Star Wars: однострочники

Заламывая виски, в голове бьётся боль. Оби-Ван размеренно и спокойно дышит, но это отчего-то совсем не помогает, отпустить всё в Силу не удаётся. Боль тупая и ноющая, совершенно изматывающая и нисколько не физическая, так бывает, когда нервы напряжены до предела, когда мысли мечутся хаотично и сталкиваются друг с другом яркими фейерверками под закрытыми веками. Джедаев учат справляться с этим ещё в детстве, учат расслабляться и отпускать все свои тревоги в Силу, доверять ей и плыть по течению. Нет волнения — есть покой. Оби-Ван больше двадцати лет прекрасно с этим справлялся. Но не сегодня, не сейчас — хотя время для волнения самое неподходящее из всех возможных. Йода уже должен был встретиться с Энакином. Эта встреча волновала Оби-Вана больше, чем его собственная будущая встреча с Сидиусом. Насчёт себя он был спокоен — всё будет так, как должно быть: если Сила позволит, то победа за Оби-Ваном, если нет — то победителем выйдет Император. Нет, этот бой не вызывал в душе Кеноби ничего, кроме знания о своей неизбежности. Энакин волновал гораздо больше. Скайуокер был Избранным, сильным и способным учеником, умелым воином. Сражался он всегда до последнего, и в этот раз, наверняка, поступит точно так же. Он будет драться с Йодой со всей яростью своей души, со всем бурлящим в ней гневом — и проиграет. Оби-Ван знал это так ясно, как если бы побывал в будущем и увидел это. Энакин прекрасно владел и Силой, и световым мечом, но Йода не просто так носил звание Гранд-Магистра. Оби-Ван на секунду прикрыл глаза, не сбавляя шага. Если бы он сам встретился с Энакином, то ему не хватило бы сил — ни переубедить его вернуться к Свету, ни нанести последний удар. Даже сражаться с ним как с врагом он не смог бы. Поднять оружие на человека, на возлюбленного брата… Оби-Ван остановился, выйдя к Императору. Сидиус медленно встал со своего кресла, больше похожего на трон, а лицо его кривилось то ли в ухмылке, то ли в удивлении, то ли в злости. — А я думал, вы полетите за своим учеником, магистр Кеноби, — сказал Император, делая несколько шагов вперёд. — Но что ж, и так неплохо. Оби-Ван выдохнул и понял, что пульсирующая боль в голове совсем прекратилась. Нет волнения — есть покой. Столь необходимые сейчас собранность и сдержанность снова были вместе с джедаем. — А не обидно ли вам, что ваш ученик перешёл на Тёмную сторону? Ведь вы так хорошо его учили, так много в него вложили. А он предал вас, предпочёл вам меня, — продолжал Сидиус, изображая на лице добродушную улыбку. Оби-Ван знал, чего Сидиус хотел добиться — вызвать злость и гнев, сыграв на обиде учителя на своего ученика, на уязвленной, как он думал, гордости. Яростный бой — это поле ситхов, Оби-Ван проиграл бы едва вступив на него. Но Сидиус ошибся. Со словами или с джедаем, кто знает. Нет страсти — есть безмятежность. Оби-Ван не поддался на речи Императора, и притворная улыбка на лице Сидиуса сменилась злой усмешкой. — Как пожелаете, магистр Кеноби. Надеюсь, вы готовы умереть. Оби-Ван сбросил плащ и активировал световой меч, впервые за последние несколько дней чувствуя себя абсолютно спокойным. Нет смерти — есть Сила. На Мустафаре Энакин вступил в сражение с Йодой.