***
Стайлз вздохнул и опустился ниже по школьному стулу. Все в классе громко разговаривали, радуясь отсутствию учителя. Стайлз старался сосредоточиться на домашнем задании, пытаясь продвинуться вперёд, пока учитель не пришёл. Это не было необходимо, потому что он знал программу на неделю вперед. У него было так много дел, что он использовал каждую свободную минуту. Он вытащил из рюкзака блокнот и что-то нарисовал на одной из чистых страниц. Он не был художником, но было приятно делать что-то настолько бессмысленное, когда шум класса вокруг него становился приглушенным. Когда он думал о чем-то важном, то позволял своей руке с карандашом двигаться в любом направлении, он не следил за рисунком, потому что его мозг был занят другими вещами. Стайлз не заметил, что шум прекратился, но он сменился тишиной так резко, что это заставило его поднять голову, посмотреть на дверь и… И… Блядь, этот парень был сексуален. Мужчина стоял в дверях класса, пристально глядя на учеников. Он выглядел, будто все они совсем не произвели на него впечатления, и одного взгляда было достаточно, чтобы Стайлз стыдливо опустил глаза, хотя мужчина даже ничего не сказал. Опустить взгляд было ошибкой, потому что теперь он смотрел на крепкую грудь, напрягшуюся под рубашкой и кардиганом. Его бицепсы выглядели потрясающе, и Стайлз был удивлен, что смог сдержать вздох. Стоя в белой рубашке, светло-голубом кардигане и черных брюках, мужчина не был таким горячим, как остальные, которых видел Стайлз. Плечи учителя были такими же большими, как и все тело, включая бёдра, и вели к широкой шее. Челюсть мужчины была массивной, покрытой аккуратным слоем тёмной щетины, волосы на голове зачесаны назад. Стайлз замер, когда посмотрел в его глаза. Даже сидя в конце класса, он мог бы с уверенностью утверждать, что они были ярко-голубые, и они с презрением смотрели на всех присутствующих, хотя взгляд не задерживался на ком-то достаточно долго. Это был хороший способ заставить чувствовать остальных ничтожными, и Стайлз улыбнулся и выпрямился, прекрасно понимая это. В конце концов, он ничего не натворил, чтобы быть пристыженным. Поймав на себе взгляд Стайлза, незнакомец ухмыльнулся, оценивая парня в ответ. Стайлз почувствовал гордость, потому что он был единственным, кто получил немного внимания… учителя? Он был хорош, кем бы он ни был, особенно когда положил на стол свой портфель. — Да, я ваш учитель. Нет, вы не получите с легкостью желаемую оценку только потому, что вы уже месяц в этом классе. Да, миссис Плетцер в декретном отпуске. Меня зовут мистер Хейл и если вы думаете, что то, что я только что увидел, будет всегда, то можете сразу уходить. Итак… — Стайлз знал, что мужчина продолжает разговаривать, он видел движения его рук, видел, как шевелятся его губы, но ничего не слышал. Его разум всё ещё переваривал «Меня зовут мистер Хейл, зовут мистер Хейл, мистер Хейл». Снова и снова мистер Хейл, кроме этого он ничего не слышал, его сердце бешено стучит в груди. Предплечье зудело под свитером, метка с именем его соулмейта горела на коже. Он же… блять, он ведь… Это же не правда, да? Нет, этого не может быть. А что, если может? Его родственная душа может быть прямо перед ним, обучая его английскому языку. Стайлз не мог сосредоточиться ни на чём другом, голова кружилась от избытка новой информации, а глаза не могли смотреть куда-то конкретно. Он знал, что не представлял интереса для других учеников, но шанс стать замеченным всё-таки был, и он сдавливал всё в его груди, Стайлз не знал как с этим справиться. Стайлз подождал, пока класс опустеет, и подошёл к столу учителя. Он опустил голову и сунул руки в карманы, пытаясь скрыть дрожь. Он даже не знал, что можно сказать. Мистер Хейл (Питер, наверное) не показал своим поведением, что знает, кто такой Стайлз. Может, это просто ошибка? Он понятия не имел, сколько на свете существует Хейлов. — Привет, — сказал мужчина, его голос был таким же привлекательным, как и он, нежный и плавный. — Эм… Вас з-зовут Питер? — Стайлз запнулся два раза, пока произносил это короткое предложение. — Да, — ответил мужчина, смотря на Стайлза и склонив голову набок. Стайлз подумал, что это выглядело очень мило. Очевидно, что вблизи мужчина выглядел ещё сексуальнее, и это заставляло Стайлза задуматься о своей внешности. Мешковатые джинсы, потрёпанная толстовка и сильно отросшие волосы. Обычно его не заботило, как он выглядит, но этот человек был его родственной душой. И пока человек напротив был одет в обтягивающие брюки и застёгнутую на все пуговицы рубашку, Стайлз был похож на бездомного. Он знал, что его внешность не была привлекательной, но поделать что-то с этим он не мог. Из-за этого его руки тряслись сильнее. Его лицо будто горело, и Стайлз знал, что он покрыт ужасными красными пятнами. Стайлзу очень часто говорили, что он уродлив. — Ты Стайлз, верно? Откуда ты знаешь моё имя? — голос мужчины стал слишком спокойным, ровным и неуверенным, будто он говорил с каким-то нервным животным. — Это… просто это… чёрт, — вздохнул Стайлз, закатывая рукав и показывая свою метку. Человек, теперь уже просто Питер, громко вздохнул и посмотрел на его руку с широко распахнутыми глазами. Стайлз медленно обошёл стол, держа руку перед собой и подходя ближе к Питеру. Стайлз поднял глаза, но мужчина всё ещё смотрел на своё имя, хоть и предложил посмотреть на свою руку. Стайлз закатал чужие рукава трясущимися пальцами, пытаясь сделать глубокий вдох, но это едва удалось из-за ёбаной паники господи-это-же-его-соулмейт, кричащей в его голове. Его имя… его имя было на руке Питера! И он видел это, он видел своё имя, будто аккуратно напечатанное на чужой коже. От этого у Стайлза перехватывало дыхание, колени подгибались, а желудок будто связывался в узел. Этот человек был создан для него, предназначен только ему и совершенен для него. И да, Стайлз знал, что не все остаются со своими людьми. Хоть это было неизбежно, большинство всё-таки оставались вместе, он знал это. Очевидно, что Стайлзу нравилась эта романтика, и он желал этого. Он хотел романтику, гигантские сердца, плавающие в глазах своей родственной души, когда он будет смотреть на него. Он хотел нежностей и милостей, и много, но теперь Стайлз был уверен, что не получит ничего из этого. Зачем взрослому мужчине связываться со Стайлзом? Что он может предложить человеку, который уже построил свою жизнь? Он не знал, чего он должен был ожидать, когда впервые прикоснулся к своей второй половинке, но это не было похоже ни на что, о чём ему приходилось слышать. Вообще ничего такого. Мужчина схватил его за бицепс, и Стайлз чувствовал лишь тепло. Никакого воображаемого скрепления душ, электрического разряда между ними, никакой музыки в голове. Стайлз просто чувствовал прикосновение к своей руке. Стайлз не был уверен, разочарован он или нет, но он точно был расстроен. Мужчина всё ещё мягко держал его бицепс, когда Стайлз покачал головой, пытаясь избавиться от мыслей в голове. — Чёрт, — выругался мужчина себе под нос. Стайлз всё ещё смотрел на своё имя, а когда поднял глаза, увидел мягкую улыбку Питера. — Я не думал, что когда-нибудь найду тебя. — Сколько тебе лет? — спросил Стайлз, потому что мужчина был значительно старше, хотя Стайлз не мог сказать насколько. — Мне тридцать шесть, — тихо сказал мужчина с кривой усмешкой, которую Стайлз тут же возненавидел. Божечки. Стайлз даже представить себе не мог, как долго Питеру пришлось ждать, чтобы найти родственную душу. Наверное, он наблюдал, как все его друзья находят своих людей, видел, как они создают семьи, а Питер… Питер не мог найти свою родственную душу, потому что Стайлз был совсем ещё мальчишкой. Поэтому он шагнул к нему, нарушая личное пространство Питера. Питер отпускает его руку и крепко обнимает, прижимая к себе как можно крепче. Стайлз сжал в руке ткань его рубашки, стараясь не заплакать. Это было намного большее, чем он мог себе позволить когда-либо. Он не мог поверить в происходящее. Питер прижимался к нему и крепко сжимал в объятиях, словно боялся отпустить. Он ждал этого так долго, он ждал всю жизнь, чтобы найти Стайлза, который ждал этого только пару лет. Это было ничтожно мало по сравнению с двадцатью годами, и из-за этого Стайлз почувствовал укол неуместной сейчас вины. Он не стал бы жаловаться, если бы Питер продолжил держать его вот так, уткнувшись лицом в его волосы. Стайлз касался лицом его шеи, и мужчина пах лосьоном после бритья с запахом мускуса и сосны. Подросток отстранился, чтобы посмотреть на Питера, и у него перехватило дыхание, когда он увидел как Питер медленно моргает и невероятно нежно улыбается. — Боже, ты такой красивый, — сказал мужчина, снова притягивая мальчика к себе. Стайлз просто наклонился к нему, позволяя мужчине придерживать его, и спрятал румянец на щеках, уткнувшись лицом в мощную грудь. Стайлза никогда так раньше не называли. Ни привлекательным, ни горячим, конечно, не называли красивым. Для него это слово было всегда женским. Он думал, что «красивый» к мужчинам применялось только в негативном смысле. Ну, мужчины же не должны быть красивыми, но Стайлз понял, что это прозвучало так мило. Это заставило его сердце затрепетать, а в животе будто что-то скручивалось. — Ты тоже красивый, — пробормотал он в грудь мужчине. В его голове было всё перевёрнуто от такой близости к кому-то. Он никогда не был силён физически. Его мать всегда была готова обнять его, всегда прижимала Стайлза к себе и прижималась к нему. Его отец позволял делать это, но сам никогда не проявлял такой любви. Было ещё хуже, когда мама умерла, а отец стал уходить на работу с бутылкой. Да, он уже прекратил это делать, или стал не так часто выпивать, но ему так и не удалось полностью оторваться от работы, чтобы найти время для Стайлза. Или хотя бы чуть-чуть. Но всё было в порядке. Стайлз и сам справлялся. Из-за отсутствия друзей он смог погрузиться в учёбу. Он был невероятно горд собой, когда смог перейти в десятый класс, пропустив девятый. В любом случае, ему не так уж и нужны были друзья. В свободное время он учился готовить и вязать. Он играл в видеоигры, смотрел телевизор. Он много читал и даже взял в этом году дополнительные курсы. Это всё было для него, для его жизни, которую он сам создал для себя. Ему больше никто не нужен был, но с Питером он чувствовал себя совсем по-другому, мальчик не знал, как это объяснить. Прошло так много времени с тех пор, как его кто-то так обнимал, и он никогда не обнимал кого-то с таким отчаянием. Стайлз чувствовал это. Когда он обнял Питера за талию, то крепко вцепился в него, отказываясь двигаться с места. Он боялся, что этот человек передумал, отвергнет его и выплюнет в лицо слова отвращения. Ему никогда не позволяли быть так близко, он никогда не был желанным для кого-то. Стайлз боялся, что Питер может передумать. Мужчина был великолепен, и Стайлз не был уверен, что будет таким же для него. Дело не только в физической форме Стайлза, но и в его возрасте. Он был так молод, намного моложе Питера, и ему оставалось только гадать, захочет ли его человек после того, как испытал такой шок от первой встречи. — Мне шестнадцать, — тихо сказал он, надеясь не увидеть разочарование в глазах мужчины, — в апреле мне исполнится семнадцать. — Дорогой, посмотри на меня, — так же тихо сказал Питер, и когда Стайлз наконец сделал это, мужчина улыбнулся ему и обхватил его лицо ладонями. — Это ведь курс английского для старшеклассников. Ты достаточно умён, правда? Стайлз покраснел ещё сильнее и опустил глаза, издав сдавленный звук, когда Питер наклонился к его лицу. Казалось, прошла вечность перед тем как мужчина коснулся губами его виска. Питер дышал ему в волосы, делая глубокие вдохи запаха его волос. Он поцеловал кожу мальчика, а через мгновение прижал его к своей груди. Стайлз позволил всему случиться, позволил обнять себя, потому что бо́льшая часть тревоги покинула его. Он всё ещё немного волновался, боясь, что Питеру что-то не понравится. Но сейчас он просто крепко цеплялся за него, позволяя мужчине затмить всё остальное.***
Стайлз не был уверен, что знает, что делать дальше. Он покинул кабинет Питера только после звонка, оповещающем о конце урока. Его не волновало то, что он только что пропустил целый урок, он не мог заставить себя беспокоиться об этом. Он был слишком… не в себе, ну, ему было абсолютно всё равно. Мысли продолжали атаковать его, и это было слишком быстро, они кружились в его голове. Он даже не знал, как реагировать на то, что сейчас узнал, он не понимал, как правильно осмыслить случившееся. Он встретил свою вторую половинку, увидел своё имя на чужой коже, и показал этому человеку его имя. Он… Боже, он не знал, как должен себя чувствовать. Он совсем, совсем не ожидал этого. Дело было не в том, что Питер был его учителем, или был старше вдвое, или являлся самым сексуальным мужчиной, которого Стайлз когда-либо видел. Просто он никогда не думал, что встретит свою родственную душу в средней школе. Он даже не был уверен, что готов знать своего соулмейта, но он уже был здесь. А Питер ждал этого так долго. Если ему что-то нужно от парня, то он с радостью даст ему это. Так что остаток дня Стайлз провёл словно в тумане, ведя себя как обычно, но на деле не обращая никакого внимания на всё окружающее. Даже издевательства, уже ставшие для него обычным делом, не волновали его, и когда его толкнули к шкафчику, он не обратил на это внимание, лишь быстро собрав книги, чтобы продолжить идти. Он старался быть как можно внимательнее. Нудные голоса учителей и бесконечная болтовня одноклассников помогли отвлечься, заглушить мысли в голове. Его сердце продолжало биться слишком часто, и он чувствовал головокружение, когда ходил от одного класса до другого. Потому что у него была родственная душа. Это не было сюрпризом. С тех пор как появилась его метка, он знал, что есть человек, предназначенный ему — само по себе это было почти неожиданным. Его сверстники были особенно жестоки в течение нескольких недель до его четырнадцатого дня рождения, и он позволил себе подумать о том, что, возможно, может быть, у него не будет метки, что он правда так ужасен и его никто не полюбит. Когда на коже появилось чужое имя, он заплакал с облегчением. Его удивляло то, что Питер, кажется, хотел его. Да, Стайлз не мог претендовать на отношения с ним, но мужчина обнимал его так же крепко, как и Стайлз. Ему не хотелось обманывать себя, утверждая, что это точно значит что-то бо́льшее, но он признавал то, что это может означать что-то бо́льшее. Когда прозвенел звонок, он остался на своём месте, не спеша возвращаться домой, где он останется наедине со своими мыслями. Он подождал, пока учитель выйдет и вздохнул, опускаясь ниже по школьному стулу. Он так нервничал, что кто-то узнает об этом и всё может стать ещё хуже. Он не хотел отпускать Питера, пока он не узнает Стайлза лучше. Он медленно вышел из школы, позволяя блуждать мыслям в голове. Он не знал, в какую сторону всё изменится, но он и представить не мог, что всё останется неизменным, потому что он встретил свою вторую половинку. И ещё был Питер. Что этот человек захочет от него? Кем они будут друг другу теперь, когда уже известно обо всём? Он не ожидал чего-то так скоро, поэтому когда его позвали, он не поверил. Он обернулся и увидел, что к нему бежит Питер, такой же великолепный, как утром. Сумка была у него под мышкой, а кардиган был не застёгнут, а болтался в воздухе. — Стайлз, — выдохнул мужчина, останавливаясь слишком близко. — Здравствуйте, мистер Хей… — Пожалуйста, называй меня по имени, — настоял мужчина, и Стайлз улыбнулся, слегка кивая и надеясь, что он не покраснел. — Хорошо, Питер. Эм... привет. — Не мог бы ты… Почему бы нам не поехать ко мне? — спросил Питер, и, несмотря на то, что он выглядел чертовски уверенным в себе, Стайлз видел его трясущиеся руки и слышал заикание в его голосе. Зная, что этот человек нервничает не меньше, чем он сам, Стайлз немного успокоился. — Я… хорошо. Я поеду за тобой? — предложил парень, указывая на стоянку, где стоял его джип. А ещё он не доверял ему достаточно, чтобы сесть в его машину. Конечно, они были родственными душами, но это не означало, что родственная душа не может быть каким-то психопатом-убийцей. Поэтому он ехал на своей машине, вцепившись дрожащими руками в руль. Он не знал, о чём ему думать. Быть сыном Шерифа — это быть в курсе обо всех опасностях. Он видел каждое дело, которое отец приносил домой. Стайлз бесстыдно осматривал содержимое всех папок и узнавал об ужасах, которые происходят вокруг. Но Питер ведь был его родственной душой. Стайлз понимал, что это не значит, что этот человек не может быть опасен для него, но это должно значить что-то, да? Также он был уверен, что Питер не убьёт его, хоть и знал, что книгу по обложке не судят, и что Питер вполне может быть опасен. Просто он… Он не думал, что мужчина может быть таким. Ему стало лучше, когда мужчина въехал в подземную парковку многоквартирного дома, кстати, очень даже неплохого дома. Он ждал, пока Питер припаркуется и выйдет из машины. Мужчина направил его в секцию с названием «Парковка для посетителей», и Стайлз припарковался, но не спешил выходить. Он оставил рюкзак в джипе, но взял телефон, прежде чем убедился, что функция определения местоположения включена и работает. Они зашли в лифт, чтобы добраться до квартиры. Стайлз был рядом с Питером, позволяя гладить свои руки, и он таял от улыбки Питера каждый раз, когда видел её. — Здесь хорошо, — сказал Стайлз. Теперь они были в квартире Питера, и он не хотел, чтобы появилось неловкое молчание. Это и правда было хорошее место. Квартира не была слишком большой, но Стайлз подумал, что для одного человека места более чем достаточно. Справа от двери была гостиная, в середине которой стоял большой и, наверное, удобный диван. У дальней стены стоял шкаф с книгами, на который Стайлзу очень хотелось посмотреть, а на противоположной стене был большой телевизор. Кухня была напротив гостиной. Она была современной, с тёмными шкафами и сверкающими мраморными столешницами. Возле единственного стола было несколько стульев. Коридор в конце продолжался влево. Стены были нейтрального светло-серого цвета, декора не было, не считая большой картины в коридоре. — Я рад, что тебе нравится, — сказал Питер, и он выглядел так, будто действительно был рад этому. — Ты один? — выпалил Стайлз, краснея. Он не хотел спрашивать, но не мог не признать, что задавался этим вопросом. Питер был таким привлекательным, и Стайлз не мог представить, как мужчина с его внешностью и в его возрасте мог быть одинок. Питер лишь склонил голову, долго смотря на Стайлза, прежде чем ответить. — Конечно. Почему нет? Стайлз просто пожал плечами. Он понял, что для Питера это было важно. Большинство людей не ходили на свидания не со своими людьми, а если ходили, то не воспринимали это всерьёз. Но были люди, которые намеренно встречались с другими. Они презирали идею меток и родственных душ. Были и такие, у которых метки становились бледно-бежевого цвета, сообщая о том, что их соулмейт мёртв. Конечно, Питер мог встречаться с кем-то, но вероятность была мала. Стайлз просто хотел убедиться, что не испортит всё своим приходом. — Ладно, это круто, — сказал Стайлз, потирая затылок. — Хорошо. — А ты? — спросил Питер, подняв бровь, но на его лице всё равно была хмурость и Стайлз поспешил заверить его, что это не так. Мужчина посмеялся над его заиканием, но Стайлза это не волновало, напротив, он посмеялся в ответ. Потом всё стало намного лучше. Они сидели на большом (и да, очень удобном) диване и разговаривали. Они поддерживали беседу, говоря о том, что им нравится и что не нравится, находили что-то общее или что-то, что они никогда не делали. Стайлз чувствовал себя комфортно, разговаривая с этим человеком, возбужденно взмахивая руками и рассказывая ему всякие вещи, о которых он знал и которые казались ему безумно интересными. А Питер… Питер не заставлял его чувствовать себя смущенным. Он слушал Стайлза, как он рассуждал о фильмах, которые они оба видели, и говорил о всяких интересных мелочах. Стайлзу не казалось, что он слишком громкий, слишком активный или слишком странный, потому что мужчина улыбался ему, сидя рядом. Как же приятно говорить и действовать так, как хочется, совершенно не беспокоясь о манерах. Они приготовили поздний ужин, устроившись на кухне, что было так рутинно. Удивляло, что они чувствовали комфорт рядом друг с другом, и Стайлз решил, что идея родственных душ заслуживает похвалу. Он чувствовал себя непринужденно в присутствии этого человека. Стайлз так волновался этим утром, так боялся того, что между ними будет. Но… всё было зря, и теперь он это понимает. Они хорошо поладили друг с другом, остроумие и сарказм Питера идеально подходили Стайлзу. Они ели за столом, сидя на высоких стульях, и Стайлз ни разу не смутился, когда их руки соприкоснулись. Они вернулись в гостиную, но сели гораздо ближе друг к другу, продолжая говорить, пока на заднем плане работал телевизор. Было так комфортно, что Стайлз совершенно бесстыдно наклонился к Питеру. Мужчина издал смешок и позволил парню прижаться к себе, чтобы смотреть телевизор. Они смотрели фильм от Марвел. Хоть Стайлз много раз его видел, рядом с тёплым телом Питера он готов был смотреть что угодно. Стайлз проснулся, когда ему стало жарко. Он лежал на груди всё ещё спящего Питера. Стайлз посмотрел на экран телевизора — 3:46 утра, а затем лёг обратно, решив, что всё подождет ещё немного. Когда он проснулся во второй раз, его лицо было прижато к груди Питера, а его тело было между спинкой дивана и телом мужчины. Ему было невероятно удобно, и он не хотел двигаться, но верещал будильник на телефоне. Он пытался выскользнуть из захвата Питера, но тот крепко держал его, не отпуская. Питер заворчал и притянул Стайлза ближе к себе, перекатываясь на него. Парень замахал руками, а мужчина засмеялся, прижимаясь к нему. Стайлз сумел перевернуться, сбрасывая с себя вес Питера. Мужчина упал на пол с глухим звуком, а Стайлз хихикнул, схватил телефон и выключил будильник. Он тоже скатился с дивана, падая на Питера и заставляя его выдохнуть. Стайлз лишь рассмеялся, утыкаясь лицом в рубашку, когда Питер обнял его, откидывая голову на пол. — У нас есть ещё девять минут, — пробормотал Стайлз. Комфорт, который был рядом с Питером, и желание спать сделали из легкой привязанности что-то большее и, несомненно, естественное. Питер кивнул и прижал Стайлза к себе. Когда будильник заверещал снова, Стайлз поднялся с чужого тела, испытывая стыд. — Эм… я могу одолжить у тебя рубашку? — тихо спросил Стайлз, смотря в пол. — Ты же понимаешь, что это нормально? — ответил мужчина, прижимаясь к спине Стайлза и бережно обнимая его за талию. Эти слова успокоили Стайлза, и он откинулся назад, опираясь на торс Питера и сплетая свои пальцы с пальцами мужчины. Он не мог не испытывать неуверенность, хоть и старался оставаться позитивным, не позволяя сомнениям завладеть собой. Он улыбнулся, когда Питер крепко сжал его руку, и Стайлз вздохнул с облегчением, хотя уже боялся провести весь день в школе. День обещал быть долгим.