***
Пока Пенни была в отъезде, мы много общались. Милашка рассказывала о достопримечательностях города, которые успела осмотреть в свободное время, и показывала сувениры. Как жаль, что даже почти совершенные технологии не могли передать этот звонкий смех таким, каким я его слышал, эту глубину и блеск прекрасных голубых глаз, такими, какими я их видел, эту мягкость кожи и сладость губ, такими, какими я их ощущал. Мы могли часами разговаривать на отвлечённые темы, но никогда о её работе. Это было табу. Как же мне не хотелось прерывать очередной звонок. Но милашка, улыбаясь и так забавно целуя камеру, завершала вызов. После чего я чувствовал лёгкое прикосновение через свой браслет. Спасибо новой чудесной функции. Я обнимал себя за плечи, и мне казалось, что это была Пенни. Как жалко, что этот яркий лучик счастья, разбавляющий скучную каждодневную рутину управления синдикатом, светил мне недолго. После постоянного общения в течение месяца последовала мучительная неделя молчания. Я никак не мог связаться с милашкой даже через Кайлу. Не находил себе места. Не спал ночами. А потом произошло то, что в будущем перевернуло мою жизнь полностью. «Роковой» день ещё с утра не задался. Я с трудом смог уснуть. Куча звонков, криков, ворчание разбудили меня на три часа раньше. Потом, неудавшийся разговор по телефону с другим синдикатом, в результате — отказ от сотрудничества. Зубная паста на щеке и полупустой тюбик с гелем, подгоревший завтрак, пятно на только что одетой форме, ворох бумаг, личная встреча с главой «Килл», в результате которой мне пришлось потратить немало средств, выделить одно из запасных логовов, отправить около десятка агентов к нему на обучение и принять в два раза больше, два семинара, изнуряющая тренировка вместе с агентами и под конец дня ворох бумаг. После этого всего я был ужасно усталым и раздражённым. И тут вдруг звонок от Пенни. От неожиданности я случайно пролил кофе на весь свой труд. Это стало последней каплей. Я, наполненный гневом, ответил на звонок и встретился с радостным лицом милашки и её искрящимися глазами. — Талон, я… — восторженно воскликнула Пенни, но тут же прервалась, не закончив фразу. В её глазах отразились удивление, испуг и волнение. — С тобой всё в порядке? — Да! Всё отлично! По твоей вине я только что угробил важные бумаги, которые заполнял с шести вечера, пропустив ужин! — я был очень зол в тот момент и просто сорвался. За что виню себя до сих пор. Я точно запомнил её взгляд в тот момент. Шокированный, испуганный. Я ведь никогда не орал на неё. Потом прекрасные голубые глаза наполнились гневом, брови сдвинулись, а губа задёргалась. Пенни была просто восхитительна, когда злилась. Но эмоции взяли надо мной верх. Я не смог заметить это и вовремя остановиться. Идиот. — А я-то тут причём? — спросила Пенни, стараясь сохранять привычные хладнокровие и отчуждённость. — Не нужно было кофе над бумагами пить. — Не нужно было звонить, когда у меня дела! — гнев кипел, а мысли бушевали. Тяжёлый день и долгая разлука сделали своё. — Откуда мне знать, что ты был занят?! — Я тебе неделю назад говорил о важной встрече! — я не мог успокоиться. — Отвечала бы ты на звонки, помнила бы! — я перебил Пенни, точно зная что она ответит. — Семь дней я пытался связаться с тобой! СЕМЬ! Ты даже Кайлу игнорировала! Я, между прочим, волновался! Не спал ночами! Идиотка! — наш разговор быстро перетёк в другое русло. — У меня тоже были дела, кретин! — Пенни кипела так же как и я. Я до сих пор помню ту ссору. Слово в слово. Сколько гадостей мы друг другу наговорили. Сколько я сказал, выплёскивая все те эмоции, накопившиеся во мне за неделю. Страх. Раздражение. Отвращение. Гнев. После этого вечера милашка отрезала любую возможность общения. Черта с два! Даже мои хакерские навыки были бессильны. Полное игнорирование. Неделя. Две. Месяц. Я потерял счёт времени. Звонил Кайле. Но вместо ответа была лишь гневная тирада о том, какой я придурок и урод, и лучше бы мне вообще больше не звонить. Будто бы я сам этого не понимал. Но я не мог не продолжать попытки. Я не находил себе места: не спал ночами, жутко волновался, не мог нормально работать, из-за чего потерял несколько важных контрактов. Не помнил, когда в последний раз смотрелся в зеркало. Мятые рубашки, растрёпанные сальные волосы, жуткие мешки под глазами, вместо голоса какой-то вялый бубнёж. Не удивительно, что сделки не состоялись. Я пытался найти какую-либо информацию о Пенни в «Управлении», но всё было тщетно. Как будто бы кто-то специально скрывал всё. Чёрт! У меня даже связей в Мексике нет. Я чувствовал себя последним идиотом. Мало того, что я не полетел с ней, так ещё и не позаботился о постоянной связи и безопасности. Я ведь мог в тайне прикрепить куда-нибудь маячок. Точно! Мой первый подарок милашке. Когда эта мысль озарила мою голову, я тут же бросился к компьютерам. И ничего. Ни одного сигнала. Тишина. Ха! Ха-ха-ха-ха-ха! Какой же я идиот! Просто тупица. Истерический смех сдавил горло. Я сел на пол спиной к экранам, впиваясь пальцами в кожу головы, и не прекращал смеяться. Собственное эхо пробирало до дрожи. Я, похоже, схожу с ума. Через какое-то время я получил весточку от старого друга. Он сообщил, что видел Пенни в городе. Шоку, стремительно превратившемуся в радость, не было предела. Неужели? У меня есть шанс всё исправить! Схватившись за эту ниточку, словно за последнюю надежду на спасение и забыв обо всём, я стал жадно расспрашивать Льюиса, но ничего не узнал о текущем местоположении милашки. Вновь разочарование. Ну уж нет! Я не сдамся! Переверну весь город. Да хоть всю землю! Но найду. Я не собирался упускать такой шанс. Я несколько дней караулил её около дома, но Пенни не появлялась. По Метро-Сити поползли слухи о маньяке-бомже. От соседей узнал, что квартира пустует с момента её отъезда. Тогда я посетил Кайлу, но та даже не пустила меня, ответив, что Пенни у неё нет. Я снова ночевал вне дома. Теперь маньяк-бомж прогуливается по другому району. Но ничего. Никто из девушек не выходил, а в окнах не горел свет. Несколько дней я продолжал поиски. Даже посетил старую квартиру Гаджета, обошёл все любимые места милашки, наши с ней секретные уголки, но нигде, абсолютно нигде её не было. Однажды мне удалось увидеть Пенни в парке, однако милашка просто проигнорировала меня и поспешила удалиться. Я тогда долго преследовал её, пытаясь заговорить, пока меня не остановили какие-то не особо дружелюбные парни, которые интересовались, зачем я пристаю к девушке. Этого Пенни вполне хватило, чтобы скрыться. Тогда я, переполненный злостью, опять наведался к Кайле и устроил ей сказочный скандал с допросом. Но она всё равно упорно утверждала, что милашки у неё нет, даже пропустила в квартиру, чтобы я убедился. Я просмотрел каждый нанометр, вывернул на изнанку все шкафы и ящики, но не нашёл ни намёка на хотя бы пребывание здесь Пенни. Всё было очень странно. Страх и волнение продолжали терроризировать меня. Тогда я обратился за помощью к другу. На следующее утро я получил весточку от Льюиса. Он прошарил архивы аэропорта. Ну конечно! Почему я сам не догадался это сделать? Надо больше спать. Ха-ха-ха. Разве тут уснёшь? Парень, ты дебил. Боже, я говорю сам с собой. Точно рехнулся. Пенни действительно была в городе. Также Ис узнал, что она приобрела и обратный билет на своё имя. Я не обратил на эту деталь внимания. Плевать! Вылет был запланирован на десять часов до полудня этого дня. Осталось около получаса. Я со всех ног кинулся к выходу, по пути натягивая куртку. Зима давала о себе знать. Несколько раз поскользнулся, пока добрался до гаража. Педаль в пол. И плевать я хотел на светофоры, гололёдицу и пешеходов. Главное, успеть. Я был в аэропорту спустя пять минут. Но чёртова охрана не пустила в здание, как они выразились, заросшего бомжа, который где-то откопал приличную куртку. Я долго рвался туда, хотел пригрозить им оружием или заплатить. Но ни того, ни другого у меня не оказалось. Через 10 минут я вновь наблюдал за улетающим самолётом из своей машины. Упустил такой шанс. Тупица. Поехавший тупица. И не говори. Через час, когда я уже был дома и безразлично разглядывал тёмный потолок своей комнаты, раздался звонок. Ис что-то кричал в трубку. Я не мог ничего разобрать. Тогда он попросил включить телевизор, что я и сделал. В эфире шёл какой-то сопливый сериал про котов. «Серьёзно? Братан, ты так прикольнуться хочешь?» Но тут выпуск прервался экстренными новостями. — Сегодня в 10:20 a.m. произошла трагедия недалеко от аэропорта города Метро-Сити, — начала говорить ведущая. — Самолёт, направляющийся в Мексику, загорелся и рухнул через сорок минут после взлёта. Общая численность погибших составляет двести тринадцать человек, тела большей части пассажиров не были обнаружены… — я выронил пульт. Нет, не может быть! Нет! Я схватился руками за голову. Слёзы переходили в глухое рыдание. Из горла вырывались крики, стоны, хрипы. Я не мог в это поверить. Дальнейшие события прошли как в тумане. Я помню, что оказался на полу, в середине разгромленной комнаты. Боль была настолько сильной, что я не смог заставить себя явиться на похороны. Почти полтора года я не мог успокоиться, полностью забросил работу, начал злоупотреблять алкоголем. Кайла ни разу не навестила меня. Льюис бросил попытки помочь уже через месяц. Многие агенты уволились, остальные, так же как и я, наплевали на все дела, пользуясь халявным жильём и алкоголем. Логово превратилось в свалку. Встречая меня в коридоре, они кричали прямо в лицо, что я никудышный злодей и что даже при дяде было лучше, но мне было всё равно. Я просто часами шатался по логову с бутылкой в руках или лежал на диване. За какой-то короткий промежуток времени «ПСИХ» почти прекратил существование. Я смирился со своей участью. Но пора бы уже привыкнуть к неожиданностям. В тот день я как обычно лежал на диване с пивом в руках, разглядывая любимый потрескавшийся и заросший паутиной потолок. Отбрасывая очередную банку в сторону, я случайно задел пульт, который, так удачно приземлившись на пол, включил телевизор. И почему я его не выбросил? А хотя, плевать. В эфире шла передача про какой-то детский дом. Яркий экран, от которого слезятся глаза, громкая и весёлая музыка, от которой закладывает уши, каша улыбающихся лиц, от вида которых хочется блевать. Я лениво потянулся за пультом, но тут на глаза мне попалась одна девочка. Меня передёрнуло. Я словно прилип к экрану, наблюдая за сменяющимися слайдами. Она, в милом белом платьице, смотрела на камеру своими яркими голубыми глазками, лучезарно улыбаясь. Последний раз я видел такое же личико в фотоальбоме года три назад. Не может быть. На меня смотрела крошечная Пенни, только с тёмными волосами. Я потряс головой, протёр глаза и опять посмотрел на экран. Нет, мне точно не показалось. «Малышке Долорес Браун нужны родители, — произнёс закадровый голос. — Она так мечтает отпраздновать свой второй день рождения вместе с мамой и папой! Пожалуйста, помогите крохе поверить в чудо…» Долорес. Доллар. Долли. Так мы с Пенни хотели бы назвать нашу дочь, если бы она у нас была. Я помню, как мы от скуки перебирали разные имена. Тем временем диктор продолжал: «Если вы вдруг захотите забрать кого-то из малышей, то приходите по адресу, указанному на экране», — я как можно быстрее сфотографировал бегущие буквы и цифры с помощью браслета. Двух часов мне хватило, чтобы собраться и прибыть на место. Передо мной предстало двухэтажное здание, выкрашенное в нежно-голубой цвет, с цветочным рисунком. Над парадным входом висела табличка с надписью «Приют «Бабочки». Меня проводили к директору, милой русоволосой женщине средних лет. Я рассказал ей о своих намерениях. Миссис Джонс — как она мне представилась — с удовольствием и воодушевлением стала рассказывать о Долорес. Она показала мне кучу её фотографий, поведала много смешных историй, после стала расспрашивать меня: чем я занимаюсь, где живу, каковы доходы. И именно в тот момент я полностью осознал всю запущенность ситуации, и, как обычно, мне пришлось немного приврать: я сказал, что являюсь главой весьма крупной компании, живу в большом доме и имею внушительные доходы; я даже показал некоторые данные и статистику за прошлые годы. Мой рассказ очень восхитил женщину. После мы стали рассматривать личное дело Долорес. — Ох, знаете, я так рада за эту девочку! — улыбнулась директор приюта. — Нелёгкая доля ей выпала. — Почему же? — Её мать, некая Пенни Браун, — женщина указала на имя в свидетельстве о рождении, — погибла полтора года назад в автокатастрофе, а девочка попала к нам, — после этой фразы я был полностью уверен в том, что малышка — моя дочь. Осталось лишь узнать, как Долорес попала в приют и почему я не знал о её существовании. — А как девочка оказалась у вас? — Её со всеми документами принесла сюда темнокожая девушка не то с рыжими, не то с каштановыми волосами, представившаяся дальней родственницей девочки, через неделю после смерти мисс Браун. Не могу вспомнить её имя, простите. А фамилия… Уильямс, кажется. Остальную болтовню я не слушал. Темнокожая Уильямс. Кайла. И вот тут мой мозг окончательно взорвался. Она знала, знала, что у меня есть дочь, но ничего не сказала. Как она могла! Но об этом я решил поговорить потом. В более приватной обстановке. Ещё около часа я и миссис Джонс обсуждали некоторые формальности. А после я решил наведаться к старой знакомой. Я ворвался в квартиру, как только она открыла дверь и вновь устроил скандал. Кайла была шокирована. Мы орали друг на друга около двадцати минут, ломая всё, что попадалось под руку. Но потом так же быстро успокоились. Этому поспособствовал звук разбитого вдребезги керамического предмета: в куче хлама валялись останки небольшой статуэтки. Бросив всё, Кайла кинулась собирать осколки. Она бережно складывала в руку каждый кусочек, давясь слезами. Я понял всё сразу. Подарок от Пенни. Я присел на корточки рядом, повторяя её действия. Кайла подняла на меня пустые глаза, но ничего не сделала. Когда все черепки были в наших изрезанных руках, девушка наконец улыбнулась. Завернув осколки в кусок ткани, она принесла аптечку, чтобы обработать царапины. Я помог убрать устроенный беспорядок. После чего мы переместились на кухню. Стоит заметить, что и дом, и сама хозяйка выглядели куда лучше и опрятнее меня самого. — И зачем ты пришёл? — безразлично спросила Кайла, глядя в окно и делая глоток свежезаваренного кофе. Я уже успел позабыть восхитительный вкус этого напитка. — Поговорить. — Нам не о чем говорить, Талон, — хмыкнула девушка, оглядывая меня с ног до головы. — Наконец решил выйти из запоя? Похвально. Повисла неловкая пауза. Меня мучала огромная куча вопросов, но я понимал, что не получу ответов. Пустые глаза Кайлы, наполненные скорбью и болью, прямо говорили об этом. Тогда я решил озвучить цель своего визита. Сделав ещё один глоток, я поставил чашку на стол и отодвинул от себя. — Я знаю про Долорес, — тихо произнёс я. Неожиданно глаза Кайлы расширились от удивления. Она поперхнулась. — Про какую Долорес? — так же тихо спросила собеседница, откашлявшись и поставив чашку на стол. Её голос дрожал. — Про Долорес Браун — мою дочь, — ответил я, сдерживая новый неожиданный приступ гнева. — У тебя есть дочь? — Кайла пыталась изобразить равнодушие, что, конечно же, ей не удалась. — Что ж, поздравляю. Но я-то тут причём? — Не притворяйся, что не знаешь! Долорес — наша с Пенни дочь! — гаркнул я, хлопнув кулаком по столу. Эмоции начали брать верх. — Я видел её сегодня по телевизору, а потом поговорил с директором приюта! Она показала мне документы, там стояло имя милашки! Почему ты не рассказала мне о ней? Почему отдала в приют, а не родному отцу? Почему ты молчишь, Кайла?! Ответь! — А что я должна была ещё делать, а?! — горько усмехнулась Уильямс. — Как я могла доверить тебе Долли?! Видел бы ты себя в тот момент! Совсем перестал работать, начал пить! Разве я могла отдать малышку какому-то алкашу?! Да она бы просто не выжила! И не говори, что ты бы изменился! Ты не о чём не думал тогда! — Кайла стала срываться на крик, по её лицу текли слёзы. — Мистер и миссис Браун отказались её забрать, сказав, что не смогут о ней позаботиться. А я просто не была готова взвалить на свои плечи такую ответственность! Я, конечно, была бы рада посидеть с ней несколько дней, но не воспитывать всю жизнь! Приют был самым оптимальным вариантом для Долли. — Но почему Пенни не сказала мне о дочери? — Она хотела сообщить в тот день, когда вы поссорились, между прочим, по твоей вине, идиот! — Кайла хлопнула по столу, а потом вдруг начала рыдать. Слёзы катились по её щекам. Удивлюсь, если она вообще свяжет два слова. Однако, кое-как успокоившись, спустя несколько минут продолжила. — Она не забыла об этом инциденте, поэтому и говорить все-таки не стала, сказала, что так будет лучше. Правда, я несколько раз пыталась её переубедить, но ты же знаешь нашу Пенни, даже Гаджету понятно, что это невозможно. Она была права. Права во всём. Но я не хотел верить в эти очевидные слова. Я словно избавился почти от всех вопросов, но тут же возникли новые, ответы на которые, я, возможно, вообще не получу. После мы ещё немного поговорили, я рассказал ей о своих намерениях. Конечно, Кайла сначала сомневалась, но потом согласилась помочь. Последующие месяцы я приводил свои дела в порядок. Я стал уделять ещё больше времени работе и тренировкам, посещал курсы молодых родителей, лечился от алкоголизма, смог наконец сходить на кладбище. Удивительно, но после разговора с могильной плитой стало намного легче. В кротчайшие сроки я смог восстановить свою организацию и себя самого, не без помощи, конечно. Льюис помогал мне с бумагами и запущенными делами, а Кайла вместе с какой-то бригадой орудовала над будущей комнатой Долорес, также она нашла превосходных учителей и нянь для моей дочери. Я сделал ещё несколько визитов в приют, чтобы подружиться с малышкой, перед тем, как забрать её. Она быстро и легко шла на контакт. Я много времени проводил с ней, и каждый раз было больно уходить. Но я знал, что вернусь. Знал, что смогу осуществить мечту, о которой говорили когда-то по телевизору. Я старался проводить с дочкой как можно больше времени. Мы играли, учились, гуляли. Теперь, каждый мой день был наполнен разными яркими событиями. Сначала было трудно, но я вскоре привык. С трёх лет, как и у многих детей агентов, началось активное обучение. Пришлось изменить график, что позволило мне не пропускать ни одной её тренировки. Мы упражнялись вместе. Долли очень любила повторять за мной, а мне нравилось наблюдать за ней, а потом самостоятельно обрабатывать её синяки, ссадины и царапины, полученные в ходе занятий, вытирать слёзы и крепко-крепко обнимать. Малышка росла и делала огромные успехи в учёбе. Я не мог не заметить, что она очень сильно походила на Пенни. Трудолюбие, любознательность, отличные способности к обучению, стремление быть лучшей во всём, и конечно же, внешность — всё она взяла у своей матери. Моя маленькая девочка. После смерти Пенни я думал, что потерял всё, что мир рухнул, что вокруг меня лишь пустота. Но появление Долли изменило всё. Взгляд этих блестящих голубых глазок, лучезарная улыбка и весёлый, звонкий смех зажгли в моём сердце огонёк жизни. Я наконец обрёл счастье, душевное спокойствие и смысл существования. Каждый раз, когда я смотрю на её милое и такое родное личико, слышу её прелестный голосок, сжимаю в объятьях, касаюсь мягких волос, я понимаю, ради чего стоит жить и становиться лучше. И теперь я готов сделать всё для моей пятилетней девочки. Она моё счастье. Моё сокровище.Пролог
24 августа 2020 г. в 14:36
Это был прекрасный вечер, возможно, самый лучший в моей жизни. Удивительно, прошло столько времени, а я до сих пор всё помню, будто это было вчера. Летнее солнце медленно садилось, окрашивая небеса в яркие огненные цвета, давая нам возможность подольше прогуляться по набережной и полюбоваться закатом. Прохладный ветер обдувал голые плечи милашки. В этом голубом платье она была просто прекрасна. Толпа мурашек заставила её поёжиться. Пенни дрожала, потирая плечи, чтобы согреться. Не могу не умилиться. Молча накидываю на неё свою куртку и переплетаю наши пальцы. С каждой минутой людей становится всё меньше. Как только стала появляться ночная чернь, и на небе показались первые звёздочки, мы отправились в обратный путь. Как же прекрасно было не спеша идти рядом с ней и просто молчать. Но ведь всё имеет свойство заканчиваться, верно?
— Ты уверена, что должна ехать? — спросил я, когда мы уже подошли к её дому. — И почему я не могу отправиться с тобой?
— Талон, — Пенни тяжело вздохнула и отпустила мою руку. Эта мягкость голоса, доступная только мне, сегодня перемешивалась с противной горечью. — Я же говорила, что это обязательная миссия, я не могу не ехать.
— Так давай я отправлюсь с тобой!
— Нельзя, Талон, — отрезала Пенни, качнув головой, и пока я не задал очередной вопрос, добавила. — Со мной всё будет хорошо, обещаю, — она тепло улыбнулась, коснулась губами моей щеки, ещё раз сжала мою руку и, попрощавшись, скрылась за дверью многоэтажки.
Это был наш последний совместный вечер. Если бы я только знал, чем обернётся эта поездка, то ни за что бы не отпустил её никуда или тайно поехал с ней. Но я поверил. Поверил, что всё будет хорошо. Поверил, что она справится со всем сама. Я даже не спросил, почему мне нельзя отправиться. Просто поверил на слово. Поверил… Хех. Как наивно. И глупо. Очень глупо. Всю ночь эти вопросы крутились у меня в голове, и я обещал себе обязательно их задать, но не смог. Да. Просто не смог. Слабак. Конченный придурок. На следующее утро я пришёл проводить милашку. Никогда не любил местный аэропорт. Теперь буду ненавидеть его ещё больше. Она опять уверяла меня, что всё будет в порядке, что скоро вернётся. И я снова поверил. Коснулся её губ на прощанье. Уже на улице наблюдал за улетающим самолётом, уверяя себя в том, что всё будет хорошо. Всё будет хорошо… Как же я ошибался.
Примечания:
Ну-с, принимайте новую работу.