе с ним с кровати. Обнимает его всеми конечностями, боясь, что тот растворится, и чувствует ответные прикосновения у себя на талии. — Ты все-таки не уехал!       — Нет, Гук-и. — на удивление спокойно отвечает альфа, хотя должен бы удивиться. Счастливый Чонгук этого конечно не замечает, продолжая придавливать того к кровати.       — Не уезжай никуда. Не оставляй меня одного. — омега прижимается к его груди и прикрыв глаза, шепчет это все, сжавшись, как маленький ребёнок. А после резко распахивает глаза и уже не так сильно сжимает тело альфы в своих объятиях. — Представляешь!..       — Постой. — Тэхен прерывает восклицание омеги, заставляя поднять голову и удивленно уставиться на себя же. Альфа переводит на него взгляд. Они смотрят друг на друга на небольшом расстоянии, изучают лица друг друга заново. Чонгук продолжает улыбаться, бегая взглядом по красивому лицу альфы. Его настораживает, что Тэхен не похож на только проснувшегося человека. — Я тебе кое-что скажу, а ты меня внимательно выслушай.       Чонгук хмурится, продолжая бегать по лицу альфы, а после отстраняется, усаживаясь на его бедрах. Неожиданно он ударяет Тэхена в плечо и совсем слазит с кровати.       -Да иди ты! Только не говори, что уезжаешь. — Чонгук успевает только встать на ноги, как его разворачивают, и омега вновь смотрит в глаза альфы, покрытые пеленой грусти и тоски. А в голове омеги только: «Когда он успел встать?».       — Я не это собирался тебе говорить, только выслушай меня. — лицо Чонгука вновь светлеет. Фух, не уезжает.       — Хорошо. — доверчиво кивает Чонгук, ожидая что же ему скажут.       — Прости меня, Чонгук. Прости. — Тэхен прижимает его к себе настолько, что омега не видит ничего вокруг, утыкаясь в грудь альфы и цепляясь пальцами в низ его футболки. — У тебя нет ничего роднее наших детей. Не забывай об этом и расти их достойными альфой и омегой. Хочу, чтобы они жили в полной и любящей семье, не чувствовали себя обделенными.       Чонгук с силой отстраняется от альфы, потому что тот крепко прижимал к себе, не давая вырваться.       -Тэхен… — с непониманием и обидой шепчет омега, смотря в глаза альфы и не понимая почему начал дрожать. А потом понял. Ветер. Ужасный, холодный и непонятно откуда взявшийся. Тогда он смотрит по сторонам и шокированно бегает взглядом по всему, что видит. Пустынная дорога посреди которой они стояли, с одной стороны зеленый луг (ничего необычного), а с другой пропасть с океаном, от которого ветер приносил даже влагу, отчего омега трясется и сжимается. Мягко говоря неприятные ощущения, если оценить насколько легко он одет. Океан был настолько большим, что доходил аж до горизонта, встречаясь с чистым небом. Чонгук возвращает взгляд на Тэхена, тот кажется отошел от него на шаг назад, что очень не понравилось омеге. Ему в принципе сейчас ничего не нравится, и фокус с перемещением в пространстве он не оценил. Может в другой раз и сработало бы, но не сейчас. Сейчас Чонгуку холодно, зябко и ужасно не комфортно.       — Я знаю это больно, но я не могу быть рядом с тобой. — продолжает спустя несколько минут Тэхен, когда омега осмотрелся вокруг и вернул на него недовольный взгляд       — Что за чушь? Где мы? Как мы здесь оказались? — Чонгук смотрит на альфу, но тот не двигается и ничего не говорит, омега уже злится от тупого игнора, не зная, что предпринять. — Ты меня слышишь, Тэхен? Мне не смешно. Что происходит? Давай вернемся домой, в нашу комнату. Мне страшно, Тэхен.       — Я же просил не перебивать. — альфа смотрит на него нежно, немного склоняет голову. И омегу это злит, он сейчас истерику устроит, потому что нихрена не понимает, и тогда Тэхен поменяет свой взгляд.        — Что происходит?!        — Успокойся. — Тэхен подходит ближе, хватая его лицо, чтобы сосредоточить его внимание на себе. — Мне придется уйти, слышишь меня? Меня не будет рядом, ты останешься один.       Чонгук неожиданно удивленно бегает взглядом по лицу альфы, улавливая суть сказанных слов. В уголках глаз скапливаются слезы, и омега часто моргает, чтобы те не посмели пролится.        — Ты обещал…        — Прости, я знаю. Но это не моя воля. Не думай обо мне, забудь обо мне, живи дальше. Не оставляй детей одних, иначе я тебе этого не прощу. Когда вырастут покажи им нашу общую фотографию и расскажи обо мне.        — Тэхен… — всхлипывает Чонгук, не в силах сдержаться. — Я не хотел тебя отпускать. Я чувствовал. Моё сердце болело. Я должен был тебя удержать. Я же говорил тебе вернуться! Я же просил тебя ехать домой!       Омега приседает, обхватывая колени руками, и рыдает. Тэхен присаживается рядом, обхватывает согнувшееся тело и прижимает к себе.        — Ты не виноват. Я не хочу, чтобы ты винил себя всю оставшуюся жизнь. Не делай этого ради меня. Так должно было случиться. Судьба, понимаешь? — Тэхен помогает Чонгуку подняться, но все равно прижимает к себе давая спокойно порыдать на его плече. Когда омега успокаивается, альфа отстраняет его и касается ладонями влажных и покрасневших щек, приподнимая голову и заглядывая в заплаканные глаза. — Я должен понести наказания за свои грехи. Рано или поздно так бы и случилось. Главное береги себя и наших детей. Живи дальше ради меня. Я люблю тебя и буду присматривать за тобой. Я буду рядом, но ты этого не заметишь. — Тэхен стирает все стекающие слезы с щек омеги, опуская руки и дотрагиваясь ладонью груди омеги. — Если оно будет принадлежать другому, я правда не буду ревновать. Ну может чуть-чуть. — Тэхен, улыбаясь, отстраняется окончательно, отходя на шаг назад. Чонгук категорически машет головой на его слова. Никому и никогда это сердце больше не достанется.       Альфа ещё раз смотрит на него, разворачивается и уходит по пустынной дороге от него. Чонгук вдруг понимает, что не может пошевелиться и остановить альфу, пытаясь дозваться до него, но язык тоже не слушается и единственное, что он может это всхлипывать, продолжая стоять и смотреть вслед Тэхену. Перед альфой неожиданно появляется машина, и он садится в неё, собираясь уехать и оставить омегу одного на дороге в этом холоде, который он даже не ощущает. Только когда машина отъехала, тело перестало самовольничать, и Чонгук просто бежит следом за машиной, не в силах догнать.        — Стой! Остановись! Ты же обещал! Ты не можешь меня оставить! — Чонгук останавливается, опираясь на колени от усталости, и смотрит, как машина скрывается за горизонтом, быстро набирая скорость. Он уехал. Он вновь его оставил. Последнее, что помнит омега, перед тем как свалиться без сознания на асфальт — Mercedes Benz, золотыми буквами на багажнике.       Он резко подрывается, усаживаясь на кровати. Весь в холодном поту, который стекает по лицу и шее, и Чонгук просто заворачивается в одеяло, вытирая липкую и неприятную жидкость перемешанную со слезами. От холода он вздрагивает и наконец убирает одеяло, чтобы осмотреться. Он снова в своей комнате. А был ли он где-то в другом месте? Вряд ли. Чонгук смотрит на другую часть кровати, где всегда спит Тэхен, и которая сейчас пустует. Омега берет подушку, на которой лежал и прикладывает к лицу. Еле ощущается его любимый парфюм вместе с земляничным натуральным запахом. Чонгук вздыхает его полной грудью. И этого критически мало, этого недостаточно.       Положив подушку обратно, он цепляет взглядом рамки с фотографиями на тумбе у телевизора напротив.       «Когда вырастут, покажи им нашу общую фотографию…»       Медленно поднявшись с кровати и откинув холодное и тяжелое одеяло, Чонгук подходит к тумбе, прихрамывая, и берет в руки первое попавшееся фото, которое раньше никак не цепляло взгляд. Омега проводит дрожащими пальцами по лицам всех запечатленных. Он, Тэхен, Ингук и Инсан. Эта фотография сделана вот буквально недавно, и как она отличается от настоящего, где никогда больше не будет так, как на фотографии.       От нахлынувших воспоминаний, Чонгук отшатывается назад, распахивая глаза. Фото с рамкой летит на пол, выскользнув из вспотевших рук, и Чонгук ясно видит, как в замедленной съемке, как та приземляется на пол и осколки стекла разлетаются в разные стороны.        — Ты обещал… — шепчет омега, смотря на разбитое и искаженное фото. — Ты говорил, что не оставишь. Ты обещал, что будешь рядом. Ты обещал!       Зрачки расширяются, глаза вновь наполняются безумством и неконтролируемой злостью.        — Ты, блять, обещал! — в этот раз под удар попадают рамки с фотографиями, которые Чонгук быстро разбивает.       На грохот прибегает Бекхён, что вышел за завтраком для себя и Чонгука. Увидев кучу стекла на полу, тяжело дышащего омегу и безумные глаза, нянь достает шприц, что взял с собой на всякий случай.        — Тише… Тсс… — Бекхён крадется к нему ближе, успокаивая. Чонгук замечает в руках няня шприц и его взгляд проясняется. Он не хочет валяться целыми днями в кровати, сложа руки. Не после того, что он узнал.        — Нет. Со мной все хорошо. — омега пятится назад, выставляя руки перед собой.        — Я всего лишь сделаю укол и тогда все точно будет хорошо. Главное не дергайся. — Бекхён аккуратно подходит всё ближе, но Чонгук категорически машет головой, отступая назад.        — Нет. Я в себе. Видишь? — нянь останавливается и смотрит ему в глаза, ища в них тот холод и безумство, но видит лишь опустошенную душу и черные пустые зрачки.        — Ладно. — несмотря на то, что Бекхён очень боится за свою жизнь в первую очередь (он после вчерашнего до сих пор оклематься не может) все же прячет шприц в карман. — Сядь на кровать. Сын Ван сейчас придет, чтобы с тобой поговорить, а я схожу пока за завтраком.       Нянь ждет, пока Чонгук подойдет и сядет на кровать, устремив на него ожидающий чего-то взгляд. Бекхён выходит из комнаты, но через минуту в проеме появляется Сын Ван.        — Как ты? — прикрывая дверь, спрашивает мужчина, подходя ближе и садясь на стул, где переночевал нянь.        — Он мне снился. — шёпотом отвечает Чонгук, смотря в даль за окном. — Как обстановка? Расскажи мне все, что знаешь.        — Думаю, пока не нуж… — помощник отводит взгляд, но прерывается омегой.        — Рассказывай. — твердо говорит Чонгук, одаривая его холодным взглядом.        — Детей я отвез твоим родителям, на время пока ты не в состоянии за ними присматривать. У Намджуна приступ, у Джина была истерика, но, слава Богу, обошлось. Все знакомые и друзья в курсе, весь Сеул в шоке. Некоторые пытались с тобой и его родителями связаться, но вся связь у меня, так что за это не беспокойся.        — Лицемеры. — шипит Чонгук и замолкает, ожидая продолжения.        — Со СМИ я порешал, чтобы не крутили репортаж каждые пять минут. Некоторые журналисты шастали под домом, желая получить интервью, но я все решил. Компания… — Сын Ван мнется, не зная продолжать ли.        — Что с ней? — настораживается Чонгук.        — Нет директора. Творится какая-то суматоха. Преемники Намджуна взялись за неё, но пока что дела плохи, нет человека, который бы возглавил компанию. Скорее всего вызовут брата Намджуна — Хёнджуна.        — А филиалом кто будет управлять?        — Сын его — Тэхо.        — О, нет. Это плохо кончится. — Чонгук встает с кровати, начиная наматывать круги по комнате.        — А что тогда делать? Родственников, которые могли бы взяться за компанию, больше нет. Преемники Намджуна видят пока в этом лучший выход.       Пока помощник говорил, в голове Чонгука уже зрел план.        — Тогда собери экстренное совещание начальников всех отделов, преемников Намджуна пригласи, — Чонгук останавливается посреди комнаты, устремив на Сын Вана полный решительности взгляд. — и объяви им, что я временно, но готов возглавить компанию, пока отец не восстановится.        — Но ведь ты сам ещё очень слаб. — взволнованно говорит мужчина. Но Чонгуку уже наплевать, а слова помощника он воспринимает по-другому: не слаб телом, а слаб духом. Поэтому он должен доказать всем обратное.        — Это не обсуждается. Я не хочу, чтобы компанию моей семьи прибрали к рукам, пока все мы восстанавливаемся.        — Тогда хорошо, я соберу совещание. Но думаю будут люди, что не поймут.       Чонгук понимает о чем тот говорит. Уж очень странно, что после смерти директора, его муж захочет сразу же сменить его. Это вызывает подозрение, но омега никогда об этом даже не задумывался. Да ему нахер эта компания сдалась, только сейчас место директора ему очень нужно, потому что нужна власть, а её и предоставит пост. Без власти у Чонгука маленький шанс отыскать убийцу, а он не собирается это так оставлять.        — Мне плевать. Значит пригласим журналистов, соберем пресс-конференцию. Это все? — Чонгук снова присаживается на кровать, потому что все вокруг неожиданно закружилось, и ещё бы немного, и он бы свалился на пол.        — Нет… — мужчина незаметно для него опускает взгляд.        — Что ещё?        — Это… насчет… Тэхена. — медленно говорит Сын Ван, наблюдая, как меняется выражение лица Чонгука. Уверенность испаряется, взгляд вновь тухнет, хоть и не светился ярко, но все же дела в компании чуть-чуть оживили его.        — Ты о похоронах? — на грани слышимости спрашивает омега, опуская взгляд.        — Не только. Если ты не в состоянии, я все устрою.        — Не приглашай никого. Не хочу, чтобы кто-то это видел и жалел меня. Только семья и Ёнхва — друг его детства. — слезы вновь текут по щекам, но омега не пытается их сдерживать.        — Как хочешь. — вздыхает помощник.        — Что-то ещё? — сквозь всхлип интересуется Чонгук, вытирая слезы с лица.        — Завещание… — комнату вновь наполняют громкие всхлипы. Омега прикрывает рот рукой, чтобы заглушить рыдания. Сын Ван молча ждёт, пока тот успокоится.        — У… у него… было завещание? — неверяще переспрашивает Чонгук, поворачиваясь к помощнику и сверля его заплаканными глазами.        — Юридически компания принадлежит ему. Намджун так же как и ты и кто-либо другой могли лишь временно заменить его или работать под его покровительством. После того, как Тэхен возглавил компанию, ему пришлось составить и подписать завещание. Я, как свидетель, знаю, что оно несколько раз переписывалось из-за детей.        — Оно у тебя? — успокоившись, интересуется омега.        — Вот здесь и есть проблемка.        — Какая проблемка? — Чонгуку совсем не понятно какие могут быть проблемы, когда речь идет о важном документе.        — Из-за большого количества недоброжелателей, Тэхен предохранился и спрятал его.        — Зачем?        — Я же тебе уже сказал. — помощник подается чуть вперед, облокотившись руками на собственный колени. — Там есть несколько пунктов, о которых никто не должен знать до вот такого случая. Но одно я знаю точно: в завещании четко было написано при мне, что в случае его смерти пост директора и право на владение переходит тебе. Он долго обсуждал это с юристами, и все же решил так. Почему не Намджун? Потому что он знал о его состоянии здоровья и подозревал такой исход, как сейчас.        — А значит, если у меня будет этот документ, — смотря в глаза помощника продолжает за него Чонгук. — ни у кого не возникнет вопросов в моем желании возглавить компанию.        — Видимо Тэхен наперед знал, что ты в любом случае не оставишь компанию и решил дать тебе защиту завещанием. — опустив голову, вздохнул Сын Ван.       — Господи… он же продумал все наперед. — Чонгук уже не обращает внимания на собственные слезы, что не прекращали течь, и омега сомневается, что когда-либо прекратят.        — Всё хватит. — видя его состояние, говорит помощник. — Ложись отдыхай.        — Нет, я не могу. — отрицательно машет головой омега.        — Я не буду таким добрым, как Бекхён, и сделаю укол. — недовольно глядя на него, предупреждает помощник.        — Не нужно. — Чонгук тут же отказывается, медленно залезая на кровать с ногами. Он не хочет быть, как овощ, валяться целыми днями в кровати, только потому что ему нужен отдых. Ничего ему не нужно, кроме как найти убийцу.        — Тогда ложись спать. Сейчас Бекхён принесет тебе завтрак. Он теперь твой личный смотритель.        — А ты? — Чонгук залазит под одеяло и облокачивается о изголовье. — Почему ты не перешёл к преемникам Намджуна, а остаешься со мной?        — Я тебе когда-то говорил, — мужчина встает со стула, подходя к нему ближе и заботливо поправляя одеяло. — что после того, как меня перевели к Тэхену, я служу лишь ему. Думаю, если бы у него была возможность, он бы сказал мне, чтобы я оберегал тебя.       Чонгук, представив это, громко сглотнул.        — Я кушать хочу. — резко говорит омега, отчего помощник удивленно на него смотрит, но ничего против не говорит.        — Хорошо. Пойду за Бекхёном. — Сын Ван отходит от кровати и покидает спальню, аккуратно закрывая дверь.       Чонгук переводит взгляд на стеклянные двери, к счастью, отшторенные, открывая вид на родной сад с небольшой полянкой. Омега на самом деле не хочет есть, но этот разговор больно отдается в сердце, и ему пришлось соврать. С каждым упоминанием помощником Тэхена, его будто каждый раз понемногу убивало, острой болью пронзало все тело, но он просто не подавал виду, тихо пуская слезы.       Чонгук прикрывает глаза и погружается в свои мысли. Он чувствует, что все внутри него умирает, с каждым часом душа пустеет и пустеет, холод растекается по телу. Конец ли это? Единственная мысль о том, что где-то по земле ещё ходит, воздухом дышит, счастливо живет тот, кто уничтожил его жизнь, придает ему сил. Кажется теперь он по настоящему осознает значение слова «месть». Хоть душевно омега и уничтожен, но он не умрет. Нет, не после того, что есть подозрения в убийстве. Даже если тяжело и невыносимо, сквозь сжатые зубы будет продолжать жить. Чонгук все узнает, найдёт тех, кто посмел отобрать у него счастье, и ни за что на свете не оставит в живых. Заставит пожалеть о собственном рождении. Жесток ли он? Возможно, но кто сжалился над ним?       «Из-за большого количества недоброжелателей, Тэхен предохранился и спрятал его.»       Необходимо найти завещание, стать директором «Kim industry's» без всяких вопросов и «но», и с властью в руках тогда искать убийц.       Дверь открывается и в комнату заходит Бекхён с подносом в руках. Чонгук проводит его пристальным взглядом прямо до своей кровати.        — Поешь, быстрее восстановишься. — говорит нянь, присаживаясь все на тот же стул около кровати.        — А мы уже на ты? — без всякого интереса спрашивает Чонгук.        — Простите… я не хотел. — Бекхён неловко опускает взгляд.        — Брось. Я все понимаю. Только вот… почему ты не ушёл, а предпочёл остаться? — омега даже не смотрит в сторону принесенной еды. Ему важно сейчас все выяснить, чтобы знать, что делать дальше. И начнет он… хм, с нянечки.        — Я не смог бы…        — Это жалость?        — Нет… совсем нет. — Бекхён мечется взглядом, не зная, за что зацепиться.        — Тогда… ты здесь, чтобы мне помочь. — утверждает Чонгук, резко хватая одну из тарелок, чуть не уронив вилку.        — Ч-что? — нянь все же останавливает свой взгляд на серьезном лице омеги.        — Что? Ты мне вчера, что сказал? — уточняет Чонгук, накалывая на вилку варёное брокколи. Ммм… вкуснятина, так и хочется выкинуть в окно.        — Когда? — паника охватила няня, и до него потихоньку начало доходить, что тот все слышал. Все, в чем сознался и что признал он.        — Жаль, что у меня нет диктофона или жучка, иначе бы не задавал тупые вопросы. — расстроенно говорит омега, продолжая ковыряться вилкой в тарелке.        — Я не понимаю… — жалко выдавливает Бекхён, испугавшись своего разоблачения.        — Ты вчера сказал мне, что тебе кажется, что Тэхена убили. Это правда? — Чонгук оставляет тарелку вновь пристально глядя на няня. — Сейчас от твоего ответа зависит то, стоит ли мне что-то предпринимать или отдать «Kim industry's» на растерзание врагам.        — Я… я не уверен. — Бекхён опускает взгляд.        — В чем ты не уверен? В том, что его убили? — глаза Чонгука вновь покрываются злобой, что пугает Бекхёна и он тут же машет головой.        — Я расскажу то, что знаю, а ты обещаешь мне защиту и работу. — Бекхён все же набирается смелости это сказать.        — Смотря на то, сколько ты расскажешь и вообще на твою причастность к случившемуся. — Чонгук удивляется такому раскладу. Но сил на эмоции у него нет, поэтому он спокойно реагирует на любые вопросы и предложения        — Я ни к чему не причастен и никого не убивал. — быстро отрицательно машет головой Бекхён. — Но мне кажется я догадываюсь, кто мог это сделать… Скорее всего это тот, кто дал мне задание.        — Расскажи все максимально подробно, чтобы я понял. — Чонгук откидывается на изголовье кровати и ожидает начала.        — На самом деле я не специализируюсь на профессии няни. Никогда им не работал и не имел дела с детьми, помимо моего младшего брата, которому столько же, сколько и Ингуку. Папа умер на родах, и я теперь единственный, кто может о нем позаботится. Мы жили спокойно в спальном райончике, недалеко от центра Сеула. Мы не были бедными, но и до состоятельных естественно не дотягивали. Я искал работу, и подрабатывал, пока брат был в садике, а по вечерам забирал его. Я даже никогда не собирался устраиваться на работу именно няней, но все изменил звонок неизвестного. По голосу это был парень, он предложил мне сделку: якобы я пойду в ваш дом работать няней, и кроме здешней зарплаты буду получать сверху, но в обмен на это я должен докладывать им об обстановке в доме, о семье. Я испугался и естественно отказался. Такого со мной никогда не случалось, и я даже не понимал, как на меня смогли выйти, ведь я совершенно обычный парень, который пытается самостоятельно прокормить своего брата. Но… они… — Бекхён всхлипнул из-за упоминания его младшего братика, по которому он безумно скучает. Чонгук потянулся и взял его за руку, чтобы поддержать. Шепотом он попросил его продолжить. — они похитили младшего брата и еще раз связались со мной. У меня не было выбора… Я согласился, лишь бы не трогали моего брата. И они его отпустили. Они сами взялись за подделку документов и гарантировали, что никто не догадается о их подлинности. Как видишь, все прошло идеально. Они как раз успели к тому моменту, когда Тэхен искал няню, каким-то образом подсунув документы, я так понимаю, Сын Вану. И вот я здесь.        — Ты докладывал им все?        — У меня не было выбора. — повторяет Бекхён, пуская слезы. Ему стыдно за то, что он разрешил собой манипулировать. — Заставили втереться в доверие и жить здесь, иначе бы вновь похитили моего брата, а им это особого труда не составит, потому что один их человек сейчас сидит с ним. Я знал, что они что-то замышляют. И мне кажется такая случайность с автокатастрофой совсем не случайность.       Бекхён вообще расплылся лужицей. Чонгук обнимает его, разрешая поплакать. Свои же слезы уже кончились, но почему-то ему стало очень жаль няня, ведь тот стал жертвой обстоятельств. Мог ли он соврать? Чонгук сомневается. Глаза не врут. А у Бекхёна они наполнены тоской по брату.        — Ты видел их или его? Сколько их было? — Чонгук отстраняет от себя омегу, заглядывая в его глаза.        — Разговаривал я с одним и тем же. Похоже он главный, но на него много людей работают. Я ни разу с ними не встречался. Даже брата они мне отдали очень странно.        — Как? — сейчас важна каждая зацепка, если даже они не виновны в смерти Тэхена, Чонгук сможет помочь няню. Он был прав: Бекхён не тот, за кого себя выдает, но человек он такой же добрый и отзывчивый. Глупо ли ему сейчас доверять? Чонгук не знает, но может стоит довериться единственному свидетелю, чтобы получить помощь и поддержку. А найти людей, что захотели проследить за их семьей, уж очень хочется и, посмотрев в глаза, спросить: зачем?        — Когда они позвонили и спросили: не передумал ли я, а потом сообщили о том, что брата, оставшегося дома одним, потому что я вышел в магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин, они похитили. Я согласился и сразу же побежал домой, узнать правду ли они мне сказали. Брата нигде не было, но когда я уже собирался вновь звонить им, чтобы пояснили мне в чем дело, то раздался звонок в дверь. И когда я выбежал на порог, брат сидел на коврике и смотрел на меня улыбающимися глазами, что меня удивило. Конечно я оглянулся по сторонам, ведь не мог же он сам прийти, ему лишь три года. Я осмотрел его, но и намека на повреждения не было.        — Значит не видел никого из похитителей. — подчеркивает вывод омега, задумываясь. — Что насчёт номера заказчика. У тебя он остался?        — Конечно. Мы только вчера созванивались.        — Напиши мне номер. — Чонгук роется в прикроватной тумбочке и находит листок и ручку, протягивая их няню. О, если кто-то думал, что он будет сидеть и горевать, ничего не предприняв, то жутко ошибается, у него на это еще целая жизнь впереди. Тэхена ему никто не вернёт, так почему он должен сложить руки и плакать у алтаря любимого из-за ошибок, которые он не смог исправить. Тэхен бы этого не хотел, он хотел бы справедливости, и Чонгук её ему предоставит. — Спасибо.       Омега забирает листок с номером и кладет на тумбочку, чтобы не забыть.        — А что… что с безопасностью? — тихо интересуется Бекхён, опустив голову и ожидая ответа.        — Я скажу Сын Вану, и он перевезет твоего брата в дом моих родителей, заодно и словим человека похитителей, который, как я понимаю, с ним сейчас сидит. Твой брат будет в полной безопасности. Ты же останешься здесь, если заказчик тебе вновь позвонит, придешь ко мне. Я хочу послушать его голос. Составь легенду заранее, скажи, что все плохо, я страдаю… ну в общем, как на самом деле. Скрывать нечего, весь Сеул в курсе, а они уж точно, раз хотят все знать о нашей жизни.        — Спасибо. — улыбается Бекхён, тут же убирая улыбку, вспоминая случившееся.        — Ничего. — Чонгук бы тоже улыбнулся, но у него траурное настроение, и он бы, если очень сильно захотел, не смог бы даже выдавить улыбку. — Я спать хочу. — устало говорит он, на этот раз честно.        — Да, конечно. — Бекхён встаёт с места, беря в руки полный поднос несъеденной еды, и уже разворачивается, чтобы уйти, но вдруг, что-то вспомнив, неловко останавливается. — Сын Ван просил дать тебе успокоительное, чтобы легче уснуть. Если не хочешь укол, могу так налить.        — Нет, делай укол. — омега подставляет руку для инъекции, и замечает, что Бекхён не совсем понимает его действий: сначала шарахается, а потом сам предлагает. — Я видел ЕГО во сне. Хочу ещё.        — А если не придёт? — Бекхён сам не знает, почему поддерживает этот бред, пока делает укол.        — Я его тогда убью. Во сне. — добавляет он, видя обеспокоенный и непонятливый взгляд.        — Понятно. Сладких снов. — Бекхён вновь берет поднос и выходит из комнаты.       Чонгук смотрит ему вслед и вздыхает, после ложится, укрываясь одеялом, и закрывает веки, пытаясь погрузиться в мир грез. Омега ещё долго крутится, не в силах найти удобную позу для сна, но в итоге лекарство берет верх, и он засыпает, вновь встречаясь во снах с любимым.