***
«Сколько раз Сынхен тут был? Чем они занимались? Из каких тарелок они ели и что пили, какое вино было первым?» и еще 1000 и 1 странный вопрос крутился в голове Сынри, пока он резал лук, и сейчас бы так хотелось порезать палец, но вот не выходит, ни случайно и ни специально. Квон не любитель готовить, однако сейчас, делая это вместе с любимым человеком, ему так радостно, что улыбка наползает на лицо и не сходит, но Сынри все еще похож на потухшее пламя, и как его заставить гореть у Джи идей ноль. — А я могу остаться? — в пустоту спрашивает Ли и замирает, — забудь это… — спешно договаривает он. — Можешь, — спокойно отвечает Джиен и тушит мясо, мешая его. — Но, а если Чхве придет? — вопрос звучит так тихо, что Квону требуется напрячь слух. — Не придет, оставайся, — увиливает мужчина и, слабо улыбнувшись, замечает, как Сынри начинает светиться: «Как мало ему надо» — думает он. Ужин. Долгожданная еда наконец-то попадает в желудок, и еще такая вкуснятина. Совместный труд и хорошие плоды. Сынри в душе язвит, Чхве вспоминает: «А я с твоим парнем тут ужинаю!» и смеется, делая вид, что слушает рассказ Квона. Сам Джиен рассказывал о прошлом, о том, как посещал шоу «позаботьтесь о моем холодильнике», ему там о правда было весело. После ужина они оба моют посуду. Вернее, моет макнэ, а хен говорит и говорит, и Ли это нравится. Сейчас он слушает его внимательно. Закончив на кухне и плавно переместившись в комнату, они садятся на диване, включая фоном фильм, но продолжая беседовать о разном. На экране у пары начинает ссора из-за измены, и Ли смотрит на актёров. Странно, ему никто не изменял, но гнев героини ему так знаком и понятен. Он переводит с экрана взгляд на пол, а после на руки Джина. Те такие тонкие, красивые. Похудение в свое время сделало его совсем другим, с виду анорексиком, но на деле он здоров, и если Сынри мог пускать слюни, то сделал бы это прямо сейчас. — О чем думаешь? — интересуется Джиен, наблюдая. — О тебе, — и не просит забыть сказанное, лишь в глаза смотрит своими тоскливыми. — И что ты думаешь обо мне? — Что ты прекрасен даже в почти тридцать, — улыбается по-доброму, за руку берет, и ведь не делает ничего запретного, но боится, что Джиен прогонит, руку скинет, но ничего не происходит. Это странно. — Ты будешь еще красивее, еще светлее, — улыбается Квон, руки рассматривает и оглаживает большим пальцем мягкую кожу любимого, и вот момент, — Помнишь два месяца назад, я сказал, что хочу на Мальдивах песни петь с Сынхеном? Ком и тревога, образовавшиеся в теле младшего, доставляют дискомфорт. Ли инстинктивно хочет убрать свою руку, но пока они делились нежностями, панда попалась в Джиенов капкан, и сердце младшего забилось сильнее. Он не вынесет этого разговора. — Я понял, что не хочу туда, я хочу узнать, куда хочет сам Сынхен, — и взгляд Квона странный, такой внимательный, выжидающий. Сынри опять дергает рукой на пробу, но ему не кажется, его правда держат и не дают убежать. Но зачем? Что хочет от него Джиен? — Может, тебе лучше позвонить ему и узнать? — тихо начинает Ли, раз больше ничего не выходит. — Позвонить? Хорошая идея, но ответит ли он мне? — пока хен доставал телефон, Сынри уже перепробовал все, что мог, даже встал с дивана, но мало того, что лидер и носом не повел, так еще сильнее сжал кисть. «Да что происходит?!» Крик души прерывает звонок мобильного, и он достает его из кармана штанов, уже думая о своем спасении, но на дисплее: «Квон Джиен», и у Сынри окончательно отказывает работать голова. Он смотрит воспитательно и потерянно на друга, а тот спокойно, как будто так и надо: — Не ответишь? Кто-то же так долго ждет на трубке, — Джиен подозрительно тихо говорит, а Ли снимает вызов и прислоняет телефон к уху. — Привет, пандочка, куда бы ты хотел слетать? — слышится и тут, и там, и Сынри зачем-то откидывает телефон в панике на пол, и отсаживается дальше, насколько позволяет длина руки. Ему еще так странно и страшно одновременно не было. Почему Джиен так поступает? — Зачем ты это делаешь? — голос предательски дрогнул, и Квон скинул вызов. — Я бегать устал. От всего устал, я запутался окончательно, — и ближе садится, но Ли, как от огня, двигается дальше, пока диван не заканчивается, — не бойся меня, — просит, голову склоняет, как преданный пес, чужую кисть до боли сжимает, что Сынри пищит, и хватка тут же ослабевает. — Ты должен был звонить Сынхену, почему мне набрал? — и выяснить хочет, всю правду узнать, понять, почему друг такой странный стал. — Я звонил куда надо, и Сынхен ответил, — лишь отвечает он, окончательно заводя в тупик младшего. — Ты с ума сошел?! Я не Сы… — а потом доходит. У Сынри мир с ног на голову прыгает, и даже голова кружиться начинает. Все это время. Все это чертово время он упускал самое важное. Сынри, панда, эти прозвища так прилипли, что Ли просто вычеркнул из головы свое имя, настоящее, которое с ним с рождения. Он вспомнил «унесенные призраками», сравнил себя моментально с Хаку и Тихиро, те тоже забыли свои имена. Ему в глубине души так смешно и так досадно. Он столько времени слушал о Сынхене и думал о Чхве, но почему-то себя не ставил, не думал об этом, ведь его имя перестало быть значимым в жизни. Джиен гений, безусловно, самый настоящий. — Значит тогда… два месяца назад, — спустя время отзывается Сынхен и подавляет в себе дрожь. — Это сложно, я правда не хотел рассказывать тебе о своих чувствах, но все же решил воспользоваться вашими именами и создал некую игру в имена. Я догадывался, что ты не поймешь, что о тебе речь, так и вышло. Мне жаль, что я такой трус и параноик, — он говорит не спеша. Ему правда жаль, что все вышло так, как есть. У Сынри разрывается душа на части, ему так больно, так мерзко, но в тоже время он очень счастлив, что все-таки Джиен никогда не имел в виду старшего. Слезы предательски стекают по щекам, и, закрыв лицо, он хочет уйти, ему так нужно побыть одному. — Отпусти, — просит он. — Ты знаешь лучше, чем я, что этого не случится, я не прошу меня прощать сейчас, но останься сегодня со мной, как и хотел, — Джиен смотрит на падающие капли слез, и сердце обливается кровью от зрелища. — Я останусь, но дай мне сходить в ванную, — Джиен не сразу, но расцепляет руку, и Ли подрывается с места. Проходя мимо двери, он не ловит в голове мысли о том, чтобы уйти, наоборот, хочет еще больше замков, дверей, чтобы никто не добрался до них.***
Шум воды заканчивается через полчаса. Квон за это время все убрал, вымыл и даже разобрал кровать. Он слышит, как дверь открывается, и тихие шаги рассекают тишину и тьму коридора. Вскоре в дверях появляется Сынри. Он не может пока смотреть в глаза, стыдно за слезы, за страх, но Джиен не умеет читать мысли, он только поднимается с кровати и подходит к младшему, обнимая крепко. Руки Ли обручем вокруг пояса оплетают, он взгляд прячет в изгибе шеи хена, вдыхая глубже запах кожи мужчины. — Отпустишь в ванную? — спрашивает Квон и чуть отстраняется, но теперь не пускают его, — я не сбегу, это же моя квартира, — и тихо смеется, в висок целуя смущенную панду, и Сынри отпускает. Джиен возвращается из ванной в скором времени. Ли уже лежит на кровати, под одеялом, видно только макушку, и старший чувствует, как в органах бабочки порхают, что самому хочется лететь. Залезая под одеяло и укладываясь на спину, он ощущает, как Сынри касается его руки, после носом утыкается в плечо. Он закидывает ногу на мужчину, двигается ближе, и Джи обнимает его, ложась чуть удобнее для любимого, целуя его в макушку, после в нос. Ли следит внимательно и тает при этом, хочется ему поцелуя в губы, но старается этим довольствоваться, только не выходит, Квон добирается до губ, приподнимая за подбородок голову смущенного Сынри, не давая опустить или отстраниться. Джиен так нежен, его губы мягкие, на вкус мятные из-за пасты, Ли всегда хотел узнать, какие же они на ощупь, на вкус, и сейчас, пока в голове взрываются кометы, он точно может сказать, что это его любимые губы из всех, что он целовал ранее. Джиен не представлял, что какой-то поцелуй может выбить из него слёзы. Видимо, он так ждал этого, так нервничал все это время, ведь бесился, когда Сынри контактировал с другими, выдумывал себе ерунду и волком выл, а сейчас понимает, что Сынри любит его и не будет ходить налево, ведь у него был шанс, пока шла игра, но он предпочел оставаться одному и любить Джиена, чем пытаться выбить его из головы. Оторвавшись, Сынхен улыбается, и Джиен тоже. Квон пальцами оглаживает припухшие губы и, тихо прорычав, снова забирает с них поцелуй, заставляя Ли хихикать, смущаться, но ощущать безмерное счастье. Укладываются они не скоро, но панда первым начинает зевать и засыпать на глазах, Квон целует последний раз его в щеку и ложится обратно на спину. Через секунду голова Сынри так удобно устраивается на Джиеновом плече, да и все теперь так стало хорошо, пусть есть и осадок, и обида, но Сынри знает себя, как никто другой, он простит, отпустит это все, ведь не один Джиен виноват, Сынри тоже: умудрился забыть имя, но, а если и помнил его, то как сложилось бы все? А, впрочем, не важно, важно лишь то, что сейчас у них двоих есть возможность обнимать, целовать и делать каждый день друг друга еще более счастливым и сказочным, чем вчера.