***
— Министр…! Кажется, уже все равно. Прогорело. Так отвратительно пусто и стыло там, где должно теплиться маленькое солнышко, его сердце. — Стойте…! Как же все-таки мерзко смотреть на это неискреннее сочувствие, так явно написанное на лицах окружавших его людей. Ему как никогда не хватает кого-то родного рядом. Того, кому можно доверять. Ему не хватает Тома. — Министр, не нужно, авроры все сделают сами! Остановитесь…! Когда-то Гарри с уверенностью мог бы заявить, что счастлив; у него было все, о чем можно было бы мечтать. Однако, несмотря на это, он всегда чувствовал себя каким-то… Пустым. Будто что-то мешало ему чувствовать себя полноценным. Целым. Эта отвратительная, зияющая дыра внутри его сердца. Он был словно в забвении. Жил, праздно тратил деньги и силы на то, чего, в действительности, даже не хотел. Ради этого иллюзорного счастья готов был хоть жилы рвать, возвысится — опустится на самое дно магического мира, но… — Министр…! Даже самый слепой всегда прозреет в конце пути, а Гарри Джеймс Поттер слепым не был, отнюдь. Старик сам себе не мог признаться, как жаждал вновь увидеть этот ярко-зеленый свет, и… — Авада кедавра! Надежда лишь сильнее звенит внутри его сердца. Там, где все давно прогнило, где не взойдет солнце. Наконец-то он может быть уверен, что обрел долгожданное спокойствие. Мышцы лица расслабилась, словно в безмятежной неге. Никто не мог бы сказать, что у кого-либо из присутствующих был отдых слаще, чем у человека, спавшего сном нерожденного младенца.***
Вокзал Кинг-кросс. Такое далекое и одновременно родное место. — Прошло так много времени. Ты уже седой, Гарри. — Ты тоже, Том. — Я надеюсь… Теперь ты мне ответишь. Как тебя зовут? — Меня зовут…***
— Гарольд! Ты опять за свое! Верни мою книгу! — А вот и не верну, не верну! Два подростка с одинаково темными волосами резвились, бегая по коридорам Хогвартса. Резвились, пока их не остановил Слизнорт. — Мальчики, вы опять за свое? — Простите, профессор, — выдали они хором. После чего один из них добавил: — Но это все Гарольд начал, правда! — Да, да, возвращайтесь в свою спальню.***
— Том? А, Том? — Что? — Как ты думаешь… Статут секретности… Это правильно? — О чем ты, Гарольд? — Ну, знаешь… Мне кажется, мир магов нужно полностью отрезать от мира людей. Иначе будет война… — Думаешь? Том оторвал взгляд от очередного эссе и внимательно посмотрел на своего друга, пытаясь понять шутил ли он или все же говорил серьезно. — К чему ты вдруг? — Да не знаю. Просто… Подумал. — Ой, так ты умеешь? — Да ну тебя! — вскрикнул Гарри, бросая подушку в Тома.***
— Это… Неправильно. — Что неправильно? — То, что мы делаем… — А что мы делаем? — Том, ты же понял, о чем я! Тихий стон из уст того, кто так ругается, прекратил все споры. Это было правильно. Потому что они оба знали — это была любовь.***
— Меня зовут… Гарольд. Гарри. О, Мордред, Том, что же я наделал, Том! — Успокойся. Хватит паниковать, Гарольд. Я рад, что ты вспомнил меня, — усталая улыбка озарила лицо Тома, делая едва заметные морщинки частью какой-то вечной красоты. — Паниковать поздно, дурак. Твое время вышло. — И что теперь?.. — Теперь… Мы наконец-то можем снова быть вместе, Гарри.***
Впервые со смерти Дамблдора магический народ был так сплочен. Все были здесь. И аристократы, и полукровки, и магглорожденные. Все стояли здесь, подняв свои палочки к небу, надеясь, что где-то там далеко герой всего их мира наконец-то обрел свое счастье.