Останься со мной

Солнце близилось к закату, рассыпая вокруг свои последние лучи и омывая золотисто-розоватым светом берега бесчисленных островков под нами. Тучи давно ушли, напоминанием о недавнем ливне служила лишь наша мокрая одежда, которая никак не хотела высыхать на холодном ветру. Однако легкий озноб не мешал мне восхищаться таким чудесным вечером, и под размеренный шум ударяющихся о скалы волн я даже умудрилась ненадолго уснуть. И эти минуты сна были самыми спокойными за всю прошедшую неделю. Не было ни воспоминаний, ни видений. Лишь белая пелена сладкой дремы, которая на секунду вернула меня в те дни, когда мы с Молнией, строя базу, засыпали прямо на влажной земле под малиновыми лучами солнца. Прижавшись друг к другу, мы погружались в царство Морфея все перепачканные грязью и опилками, но были такими счастливыми, что весь мир мог в такие моменты подождать. Разлепила веки я уже тогда, когда на горизонте показалась полоска огромного острова. Он был ещё слишком далеко для того, чтобы его можно было хорошенько разглядеть, но внутри уже тогда начал сворачиваться тугой жгучий клубок. Поэтому я принялась водить пальцами свободной руки по шее Молнии, чтобы хоть как-то успокоить нервы, однако даже теплая шершавая чешуя не смогла угомонить бурю поднимающихся эмоций. И где же моя собранность? — Астрид, — подал голос Иккинг, летевший справа от меня. Чёрт, я уже и забыла про него. — Можно тебя спросить? — Ты уже спросил, — безучастно бросила я. — Там, на острове, — неуверенно начал парень, пытаясь подобрать слова, — когда Вопль Смерти оказался у тебя за спиной... Я уже понимала, к чему он клонит, поэтому всё моё тело напряглось. — Ты впала в ступор, будто увидела призрака, — закончил, наконец, Иккинг. — Я ни за что не поверю, что ты испугалась, поэтому хочу спросить — что с тобой тогда произошло? Ветер уносил моё молчание далеко-далеко, пока я выводила витиеватые узоры пальцем на шее Молнии. Затем я медленно положила руку на выступ седла и, вздохнув, закрыла глаза. — Со мной было всё в порядке, — как можно спокойнее ответила я, будто это ничего не значило. — Растерялась, с кем не бывает. — Мы же оба понимаем, что это не так, — я раскрыла глаза и повернула голову в сторону Иккинга. — Что ты хочешь от меня услышать? — Правду. Я всматривалась в каждый миллиметр его лица, пытаясь найти хоть одну причину сейчас выдать, как на духу, все свои терзания и сомнения. Он помогал мне спасти Сильвера, не дал расшибиться в лепёшку, когда Беззубику стало плохо, а так же не дал умереть Молнии, но всё равно он оставался главной причиной гибели моего острова. И этого я ему не смогу простить никогда, даже если он спасет тысячи младенцев от смерти. — Лезть в душу мало знакомому человеку очень бестактно, Иккинг. Так же, как и расспрашивать девушку про минуты её слабости. — Но ты же не мало знакомый человек, — парень наклонил голову на бок. — Мы знакомы пятнадцать лет. — Ты знаком пятнадцать лет с той Астрид Хофферсон, что исчезла пять лет назад. Меня же ты нисколечко не знаешь. — Почему ты говоришь про себя, как будто про двух разных людей? — Потому что это так и есть, — я снова перевела взгляд на горизонт. — И поверь, ты в этом очень скоро убедишься. — Ты всё ещё не ответила на мой вопрос, — Иккинг явно не хотел сдаваться. — По-моему, я ответила на него даже больше, чем должна была, — весь этот разговор уже начал меня немало раздражать. Как и присутствие рядом этого наглого мальчишки. — Ты говоришь, что ты другая, однако язвишь так же искусно, как и прежде, — а вот теперь мне захотелось стукнуть Иккинга по лицу, чтобы убрать появившуюся на нем улыбку. — Не состыковочка, Миледи. — Я очень рада знать, что ты помнишь, какая я была пять лет назад. К сожалению, мне недоступно это знание, ведь я не помню ничего, кроме своего имени и пары тройки воспоминаний, которые периодически всплывают у меня в голове. Так что извини, поднимать торжественный кубок ты будешь один, без меня. — Значит, тогда в доме это было всё-таки воспоминание, — улыбка Иккинга растянулась ещё больше, а всё внутри меня резко оборвалось. Вот чёрт. — И что же ты вспомнила? — То, как хочу тебя убить. — Миледи, давать заднюю поздно — Вы уже проболтались. Так что же это было за воспоминание? — Я смотрю тебе нравится выводить меня из себя? — я злобно зыркнула на Иккинга, но тот даже бровью не повёл. — Всё потому что ты очень милая, когда злишься. И если предыдущие его слова были сказаны больше для того, чтобы раззадорить меня, эти же явно не искрили притворством и издевкой. Я нахмурила брови, а затем отвернулась и уставилась на один из отростков на голове Молнии, чтобы на чем-то сосредоточится, но вот щёки всё равно предательски заалели. Как же он меня раздражает. — Спорить с тобой, конечно, очень занятное дело, но вот выиграть у тебя всё равно не получится, — Иккинг потянулся в седле, а потом уставился перед собой. — Кстати, мы почти на месте. Я резко подняла голову и тут же забыла про только что произошедший спор. Ледяные лапы паники вновь сжали мои внутренности, заставляя забыть, как дышать. Всю неделю я и думать боялась, что со мной будет в такой момент. Я, как могла, оттягивала неизбежное, но убегать было уже поздно. Остров Олух был перед моими глазами. Первое, что бросилось моему взору, были четыре больших статуи с изображением Тора, установленные в море у входа в бухту. Их угрожающий вид сразу показывал настрой обитавшего здесь племени к чужакам. Во рту каждой из них горели костры, и я смела предположить, что эти статуи служили маяками для судов. Следом за ними я увидела гигантскую скалу, своей заснеженной верхушкой уходившую далеко в небо, загораживая заходящее за горизонт солнце. Эта скала была во много раз больше, чем любая на моём острове, и от её величественного вида у меня внутри всё содрогалось. За скалой виднелся темный и большой лес, состоящий в основном из пушистых и высоких елей. Песчаные пляжи располагались по всему периметру острова, зазывая своим золотистым цветом понежится под теплыми лучами и подышать морским воздухом, забыв обо всех проблемах. А у самого подножья скалы, в низине острова, располагалась небольшого размера деревня. У меня в очередной раз перехватило дыхание. Деревянные дома стройными рядами возвышались над землёй, от чего возникало ощущение, что это были большие зубы самого острова. У входа в каждый был поставлен факел, а соединялись они посредством лестниц и деревянных мостов. В некоторых местах я разглядела зиплайны, но они существенно отличались от тех, которые я выторговала у торговцев и установила на своей базе. Они были гораздо мудрёнее и продуманнее, то соединяясь, то петляя вдоль домов. Но самыми заметными в этой деревне были массивные деревянные двери, расположенные прямо в скале и освещенные двумя факелами необъятных размеров. К этим дверям вела длинная каменная лестница, по которой как раз сейчас шли несколько викингов, о чем-то увлечённо болтая. — Ну что ж, — подал голос Иккинг. — Это — остров Олух. В двенадцати днях к северу от Полной безнадеги и всего в паре градусов южнее Холодной смерти. Олух крепко застрял на Меридиане мучений. А вот это деревня, одним словом, не курорт. Здесь выросло уже семь поколений, но дома совсем новые. У нас тут рыбалка, охота и ска-а-азочные закаты. По виду, конечно, не скажешь, но эта кучка мокрых голых скал может преподнести много сюрпризов. Ну, как тебе? Я ничего не могла ему сказать. То ли от впечатления от столь большого острова, то ли от не покидающего меня страха. Спасибо Молнии, которая своим приглушенным урчанием ответила за меня. Остров был действительно красивым. Мрачным, потрепанным, но безумно красивым. — Нам сюда, — скомандовал Иккинг и спикировал вниз. Молния полетела за ним следом, лавируя между деревянными сооружениями. Прохожие внизу удивленно вздыхали, кто-то выкрикивал приветствия Иккингу, а кто-то кинул в него яблоком. Кстати, после этого жеста на земле завязалась какая-то потасовка. Мысли с бешеной скоростью метались у меня в голове, а пальца безумно дрожали, и мне казалось, что ещё немного, и я просто свалюсь с Молнии от нехватки сил. И вот когда до моего позорного падения оставались какие-то считанные минуты, Беззубик ещё раз спикировал и приземлился на землю около пристани. Я же осталась кружить в воздухе. — О, явился, не запылился! — раздался хриплый голос подошедшего к Иккингу здоровенного светловолосого викинга в небольшом рогатом шлеме с деревянной ногой и крюком вместо кисти. — Наконец-то соизволишь чуток поработать. — Прости, задержался, — проговорил Иккинг, а затем вскинул голову и посмотрел на меня. — Возникли кое-какие обстоятельства. — Твои обстоятельства обычно ни к чему хорошему не приводят, — викинг пригрозил парню своим крюком. — Вспомнить только последний День Весенья, когда вы с Рыбъеногом притащили из леса детёныша Древоруба, а он снес нам половину домов в деревне! Я продолжала кружить над этими двумя, не смея спускаться. Иккинг выжидающе смотрел на меня. — Поверь, эти обстоятельства того стоят. — Иккинг! — из здания рядом выбежал крупный светловолосый юноша с небритым лицом. За ним ковылял коричневый Громмель, лениво потягиваясь и зевая. — Наконец-то ты вернулся! Мне столько всего нужно тебе рассказать... — Да-да, Рыбьеног, мне тоже, — в очередной раз махнув мне головой, Иккинг провёл ладонью по своему лицу. — Но сначала я бы хотел... — А кто это там кружит над нами? — настороженно спросил юноша, которого пару секунд назад Иккинг назвал Рыбьеногом. Видимо, это послужило каким-то сигналом для Молнии, или же ей просто надоело парить на одном месте, потому что она с громким ревом сделала в воздухе петлю, а затем стремглав понеслась к земле. В самую последнюю минуту она раскрыла крылья и приземлилась на траву, поднимая в воздух семена одуванчиков. Надо было видеть лица этих викингов. Оба они застыли в изумлении, Рыбьеног даже рот раскрыл, а находящиеся в его руках бумажки тут же полетели на землю. Молния сложила свои крылья и тут же оскалилась, вставая в оборонительную стойку и рыча. Я аккуратно слезла с её спины, пытаясь не задеть раненое плечо, затем встала рядом с Молнией и положила руку на рукоятку кинжала, готовясь в любую секунду напасть. Молния при этом обвила меня хвостом, прижимая ближе к себе. Сердце намеревалось пробить рёбра и выскочить из груди ко всем чертям. Вокруг нас, казалось, уже собралась вся деревня, и каждый пытался разглядеть меня и разъяренную Молнию со всех сторон. Они перешептывались, показывали пальцами, кто-то в ужасе пятился назад, а кто-то намеревался нас потрогать, то делая несколько шагов вперед, то назад. Я же следила за каждым подозрительным движением, чтобы успеть если что вовремя среагировать. — Ещё одна Ночная Фурия... — медленно проговорил Рыбьеног, все ещё находясь в состоянии шока. Второй же викинг уже приходил в себя, так как его брови постепенно сходились на переносице. — Ты кого к нам привёл, чертёныш? — с прищуром спросил он, внимательно вглядываясь в моё лицо. Сразу было понятно, драконы его интересовали гораздо меньше, чем этого Рыбьенога. — Плевака, Рыбьеног, — торжественно начал Иккинг, от чего мне в очередной раз захотелось ему врезать. — Это... — Астрид, — перебил парня Рыбьеног, наконец выходя из оцепенения. — О мой Тор, это Астрид, Астрид! Юноша побежал было ко мне, но Иккинг тут же преградил ему путь. Рыбьеног в недоумении замер. — Э-э-э, да. Это Астрид. Но есть одна проблема, — мазнув по мне взглядом, парень вздохнул. — Она ничего не помнит. Повисло молчание. Челюсть Плеваки встретилась с травой, а Рыбьеног и вовсе потерял связь с землёй, потому что лишь тупо пялился на меня с диким выражением лица. Я всё крепче сжимала рукоятку кинжала, уже в сотый раз жалея, что послушала этого темноволосого мальчишку. — Астрид? — медленно спросил Плевака, начиная подходить ближе. Молния тут же среагировала и яростно зашипела. — Быть того не может. — Это точно Астрид! — выкрикнул кто-то из толпы. — Да, и вправду она! — Как повзрослела девочка! — А дракона то какого себе отыскала! Невероятный шум поднялся над пристанью. Молния забила хвостом по земле с невероятной силой, в то время как мои костяшки по цвету сравнялись с её чешуёй. Напряжение сковывало моё тело, точно цепи, а нога непроизвольно дернулась в сторону Молнии в попытке забраться на неё и улететь отсюда прочь, но я вовремя себя остановила. Не могу я так позорно сбежать. Я всегда преодолеваю трудности с высоко поднятой головой, пусть даже в последнее время мои принципы меня и подводили. Плевака ещё какое-то время вглядывался в моё лицо, в то время как я рассматривала его глаза. Они казались мне знакомыми, но при этом и безумно чужими. Викинг загадочно почесал свой подбородок, а затем повернулся к сзади стоящему викингу и коротко сказал: — Зови Стоика. Викинг кивнул и побежал в сторону каменной лестницы, скрывшись затем за поворотом. Плевака повернулся к толпе. — Ну, чего встали? Доставайте свои бочки с выпивкой и тащите в Большой Зал. К нам вернулась наша пропавшая девочка! Публика громко заорала, некоторые принялись даже подбрасывать свои железные шлемы в воздух. Я попятилась назад, врезавшись спиной в хвост Молнии, в то время как народ стадом понёсся врассыпную под неимоверный рёв драконов. Казалось, что на остров напали — такая сейчас творилась катавасия. Лишь когда толпа более-менее разошлась, я позволила своей руке соскочить с рукоятки кинжала. — Я глазам своим не верю, — Рыбьеног сделал шаг вперед и вытянул руку, но тут же стушевался и опустил её. — Ещё одна Ночная Фурия... — Это Дневная Фурия, — подала, наконец, голос я. — И её зовут Молния. — Прошу прощения, — Рыбьеног ещё больше сконфузился и перевёл взгляд своих салатовых глаз на меня. — Не хотел её обидеть. А ты... правда ничего не помнишь? Совсем? — Лишь пару тройку коротких отрывков. Рыбьеног взглянул на Иккинга, а затем, набрав в грудь побольше воздуха, выпалил на одном дыхании: — Что ж, меня зовут Рыбьеног Ингерман! Я — хранитель мудрости обо всех-всех драконах. Ну почти всех... Многих мы ещё не до конца изучили, кого-то вообще ещё только предстоит отыскать... А кто-то вообще говорит, что я всё за Иккингом записываю, но на самом деле я даю всему своё собственное толкование, да! Я непроизвольно захихикала, постепенно расслабляясь. Этот парень явно не очень уверен в себе, но это делало его безумно смешным и даже... милым что ли. Можно даже простить ему то, что он пытался меня обнять против моей воли. — Приятно познакомиться, Рыбьеног, — я слегка улыбнулась, а затем перевела взгляд на Громмеля. Он осторожно подходил к Молнии с широко распахнутыми глазами и высунутым языком. Молния, прижав уши, попятилась назад, судорожно оглядываясь по сторонам, и когда её взгляд остановился на Беззубике, беспомощно мяукнула, пытаясь найти в нём поддержку. Но Беззубик с полу прикрытыми глазами продолжал стоять на месте, будто находился сейчас вообще в другом измерении. На помощь моей девочке пришел сам Рыбьеног. — Тише, Сарделька, — юноша легонько потянул Громмеля за хвост, и та остановилась. — Мы же хотим произвести хорошее впечатление на нашу новую подругу. Сарделька быстро закивала, а затем своим огромным языком облизала Рыбьенога с головы до ног, оставив того стоять всего мокрого в ступоре. Я вновь прыснула в ладонь, а затем услышала над своим ухом бархатный шепот. — Впервые за эту неделю ты искренне улыбнулась. Я успела лишь коротко мазнуть удивленным взглядом по Иккингу, потому что в следующую секунду огромная рука с крюком приземлилась на моё плечо и прижала меня к своей груди. — Потеря памяти никогда не была проблемой для настоящего викинга! — гордо выкрикнул Плевака, пока я тщетно пыталась выбраться из его хватки. — Вот я, однажды, упал со скалы прямо на острые булыжники, выбив половину своих зубов, и неделю ничего не помнил! Но это не помещало мне с позором выгнать с нашего острова лазутчиков из племени Изгоев, да ещё и прихватив у них весь оружейный арсенал! Выбравшись, наконец, из-под руки Плеваки, я отошла от него как можно дальше и начала вытирать своё лицо, которое оказалось всё испачканное в саже с костюма викинга. В этот момент Беззубик неистово взревел, ничком падая на землю. Иккинг тут же подскочил к нему, принялся снимать седло и все сопутствующие ему железяки, а Рыбьеног, превратившись из загнанного в угол мальчишки в уверенного в себе викинга, начал доставать из закромов своей маленькой сумки какие-то бумажки. — Только не говори, что в него попала стрела охотников, — обеспокоенным голосом сказал Рыбьеног, принимаясь осматривать пасть Беззубика. — Ещё неделю назад. Я поил его снадобьем, чтобы он продержался до острова, но ему всё равно становилось только хуже. Нужно срочно попасть к Готти, — в этот момент парень повернулся ко мне с невероятной надеждой в глазах. — Поможешь? Я коротко кивнула. — Иккинг, лети с Астрид. Мы с Сарделькой понесем Беззубика. После этих слов Рыбьеног ловко вскочил на Громмеля, а тот, подхватив Беззубика лапами, полетел куда-то в сторону горы. Я последний раз провела кулаком по своему лицу, а затем стремглав забралась в седло Молнии. Иккинг залез за мной следом. — Как слетаешь к Готти, возвращайся сюда, — Плевака с грозным видом принялся тыкать в парня крюком. — Твой отец с меня шкуру сдерет, если ты снова улизнёшь из его лап, а я не хочу быть его игрушкой для битья. Вот ведь придумал, слинять на две недели, никому ничего не сказав... — Я понял, Плевака, — перебил его Иккинг. — Вернусь как только смогу. После этого Молния одним мощным рывком поднялась в небо, взметнув за собой кучу пыли. Летя вслед за Сарделькой, мы поднимались всё выше к облакам, где воздух становился ещё более морозным, чем на земле. Я, всё чаще вдыхая, повернула голову к Иккингу. — Готти — ваша целительница? — Не только, — Иккинг пальцем указал направление, куда нужно лететь, а затем продолжил: — Она является старейшиной нашего племени, и многие важные вопросы Вождь обсуждает именно с ней. Раньше, когда мы убивали драконов, она выбирала лучшего из учеников, а затем, после последнего испытания, посвящала его в войны. Правда, она нема, поэтому общается лишь иероглифами, да и их понять может не каждый. Но, тем не менее, она самая мудрая из нас. Обогнув скалу, Молния сделала петлю и стремглав понеслась вниз, к самой её макушке. На ней располагалась небольшая хижина, которая удерживалась на этой заостренной верхушке горы лишь благодаря нескольким толстым бревнам. С самой нижней части горы к хижине подходила деревянная лестница, и я с ужасом представила, сколько же надо сюда топать пешком, чтобы подняться. Мы же, верхом на Молнии, за пару секунд оказались около этого маленького домишки, а затем приземлились на небольшой деревянный пол, где нас уже поджидал Рыбьеног с Сарделькой и Беззубиком. Иккинг спрыгнул с Молнии и подскочил к Ночной Фурии, утыкаясь лбом в его нос. Беззубик вяло лизнул его по волосам, а у меня в этот момент разбилось сердце от такой душещипательной картины. Рыбьеног нырнул внутрь здания, и через секунду вышел вместе с целительницей племени Хулиганов. Готти, медленно ступая по деревянному полу, опиралась на высокую палку, на конце которой гремели различные кости. Это была пожилая женщина, лицо которой было усыпано множеством морщин, и в каждой из них, казалось, крылась невероятная история и мудрость. Сама она была невысокого роста, доставала мне всего лишь до пупка, вся сгорбленная и невероятно худощавая. Её густые волнистые седые волосы двумя косами струились по обе стороны от лица, а голову украшал небольшой рогатый приплюснутый шлем. На оголённых руках виднелись синие отметины в виде рисунков драконов, и чем дольше я на них смотрела, тем больше мне казалось, что они живые. Готти медленно подошла к Беззубику, раскрыла его пасть и тут же влила какую-то зелёную жидкость туда. Дракон принялся отплёвываться, как делал это со снадобьем Иккинга, но Готти не давала ему выплюнуть эту жижу. Когда же Беззубик, сдавшись, проглотил снадобье, целительница принялась чем-то натирать его нос, и уже через пару секунд Ночная Фурия завалилась на спину и громко засопела, дергая задней лапой. Воу. Какой профессионализм и точность действий. Готти что-то принялась чертить палкой на песке, что был раскидан по всему деревянному полу. — Она говорит, что опасность миновала, — через несколько секунд начал читать Рыбьеног. — Он должен немного поспать, а затем будет как новенький. А, и ещё она от всей души приветствует Астрид. Я вздрогнула, а Готти впервые посмотрела своими выцветшими серыми глазами на меня. В этот момент меня будто током прошибло, его разряды заискрили на кончиках моих пальцах, а может это была кровь, которая от них отлила. Столько мудрости и знаний было в её взгляде, что во мне поселилось стойкое желание отвернуться, не в силах его выдержать. — Вы знаете, кто я? — мои брови взметнулись вверх. Целительница широко улыбнулась и кивнула. Она вглядывалась в моё лицо очень долго, а затем резко перевела взгляд на Рыбьенога, который взял в руки какую-то вазу, и со всего размаху треснула ему палкой по голове. — АУ! — вскрикнул юноша. — Готти, что ты творишь?! Старейшина пригрозила Рыбьеногу кулаком, явно забыв про меня и Беззубика. — Э-э-э, Готти, — аккуратно обратился к ней Иккинг. — Есть ещё одно дело к тебе. Видишь ли, Астрид ничего не помнит, и я хотел бы узнать... Парень не успел договорить, поскольку старейшина тут же всучила ему палку, а меня усадила на стул. Я даже не успела понять, как это произошло, ведь с виду эта пожилая женщина было на редкость робкая и хрупкая, но на деле же была как фурия, не терпящая, когда что-то идет не по её правилам. Я проглотила ком в горле и сложила руки на коленях в ожидании... чего-то. Готти внимательно осмотрела мои глаза, нос и рот, а затем принялась копаться в моих волосах. Я же переводила удивлённый взгляд с Иккинга на Рыбьенога, мысленно проклиная обоих за то, что затащили меня сюда, и лишь уважение к столь старому и мудрому человеку заставляло меня сейчас сидеть смирно. Я терпеть не могла когда меня трогают. И уж тем более чужие мне люди. Через пару минут Готти, наконец, перестала копаться в моих волосах, притащила из хижины какие-то кости, бросила их на деревянную бочку и принялась разглядывать с задумчивым видом. Потом смахнула их на пол, взяла из рук Иккинга свою палку и вновь начала что-то писать. — Она говорит, что потеря памяти произошла вследствие удара о твёрдую поверхность с огромной высоты, — принялся переводить каракули Рыбьеног. — Причем, произошло это несколько лет назад, судя по затянувшейся ране на затылке. — А она... Воспоминания смогут вернуться? — спросил Иккинг. Готти снова принялась чертить. — Они могут возвращаться фрагментами, могут вернуться все сразу, а могут не вернуться вообще. Всё зависит от её желания и от того, насколько глубоко сейчас эти воспоминания находятся в её голове. Возможно, мозг блокирует некоторые из них, и тогда лишь серьёзное эмоциональное потрясение сможет запустить эту цепочку из воспоминаний. Пока что стоит находиться в той обстановке, в которой она была до потери памяти, чтобы помочь воспоминаниям вернуться. Вдруг Готти взяла мой подбородок пальцами и заставила смотреть прямо ей в глаза. Я опешила, пока целительница, нахмурив брови, что-то пристально искала не на моём лице, нет, прямиком в моей душе, вытаскивая наружу все потаённые страхи и желания. Когда же её костлявые пальцы отпустили меня, я уже практически не дышала, и даже забыла, что нужно хоть иногда моргать. — Твоя ноша тяжела, юное дитя, — читал надписи Готти Рыбьеног. — В тебе борются два чёрных демона, но то лишь ангелы под маской. Бойся друга своего, а главное себя. Но будь честна с собой, как с взрослыми честны младенцы. Твой трудный путь лишь сделает тебя сильней, прими ту силу, что даруют небеса, и станешь ты тогда сильнее Бога. Рыбьеног, читая последние строчки, поднял на меня взгляд, полный непонимания, а Готти, тем временем, подхватила с пола кости и исчезла за дверью своей хижины. — Да уж, — протянул Иккинг. — Порой Готти немного... заносит. — Что она имела в виду? — недоуменно спросила я, вытирая потные ладони об коленки. — Понятия не имею, но не думаю, что следует сильно заострять на этом внимание. - Иккинг погладил Беззубика по задней лапе. - Она уже стара, и не всегда говорит, точнее пишет, что-то разумное. Главное, что теперь мы знаем, что твоя потеря памяти временная, и что ты сможешь всё вспомнить. Я слабо кивнула, переводя взгляд на голубые глаза Молнии. А нужны ли мне эти воспоминания?