Экко, любовь моя

Вереница знакомых лиц. Кто-то смотрит настороженно, кто-то испуганно, кто-то — с откровенной неприязнью. Последним точно несдобровать, если попадутся боссу на глаза. Я тактично отвожу взгляд, делая вид, что ничего не замечаю. Сдавать своих не хотелось. Хватит и того, что не все они в итоге останутся в живых. Конечно, находились смельчаки, которым было на все наплевать. Не то, что бы сорвиголовы, все-таки многим здесь было, что терять, однако всегда шли в первых рядах. Таких я уважала — настоящие мужчины. Хотя и понимали, что игра может не стоить свеч, никогда не роптали и не сдавались. Надежные. От того и получали больше остальных. Для меня все они — лишь имя и цифра в ведомостях. Цифра — их гонорары за очередное дельце. В отличие от Джерома, Джеремайя платил, и немало, поэтому крыс было быть не должно. В теории. Раньше я не любила работу с бумагами, но многое изменилось с тех пор. Куда приятнее записывать, на что уходят деньги, чем похищать и пытать людей. Хотя чаще приходилось делать именно последнее, к сожалению. Хуже становится, когда начинаешь втягиваться и перестаешь осознавать границы дозволенного. Я знала, что они есть, но приходилось очень сильно вглядываться, чтобы увидеть хотя бы слабые их очертания. На очередном собрании я, как и обычно, стояла рядом с Джеремайей. Несмотря на то, что я не была частым посетителем подобного рода мероприятий, все меня знали. И неудивительно — слухи расходились быстро, так что даже новенькие были в курсе самой кровавой части моей биографии. К моему большому облегчению, они не были излишне настырными или любопытными, поэтому мне достаточно было поддерживать холодное, отталкивающие выражение на лице и делать вид, что присутствую среди них только физически, но мыслями нахожусь где-то далеко… По старой привычке попыталась отыскать среди множества прилизанных причесок ярко-красную макушку, а затем одернула себя, поняв, что на этот раз не найду здесь того, кто может помочь мне справиться со скукой. Отряд Анны был самым сильным из всех. Мог выйти на дело в любое время дня и ночи. Состоял сплошь из мускулистых, надежных мужчин, которые никогда не возмущались и не задавали лишних вопросов. Анна так сильно хотела отомстить… Отобрала для себя все самое лучшее. Не так уж и легко было вставлять ей палки в колеса, ведь она их просто не замечала. Но в итоге мы успешно справились с этим делом. Если можно считать успешным потерю лучшего отряда. Лично я считала, что это фиаско. Избавились мы от них, и что теперь?.. Что осталось, с тем и приходилось работать. Хорошо хоть, босс умел отбирать людей, и совсем слабаков среди них не водилось. Когда остальные узнали, что случилось с отрядом Анны… Многие были шокированы. Наконец, раскрыли глаза и осознали, что-то же самое может случиться и с ними, но не понимали, что те парни сделали не так. Слишком хорошо работали? Тогда, может, не стоит особо стараться?.. Или чересчур любезничали? Наверное, тогда следует быть грубоватыми, держаться особняком? Джеремайя объяснил это просто — Анна и ее люди на деле ему не подчинялись, хотели предать его и уйти в самостоятельное плавание, и он такое терпеть не стал. Но среди народа гуляла другая версия: Джеремайя был слишком ревнив, а Анна флиртовала со всеми своими мужчинами напропалую, если не сказать о большем. За что те, бедолаги, и поплатились. Знаю, звучит абсурдно, но многие в это поверили. Поэтому ни один из них не думал даже пытаться со мной заигрывать. Джеремайя очень четко заявил на меня свои права, и лучше всех об этом знали, пожалуй, бывшие последователи Джерома. Подумав о них, я перевела взгляд в сторону — и столкнулась с черными глазами, которые наблюдали за мной. На лице их обладателя была странная улыбка, и смотрел он с примесью восхищения и безумия. Я начала бегло осматривать собравшихся, вылавливая всех бывших подчиненных Джерома, и поймала те же самые взгляды. Сначала последователи смотрели куда угодно, но не на меня, но стоило им почувствовать мое внимание к своим персонам, как они сразу начинали рассматривать меня в ответ. Только отбитые на голову люди могли согласиться работать на Джеремайю после всего, что он с ними сделал… мы сделали. Я знаю, о чем они думали. Мы с Джеремайей — безумнее Джерома, вот почему они остались. Я им не особо нравилась, по крайней мере, не так, как не-Валеска, но они знали, на что я была способна. И воспринимали меня как его продолжение. Я вспомнила, как тот самый псих, что теперь смотрел на меня, точно так же смотрел и тогда, после долгих пыток. Боль на него не действовала. Казалось, наоборот, ему нравилось все, что с ним делают, и он только смеялся, чем вызвал ответный смешок у Джеремайи. Поэтому босс решил его оставить. Предположил, что мы хорошо сработаемся, но я бы не была в этом так уверена. Если другие были еще более-менее управляемыми, то последователи… Большинство из них были самыми настоящими безумцами, непредсказуемыми и невероятно опасными. Таких просто неразумно держать при себе. Но Джеремайя, конечно, меня не слушал. В тот день он обмакнул пальцы в крови последователя, а затем, свободной рукой схватив меня за затылок, заставил облизать их. Все это конечно же пришлось делать с улыбкой. И даже плотоядно облизнуться — а добавки можно? Конечно, можно. И он сделал это снова, задумчиво смотря куда-то мимо меня, но я знала, что он продолжал наблюдать за мной. И не только он — парень с черными глазами, на вид совсем еще молодой и бесстрашный, восхищенно присвистнул. — Можно мне присоединиться? — нараспев протянул он хриплым голосом. Его совершенно ничего не смущало. Таких вообще сложно смутить. Если бы Джером делил своих людей на отряды, этот был бы главарем. Потом его, правда, убили бы, потому что Джером не любил подражателей, но все же. Джеремайя подтолкнул меня в направлении психа. Я слегка пошатнулась, но все же дошла до него. Он не был особо ценным свидетелем. Скорее, из тех, кого надо быстро запугать и перетянуть на свою сторону. Если не получается запугать — нужно привлечь безумием. Как раз это у нас и получилось, хотя Джеремайя всегда ставил на первый вариант — любил, когда его боялись. Мы не выбивали психу зубы, не уродовали его лицо. Особо не зверствовали, в общем — в тот день у нас не было особого желания. Конечно, вывихнули все конечности, но не сломали же. Вправить было несложно, он еще легко отделался. Тогда я точно была не в себе, потому что вырезала на его предплечье слово «шлюха» — из-за слишком развязного, по моему мнению, поведения. Его это только насмешило. Позже я поняла, что все гораздо сложнее, и я была не права насчет него, но менять что-либо было уже поздно. — Невежливо отказывать гостю, — заметил Джеремайя, следя за каждым моим шагом. Как всегда в подобные моменты — никаких инструкций. Можешь делать, что хочешь, но не забывай о рамках. Помни, что за тобой следят. Я подошла к парню и с силой надавила на свежую рану, всматриваясь ему в лицо. Собрав как можно больше крови, я протянула пальцы к его приоткрытому рту, и он с готовностью всосал их, смотря на меня так, будто сейчас кончит. Я ожидала, что он укусит меня — такова, по крайней мере, реакция более-менее нормального человека, — но он начал обсасывать пальцы, причмокивая, и это было гораздо противнее, чем ощущение вкуса металла во рту, который, к слову, только усилился. Как будто это я производила все эти манипуляции, а не последователь. Как только он отпустил меня, я сразу же брезгливо вытерла руку об его окровавленную рубашку. — Какие нежные пальчики, — заметил он, ухмыляясь. — Но сколько на них ранок… Жаль, я не спидозный. Вышло бы забавно! — он рассмеялся, и я со всей дури влепила ему пощечину. — Леди Палач злится? — невозмутимо поинтересовался он. Я ударила еще раз, для проформы. — Нет. Просто воспитываю тебя. — Мне нравится! — заявил он, подаваясь вперед. Бросил взгляд на Джеремайю, проверяя, не против ли тот. Я тоже обернулась. Босс стоял в стороне и наблюдал за нами с некоторой долей любопытства. Позже Джеремайя заметил, что этот парнишка не представлял из себя ничего особенного — удивительно, как мы смогли понравиться друг другу. — Он отвратителен, — не согласилась я. — Зря ты его оставил. — Ты дала ему имя. Теперь ты за него отвечаешь. Отвечать за такого придурка не хотелось. Но в итоге и мне стало любопытно, чем все это закончится. Не стоило его оставлять. Шлюха был молод, из кожи вон лез, чтобы быть похожим на Джерома. А тут внезапно присмирел. На него не было ни одной жалобы. Всю работу выполнял хорошо, бунтов не устраивал. Выдержки у него оказалось больше, чем у Джерома. Вот почему босс его нанял: Джеремайе было приятно думать, что он смог изменить человека, который был так сильно похож на его брата. Когда Шлюха прошел тестирование… я поняла, что он притворялся и был далеко не так безумен, как все думали. Пришлось немного поколдовать над результатами, чтобы Джеремайя не заметил ничего подозрительного. И Шлюха знал, что я это сделаю — судя по тону, с которым он обратился к боссу: — Что, правда будешь разбирать все эти каракули? — Нет, этим займется Ника. Я считала, что это была ошибка. Но позже я даже обрадовалась, что Джеремайя ее совершил — в тот день, когда этот парень незаметно подошел ко мне и заговорщески прошептал: «Он тобой доволен». Шлюха продолжал работать на Джерома и сливать ему всю информацию. Я его не выдавала. И вот теперь эти глаза, спрятанные за черными контактными линзами, смотрели на меня — с поддельным восхищением и безумием, а что было за ними — неизвестно. Но, если честно, я даже не попыталась узнать правду, хотя он наверняка этого ждал. Подошла ближе к Джеремайе, ощущая волны самодовольства и властности, исходящие от него. Ощущения совсем не такие, как от его брата: запах дорогого парфюма щекотал ноздри, навевая воспоминания обо всех случаях, когда он стоял слишком близко, задумывая причинить вред. От его присутствия рядом колотило, хотелось отойти подальше и не приближаться даже на ярд, но слишком явное пренебрежение могло разозлить его или заставить почувствовать неладное. Я должна была всегда быть рядом с ним, куда не позовет. Никаких возражений, никаких опасений. Все свои мысли лучше держать в узде и сдерживать порыв отшатнуться каждый раз, когда он протягивает руку. Я стояла и размышляла — что было бы, окажись я на другой стороне? Если бы рядом со мной находился Джером, а перед нами — кучка фриков вместо идеально вышколенных бойцов, четко выполняющих каждый приказ своего босса. Толпа безумцев неуправляема так же, как и их лидер: он краток, но каждое его слово попадает в цель; оскал во все зубы призван не только устрашать, но и завлекать в опасную игру, в которой все они — хищники без совести и жалости, почуявшие вкус первых капель крови, и уже не желающие останавливаться. Вся эта толпа бродит, гудит, прыгает от возбуждения, и он идет в первых рядах, не боясь за свою жизнь, и тащит тебя за собой. Хотя нет, не тащит — ты сама идешь, ведомая общим настроением. Ты хочешь убивать, как и они, ощущая азарт, бурление крови. Ты — единое целое с ним и с его последователями, один большой организм, несущий лишь разрушение. Разрушать — это так приятно… Ты уже чувствовала это, когда они приняли тебя в свои ряды, ты перестала быть собой, но это не причиняло тебе боли, только радость от того, что ты не одна, что ты с ними, и вас — много. Безнаказанность пьянит, как и легкость, с которой ты совершаешь преступления. Доводы рассудка уже не сковывают тебя по рукам и ногам, никаких угрызений совести, ведь нет «я», есть только «мы» — большое, грозное, неуправляемое, всесильное. Никто ни в чем не виноват — разве можно остановить разбушевавшуюся стихию? И вы были этой стихией, пока люди не попытались ее подчинить, пока не связали вас всех и не посадили, пока ты не проснулась в камере с гудящей головой, снова одинокая и покрытая грязью, но только снаружи, а не изнутри, внутри все так же было легко и спокойно, ведь ты не сделала ничего плохого, ведь ты не убивала людей… Вы убивали, все вместе, не ты. Понимание резко ударяет под дых, заставляя очнуться от грез. Вот, кем был Джером — носителем силы, которая могла уничтожить все вокруг, включая его самого, и он щедро делился ею со всеми, кто был готов ее принять. Безумцы хотели быть ближе к нему, получить частичку могущества, которое кружило голову. Он обращался к самым потаенным желаниям, ко внутренним демонам. С ним ты никогда не был один. Мог перенести вину за свои поступки, мог делать все, что захочешь, не видел рамок, которые больше не были нужны. Свободный духом, свободный разумом — без разума вообще, — ты становился адреналиновым наркоманом, не желающим возвращаться в реальность и снова ощущать пустоту, боль, отчаяние, раскаяние, неудовлетворенность. Джером не был одним человеком, и ненавидеть его было невозможно, только себя — за то, что так слаб, так глуп, так неосторожен. Работая на Джеремайю, я заставляла себя делать вещи, которые мне были неприятны. Растаптывала себя, врала, уничтожала внутри себя самые хорошие человеческие качества, либо же старалась спрятать их как можно дальше, чтобы он никогда не нашел их и не смог отобрать. И все же, я оставалась собой и могла ему сопротивляться. Джером же раскрывал самое худшее в тебе и подливал масла в огонь. Ты сам шел в самое пекло с широкой улыбкой на лице, не понимая, что это лишь обман, что это не ты. И, заигравшись, ты не просто терял разум, ты сам от него отказывался — безвозвратно. Я знала, что никогда уже не стану прежней. Не буду испуганно прятать глаза, увидев очередной труп — скорее, посмотрю с любопытством, пытаясь понять, в чем заключается причина смерти. Не буду оплакивать незнакомцев, не буду по-настоящему, свободно и искренне смеяться. Не буду бояться замарать руки, не буду замечать добра, видя лишь большее и меньшее зло. Внешне проявляя участие, внутри я останусь равнодушной. И все мои чувства останутся ненормальными, изуродованными. Я никогда не смогу сойтись с нормальными людьми — только с такими же уродами, какой являюсь я сама. Чем больше проходило времени, тем меньше меня пугала участь помощницы Джеремайи, тем сильнее я поддавалась его влиянию, уже не желая бороться. Он заставлял меня чувствовать, будто у меня, кроме него, никого не было, будто только он меня понимал и заботился обо мне. Как хорошо, что его становилось все меньше в моей жизни, и как жаль, что он вторгся в нее снова, подминая под себя и подчиняя. Когда Экко не было рядом, мне было сложно себя контролировать, и он знал об этом. Собрания были такими долгими, и Джеремайя брал ее на них только тогда, когда не мог взять меня. С нашей последней встречи я больше ее не видела. Я еще не знала наверняка, где она пропадала, да и не хотела знать. На мои обеспокоенные звонки она ответила только один раз, высказав пожелания по поводу собирания и транспортировки своих вещей. Ей словно было все равно, что творилось вокруг, она была полностью поглощена своим делом, и, конечно же, я была в курсе, каким — слежкой. Она затаилась, поджидая нужного момента, и не волновалась по поводу Джеремайи — в последнее время он игнорировал ее, и это было слишком очевидно. Свое занятие она считала важнее, чем поддерживание меня, но я больше не могла расстраиваться или злиться, приняв ее поведение как данность. Я знала, что так будет, — так зачем переживать? Рано или поздно она вернется, и я смогу обнять ее, успокаиваясь, смогу вдохнуть такой родной запах ее духов, сказать ей что-нибудь приятное, прогоняя напряжение. После нашего разговора я долго думала о том, какую жизнь мы смогли бы вести, бросив работу на Джеремайю. Я думала об этом и раньше, но это были только мечты, призванные расслабить, успокоить, дать силы на дальнейшую борьбу. Они мало чем отличались от фантазий школьницы, которой хочется вырваться во взрослую жизнь вдали от школьных будней и родительского контроля. Но она не знает, какова взрослая жизнь на самом деле — со сбитыми костяшками, привкусом крови во рту, городом, полыхающим ярко-алым пламенем и отравленным едким дымом… Что будет, если мы с Экко окажемся в безопасности? В каком-нибудь небольшом прибрежном городке, найдя незатейливую работу. Начнем учиться покорять волны — уверена, у Экко это получится почти сразу. Забудем о том, что было, забудем Джеремайю, будем просто жить. Но останется ощущение, будто чего-то не хватает — погонь, жестокости, постоянного напряжения и азарта, боли, крови, безумных планов, цепких рук, что копаются в душе и раздирают ее на части, выворачивая наизнанку. Притворяться обычным, нормальным человеком, задыхаться от скуки, задыхаться от рамок, оставлять внутреннего демона голодным. Так много людей жили подобной жизнью — но подойдет ли она для нас? Я представила, как мы неторопливо собираемся на работу. Лениво толкаемся в ванной, боясь опоздать. Снова встали ни свет, ни заря, не успев отдохнуть, и целый день потратим на что-то неважное, глупое — на перекладывание бумажек с места на место, доставку недовольному боссу утреннего кофе, любезные улыбки подбешивающим клиентам, которые сами не знают, чего хотят. Неизменные вечера с кусками пиццы, пятницы в барах или ночных клубах с танцами до изнеможения в попытках найти того самого, единственного, и постоянными провалами, потому что не готовы впустить в свою жизнь кого-то еще. А лучше — утренние прогулки по залитой водой прекрасной Венеции, волшебные пейзажи, которые сами выходят из-под руки, зрители, которые признают бесспорный талант художника, готовые скупить все его картины, и рядом — прекрасная муза, только с тренировки перед очередным соревнованием по легкой атлетике, а может, стрельбе, крепко обнимает и шепчет на ухо слова одобрения. Ночью же она бесшумно скользит по улицам в поисках маньяков и убийц, и художница, ее верная спутница, тихо следует за ней, готовая очистить этот город от зла. И все-таки — слишком нереалистично. Слишком по-девичьи, давно пора было выбить всю эту дурь из головы. Прекрасно знала, что ничего из этого не будет. Потому что для меня уже слишком поздно. Но мечтать — приятно. Даже улыбнулась, выдавая себя с головой, но он не смотрел. Ему главное — подобрать красивые слова, и чтобы все взгляды были обращены только на него. — Вы знаете, зачем мы все собрались здесь? — так он начал, высокопарно оглядывая всех присутствующих. Конечно, все знали. Вопрос риторический, так, для разогрева. Да и ему было приятно слышать собственный голос. Будь я немного смелее, строила бы рожи за его спиной. Рядом не было того, кто мог бы меня поддержать в этом детском стремлении, а в одиночку заниматься подобным ребячеством казалось мне слишком глупым. — Время пришло. Сегодня мы встретимся с Джеромом и его людьми на северных складах. Но на этот раз — никаких мирных переговоров. — Мы нападем на него, босс? — с готовностью поинтересовался Шлюха, по-щенячьи вглядываясь ему в глаза. Ой подлиза, ой переигрывает… И как мог Джеремайе понравиться? Если бы не высокий интеллект… Шлюха пришел позже Анны, но чем-то был на нее похож. — Да, — коротко ответил Джеремайя, едва заметно улыбаясь и стараясь сдержать интригующую паузу. Черноокий парниша пауз не чувствовал. — Ну наконец-то, — буркнул он, глупо хихикая и стреляя в Джеремайю глазами. — Давно пора было его прищучить. Ты гораздо круче него. Приглушенный присвист — это я старалась сдержать злость. Кажется, в наших рядах завелся собственный Брюс Уэйн. Его безумная версия. Только у Брюса глаза, вроде, были голубые, но это не особо важно. Джеремайя все терпел, ему это даже нравилось, и со всех сторон начали раздаваться сначала неуверенные, потом более громкие одобрительные выкрики и хлопки. Кто-то просто кивал, соглашаясь и показывая, что принял информацию к сведению. — И чем же я «круче»? — спросил Джеремайя. Взгляд пустой, а смотрит внимательно. Все сразу же смолкли, прислушиваясь. Шлюха все мог превратить в шоу. Поэтому ему здесь было не место. Мальчишка смело делает несколько шагов вперед, оглядывает Джеремайю с ног до головы, будто вылизывает своим взглядом. Будь он девушкой, клянусь, он уже давно был бы мертв, но, видимо, у босса была слабость к молоденьким парням. Вместо всклоченных вихор — прилизанная прическа с пробором, вместо странного шмотья — дизайнерские вещи, и все равно — последователь последователем, об этом кричит почти каждое его движение. — Ты сильный… умный… — парень говорит медленно, растягивая гласные, приближаясь неторопливо и плавно, как хищник, — внушающий страх, — еще шаг. Нет, не хищник — дрессировщик, который приручает хищника и старается казаться другом. — Смелый. Джером на такое никогда бы не решился. А если бы решился — не довел бы до конца. — Очень интересно, — Джеремайя подыгрывает ему, улыбка становится все шире. Шлюхе бы понять, что пора остановиться, но он как раз-таки был из сорвиголов. Наши парни замерли, у многих в глазах — ирония. Никто не останавливал, пусть новенький на своей шкуре убедится, что значит дразнить зверя. — Что еще ты можешь обо мне сказать? — Я скажу, что… — быстро облизывает губы, — остальное ты сможешь узнать, если заглянешь ко мне в спальню. — Это приглашение? Еще один шаг, последний. — Может быть. Мальчишка смело поднимает голову. — Что ж, — у него всегда были такие острые зубы? Кажется, у меня начались галлюцинации, — тогда… — едва заметное движение, и я замечаю, как он достает электрошокер, который всегда носит с собой на собрания. Боится, что на него нападут. — …Я отклоняю его. И парнишку ударяет самой большой мощностью, на которое только способно карающее устройство. Остальные смеются — им не привыкать смеяться над чужой болью, как мне — над своей. Я только морщусь и качаю головой. Ну и зачем ты это сделал, пацан? Я же, по идее, за тебя отвечаю, а ты меня позоришь. Может, не стоило ему давать такое имя — он бы и вел себя иначе, кто теперь скажет? Не думала же я, что он продержится у нас дольше недели. Шлюху оттаскивают в сторону, нещадно бьют по щекам, пытаясь привести в себя. Джеремайя же невозмутимо встает около карты, на которой изображены склады, и размеренным голосом объясняет, куда и кому нужно встать, что делать. Тактик из него, вроде, неплохой, и я вдруг осознала, что он действительно намерен драться. Ну надо же — обычно он предпочитал бить издалека, а при столкновении — убегать, поджав хвост. Тактическое отступление, вот как это называется. Но проигрывать он не любил. Я слушала внимательно, запоминая все позиции. Но сильнее меня волновало, кто будет страхующими снайперами. Услышав имена, сразу же начала выискивать их среди других. Старалась не проигрывать в памяти, как их зовут, зная, что иначе они присоединятся к тому длинному списку, который я время от времени проговаривала про себя, напоминая, сколько человек погибло по моей вине. Не самое приятное занятие, особенно перед сном. Хотя не думаю, что в последнее время я в принципе ложилась спать. Естественно, на встрече двух братьев предполагалось наличие проплаченных телевизионщиков. Те, что уже работали с Джеремайей, те, что ему доверяли. Они, бедолаги, даже примерно не знали, кто он такой, но наверняка пускали слюни на его фотографии в журнале «Gentlemen's Quarterly». Был и план Б, если все пойдет не так — Джеремайя сразу показал, куда в случае чего отступать, что говорить прессе. Если потребуется, телевизионщиков нужно будет устранить. Сразу же нашлись те, кто возражали против «мокрухи». Но Джеремайя обманчиво-ласковым тоном рассказал несогласным, что с ними будет, если они не пойдут на это. Пытки на его столе покажутся им раем. Закончив объяснять, он отвел меня в сторонку, пока остальные разбирали оружие — все оно хранилось у него. Нашел бы кто, сколько было бы вопросов… — Ты не пойдешь, — заявил он. Ну уж дудки. Я должна это видеть и все проконтролировать! Еще не хватало, чтобы он убил Джерома. — Волнуешься за меня? — хмыкнула я. Конечно, нет. Чтобы он, и о ком-то переживал… Тем более за меня? — Тебе там делать нечего. — Я умею за себя постоять, мамуль. Отвечать так — рискованно, но он не разозлился. Даже не вздохнул, просто одарил тяжелым взглядом. В этот момент у него было то самое настроение, когда он мог спустить с рук многое, особенно если говорить с ним с серьезным лицом, показывая, что на самом деле даже не думал насмехаться над ним. — Хочу ранить парочку психов и пройтись Джерому по ребрам, раз уж честь убить его достанется не мне, — как можно спокойнее заметила я, пожимая плечами. Уж это-то должно его убедить. Его тяжелая рука сразу же оказалась на моем плече, но он не пытался сделать больно, просто предупреждал, что мне стоит хорошенько подумать. — Ты сильно зла на него? — Есть такое. — Не доставляй проблем и не путайся под ногами, и тогда мои ребята быстро с ним расправятся, — заметил он и отошел в сторону. Ехать с ним не запретил, уже хорошо. Машин было несколько, и Джеремайя, разумеется, сел в самую первую. Я сослалась на то, что мне нужно быть ближе к народу, отстаивать среди них свой авторитет, поэтому выбрала поездку в другой машине. Оклемавшийся Шлюха — тут как тут. Я демонстративно прошла мимо. Хреновый из него тайный агент. Слишком навязчивый, слишком открытый, и все равно никто не догадался. Правду говорят: дуракам везет. Подошла к первому снайперу, затем ко второму. Шепнула на ухо: приказ изменился, другой снайпер — шпион Джерома, как в прошлый раз, только наоборот, и Джеремайя приказал убить его, но только тсс — приказ не обсуждается, кто-то может услышать, кругом враги, никому нельзя доверять. Из-за моего положения, близкого к Джеремайе, они меня послушались. Даже немного смешно. Я должна переживать за них, но я ничего не испытывала ни тогда, ни сейчас, когда пишу эти строки. Я знаю, что заставила их убить друг друга — и что с того? Впихнулись вшестером во внедорожник. Было сложно, но мы справились. Будь это ребята Джерома, кто-нибудь обязательно предложил бы мне усесться к нему на колени. А так — культурно потеснились, освобождая для девушки место. Напряженно молчали, вглядываясь мне в лицо. Не знали, не доставлю ли я им хлопот, не придется ли им рисковать своими задницами ради меня. Я положила ногу на ногу, с комфортом откинулась назад. — У меня с Джеромом личные счеты, — объяснила я свое присутствие, хотя они ни о чем не спрашивали. И не спросили бы. — Я должна увидеть, как босс вышибает ему мозги. — Я видел тебя, — угрюмо проговорил один из них. — По телику, когда ты остановила ту блондиночку. Но Джерома не убила, хотя могла. Что сейчас изменилось? Я раздраженно повела плечом. Мне некогда было придумывать правдоподобную историю для общения с шестерками. Пришлось отвечать по стандарту — спихивать всю ответственность на босса. — Это должен сделать Джеремайя. Он был бы недоволен, если бы я отняла у него такую возможность. — Он давно уже мог это сделать! Но все тянет. Небось, сейчас тоже все свернет. Мне в три надо быть на концерте у дочки, и если я опоздаю… — Значит, постараешься все сделать быстро, — недовольно бросила я в ответ. Мы на Джерома идем, а он о каком-то детском утреннике, он серьезно? — Не стоит оспаривать приказы босса в моем присутствии, надеюсь, это понятно? Больше никто не рискнул со мной заговорить, и я смогла полностью окунуться в свои мысли. Машина ехала плавно, не укачивая, и я могла спокойно насладиться открывающимся видом из окна. Дома быстро сменяли друг друга, и взгляд едва успевал их вылавливать: какие-то здания были красивые, с нетипичной архитектурой, какие-то — обветшалые, неуютно теснившиеся на ограниченной территории, однако все они, несмотря на свое явное различие, благодаря игре света почему-то вдруг показались мне сказочными (я же вроде ничего не принимала?). Может, дело было в том, что солнце в этот день светило неожиданно ярко для Готэма, обещая, что день будет приятным, по-настоящему волшебным. Ребятишки бегали по улицам, улыбались, что-то громко выкрикивали и изредка тыкали пальцами в нашу процессию; горожане, свободные от работы, с наслаждением прогуливались по парку, радуясь по-летнему теплой погоде. Мне тоже захотелось выйти из душного салона, пройтись немного, размять ноги. Как давно я гуляла вот так, просто, без цели, ради самой прогулки? Как давно садилась на скамейку в парке, доставала альбом и рисовала проходящих мимо людей? Было ли это когда-нибудь? Существовала ли вообще другая я, обычная девушка, которая просто жила? И неужели Джеремайя действительно считал этот город настолько уродливым, что захотел уничтожить так много прекрасных зданий и отстроить их заново по своему вкусу? Радио, увы, в машине не играло, поэтому нечему было поддержать мое мечтательное настроение. Мы так и не смогли сойтись на музыке, которая понравилась бы всем. Новости Готэма тоже включать не хотели. Для нашей операции еще слишком рано — Джеремайя еще не пустил запись в эфир, значит, и не может быть никаких стоящих новостей. Небось опять мусолили взрывы в Аркхэме и побег заключенных, это не интересно. Спокойные мысли сменились тревожными. Я думала о том, что будет через пару-тройку часов, если боссу все-таки удастся добиться задуманного. Я не переживала о своем плане: даже если он пойдет прахом, и снайперы не убьют друг друга, решив направить оружие на Джерома… Что ж, одним злодеем меньше. Но тогда сложно будет доказать вину Джеремайи, во всем сразу обвинят его брата. Мне это не нужно. Или я просто не хотела, чтобы Джером умирал, не знаю. Его убийство Джеремайей это как-то… неправильно. Доставлять боссу такое удовольствие? Ну уж нет. Интересно бы они оба смотрелись в Аркхэме… от лечебницы точно камня на камне не останется; сейчас как раз босс пообещал ее отстроить… хех. Джеремайя точно должен поплатиться за все, что сделал и продолжал делать — и мне придется своими собственными руками разрушить его репутацию, опорочить его в глазах народа, а самое главное, Брюса. Что случится, когда все раскроется? Его снова посадят в Блекгейт? Или в полуразрушенный Аркхэм? Сможет ли он потянуть дорогостоящих адвокатов, если все свои финансы вложил в свой по-настоящему безумный проект по разрушению Готэма? Что будет со мной, с Экко? Удастся ли нам сбежать? Простит ли она мне то, что я сделаю? Я старалась не сомневаться в положительном исходе всей операции. О плохом подумать еще успею. Начало уже было многообещающим. Джеремайя разрешил пойти — а дальше уже дело за мной. В магазине электротехники (конкуренте моего бывшего места работы) я приобрела самый мощный диктофон из всех, что там были. Денег я на него не пожалела, понимая, что все, включая мои попытки максимально незаметно спрятать его, потом обязательно окупится. Главное, чтобы не началась кровавая бойня и диктофон не повредился. Мне-то не так страшно, если получу пару пуль — правда, в больнице отлеживаться нет времени, так что надо быть максимально осторожной. Жилые дома все реже можно было увидеть, вот мы уже проезжали промзону — значит, и склады недалеко. Нащупала все оружие, которое у меня имелось — кастет, нож, пистолет, карманный баллончик с газом, а то мало ли что. Главное, не забыть, что где лежит, и вовремя достать нужное. Каждая секунда может стать последней, если опростоволосишься. Размяла шею и руки, поправила перчатки на руках, как будто и впрямь собралась биться врукопашную — от остальных этот маневр не ускользнул. Хмыкнули. — Драться собралась, богиня-воительница? — ненавидела, когда меня так называли. У Джеремайи подхватили, не иначе. Только переиначили в худшую сторону. — Босс велел вперед тебя не пускать. Будешь за нашими спинами, как за горой. Никто тебя не тронет. Я могла и промолчать, но мне захотелось поднять уровень образованности этих идиотов. Пусть они и старались не позволить себе ничего лишнего, иногда, случайно или намеренно, они выказывали свое пренебрежение, и я не могла просто так это стерпеть. Не тогда, когда мое будущее висело на волоске. Не хватало еще терпеть с чьей-либо стороны насмешки. Я приняла самый холодный вид, какой только был у меня в арсенале, и тоном злого интеллигента произнесла: — Хватит путать Нику и Афину. Богиня Ника только дарует удачу и помогает победить тем, кто действительно этого заслуживает. Воюет Афина! — Затем я подумала о том, что Афина больше отвечает за мудрость и тактику, но вряд ли кто-то сейчас решил бы со мной спорить. Хотя по глазам видела, что некоторые из них наверняка хотели заикнуться об Аресе. Собрался тут клуб любителей греческой мифологии, блин. — Спасибо, я и без вас прекрасно знаю свое место. И оно отнюдь не за вашими спинами. — Не сердись, — примирительно произнес мужчина, говоривший со мной чаще других. — Мы не хотели тебя обидеть. И ты сама понимаешь, приказ есть приказ. Лучше тебе и правда постоять в сторонке, раз уж напросилась. Целее будешь. Пропускать вперед они меня в любом случае не собирались. Как будто что-то могло мне помешать. Я кивнула головой, словно согласилась с ним, а сама начала просчитывать варианты, как можно незаметно выбраться вперед. Джеремайя не мог знать точно, с кем я сяду, значит, пока я отвлекалась на свои размышления, он всем бойцам, которые окажутся поблизости, приказал за мной приглядывать. При том, что мне сказал просто не мешаться. Хреново. Я-то надеялась, что он больше мне доверял. Неужели и правда беспокоился? Но он же видел меня в деле. Значит, все даже серьезнее, чем я предполагала. Его точно нужно было остановить. Машина мягко остановилась. Передо мной открыли дверь, будто я была какой-нибудь королевской особой, хотя это, конечно, был просто банальный жест вежливости. И от кого манер нахватались? Снова от Джеремайи, что ли? Или и до него такими были? Нет, он слишком плохо влиял на своих людей. Я вдруг поняла, что совершенно ничего про них не знала, хотя и читала их досье, пыталась запомнить по именам и лицами. Знания о них хранились где-то на подкорке сознания, но я не спешила их извлекать, зная, к каким это может привести последствиям. Все люди, которых я называла по именам, зачастую умирали. Даже у Шлюхи я старалась игнорировать настоящее имя, как бы он меня не раздражал. Я не верила в призраков и не видела их по-настоящему, но эти тени, плод моего разума, умели подпортить настроение. Впрочем, они все меньше донимали меня, как будто зная, что скоро все закончится. Но чем? Я не желала крови, это кровь преследовала меня, и теперь я должна была помешать случиться очередной битве. Чувствовала себя дипломатом, который просто выполняет свою работу. Автомобиль, на котором приехал Джеремайя, оказался у складов раньше, чем тот, на котором приехала я, и я увидела издалека, как босс вышел и важно отряхнул пальто, а затем окинул свою маленькую армию явно недовольным взглядом. Потому что другого и быть не могло. Зрение у меня благодаря линзам было отличным, как и у него — благодаря неопознанному составу «безумного» токсина, поэтому я увидела, что он посмотрел в мою сторону и поманил меня пальцем. И я сразу же двинулась навстречу, вот только он ждать не стал, скрывшись внутри здания. Вскоре все, кроме троих мужчин, с которыми мне удалось немного пообщаться в машине, обогнали меня. Троица же провожала меня до самого входа, и только потом обогнала. Действительно были готовы броситься меня защищать, кто бы мог подумать. Что бы Джеремайя ни говорил, было совершено очевидно, что ему не все равно. В другое время мне это, конечно, польстило бы, но не сейчас. Невовремя в нем забота проснулась. В помещении было темно, гораздо темнее, чем в том месте, где мы встречались в прошлый раз. И места в два раза больше, как будто специально для того, чтобы было, где развернуться. Если бы они все вместе подрались на кулаках — это еще ладно, но вряд ли последователи Джерома ограничатся кулаками, когда на них нападут. Что уж говорить про наших, у которых был приказ задеть пулями как можно больше народу после того, как Джером умрет. Но Джером не умрет, поэтому было неизвестно, в какую сторону сценарий двинется дальше. Я внимательно оглядывалась по сторонам, пытаясь заметить хоть один признак присутствия поблизости журналистов. Я точно знала, что они или их записывающая аппаратура точно была где-то рядом, но на то и спрятано все было очень хорошо, чтобы даже мы сами не смогли ничего отыскать. Снайперы же занимали наиболее удобные для обстрела позиции, но не где-нибудь в укрытии. Они были среди нас. Закончив с осмотром обстановки, я просмотрела вперед. Но меня закрывали широкие спины парней босса, и за ними сложно было что-либо разглядеть. Значит, так он решил? Пустить — пустил, но посмотреть не давал. К счастью, не только я думала, что это несправедливо. — Что-то я не вижу здесь твоих помощниц, братец, — лениво протянул знакомый хриплый голос. — Ты пытаешься меня надуть? Или ты мне не доверяешь? — Цена доверия к тебе может быть слишком высока, — заметил Джеремайя. — То же самое могу сказать по отношению к тебе, — Джером явно злился, но еще пытался держать себя в руках. Я незаметно включила диктофон. Главное — оказаться как можно ближе… Иначе ничего не будет слышно. Я не могу принести помехи и неразборчивый бубнеж наших в качестве доказательства. — Я уверен, ты их прячешь… Наверняка ты как всегда взял с собой ту карлицу, она достаточно крохотная, чтобы поместиться у тебя в кармане. От меня не ускользнуло то, что Джером прекрасно понимал: Экко, как и в прошлый раз, на «общем сборе» не появится. А все потому, что она не питала к нему теплых чувств и точно убила бы его. Джеремайя явно не хотел ее дразнить, ведь по его задумке убийством Джерома должен был заняться кто-то другой. Даже не он сам. Мы с Экко были слишком к нему близки. Волей босса было, чтобы это сделал кто-то из более дальнего круга, дабы показать, что в этом нет ничего личного. Джеремайе не нужен был ложный авторитет среди преступности, как и мести от некоторых особенно преданных последователей. Джером хотел видеть меня, а мне необходимо было оказаться в первых рядах, желательно, не расталкивая находящуюся впереди толпу. Босс, видимо, хотел, чтобы я была ближе к выходу, и это очень мило с его стороны, но совсем неподходяще для меня. Поэтому я решила сделать то, что Джеремайе точно не понравится. Нужно было как-то привлечь к себе внимание. Не камень же в Джерома бросать? Я громко выкрикнула, делая вид, что обиделась: — Посмотри на себя! По будням знаком придорожным подрабатываешь, а по выходным — жирафом в зоопарке. Я почти слышала, как босс тихо шипит сквозь зубы: «Ника…» Ну, а что? Ты сам дал прийти. Теперь мучайся. — И откуда ты это говоришь? — почти нежно поинтересовался Джером, пытаясь определить источник звука. — Как откуда? Из кармана Джеремайи, разумеется. — Ну-ну, хватит этих глупых игр! Выходи, Бэмби… Просто так сдаваться я не собиралась. Если выйду сразу, это будет слишком подозрительно. Да и играть на нервах то одного брата, то другого было приятно, главное, не перебарщивать. Я уже приготовилась к веселью, как мои планы грубо оборвали. — Хеей, Ника! — неожиданно крикнул кто-то мне в ухо и хлопнул по спине. Я отреагировала молниеносно, заламывая ему руку, но он не особо сопротивлялся, улыбаясь во все зубы. Пришлось отпустить и нахмуриться, глядя на знакомое преувеличенно радостное лицо. А может, он и правда был рад меня видеть. Я бы тоже была рада, но не в таком месте. Что он здесь делал, безуспешно пряча за спиной дробовик? — Кайл? — произнесла я, не зная, как мне реагировать. Я про него не слышала уже очень давно и надеялась, что ему хватило ума больше не общаться с Джеромом. Мы с боссом об этом не говорили, он сказал только, что с Кайлом все в порядке, и я могу за него не волноваться. Оказывается, волноваться все-таки стоило. — Почему ты здесь? И… О БОЖЕ, что с твоей рукой?! Я заметила, что на одной из рук не хватало двух пальцев — безымянного и мизинца. Кайл поспешно спрятал ее за спину, продолжая улыбаться. — Неудачно поговорил с отчимом. Не волнуйся, он уже за это заплатил. — Это не тот, которого ты?.. — Это другой. Даже не стал отрицать, что убил первого отчима. Значит, у него их даже два? Было. И оба попали на тот свет. Что ж, не мне осуждать, я уже спокойнее начала смотреть на многие вещи. К тому же, тот ублюдок, который посмел прикоснуться к Кайлу, вполне этого заслужил… Я с радостью пошла бы с Кайлом в какое-нибудь спокойное место и расспросила бы его обо всем, но сейчас на это не было времени. — А у тебя с лицом что? — не остался он в долгу. Ну нет, об этом я говорить не хотела. Неужели так заметно? — Неудачный тренировочный бой на кулаках. Ничего особенного. Все косились в нашу сторону, и я не понимала, почему, пока они не расступились, пропуская к нам Джерома. Джеремайя следил за ситуацией издалека. По выражению его лица я поняла, что все выходило из-под контроля, и ему это не нравилось. — Потом расскажешь, — прошептал парень, прежде чем рыжий подошел ко мне. — Малой, ну чего ты ее отвлекаешь? — протянул Джером, приобняв меня за плечи. Повел меня назад, через толпу, и доверительно наклонился, чтобы видеть мое лицо, пока говорит со мной: — Зачем ты так далеко спряталась? Даже каблуки тебя не спасут. Разве не хочешь встать поближе? Кайл шел рядом, поигрывая оружием. Всех людей Джеремайи, кроме меня, он явно считал врагами и был готов отразить удар в любую минуту. И при этом он выглядел так, будто… защищал меня (ха, мне это не нужно). Но не от Джерома точно. Можно ли ему теперь было доверять? Мы ведь все равно были на разных сторонах. Джером отпустил меня только тогда, когда я поравнялась с Джеремайей. Я едва заметно пожала плечами и встала на свое законное место — по левую руку от него. Если бы Экко была с нами, она стояла бы по правую. А Анна стояла бы рядом со мной… Но не будем о ней. — Теперь, когда я всем доволен, можем и поговорить, — ухмыльнулся Джером. — Как видишь, армия моя пополнилась за счет тех заключенных, которым я помог сбежать из Аркхэма. И у меня… Нет столько места, чтобы их всех прятать. Я не собираюсь ждать, пока полиция поймает их всех по одиночке. Почему ты, а не я, должен выбирать, когда наступит день большого «БУМ»? — Потому что я, в отличие от тебя, мыслю рационально и подготавливаю почву… — Ясно, — перебил Джером, закатывая глаза. — Нет ни одной причины. Какое-то время они молча буравили друг друга взглядами. Оба были достаточно упрямыми для того, чтобы продолжать игру в гляделки вечно, однако Джерому это быстро наскучило. — Выкладывай давай, что сделал. Дам пропускаю вперед. Его приспешники сразу же заржали. Кайл только хитро улыбнулся, и по его глазам я поняла, что он собрался доставать Джеремайю похлеще Джерома все время, пока будет проходить встреча. Босс этого точно не учел. А Джером как будто только на это и рассчитывал, когда брал болтливого парня с собой. — А дамочка-то в возрасте! — выпалил Кайл, не давая Джеремайе заговорить. — Столько пудры на себя высыпать, ты что, лицом в пудреницу себя макал? Или нет, подожди… Может, ты был в продуктовом и уронил на себя полку с мукой? — парень подпрыгнул, дробовик опасно закачался в руке. Я с трудом сдержала улыбку. Эта встреча обещала быть повеселее, чем прошлая. Наши люди оживились, и хотя я знала, что они, как и я, старались не выдавать ни одной эмоции, на деле они несколько расслабились. Кайл творил чудеса. Чудодейственного эффекта не замечал только Джеремайя, который явно начал злиться на неподобающее поведение юноши. Хотя внешне он, как и все мы, оставался спокойным, его взгляд сочился презрением, а по щеке пробежала волна. Проблемы с мимикой остались у него видимо навсегда, мышцы лица выдавали его с головой. Черт, кажется, никто из нас по-настоящему не был на его стороне в этот момент. Взглянув на лицо Джеремайи и заручившись нашей молчаливой поддержкой, Кайл продолжил паясничать. На этот раз он показательно принюхался: — Эй, никто не ставил еду на огонь? А то запахло горелым, — он принюхался еще сильнее и сделал деланно удивленное лицо. — Ой, да это же Джеремайя горит! Теперь уже и Джером смеялся в голос, хлопая себя по колену. Ему, очевидно, нравилось, когда его брата прилюдно унижали. И не только ему. — Тебе не говорили, что детям и овощам вроде тебя к спичкам лучше не притрагиваться? — все больше распалялся Кайл. Глаза его горели радостью и энтузиазмом, и я не могла отвести от него взгляда. Уверена, босс это заметил, и если бы мог, ткнул бы меня в бок. В наших жизнях слишком много боли и страданий, нужно было впустить в них хоть немного здорового смеха. Даже очень хорошо скрываемого. — Это не делает тебя горячим, не стоит воспринимать все слишком буквально. Ты что, думал, что хотдог — это реально собака? — Джером, — угрожающе тихо проговорил Джеремайя. Почему-то все сразу его услышали. Вот уж чего-чего, а этого у него было не отнять. Завидовала его способности заставить себя слушать даже тогда, когда его покрывал град насмешек. — Заставь своего щенка попридержать язык. Это важное собрание, а не балаган. — Я и сам могу замолчать! — заметил Кайл, важно приподняв подбородок. Мне показалось, что он немного вытянулся вверх с последней нашей встречи. На пару дюймов точно. Интересно, станет ли он когда-нибудь таким же высоким, как Валески? — Ты, главное, так не злись, я же не со зла. А то трясешься, как Эйфелева башня. Вот-вот развалишься, как… — он задумался, — …карточный домик. — Ладно, ладно, — Джером довольно похлопал Кайла по плечу, — тебе и правда стоит пока остановиться, иначе эта принцесса вообще откажется с нами разговаривать. Кайл пожал плечами, продолжая улыбаться, и, на удивление, действительно успокоился — только потому, что Джером так сказал. Я наблюдала за ними всю эту короткую перепалку и вновь увидела то же самое, что в бункере и на суде: они хорошо понимали друг друга, словно были на одной волне. Как бы мне не хотелось этого признавать, им правда было хорошо друг с другом. И это нонсенс, ведь Джером был жестоким психопатом, который в любой момент мог покалечить тебя или даже убить просто потому, что в данную секунду ему так захотелось. Я моментально почувствовала фантомную боль в ноге, когда подумала об этом. Когда я только заметила отсутствие у Кайла двух пальцев, я и правда на секунду испугалась, что это сделал Джером. Но Кайл вел себя с ним так непринужденно, словно знал его всю жизнь и понимал, что тот ему ничего плохого не сделает… Значит, Джером говорил правду. Кайл сам к нему пришел и сам остался. Но почему? Я подумала, что никогда на самом деле не знала Кайла. И хотя иногда вспоминала о нем и переживала о его состоянии, я понятия не имела, кто он, черт возьми, такой. Но было ли это важно, когда он заставлял меня внутренне улыбаться своими издевательствами над моим боссом? И откуда у меня в голове вдруг возникла ужасная мысль, что работать на Джерома было бы гораздо лучше, чем на Джеремайю? Я не позволила этим мыслям просочиться наружу. За это вполне можно было лишиться жизни. Босс и так слишком пристально меня разглядывал, как будто боялся, что я поддержу Джерома. Вообще-то, они оба мне не нравились, так что зря он переживал по этому поводу. Джеремайя вежливо попросил Кайла убрать оружие, потому что ему не хотелось бы, чтобы тот прострелил кому-нибудь ноги или привлек выстрелом ненужное внимание. Кайл был единственным, кто открыто держал дробовик, остальные все свое оружие прятали, не желая раньше времени провоцировать конфликт. Даже Джером на первый взгляд казался безоружным, так что в словах Джеремайи был резон. — Не уберу, — заупрямился Кайл. — Оно не мое, обратно отнимут, когда я еще такое в руках смогу подержать? И его оставили в покое, хоть он и заставлял некоторых из наших ребят нервно хвататься то за сердце, то за пистолет. Я начала нервничать, потому что не знала точно, хватит ли мне пленки на диктофоне, а первая половина переговоров была заполнена бессмысленной болтовней. Которую к тому же желательно обрезать. Не стоит полиции знать, что Кайл на стороне Джерома… Или стоит? Я чувствовала, что Джеремайя растерялся, потому что Кайл постоянно сбивал его с мысли. Мероприятие в целом сильно затягивалось. Джером должен был сказать ключевые слова, после которых и началась бы бойня, но он словно об этом знал и все выспрашивал, как у Джеремайи дела, как там поживают его бомбы и хорошо ли чувствует себя Экко. Я нашла глазами Шлюху, и его ответный наглый взгляд подтвердил мою догадку: Джером действительно уже был в курсе. Ну и отлично. Пока он тянул время, его последователи рыскали по складу глазами, пытаясь выявить угрозу. А наши, замечая это, напряженно следили за ними в ответ, и разговор не клеился. Переглядываться с Кайлом и строить друг другу рожи было весьма занимательно, но еще чуть-чуть, и мой собственный план будет провален. Пришлось умоляюще посмотреть на Джерома. Поймать его взгляд было не так легко, но я надеялась, он поймет, что к чему. — Быстрее, — проговорила я одними губами. Он усмехнулся. — Такая нетерпеливая… — громко протянул он, подставляя меня. Я схватилась за пистолет под курткой, не отрывая от него полного негодования взгляда. К счастью, Джеремайя решил, что мне не терпится убить Джерома. Хотя это уже было похоже на правду. — Знаешь, братец, смотреть, как ты пытаешься выкрутиться, весьма забавно, но может быстро мне наскучить. Несложно догадаться, чего ты и твои глупые крысы (не волнуйся, Бэмби, ты все еще олененок) хотите меня подставить и только и ждете, когда я сознаюсь во всех смертных грехах, чтобы потом представить это как доказательство. Серьезно, Майя? — Джером покачал головой, улыбка стала пугающей. — В преступном мире так дела не делаются. Ребята?.. Тут же пара разодетых фриков вытолкнули вперед журналистов с камерами. Те, видимо, прятались за ящиками, но не смогли долго оставаться незамеченными. Джером вальяжно вытащил револьвер из внутреннего кармана пиджака и без всяких отступлений или хотя бы секунды промедления выстрелил журналистам в голову. Трэвор Кэмпбел. Галочка. Луи Карлос. Галочка. Я едва заметно кивнула им головой в знак прощания и уважения. Уверена, вы были хорошими ребятами, парни. — Я с радостью поделюсь с тобой своими планами, — невозмутимо продолжил рыжий ублюдок, снова поворачиваясь к нам. Позади него психи с упоением разбивали камеры. — Но мне хотелось бы, чтобы ты гарантировал мою безопасность. Я слишком много тебе прощаю и могу сделать это снова, раз у тебя еще не было возможности по-настоящему меня предать. Помни, что мы — сумасшедшие братья Валеска, так было и так будет всегда. Милая, — обратился Джером ко мне. — Не могла бы ты подойти? Мне будет гораздо спокойнее, если ты будешь стоять рядом. Тогда твой босс, возможно, передумает стрелять в меня. Я напряглась, но все же подошла к нему, пусть и не сразу. Даже повернулась спиной, хотя это было чревато. Я надеялась, что он уже утолил свою жажду крови, убив представителей прессы, и не захочет всерьез мне навредить… Опять он был слишком близко. Это уже входило в привычку. Всем известно, что от обоих братьев надо держаться подальше, но у меня это все никак не получалось. Теперь настало мое время нервничать. Слышимость на записи, конечно, будет лучше, но если Джером все-таки решит всадить пулю мне в голову, некому будет принести ее полиции. Мы переглянулись с Джеремайей. Я перевела взгляд из одной стороны в другую, показывая, что на этот раз у меня нет никакого плана. И хотя я была сильнее, чем в прошлый раз, на стороне Джерома была внезапность. А мне нельзя было лишний раз шевелиться, чтобы не провоцировать его людей. Вот так и получалось, что у него на руках были все козыри. Наверняка босс злился на меня за это, ведь я, сама того не желая, увеличила шансы его противника на победу. Слова "лучше бы ты осталась дома" так очевидно проскользнули в его взгляде, что Джером уж точно их заметил. Но вслух Джеремайя, конечно, ничего не сказал и старался делать вид, что все под контролем. — Ты не думаешь о том, что Ника вполне может убить тебя? — поинтересовался Джеремайя вроде бы равнодушно, но я видела, что он едва сдерживался. — Конечно. Но я убью ее первым, — он наклонился вперед, кладя мне на плечо подбородок. Холодное дуло револьвера прижалось к виску, в то время как от самого Джерома исходил жар, как будто его лихорадило. Все как обычно, ничего нового. — А затем тебя. Не думай, что сможешь сбежать. Все последователи Джерома, которые якобы перешли на нашу сторону, обнажили оружие и направили его против людей Джеремайи. Те ответили тем же, словно воспроизводя сцену из боевика. Теперь почти все стояли с дулом пистолета у виска. Это вполне можно было предсказать, но Джеремайя как будто на что-то надеялся, когда верил этим паразитам. Теперь настала его очередь глубоко закатывать глаза. Он обернулся на своих, криво скалясь. — Мне что, снова придется убить вас всех? Жаль. К моему удивлению, Шлюха направлял оружие против бывших последователей Джерома, а не против наших людей. Хороший ход. Босс это оценил. Только, если бы Джеремайя мог привести угрозу в действие, он не стал бы разбирать, кто прав, кто виноват. Потому что у Джерома на все всегда были свои планы. — Если ты об РПГ, который ты здесь наспех припрятал, то… Парни! — Джером свистнул, и его последователи принесли названное. Один из них (дайте догадаюсь, Фрэнк?), взвалил его на плечо и с усмешкой посмотрел на Джеремайю. — Так что скорее это я всех убью, но это не так интересно, ты же сам этого хочешь. Обстановка все больше накалялась. Я мысленно рассчитывала, куда нужно ударить Джерома, чтобы он точно меня выпустил, и что делать дальше. Если Джеремайя был готов убить всех бойцов, ничего не мешало ему убить и меня. Паранойя его никуда не делась, он легко мог подумать, что я была на стороне Джерома. Не то что бы он был бы совсем не прав… Да, придется признать, тогда я действительно больше была за Джерома, но все-таки правильнее сказать — против всех. И мне нужно было, чтобы Джером рассказал про чертов газ, который собирался распылить над Готэмом. Иначе тащиться на «переговоры» и подвергать свою жизнь опасности не было никакого смысла. — Он сейчас и так взорвется на месте, осторожнее! — послышался все такой же невозмутимый и жизнерадостный голос Кайла. Он покачивался из стороны в сторону, не обращая внимания на направленные на него пистолеты. Этот парень вообще ничего не боялся. Ему все происходящее явно доставляло удовольствие, даже больше, чем Джерому, явное напряжение которого я чувствовала спиной, как и крепко вцепившиеся в меня руки. Кайл, наверное, был самым молодым из всех присутствующих. — Надо только фитиль зажечь… А где у тебя, кстати, фитиль, а, Джеремайя? Босс посмотрел на него устало. Наверняка от постоянной болтовни и неуемности Кайла у него разболелась голова. Если бы он разрешал мне держать при себе таблетки, я, возможно, и поделилась бы одной. Плохо он думал о своем будущем. — Ладно вам, ребята, чего вы, — продолжил Кайл самым невинным голосом. — Если бы мы хотели переубивать друг друга, мы уже давно бы это сделали. Так что хватит корчить из себя мафию, когда там уже веселье начинать можно? Джером усмехнулся и отпустил меня. Это послужило сигналом ко всеобщему разоружению, и вскоре у нас получилось немного расслабиться. Кажется, все вокруг действительно считали, что я что-то значу для Джеремайи. Может, они и были правы, но только частично. Я была для него удобной, но не незаменимой. Незаменимых для него в принципе не существовало. Я так думала. — Малой дело говорит, — согласился Джером. — Будем громить город вместе или мне одному все начинать? — Вместе, — сквозь зубы прошипел Джеремайя. — Вот это уже другой разговор! И они действительно приступили к обсуждению дел. Услышав (и записав на диктофон) все самое важное, я повернулась к Кайлу: — Ты просто золото! — А то! — он подмигнул. — Вот куда вы без меня, а? Кстати, если ты сегодня свободна, то можем поразрушать город вместе… Я пихнула его плечом, заражаясь от него бунтарским настроением. Как он делал так, что мне становилось гораздо легче думать о предстоящем походе в полицию? У него все так было просто. Наверное, всегда все получалось (хотя борьба со вторым отчимом вышла не совсем удачной), он бы сделал это лучше меня. Я даже хотела позвать его с собой, но потом решила не втягивать его в это. — Не думаю, что мистер Большой Босс отпустит меня с тобой. К тому же, у меня так много дел. Ну, знаешь, — я перешла на доверительный шепот, — остановить Армагеддон. Я не из тех, кто любит веселье. По его виду было понятно, что сначала его расстроил мой отказ, но Кайл быстро выбросил его из головы и показал мне два больших пальца, с трудом удержав оставшимися оружие. — Тогда удачи. Не уверен, что у тебя получится то, что ты задумала, но попытаться стоит, верно? Мы же потом еще увидимся, да? — он подпрыгнул, как будто я уже согласилась сходить с ним куда-нибудь. И я действительно была не против. Все катилось в тартарары, и, черт, если бы у меня ничего не получилось, я бы, наверное, вместе с Экко прикурила бы от ближайшего горящего здания. Потому что слишком устала от всего. Потому что уже слишком плевать. — Ты же не будешь убивать людей? — Не волнуйся, только тех, кто попытается убить меня. — Дробовик в твоих руках и орава психов вокруг не расположит людей к мирному общению, — заметила я и посерьезнела, глядя ему в глаза. — В убийстве и грабеже нет ничего веселого. Я надеюсь, что ты не собьешься с пути, как остальные… — я прикрыла глаза и тяжело вздохнула. — Я сама ненавижу морализаторство, но… в какого монстра я могла бы превратиться, если бы не ставила себе рамок. Береги себя, Кайл. Ты ведь здесь из-за моей ошибки. — Значит, ты волнуешься за меня? — беззаботно поинтересовался он. — Тогда я точно обязан себя беречь! И, хей, — он слегка коснулся моего подбородка, вновь заставляя смотреть ему в глаза. Его взгляд вдруг стал таким серьезным. И взрослым. Внутренне он был гораздо старше, чем внешне. — Я ни о чем не жалею. Хватит себя винить во всем, — он на секунду задумался и тут же поделился своей задумкой: — А ведь знаешь, мы вполне могли бы сейчас сбежать. Никто и не заметит! Или ты не передумаешь? — Прости, Кайл, — с явным сожалением ответила я. — Дела есть дела. А потом я планирую уехать в Метрополис… — Оу… — Но постараюсь не уезжать, пока не увижусь с тобой. Да уж, об этом я не подумала, когда хотела как можно скорее сбежать вместе с Экко из Готэма. Что здесь может остаться хоть что-то, что может меня удержать. А тут вдруг Кайл вернулся, где бы он ни был до этого. Раньше меня смущал его возраст, но теперь многое изменилось. Он явно не походил на обычного школьника, а я — на простушку из офиса. Было и то, что нас объединяло: так или иначе мы оба были убийцами. И общались с одними из опаснейших преступников Готэма. Хотя Джеремайя таковым в глазах властей не был. Он провернул все так, чтобы его дело закрыли. Очистился перед общественностью. А вот Кайла неофициально окрестили пособником Джерома. И, как оказалось, не зря, хотя я ни на секунду не поверила в тот бред, который сочинил адвокат. Я уже несколько расслабилась, потому что знала: даже если Джеремайя решит придерживаться своего первоначального плана, ничего у него не выйдет. Диктофон был у меня в кармане, его чертежи дома, карта с местоположением бомб — в голове. Да, я почти была уверена, что у меня все-таки все получится. Я редко отличалась сообразительностью. Я снова встала рядом с Джеремайей. Его желание навредить кому-нибудь сейчас ощущалось довольно отчетливо, и в такие моменты лучше, наоборот, отходить подальше, но я настолько к этому привыкла, что уже не обращала внимание на возможную опасность. Без болтовни Кайла было скучно, но сносно. Все подходило к концу, и Джеремайе нужно было окончательно решить, будет он убивать Джерома или нет. Если бы в его голове существовал голос разума, и он бы его послушался, то не стал бы выбирать первый вариант. Джеремайя быстро кивнул тому мужчине, которому приказал сделать выстрел, но тут у него зазвонил телефон, и он отвернулся, не обращая внимание на то, что за его спиной два стрелка перебили друг друга. Именно так, как я и подстроила. Конечно же это был Брюс, иначе Джеремайя не бросился бы так быстро отвечать. Я придвинулась ближе, пытаясь понять, что тому могло понадобиться. — ЧТО ОНА СДЕЛАЛА? — голос босса раздался слишком громко во внезапно опустившейся после выстрелов тишине. Джеремайя слепо обвел присутствующих непроницаемым взглядом, от которого волосы на голове встали дыбом. Из-за плохого предчувствия в горле образовался комок. Неужели там что-то сказали про меня? Или… — Ты точно уверен? Подожди, я не… Брюс, выслушай меня… Джеремайя резко захлопнул крышку мобильника. Это могло означать только одно: Брюс вполне невежливо бросил трубку. На него это было не похоже. Я терялась в догадках: что произошло? Джеремайя едва сдерживал себя от ярости. Он повернулся ко мне. — Ты. Идешь со мной. А вы, — он обвел глазами наших людей. — Мне неважно, что вы сделаете. Развлекайтесь. И быстрыми шагами двинулся к выходу. Пока никто не опомнился, я побежала за ним, прекрасно понимая, что машин в итоге на всех может не хватить, если кто-то решит отступать. Джеремайя наверняка рассчитывал, что они все перебьют друг друга. Больше, в общем-то, эти люди не были ему нужны. Стоило нам сесть в машину, он сразу газанул. Сначала ехал без цели, просто для того, чтобы оказаться как можно дальше от складов и хоть немного успокоиться. Открыл окно, пытаясь остыть, и я всерьез забеспокоилась, что нас может продуть. Ладно его, но себя было жалко. — Давай здесь остановимся, — предложила я на непримечательной улице. Он не сразу меня услышал, пришлось повторить просьбу. Только тогда он остановился, продолжая глядеть в пустоту. А ведь он и аварию вполне мог устроить. — А теперь рассказывай, что случилось. И мы все исправим. «Мы». «Исправим». Нет, я слишком долго на него проработала, этого из меня уже не вытравить. Как я могла продолжать вполне искреннее о нем беспокоиться, стоило произойти чему-то непредвиденному? Я не знаю. Разум говорил мне плевать на проблемы Джеремайи, а привычка… Привычка заставила протянуть ему руку. Я не была уверена, что он вообще вспомнит, что этот жест означает. Это было своего рода знаком, признаком доверия. А доверяла я только мистеру Уайльду, даже в самые худшие дни... Джеремайе же я не доверяла никогда. И не позволяла себе никакие лишние мысли о нем, ведь если бы я его ненавидела, он сразу бы почувствовал это и никогда не раскрыл бы мне свои планы. Какое-то время он зло буравил мою руку взглядом... а затем взял ее. И на секунду я увидела прежнего мистера Уайльда, человека, который, несмотря на все свои недостатки, все равно был мне дорог. Черт бы побрал их всех. Теперь это ощущалось иначе. Наши руки были в перчатках, не давая контактировать коже, а это значит, я не могла поделиться с ним своим теплом. Эффект от такого прикосновения был меньше, и я поняла, как сильно я ошиблась, когда почувствовала, как крепко сжимались его пальцы. Он делал мне больно, и не от сильных чувств. Он действительно хотел заставить меня страдать. Я подавила крик. Не протягивай хищнику руку, если не хочешь, чтобы он откусил ее тебе по локоть... — Экко выстрелила в Селину, — проговорил Джеремайя. Не просто холодным и отрешенным голосом, а каким-то… Мертвым. Пугающе мертвым. — Брюс считает, что она сделала это по моему приказу. Все кончено. Он не хочет больше меня видеть и не собирается слушать мои «оправдания». Я вспомнила фотографии, найденные у Экко в шкафу, и мысленно чертыхнулась. Так она это все-таки сделала. Да еще и в такой неподходящий момент! Когда Джеремайя почти находился на самой вершине, и у них были максимально доверительные отношения с Брюсом. Это я, между прочим, давала Джеремайе советы, как вести себя с юным миллиардером и не перегнуть палку. Я терпела все упреки, когда у них что-то шло не так. Зачем она вообще это сделала? Брюс бы все равно отвернулся от Джеремайи, узнав благодаря мне всю правду… Надо было выяснить ее планы, попытаться остановить. Ведь Селина-то тут вообще была не при чем. Но тогда Экко могла рассказать про меня Джеремайе, разозленная тем, что я ей помешала. Или все-таки не рассказала бы? Какая я все-таки трусиха. Мне не хватило настойчивости, и вот результат. Теперь сама Экко могла пострадать из-за этого. Ну почему она со мной хотя бы не посоветовалась? Что было в ее голове?.. Неудивительно, что Брюс сразу подумал на босса и даже не захотел его слушать. Решил, наверное, что Джеремайя решил расквитаться с ней за ту ее выходку, когда она сдала его полиции. И все-таки убийство в открытую — не его почерк. Иначе Брюс уже давно перестал бы с ним общаться. — Селина умерла? Что с Экко? Ты сильно на нее злишься? Что ты теперь будешь делать? — выпалила я, будучи не в силах сдержаться. Джеремайя отпустил меня и вернул руки на руль, вцепившись в него так, что, казалось, тот сломается под напором его пальцев. А это, к слову, вполне могло произойти, принимая в расчет его возросшую физическую силу. — Селина в больнице. Остальное я не знаю, но собираюсь выяснить. Пожалуй… сейчас я хочу увидеть Экко и посмотреть ей в глаза. — Не в таком состоянии, — взмолилась я. — Ты же сделаешь ей больно! Он перевел взгляд на меня. — И какую ты предлагаешь альтернативу? Я закрыла глаза, понимая, что мое тело, наверное, уже люто меня ненавидит. — Избей меня. Он усмехнулся.