Star Wars: однострочники

Люк не часто бывал в гостях у семейства Соло. В основном потому, конечно, что самоотверженно восстанавливал Орден Джедаев, собирая по галактике чувствительных к Силе детей и обучая их тому, чему почти не обучили его самого. По началу, Люк был юн и восторжен, но со временем понял, что юнлинги помимо желания хоть чему-то их научить, вызывают ещё и желание отдать их обратно родителям, потому что никто не учил Скайуокера общаться с детьми. Возрождение Ордена из грандиозной идеи постепенно превратилось в слегка поднадоевшую рутину, но пожаловаться на это было решительно некому: Лея с Ханом были все в делах, семье и друг друге, а приходящий к нему иногда призрак Оби-Вана был настолько счастлив, что Люк не пошёл по стопам отца и вообще молодец, что Скайуокер не решался его расстраивать своими желаниями скинуть Орден на кого-нибудь ещё. А уж отцу, который тоже изредка (очень, очень редко) навещал его, Люк вообще не собирался ничего из этого рассказывать, потому что Энакин и так чувствовал за собой огромную вину за то, что вообще-то это он всё и уничтожил. Так что Люк повторял про себя кодекс джедаев и продолжал восстановительные работы на благо галактики. Как оказалось, из всех детей, которых Скайуокер обучал, больше всего проблем было с Беном. Племянник пользовался, прежде всего тем, что был, собственно, племянником Мастера Скайуокера, поэтому самостоятельно поставил себя выше всех прочих. А уж когда по чистой случайности узнал, кем именно был его дедушка — то вот тут и начались весёлые деньки для всех. Люк, помня, что главное в джедае спокойствие, смирение и терпение, стоически пережил и смену имени на творческий псевдоним, и смену имиджа, и даже некоторое пренебрежение правилами Ордена. Но когда Бен — отныне я Кайло Рен! — потребовал себе новый — красный — меч, Скайуокер не выдержал и понял, что пора привлекать тяжёлую артиллерию. В общем, именно это и привело его на кухню к семье сестры и друга, где он сидел, пил чай с чем-то очень напоминающим печенье, но скорее всего не им, и старательно делал вид, что его здесь нет, потому что вот уже полчаса как срочно был вызван домой Бен, который и встретился с «тяжёлой артиллерией» лицом к лицу. — Меч ему красный подавай! — возмущалась Лея, решительно отбирая у сына чёрный плащ. — Имя он изменил! Я тебя рожала — мне тебя и называть! — Мама! — попытался было возразить Бен, но был прерван хлёстким ударом кожаного ремня. Спасибо хоть, что по столу. — Не перебивай мать, — весомо кивнул Хан, и снова ударил ремнём по всё тому же ни в чём не повинному столу. Просто бить сына он не собирался, но с ремнём в руке выглядел внушительнее и авторитетнее. Хотя против Леи с её закрученными в баранки волосами, горящими глазами и упёртыми в бока руками даже Люк с мечом выглядел слегка бледновато. — Да как у тебя в голову-то стукнуло на тёмную сторону переходить?! Мы тебя для этого растили что ли? — Но я не… — Молчи и слушай! Мы с твоим отцом знаешь что прошли? Меня чуть не убили, его чуть не убили, Люка чуть не убили, всех чуть не убили, а он мне тут имя поменял, всё чёрное напялил и ходит довольный! — распылялась Лея, загоняя сына в угол и всё-таки отобрав у него плащ. — Если я ещё хоть раз, слышишь меня, хоть раз услышу, что ты опять творишь подобное, я тебе уши надеру и в угол поставлю. — Но мама, мне уже почти пятнадцать! — воскликнул Бен, даже не пытаясь отвоёвывать обратно забранный предмет одежды. — Я уже взрослый! — Вот когда мать скажет, что ты взрослый, тогда и будешь взрослым! — отрезала Лея и решительно разодрала плащ пополам. Бен сглотнул и загнанно посмотрел на Хана, который от неожиданности чуть не свалился со стула, на котором качался, но вовремя успел сесть ровно и авторитетно похлопать сложенным в несколько раз ремнём по руке. Юному Соло было обидно, что на него, взрослого пятнадцатилетнего мужчину, накричала мама, которая макушкой доставала ему только до подбородка. Лея, заметив расстройство сына, улыбнулась и потрепала его по коротким волосам. — Прости, сынок, не хотела на тебя кричать. Но ты же больше не будешь расстраивать нас с папой и дядей Люком? Бен решительно замотал головой. Ещё один акт маминого расстройства он мог и не выдержать. — Вот и славно. Тогда иди и переоденься, а я пока ужин подогрею, — снова улыбнулась Лея. — Хан, когда в следующий раз соберёшься изображать из себя авторитетную родительскую фигуру, хотя бы из-за стола встань. — Ну так вроде не будет же следующего раза, да, Бен? — уточнил Соло, многозначительно посмотрев на сына. — Ни в коем случае, — замотал головой Бен и ретировался в свою бывшую комнату. Переодеваться. — Вот и славненько, — покивала Лея, заталкивая остатки плаща в мусорку. — Вот и замечательно. Люк, доедая печенье (или что это такое вообще), довольно улыбнулся. Теперь, если кто-то из его падаванов решит перейти на тёмную сторону, он будет отправлять их к Лее. А ещё лучше, он просто будет раз в полгодика приглашать сестру проводить профилактические беседы с учениками на тему «Почему не стоит переходить на тёмную сторону». Эффект, судя по всему, был гарантирован.