День вашей свадьбы… Что вы себе представляете? Наверняка что-нибудь хорошее, радостное, потому что вы, как минимум, будете с любимым человеком и счастливы.
Однако в день свадьбы Элеоноры всё было не так. Она выходила за нелюбимого человека, да еще и не по своей воле. Её отец пропил всё свое состояние ещё при прошлом феодале (так, что у девушки даже не было приданного, из-за чего она оставалась одна до семнадцати, хоть и не считала это проблемой), а сейчас, когда в их земли вторгся этот варвар… О, это было ужасно. Он созывал представителей всех земель, требуя с каждого всех способных воевать мужчин для войск. И только отец Элеоноры отказался, сославшись на глупость старшей дочери, которая не сможет справиться с хозяйством и сестрами сама, и неимении наследника. Даже крепостные не подходили на эту роль, от жены он не уходил и в молодости не отличался похождениями.
Что же, новый герцог быстро согласился изменить условия, предложив выдать одну из дочерей за него. Также, новый феодал сказал, что быстро решит вопрос с наследником. Каков мерзавец!
И то, что родной отец назвал Элеонору глупой, и этот самовлюбленный новый герцог! А она… она просто девушка, никто не будет ее слушать. Сейчас она принадлежит отцу, после — мужу. Хорошая роль для ее отца, который не хотел на войну.
— Ты выйдешь за него! И это моё последнее слово, — говорил отец, изрядно выпив с утра. Элеонора помнила всё в тот день. Она читала сестрам сказку, когда одна из немногочисленных слуг просила её пройти в столовую. Там отец сидел за столом в обнимку с хрустальным кувшином и бокалом. И как бы девушка не противилась, пойти против отца не могла.
Он дал две недели на подготовку. Точнее, скорее, этот срок поставил тот варвар, что пришел с северных земель. Элеонора встречала его всего лишь раз на званом балу, тогда он казался хорошо воспитанным и был очень галантен, они даже танцевали. Но казалось, что на самом деле это не так. Хотя бы по тому, что говорили. Знаете, слухи ходят везде. И чаще они правдивы.
Но давайте вернемся в настоящее. Элеонора стояла в своей комнате у зеркала, пока вокруг неё крутились три прислуги, подшивая её платье, присланное от портного, что пришел по приказу жениха. Конечно, оно было роскошным. Большим и пышным, белых тонов с бежевой бахромой на краях. Корсет был не из самых твердых материалов и не так сильно затягивался, чем и радовал, в нём было свободно дышать.
Дверь распахнулась и маленькие ручки закружили девушку под детский смех.
— Госпожа Патриция! Госпожа Эмилия! — вбежала уставшая гувернантка, пытаясь забрать девочек.
— Элеонора! Ты выходишься замуж сегодня! — сказала Эмилия, будто сестра не знала об этом. Обе улыбались, так что девушка тоже попыталась улыбнуться.
— Да, всё верно. — Девушка не хотела расстраивать сестер и разрушать их прекрасные мечты о хорошем и красивом муже.
— Он принц? — не унималась Эми.
— Он герцог, милочка, — сказала одна из служанок, что расчесывала волосы девушки. Затем она начала вплетать ленты и заколки в её длинные гладкие волосы.
— Ге-е-ерцог, — протянула Патриция, по тону было слышно, как гордо это звучит для нее.
Эмилия была самой младшей, ей было всего восемь. Её волосы, как и у Элеоноры, были светло-каштановыми. Эми была очень милой и честной, почти как все дети и у неё были очень красивые голубые глаза, как у их мамы. Патриции было уже тринадцать, но она была ещё тем сорванцом. У неё были светло-русые волосы, которые всегда были растрепанны и не заплетены. Она не любила их убирать и каждый раз расплетала косы, чем злила прислугу и гувернанток. Они были милыми, и Элеонора очень любила их, только сейчас понимая, как сильно будет скучать.
Только подумать, уехать в другой дом, так далеко… она, конечно же, хотела выйти замуж, но не так сильно, как её одинокие ровесницы. В худшем случае, осталась бы старой девой и нянчила бы племянников на старости лет. Это было бы лучше. Всё было бы лучше.
Встречи до свадьбы не было, или же новый герцог просто не захотел этого? Он не чтит традиции и это о многом говорит. Да и зачем чтить традиции другого народа? Говорили, что его родина очень далеко, но кем он являлся никто Элеоноре так и не сказал.
Сестер увели принаряжаться к свадьбе. Скоро пройдет шествие к церкви, им тоже надо подготовиться. На самом деле, Элеонора часто думала о том, что лучше бы её любимые сестры остались дома, она волновалась, что не сможет держать улыбку и эту ужасную гримасу счастья весь день.
К дому подъехала роскошная карета, которую, конечно же, тоже оплатил богатый жених. Как и посаженую мать, которая также должна благословить на брак и нести икону на свадьбе, если матери нет. Эта милая женщина уже сидела в карете.
— Она готова? — спросил отец. Это точно был его голос.
— Невеста готова, — сказала одна из служанок и отец зашел. Он некоторое время смотрел на неё, будто хотел отругать, а потом лишь благословил на брак. Девушка пыталась спрятать свои чувства за маской безразличия, иначе бы у неё были проблемы. Нельзя смотреть на отца с такой ненавистью.
— Карета готова, пора начинать. — только и сказал он, игнорируя пристальный взгляд дочери. Ему было абсолютно наплевать на то, что он, вероятно, больше не увидит её. Люди так лицемерны.
Шествие со стороны невесты состояло из родственников и друзей, которые шли спереди и сзади, посередине должна ехать карета с невестой. Жених же должен ехать со своими самыми близкими друзьями верхом на лошадях со стороны своего дома. Принимая тот факт, что герцог живет слишком далеко, то обе стороны должны ехать примерно одинаковое время до церкви, значит ехать придется долго.
Элеонора сразу же впустила в карету сестер, чтобы те не устали от долгой ходьбы. И ей было безумно жаль людей, что за время, пока она уже устала сидеть, ходили, хоть и не знала половины из них. Отец, конечно же, выступал в самом начале и ехал на лошади. Он бы точно не выдержал столь долгую прогулку. Земли их семьи были одними из пограничных, а значит самых дальних.
Когда они почти доехали до церкви, пошел дождь, будто сама природа была против этого брака. Жених первым дошел до церкви, видеть платье невесты было запрещено, что несказанно радовало девушку. Она тайком выпустила сестер из кареты, затем открылась дверцу с другой стороны, над выходом раскинули большой платок, чтобы невеста не намокла. Отец вздохнул, молча беря дочь под локоть, будто ему наскучила вся эта формальность.
Ему…
Элеонора видела лошадей, привязанных к стойлу, приближаясь всё ближе к церкви. Вот, она уже стояла перед дверьми. Отец не дал ей перевести дух или просто отдохнуть, он сразу же открыл высокие деревянные двери.
Изнутри церковь была красивой. Так ей показалось. Конечно, она впервые была на свадьбе. Нет молящихся, снующих туда-сюда, тут не пахнет ладаном. И красивые винтажные окна так изящно подсвечивали путь к алтарю разноцветными цветами. Все пришедшие стояли по две стороны от импровизированной дороги и смотрели лишь на неё. Это смущало. Каменные стены давили на неё своим холодом.
Жених… девушка ещё ни разу не говорила о нем, называя по имени, хоть и отчетливо знала, как его зовут. Марк де Пеларатти, имя совершенно не с этих мест.
Конечно, он был привлекательным, нельзя не признать. Черные, как смола, волосы, высокий рост, хорошее телосложение, красивые серые глаза — любая девушка была бы рада выйти за такого, да ещё и с такими владениями. Но сейчас Элеонора ненавидела его всей душой. В голове лишь крутились те рассказы слуг о встрече герцога с отцом. Он же, напротив, улыбнулся, как только увидел девушку, хоть и не видел её лица — свадебная фата скрывала черты.
Она медленно прошла до алтаря, отпуская руку отца и принимая галантно предложенную женихом, чтобы подняться. Девушка должна быть грациозной и воспитанной, с хорошими манерами и ровной спиной, чувства должны быть спрятаны за послушанием и уважением к мужу.
Однако, здесь, на алтаре, она подумала… а зачем это всё вообще нужно? Нет, пора прекращать этот цирк. Элеонора бы прямо сейчас расторгнута помолвку, но священник обычно не спрашивает у невесты её мнение по поводу мужа и она обещала отцу. Но и в одну кровать с этим человеком она не ляжет. Да, никогда не ляжет. Будет скандал? Несомненно. Но она тоже устала, устала терпеть и подчиняться. Пока жених приносил свою клятву, которую мужчины редко исполняют, девушка мысленно принесла свою, но не менее важную, также в церкви перед Господом.
Она заставит его подать на развод.
Молодожены поклонились перед иконой, прослушали наставления священника. Марк повернулся к своей невесте, беря её руку в свою. Священник почти закончил свою речь, предлагая молодым обменяться кольцами. Его руки были теплыми. Нет, даже горячими. Он взял кольцо и надел на безымянный палец девушки, казалось оно будет таким же горячим, будет обжигать, но кожи коснулся холодный металл. Теперь была её очередь. Элеонора взяла второе кольцо с подушечки, преподнесенной дьяконом. Её руки немного дрожали и она сильно боялась уронить его. Марк протянул свою руку, но девушка сначала не решалась. Она не хотела становиться его женой. И не хотела, чтобы он стал её мужем. Герцог легонько взял второй рукой её запястье и помог надеть кольцо. Со стороны это выглядело очень мило, но девушка чувствовала некую резкость в его движениях.
Вот, его руки потянулись к её лицу, поднимая фату, он будто ненароком задел её щеку, проведя по ней фалангой пальца, она сдержалась, чтобы не сжать губы от отвращения. Элеонора посмотрела на него, но тут же отвела взгляд, не выдержав. Он нежно притянул её к себе, целуя.
Это всего лишь формальность.
Девушка хотела отпрянуть, но Марк придержал её за голову, чтобы продолжить поцелуй. Элеонора чуть не задохнулась, пока он с силой мял её губы, иногда немного проникая в рот языком.
Девушка вся была красной, когда он наконец отпустил её. То ли от нехватки воздуха, то ли от стыда, но все гости улыбались. Наверняка, они думали, что это прекрасная пара. Многие бы сказали Элеоноре, что ей ещё повезло — большинство девушек выходят за мужчин намного старше их самих, а её жених был молод… вроде бы.
Теперь, после всего этого, гости должны были отправиться в дом семьи невесты, чтобы отпраздновать, но такое количество людей не поместилось бы в столовой её отца, поэтому все направились в дом жениха. Да и отец был не против, позволив провести первую брачную ночь своей дочери не в своём доме. Опять же, против традиций. Наверное, она и правда больше не вернется. Она просто не нужна ему, никому не нужна.
Элеонора прошла чуть вперед, подойдя к подсадной матери.
— Мне немного не здоровится, — тихо сказала девушка, — прошу, скажите моему… скажите моему любимому мужу, что я отправлюсь в карете.
— Конечно, милочка, — она тепло улыбнулась ей, промакивая слезы платком. Видимо, это была единственная женщина, что желала ей добра в тот день. — я его предупрежу.
Раз уж они хотят нарушать традиции, то пусть нарушают. Элеонора должна была отправится к дому жениха на лошади, рядом с ним, но тогда уж пусть он разделяет компанию её отца. Честно признать, эти традиции ей тоже претили.
Девушка села в карету и из окошка наблюдала за тем, как та женщина подходит к её-уже-мужу и говорит что-то. Он улыбнулся ей, как ни странно. Элеонора вздохнула с облегчением, хоть что-то идет по только что придуманному плану. Карета уже двинулась, и все остальные следовали рядом. Девушка увидела сестёр справа от себя и открыла дверцу, поманив их рукой. Однако увидела на входе силуэт своего мужа и невольно вздрогнула. Сейчас будет скандал? Он будет тащить её из кареты, усаживая на лошадь? Начнет отчитывать при всех? Сердце бешено стучало и совсем не от любви. Она так и сидела, чуть нагнувшись, с протянутой рукой, смотря на него снизу вверх.
— Позволите? — спросил он, указывая на место рядом.
Элеонора выпрямила спину, сглотнув и с самым спокойным лицом, что только могла сделать, сказала:
— Конечно, — она посмотрела на него, но тут же отвернулась. У герцога был тяжелый взгляд. Что же, видя взгляд Патриции, что держала за руку сестру и смотрела прямо на Элеонору, она не могла просто сидеть.
— У вас красивое платье.
— Благодарю, Ваша Светлость, — девушка резко разжала руки, коими сминала многочисленные юбки от волнения. Конечно, ему нравится платье, это же он нанял портного. Элеонора скрестила пальцы, смотря в окно, но всё же решилась спросить. — Пожалуйста, позвольте моим сестрам зайти, я боюсь, что они не выдержат долгой дороги.
— Если вы поцелуйте меня, — он повернулся к ней, приблизившись. Девушка машинально отклонилась, испугавшись. Еще немного и она упадет в обморок, почти ничего не ела с утра и все тело пробивало дрожь, ей было страшно.
— Прошу прощения, Ваша Светлость, но мы — она немного скривилась от слова «мы», это было совершенно непривычно. — только недавно скрепили наши узы поцелуем.
— Вы такая строгая. Неужели вы будете целовать меня раз в месяц? — усмехнулся герцог.
— Прошу, здесь люди.
— Вас волнует мнение народа, миледи?
Он будто бы специально пытался вывести её из себя. И почему он не поехал на той чертовой лошади?
— Герцог… милорд, — она вздохнула, ей было так непривычно говорить с ним так — прошу, разрешите моим сестрам войти, они так малы…
— Ну раз вы настаиваете, — Марк развел руками, — пусть заходят.
Девушка была дико смущена, тем, что этот человек был так близко. Сможет ли она противостоять ему ночью? Герцог похож на самого настоящего извращенца.
Элеонора снова приоткрыла дверцу и поманила их рукой, искренне улыбаясь. Патриция тут же подбежала к карете с любопытством заглядывая внутрь, её взгляд в основном бегал рядом с герцогом. Она быстро вскарабкалась в карету, в какой-то момент вставая на колени, из-за чего ещё больше смутила сестру. Ей же уже тринадцать!
— Патриция! — шикнула Элеонора — Прошу, веди себя прилично. — Герцог легким движением вынул из внутреннего кармашка своего фрака платок, заметив порывы жены привести платье сестры в порядок своими руками. Элеонора опешила, смутилась, но прежде чем она что-то сказала, герцог не упустил возможность взять ее за руку и вложить в тонкие пальцы платок.
Дальше в карету зашла Эмилия. Видимо, поняв суть, герцог предложил ей свою руку, чтобы малышка не испачкала платье, пока Элеонора отряхивала подолы своей средней сестры.
— Прошу прощения за это, Патриция извиняется перед вами. — говорила она, сидя с прямой спиной, будто бы не пыталась оттереть платье сестры минуту назад. — Патриция? — выжидающе спросила она. Но девочка смотрела на мужчину всё с таким же любопытством.
— А вы правда принц?
— Патриция! — одёрнула её девушка. Элеонора уже почти вся раскраснелась, прикрывая лицо рукой. Леди не пристало краснеть. Какой стыд… вся эта миниатюра в карете похожа на страшный сон.
— Я герцог, — он довольно терпимо обходился с детьми, из-за чего казался идеальным. Но девушка чувствовала, что всё не так просто.
Патриция посмотрела на старшую сестру с некой строгостью, но не хмурясь. Девочка изучала её лицо немного, но, хвала Богам, она не проницательна. Не настолько, чтобы раскрыть настоящие чувства Элеоноры.
— Обещай, что приедешь на мой день Рождения, — строго сказала она.
Элеонора взглянула на мужа. Всё зависит от его решения, но оно может измениться в эту ночь. Она до сих пор не готова отдаться кому-то такому… девушка не могла дать герцогу точного описания.
— Я… милая, я не могу обещать тебе сейчас. Но обещаю сделать всё возможное, чтобы приехать к тебе. — Элеонора взяла ручки Патриции в свои ладони, глядя прямо в глаза и улыбаясь. Молодая жена совсем не замечала, как на неё смотрел герцог.
Девочка ещё хотела что-то сказать, пока Эмилия пялилась на свои туфельки, иногда забираясь с ногами на сиденье, но карета остановилась. Герцог взглянул в окно.
— Уже приехали. — так быстро? Руки предательски начали дрожать. Она так долго оттирала платье Патриции? Корячилась перед мужем, какой стыд!
«Приехали…» — подумала девушка. Она взглянула на сестер. Вероятно, она никогда больше не приедет на день Рождения Патриции, не поможет Эмилии спрятать очередного щенка или кролика от отца и прислуги, не будет тайком заглядывать на кухню к доброй поварихе, что всегда давала пару свежих фруктов, не почитает сестрам на ночь. Честно признаться, она уже скучала по ним. По ним всем. И даже по отцу.
Марк вышел, подавая руку дамам. Элеонора вышла последней, также принимая помощь. От неё не могло не укрыться, что герцог немного сжал её руку и не сразу отпустил. Он начинал немного пугать её.
Отец озаботился ее обучением как будущей женой незадолго до свадьбы, но знала она достаточно и от этого еще больше боялась, теперь любой взгляд мужчины воспринимался ею настороженно, как говорила гувернантка, мужчины падки на многие вещи и многие из них не имеют чести.
От неё не могло укрыться и то, насколько большим и роскошным был дом герцога. Конечно, это нельзя отрицать. Но…
можно ли сказать, что это и её дом тоже?
