Save Max Caulfield

пятница–суббота «Черт возьми, Нэйтан, как ты мог это сделать?» Она знала, что ее лучший друг был не в порядке, и поэтому обвиняя только его - Виктория чувствовала себя еще более виноватой. И вот она поехала по знакомой спирали отвращения, гнева, вины и ненависти к себе. После той вечеринки, когда она заподозрила, что с Кейт Марш происходит что-то странное, через стрельбу, последствия, похороны, обвиняя его, затем ненавидя его, затем обвиняя себя, затем ненавидя себя, снова и снова, это пошло. В отчаянии она пыталась вспомнить хорошие времена, чтобы найти какие-то тусклые моменты света, чтобы сдержать тьму и страх: в первый раз она подкрадывалась в одном из благотворительных гала-концертов родителей, крадя сигареты в служебном коридоре; ее первый день в Блэквелле, когда Прескотт представил ее остальным в «Циклоне», усадив ее на трон Королевы, который она занимала с тех пор; утешал ее после ее глупой, унизительной попытки поцеловать Рейчел (он единственный знал о том интимном поражении Чейз). Он был первым человеком, которому она когда-либо рассказывала что-то о своих мыслей; она была первым человеком, которому он когда-либо говорил что-то личное; оба знали, что друг будет единственным человеком, который сможет понять и поддержать — поддержки от родителей Чейз или Прескоттов никто не ждал. Тейлор и Кортни, конечно, пронюхали про вкусы своих лидеров, но обе девушки держали язык за зубами. Запрет на сплетни был только по одной причине — родители не должны быть в курсе, иначе закончится плохо. Все прекрасно понимали всё и это было гарантией секрета — никто не хотел рубить сук, на котором сам же и сидел.  — Черт возьми, Тейлор, — прорычала Виктория в подушку, вытирая слезы. Она могла представить, как она выглядела со стороны: на ее лице красовалась наверняка размазанная косметика, она была изможденной и жалкой, словно какой-то негодяй из дешевого романа… «Какого черта Тейлор была настолько чертовски проницательна? Почему она не может больше походить на Кортни и просто следовать указаниям, не задавая неудобных вопросов?»  — Чертова Тейлор… Чертов Нейтан… Чертова я! — заключила она, снова трансформируя гнев в страдания одномоментно.  — «Тебе следует извиниться перед Кейт», — усмехнулась она в противной имитации голоса Тейлор. «Как будто… Она знала!..» — Она могла лгать себе почти так же хорошо, как могла лгать всем остальным, но Виктория знала, что где-то в глубине души она именно лжет себе. Нэйтан умышленно подсунул ей что-то алкогольное и то, как блондинка действовала лишь после тройки глотков — никто не ожидал, что она опьянеет до невменяемого состояния НАСТОЛЬКО быстро. Конечно, проще всего игнорировать очевидное и обвинять Кейт вместо этого в том, что она была настолько глупа, чтобы выпить на вечеринке впервые в жизни. Тем более — она же была на вечеринке «Циклона» — нельзя было быть вот настолько наивной! Тем не менее, репутацию «монашки» еще можно было спасти. Можно, если бы Чейз ударила хотя бы пальцем о палец. Но она так и не остановила это издевательство. Вместо этого она записала опубликовала и использовала компромат, чтобы разрушить жизнь Кейт Марш; чтобы наказать ее за то, что она была лучше, чем могла бы быть хоть когда-нибудь сама Виктория; чтобы девчонка была такой же сломанной изнутри куклой, коей чувствовала сама себя Чейз. Она ничего не сделала, чтобы помочь Кейт. Она также ничего не сделала, чтобы остановить Нэйтана. Он показал ей пистолет, сказав, что собирается напугать дуреху-шантажистку. Она не спрашивала о нюансах, просто потому, что она сама знать ничего не хотела. Девушка знала, насколько психически нестабильным он мог быть, но доверяла ему, веря что все у него под контролем. Почему? Просто потому что так было проще всего. А потом этот идиот застрелил Хлою. На саму девчонку, блондинке было глубоко наплевать, но… зачем? Зачем сам Прескотт ТАК сам себя подставил? А потом он признался в соучастии в ужасных действиях мистера Джефферсона. Хуже всего было то, что Натан знал, что она думает о Джефферсоне; как она жаждала его одобрения, его благословения на ее работу (которая, как она знала, была чушью). Но, если, каким-то образом, великий Марк Джефферсон даст ей свое одобрение, тогда, возможно, она не бездарность. Учитель всегда говорил, что фотографии отражают душу фотографа так же, как и душу сфотографированного. А ее фотографии души, скорее, высасывают, потому что она чувствует себя пустой и разбитой всегда. И, поэтому… Виктория раскинулась по кровати, уткнувшись лицом в подушку. Человек, которым она так восхищалась — оказался психопатом-убийцей. Ее лучший друг — фактически сообщник маньяка. Она могла притворяться, что это сделал «Плохой Нэйтан», не «Хороший Нэйтан», который был ее лучшим другом, но себя-то какой смысл так обманывать? То, что ее никто ни в чем не упрекал напрямую за соучастие — не означало, что она не виновата. Она могла же что-то сделать. Она обязана была что-нибудь сделать! Что привело ее вершине этого адского вулкана из эмоций и отвратительных поступков. Нэйтан, кроме того, умудрился убить не кого-нибудь, а лучшую подругу детства Максин Колфилд. Виктория почувствовала извращенное чувство радости от того, как ужасно девушка себя чувствовала. Вот уж действительно: некоторым людям очень хорошо, когда другому — плохо. Тем более, это ведь Хлою Прайс предпочла Рейчел и злопамятная Чейз этого не забыла! Вот почему она пошла на похороны: чтобы понежить свою испорченную душу в страданиях семьи и друзей семейства Прайс, заставляя себя наблюдать, как падает каждая слезинка из глаз тех, кому была небезразлична синеволосая; слышать каждое рыдание или крик; поглощать каждую каплю их боли и потери, засасываемая в черную дыру души Чейз. Особенно она смотрела на Макс Колфилд, зная, что из-за ее смерти никто убиваться не будет. Особенно — она, та самая, кого Чейз хотела беречь и лелеять в фантазиях, и именно на Колфилд, в реале, были направлены ее основные постоянные придирки и нападки. С первого раза, когда она увидела шатенку, она почувствовала странное влечение к ней. Наблюдая за тем, как Колфилд идет по жизни, не заботясь о том, что о ней думают другие; будучи добрыми ко всем, даже неудачникам, которым нечего было ей предложить; делая потрясающие фотографии с этим архаичным чудовищем. Вот отсюда и дикая ненависть Чейз к девушке… хотя, ладно, это просто дичайшая зависть. Как она могла быть такой талантливой с отличным характером и при этом такой скромной, застенчиво-заикающейся, с ужасом в одежде и при этом, даже не способна составить связное предложение на любую придирку? Виктория просто ненавидела, какой красавицей могла быть Макс, если бы последнюю, хотя бы, прилично причесать. Каждое утро, сама Виктория проводила более часа, просто приводя себя в сносный порядок, но Макс «Чертовка» Колфилд могла просто встать с кровати, натянуть свою тупую толстовку с капюшоном и выглядеть сияющей и нежной. На глубоком, первозданном уровне Виктория хотела Максин больше, чем кого-либо в своей жизни; она хотела обняла девчонку и крепко ее поцеловала, так что ее очаровательные веснушки померкли на фоне ярко-алого личика скромняшки. В самых потаенных мечтах, она крепко обнимала Макс, гладила ее по волосам и шептала о том, что она вовсе не ужасный человек. Конечно, она знала, что ее поступки были отвратительны, а ее гордыня и зависть были столь велики, что она не заслуживала даже взгляда на такого доброго человека, как Макс Колфилд… Итак, она постоянно показывала когти и зубы, стараясь показать всем и каждому, что она неуязвима не для кого и любой косой взгляд на «сияющую королеву» — будет тяжелейше наказан. Но никто даже не подозревал, что сама Виктория всегда уверена, что потеряется в этих нежных глазах или споткнуться в монологе, только увидя эти детские щечки или замечательные, чуть обветренные, губы. С ней она бы себя чувствовала как влюбленный подросток, которым она была в глубине души. Но печальный опыт, когда она была отвержена и унижена много лет назад, не давал ей идти вперед и снова пробовать стать счастливой. Именно поэтому, она закрылась в своей ледяной крепости и кусала всех, кто только попробовал вытащить этого мрачного и холодного ужаса. И обычно это работало. Однако на этой неделе что-то изменилось. Макс не избегала ее, как раньше; не отступала под шквалом нападок, запинаясь в словах. На сей раз, Колфилд стояла на своем как каменная стена. «Черт, она даже… флиртовала?!!!» Виктория поняла, что у нее перехватывает дыхание в груди, о тех воспоминаниях. Дважды Макс видела ее будто насквозь, да при этом еще и провоцируя ее дикую ревность к Кейт. Чейз не могла точно определить дату, когда Макс и Кейт начали встречаться, но, очевидно, что они уже были любовницами, когда шли держась за руки; каждый вечер девушки сидели вместе за ужином и при каждом удобном случае обнимались и тактильно поддерживали друг друга. Королева была уверена, что не выдавала даже намека на то, насколько глубоко это задевало ее, но Максин как-то умудрилась ее чувства расшифровать и демонстративно проводила время с этой бесполезной Марш! Дальше — страннее! Шатенка, во время очередного конфликта, предлагает Виктории даже помочь научить ее плести изысканные оскорбления, раз ее беззубая атака Чейз лишь умилительно рассмешила («Арахисовое масло», серьезно?). Что происходило тогда, в общежитии, после того, как Виктория вывела ее из кабинета консультанта? Воспоминания о том, как Макс, как сомнамбула пошла куда-то, а потом ее накрыло волной дурноты девушку вырвало газон — и это вызвало слезы в глазах Виктории, особенно когда она подумала о том, что это была ее вина. Тут же подоспела вездесущая Кейт Марш и увела девушку, утешая ее и оказывая ту помощь, об оказании которой Чейз могла только мечтать. Что было еще одним кинжалом в ранимое сердце Виктории! Мисс Маркс могла говорить все, что угодно про то, что не во всем виновата блондинка и она лишь жертва обстоятельств — но Чейз в это уже не верила. Виктория почувствовала, как в ней начинается новый виток самокопаний. Она вспомнила всплеск адреналина, когда Макс неожиданно противостояла ей; тот озноб, который она почувствовала, когда Макс заступилась за того неудачника, Дэниела. Колфилд менялась на глазах, становясь все увереннее и увереннее, и Чейз знала, что перед такой женщиной устоять невозможно. Остается лишь влюбиться. И Вики бы в нее, несомненно, влюбилась бы. Была лишь одна проблема — она ее УЖЕ любила. Любила безумно и безответно. А изменения в поведении Макс означало только одно: скоро у нее будет куча поклонников и поклонниц. Масло в огонь подлил почти камин-аут девушки и резкая отповедь Кейт. Ну кто бы мог подумать что убежденная «монашка» окажется настолько толерантной к ЛГБТ? Мало того, Виктория могла вынести рядом с хипстершей какого-то парня (да того же Уоррена!), но терпеть рядом с тайной возлюбленной — женщину-блондинку, это было выше ее сил. А еще оказалось, что их Академия весьма толерантненькая. Не то, чтоб это было новостью для Чейз. Исторически — это было даже нормой среди деятелей искусств. Но тут никто ничего не имел против того, что именно Колфилд и Марш заигрывали друг с другом. А Виктория прервать их щебет просто не могла. Оставалось лишь терпеть и смотреть, как ее собственное сердце обливается кровью и бессильной желчью. — Она и Макс Колфилд встречаются?  — Нет!  — Да! Как, черт возьми, Тейлор могла знать что-либо о Кейт и Макс? Почему она столько общалась с Кейт, даже извинилась перед ней? Объяснение могло быть только одно: Тейлор переболела восторженностью перед Викторией, разобралась в своих чувствах и мыслях и решила найти себе достойных друзей. Теперь любые слова Виктории проходят через сито скепсиса Тейлор. Девушка решила демонстративно ее унизить напоследок? В любом случае, Тейлор была ее лучшей подругой… единственной подругой. Виктория больше не знала, кем был для нее Нэйтан. А теперь ее вторая подруга брала Макс в поход за покупками? Кортни! Тейлор была умна и изобретательна, а Кор — была просто ведомой и забавной. Но даже брюнетка поняла, что ее ставка на Чейз — ошибочна! Если это понимает Вагнер, то Кристенсен просто скоро перестанет с ней общаться. И то, что Тейлор будет вряд ли открыто мстить (коли она действительно снюхалась с няшками Колфилд и Марш) — то это небольшое утешение на самом деле. Блондинка просто решит, что месть к Чейз не стоит того, что ее новые подруги будут в ней сомневаться. Это действительно будет выглядеть как акт гуманитарной помощи. «Господи, Виктория, как низко ты пала!» Вот как Макс и Кейт так быстро покорили круг общения Виктории? Может быть, ненависть в Виктории — это единственное, что их объединяет? «— Девчонки, а помните, как вы дружили с этой неудачницей?  — Ага, помню. На самом деле, такое унылое зрелище. А Вик, на деле оказалась такой тупой сукой!  — Я не могу поверить, что вы двое заглядывали к ней в рот, а она об вас ноги вытирала. Девочки, я в шоке!  — Простите нас, глупых! Но зато теперь, мы знаем что такое «чувство собственного достоинства». И все они смеялись и перебрасываясь шутками и обнимашками, уходя, чтобы быть вместе идеальными, милыми, крутыми и красивыми. А Виктория бы вернулась в свою комнату как в личную келью-тюрьму, как она того и заслуживала! Девушка улыбнулась при этой мысли.