На твоем месте

— Так ты благодаришь меня? Майлз не помнит, что за голос с такой настойчивостью вновь и вновь возвращает его в реальность; Майлз не помнит ни слова благодарности, впрочем, даже с памятью он вряд ли бы посвятил хоть одно своей немезиде. Майлз не помнит ни своего лица, ни своего голоса, и чувство тревоги не дает ему спокойствия. Тьма и тишина стали бы отличным загробным миром, однако Майлзу не дают уйти. — Так ты отвечаешь мне за защиту и дарованную возможность уйти? Майлз хочет голыми руками разорвать говорящего — нужно только дотянуться, шевельнуть пальцем, сделать вдох… Майлз не может. Лишь огонь разгорается в его груди, огонь ярости и горечи от пережитых потерь. Майлз не помнит, чьи эмоции он сейчас испытывает и существует ли он на самом деле, но боль реальна. Дрожь превращает его сердце в сломанный механизм, и Майлз силится вдохнуть. Открыть глаза, дать самому себе намек на то, что жив — на то, что вселенная еще реальна. Майлз плачет кровью, но ни слезинки не падает из его глаз.