Mr. Perfect

— Я не пойду к Холландам! — воскликнула я, прерывая восторженную речь мамы, которая радостно щебечет уже около тридцати минут, на что получаю грозную, но всё-таки удивлённую физиономию женщины. Я и папа всегда были вынуждены выслушивать мамину хвалебную тираду в сторону семейства Холланд. Слушать, насколько эта большая семья дружна, о их счастье и успехе. И если папа охотно поддерживал разговор, я не была в полнейшем восторге от их обсуждений. Или вернее будет сказать, что разговоры о них вызывали во мне дрожь и волнение. Особенно старший из детей Холландов. Том. Мать его. Холланд. Этот парень буквально сносил мне крышу. В голове не оставалось ни единой здравой мысли. А язык выдавал неразборчивый лепет. Глаза боязливо метались по всему что видели, лишь бы не столкнуться с тёплым взглядом карамельных глаз. Поэтому да, я не хочу справлять с ними Рождество, если хотите, чтобы я оставалась в сознании в этот замечательный зимний праздник. — Что значит ты не пойдёшь к Холландам, милая? — удивлённо пролепетала мама, очнувшись от моей невоспитанности. — Вы же так хорошо дружили в средней школе. Что с вами двумя произошло? Может мы выросли? Или как давно вы видели Тома? Этот парень выглядит теперь так, что в голове нет ни одной приличной мысли. И что я знаю точно, что с такими мыслями нельзя дружить с парнем. Да, я влюблена в своего друга детства. В четырнадцать лет в канун Рождества мы признались друг другу, что никогда не целовались. И решили «научиться» делать это на друг друге. Стоит ли говорить, что это было неловко, волнительно и волшебно одновременно? Но вряд ли это стоило делать в его комнате. Потому что нас спалила его мама, которая влетела с подносом чая и печенья даже не постучавшись. Мы замяли эту историю и больше не возвращались к этой теме. В пятнадцать лет мы оба решили, что открыть родительское шампанское будет неплохой идеей. Поэтому это Рождество я запомнила плохо. Помню, что наши родители нашли нас в нетрезвом состоянии, когда мы задыхаясь от смеха вспоминали наш первый поцелуй в четырнадцать лет, ровно год назад и вновь тянулись к губам друг друга, кажется желая вновь переступить эту дружескую черту. Спасибо, мама, что уберегла от этого. В шестнадцать лет, когда мы уже оба стали выглядеть старше и у меня исчезли подростковые прыщи, а чёлка, которую сама решила подровнять кухонными ножницами, уже подросла, а Том начал наращивать мышечную массу, я поняла, что что-то чувствую к парню, которого считаю лучшим другом. И эти чувства сложно назвать дружескими или даже братскими. И именно в это Рождество я и Том всё испортили. Мы всегда приходили в дом Холландов заранее, задолго до празднования. И я по привычке влетела в комнату Тома без стука и столкнулась с ним, ударившись в плотную с его телом и по закону своей неуклюжести, упали на кровать. Кажется, что в этом такого. Столкнулись и столкнулись, ничего ужасного в этом нет. Всё равно что обнялись. Но не всё так просто, как могло показаться на первый взгляд. Тело Тома наполовину было обнажённым, а низ скрывало лишь белое полотенце. Его голый торс был плотно прижат к моему телу. От осознания ситуации мои щёки залились краской. Его руки расположились по обе стороны от моей головы, мои на его плечах, слегка отталкивая от себя. Наконец мои глаза неуверенно встретились с глазами шатена. И тут словно что-то изменилось. Словно кто-то спустил курок. Я оторвала лопатки от мягкого матраса кровати, прижавшись губами к его губам, мягко касаясь сладких губ, хранившие всё тот же вкус, что и два года назад. И наконец, слегка опешив от моих действий, Том ответил на поцелуй и слегка подался вперёд, перехватив управление на себя. Этот поцелуй не был таким же неопытным, как тот, когда нам было по четырнадцать. Его губы были настойчивые, но всё же он не переходил черту и мягко перебирал поочерёдно то верхнюю, то нижнюю. Пальцы правой руки опустились на мою щёку, убирая с глаз чёлку, удерживая вес на одной руке. И наконец, когда воздух окончательно закончился в лёгких, я отпустила голову на мягкую перину и несмело открыла глаза, боясь увидеть в его взгляде страх и сожаление. Его глаза были плотно закрыты. Длинные чёрные ресницы слегка подрагивали, а с мокрых волос капало на оголённые плечи и изредка на моё лицо. Мы оба тяжело дышали, касаясь друг друга грудью, пытаясь восстановить дыхание. Я несмело провела пальцами по его щеке, проводя от слегка влажного виска вниз до подбородка, затем также несмело коснулась нижней губы. Том наконец медленно открыл глаза и к моему удивлению, в его взгляде не было ни одного намёка на сожаление или неуверенность. Его медово-карие глаза с удивительной нежностью заглядывали в мои. Он снова поддался вперёд, уже с неким напором касаясь моих губ и слегка прикусив нижнюю губу, заставил выпустить лёгкий тихий стон в его рот и приоткрыть губы впуская его язык в свой рот. Мой язык сплёлся с его в диком танце, позволяя Тому полностью завладеть не только моим ртом, но и моими чувствами, которые в данный момент переполнились через край. Мои руки отпустили его плечи и перешли на его затылок, перебирая влажные тёмные пряди волос. Разорвав поцелуй Том перешёл поцелуями на щёки спускаясь всё ниже, перебираясь на шею. И моё сознание проснулось после продолжительного сна. Оно истошно закричало и появился сигнал тревоги. Только сейчас я осознала глупость своих действий. То, что мы делаем — не правильно. Мы лучшие друзья с самого детства. А то, что мы делаем сейчас, никак не вписывается в правила дружбы. — Том, — прохрипела я, что больше походило на стон, пытаясь руками оттолкнуть парня от себя. Холланд поднял на меня затуманенный взгляд и вновь вернулся к губам. Но я не отвечала на поцелуй, пытаясь увернуться. И кажется Том почувствовал сопротивление с моей стороны, поэтому отстранился, пытаясь вглядеться в моё лицо и прочитать мои эмоции. Но я смогла оттолкнуть его от себя и выбраться из-под него. Ноги подкашивались, но взяв себя в руки отошла совершенно в другую сторону комнаты, пытаясь пригладить волосы и поправить помятое платье. Том удивлённо смотрел на меня со своей кровати, пытаясь понять что только что произошло и что он сделал не так. Но он всё сделал так и проблема только во мне. Вся вина в этой ситуации лежит только на мне. И только я сделала всё не так. Только что разрушила всё в прах. — Прости, — воскликнула я, сорвавшись на последнем слоге. — Это моя вина. Ты ни в чём не виноват. Это было ошибкой. Я сказала это всё на одном дыхании и выбежала из его комнаты. Без возможности объясниться и всё выяснить в спокойной обстановке. Вечер был испорчен окончательно. Я сидела уткнувшись в свою тарелку, боясь поднять взгляд на Тома, который в свою очередь прожёг во мне дыру, и еле сдерживала слёзы, которые так и наровили прокатиться по алым от смущения щекам. И всё. Всё было кончено. С того вечера прошёл ровно год. Мы так и не обмолвились ни одним словом. Пересекались взглядами — да, в школе ни один раз, но я тут же отводила глаза от него, и делала вид, что смотрю куда-то сквозь. Я пригласила его на своё семнадцатилетие, но он не пришёл. Отправил мой любимый шоколадный торт вместе с курьером и маленькую открытку с поздравлением. Том пригласил меня на своё семнадцатилетие, но я не пришла. Я передала его любимые вишнёвые пирожные миссис Холланд. На вопрос: «Останешься ли ты на день рождение?» скромно улыбнулась и покачала головой, а затем обняв себя за плечи быстро ушла, когда женщина позвала Тома, чтобы тот уговорил меня остаться. Но рано или поздно мы должны были встретиться. Справлять Рождество вместе многолетняя традиция, которая не рушится в одно мгновение из-за глупой влюблённой девчонки. — Милая, ты меня слышишь? — в очередной раз спросила мама, щёлкая пальцами, а когда я перевела свой взгляд на неё, громко цокнула языком. — Если бы ты слушала меня с самого начала, то слышала бы, что в этом году мы празднуем Рождество у нас. Я шокировано распахнула глаза. Ощущения были, словно меня ударили чем-то тяжёлым по затылку. Нет! Только не это! Рождество у нас? Конечно, мы и раньше принимали Холландов у себя, но последний раз это было больше трёх лет назад. Теперь мне точно никуда не деться. Том будет в нашем доме.

***

Эти два дня до Сочельника прошли также быстро, как и этот год. Колени дрожали каждый раз от одной мысли, что я снова буду в одном помещении с Томом спустя целый год. Опять это неловкое молчание, испепеляющие карие глаза, бросающие в меня молнии и любопытные взгляды родителей, желающие узнать, что произошло между нами двумя. Как будто есть разумный ответ на этот вопрос. Я как можно дольше прячусь в своей комнате. Даже когда слышу голоса у подъездной дорожки, доносящиеся из приоткрытого окна и даже когда слышу терпеливый дверной звонок. Смотрю на своё отражение и понимаю, что в отличие от Тома, который с каждым годом становится всё красивее и мужественнее, со мной таких же чудесных изменений не происходит. Всё та же нелепая чёлка, только теперь плавно переходящая в короткое каре. Светлая россыпь веснушек на носу и большие серые глаза, смотрящие с какой-то грустью на своё отражение в зеркале. Слышу тихие шаги на лестнице, а затем громкий уверенный стук в дверь, от чего резко вздрагиваю и поворачиваюсь корпусом на стуле в сторону источника звука, раздумывая, что ответить. — Одну минуту, пожалуйста, мам, — достаточно громко отвечаю я, но очень неуверенно, проглатывая половину слов. Сжимаю руки в кулаки и громко вдыхаю воздух. — Пару минут и я спущусь вниз. Стук больше не повторяется, но и удаляющихся шагов по лестнице я не слышу. Последний раз смотрю на себя в зеркало, натягиваю фальшивую улыбку и убрав кудрявую прядь волос с глаз, встаю со стула. Медленно плетусь к двери и распахнув её, врезаюсь в кого-то и чуть не падаю назад, но сильные руки не дают мне упасть и попадаю в крепкие объятия. Знакомый мужской парфюм ударяет в нос и от нахлынувших эмоций чуть ли не плачу. Том Холланд снова оказывается виновником моей неуклюжести. И я мечтаю как можно дольше быть в объятиях шатена, но он тут же меня отпускает и от разочарование мне хочется застонать. — Аккуратнее, — его мягкий бархатистый голос окутывает теплом всё моё тело и я готова поклясться, что Том усмехается. Голос раздаётся где-то рядом с моим ухом, поэтому резко откидываю голову назад, желая посмотреть в его глаза, и ударяюсь своим лбом об его. Я отшатываюсь от него обратно в комнату, схватившись за голову и громко стону, от нахлынувшей боли и неловкости ситуации, которую опять создаю своими неловкими движениями. Со стороны Тома тоже слышу тихое шипение, когда он пытается растереть больное место на лбу. — Боже, прости меня. Я такая неуклюжая. Всё из-за меня. — Да, я знаю. Ты любишь это повторять. Я резко поднимаю голову, отпустив руки от места удара, мгновенно забывая о боли. Мне требуется много времени, чтобы понять, о чём он говорит. Я по чистой случайности сказала тоже самое, что и в тот вечер Сочельника. Но как? Как Том запомнил эти слова? Я сложила руки на груди, возмущённо смотря в глаза шатена, выдерживая его насмешливый взгляд. Кажется, первый раз за этот год смотрю на него так долго. И стоит ли говорить, что он стал выглядеть ещё лучше. Белая рубашка облегала его мышцы, каштановые волосы отросли и ещё больше стали завиваться. Ярко-выраженные скулы, волевой подбородок и нежно-розовые губы, один взгляд на которые будоражит рассудок. Но всё те же карамельные глаза. Глаза, с интересом смотрящие на меня, ожидающие, что я скажу что-то в своё оправдание. Но что я могла сказать, ведь от одного взгляда на него, я перестала дышать, а сердце колотилось с невероятной силой от волнения и нахлынувших чувств и эмоций. На лестнице послышались шаги и испуганно вздрогнув, недолго думая схватила Холланда за руку и потянула в свою комнату, тихо прикрыв за собой дверь, после чего прижалась к деревянной поверхности. Послышались бурный топот ног, пробегающий мимо моей двери, после чего шаги затихли. Я громко выдохнула, прикрыла глаза и откинула голову назад. Но мгновенно распахнула глаза, вспомнив, что только что сама себе подписала приговор. Совершенно серьёзный, без единой улыбки или даже усмешки, Том стоял в нескольких метрах от меня, сложив руки на груди. Всё его тело было напряжено, а глаза передавали все его эмоции: гнев, боль и усталость. — Можешь бежать, если так хочешь, — вяло машет рукой в сторону двери, испепеляя меня взглядом. — По-моему ты только это делать и умеешь. Я возмущённо цокаю языком, но всё же виновато отворачиваюсь. Чувство неловкости и волнения всё больше наполняет меня. Молчание повисает между нами, а я даже не знаю, что должна сказать. Ведь прошёл год. Целый год я не слышала этот прекрасный, слегка хриплый голос, вызывающий во мне миллион мурашек с каждым его словом. — Я не собираюсь бежать, — тихо признаюсь я, на что получаю удивлённый взгляд парня. — Вообще-то была такая мысль, но я думаю это было бы очень нечестно по отношению к тебе. — Год назад ты так не считала, — в его словах слышится не прикрытая боль и обида и от его тона голоса, моё сердце разбивается в тысячный раз. — Что чёрт возьми означали твои слова, перед тем как ты убежала? Почему ты не пыталась наладить нашу дружбу? Мне было так больно, а ты… ты даже не посчитала нужным объясниться со мной. Том закончил свою тираду также резко, как и начал. Высказывал всю накопившуюся боль за это время, а даже не могла найти слов, чтобы облегчить все его мучения и объяснить своё поведение. — Я…я прошу у тебя прощения, за своё поведение. Что я точно не хотела делать, так это причинять тебе боль и терять дружбу с тобой. — Что означали твои слова? Я хочу знать только это. Мне не нужны извинения или ещё что-то, потому что я знаю, что больно было не одному мне. Ты сказала, что в том, что произошло между нами только твоя вина. И что наш поцелуй — это ошибка. — Моя вина в том, что я первая поцеловала тебя, — призналась я, наконец-то почувствовав себя увереннее. — Я поцеловала тебя не думая о будущем. И именно это стало ошибкой. Ты был мне лучшим другом и потерять тебя — означало потерять частичку себя. Но я всё испортила. Я сказала и замолчала. Рана в сердце снова зияла. Стало безумно больно, но я продолжала смотреть в теперь уже грустные глаза Тома. На его лице было написано задумчивое выражение, обдумывая то, что я сказала. Я знала, что ещё пару секунд, и он что-нибудь скажет. И вряд ли стоило надеяться, что от его слов мы снова станем друзьями. Но это единственное, о чём я могла мечтать. Хотя бы просто снова стать лучшими друзьями и жить, как будто ничего не было. Как будто не было этих долгих 12 месяцев. Не было этих обид, слёз и разбитых сердец. Но то, что Холланд сказал дальше, перевернуло всё моё сознание, а сердце сумасшедше забилось в груди. — Я ответил тебе на тот поцелуй, значит, это и моя ошибка тоже. Но тебе не приходило в голову, что я не хочу быть тебе просто другом? В этой комнате стало слишком душно, а стены словно давили со всех сторон. Дышать стало трудно. За несколько шагов Том приблизился ко мне. Обхватив моё лицо двумя руками, парень коснулся своими губами моих в отчаянном поцелуе. Каждый его поцелуй проносил разряд по всему телу. Каждый его поцелуй передавал все пережитые эмоции за прошедший год. И я отвечала на его поцелуи с такой же жадностью, мечтая всё это время почувствовать его сладкие губы на своих. И разорвав поцелуй, прислонил свой лоб к моему, тяжело дыша и несмело открывая глаза. — Я думаю, нас уже потеряли, — хрипло говорит Том, но не удержавшись, снова касается губ в коротком поцелуе. — Я думаю, они могут ещё подождать, — с широкой улыбкой отвечаю я, закидывая руки на его шею и не переставая улыбаться, соединяю наши губы. Том улыбается сквозь поцелуй, а затем и вовсе смеётся, прижимая меня к себе. Кажется, Рождество стало нашим праздником, который не первый год делает нашу жизнь лучше. Иначе, как объяснить, что всё происходит именно в этот прекрасный праздник.