Пейзаж с Эросом

Утро разбудило Томми солнечным лучом, коварно сползшим с высокой спинки кровати на подушку и положившим свой теплый палец на его губы, и гудением сигнала вызова его телефона. Он повернул голову, вздохнул и открыл глаза. Адама в комнате уже не было, а вместо него на прикроватном столике благоухал в вазе букет свежесрезанных, пунцовых роз. Томми мечтательно улыбнулся и достал с того же стола свой сотовый. - Да, Джон, я тебя слушаю. - Результаты вскрытия я тебе на почту все скинул, - не здороваясь, словно стараясь не тратить на это впустую свое время, произнес Уайт. – Прочитай все внимательно, все заключения экспертов, там есть небольшие вопросы. - Хорошо. - Дальше, там же я кинул тебе пару файлов от меня лично, тоже вникни. У меня есть некие соображения, но хотелось, чтобы ты это еще там проверил, лично. Ксавье Норманна действительно, убили ударом колющего предмета, скорее всего ножа или бритвы, а вот что интересно, то, что в момент нанесения удара, его голова была запрокинута вверх. - Запрокинута? – Рэтлифф разговаривая, накинул на себя халат, собираясь в душ. – Он что, птиц считал, что ли? - Тем не менее, - продолжил Джон. – Именно запрокинута, и находился он в положении стоя, то есть он никак не мог сидеть с запрокинутой головой, а мог именно стоять. Преступник нанес лишь один удар, как ты и сказал, и ростом они с жертвой были примерно одинаковы, судя по характеру ранения. - А сила? Это могла бы сделать женщина? - Сомнительно, хотя… Короче, изучи все и перезвони мне. Томми закончил разговор и увидел голосовое сообщение от Адама, который сообщал, что его не будет целое утро, он уехал в город по делам вместе с Агаханом. И в конце, трогательно запнувшись, «скучаю, уже скучаю». Томми принял душ, оделся и сел за стол с ноутбуком. Изучил все документы, все, что ему прислал его бывший шеф, задумался, откинувшись в крутящемся кресле, закинув руки за шею, поворошил волосы и поднялся. Схема начала проясняться, хотя еще много было нелогичных моментов, которые требовали немедленного объяснения. Он прошел в столовую и обнаружил там Диану в полном одиночестве. Томми сел за стол, увидев, что завтрак как и полагается, сервирован по всем правилам, даже кофейник оказался горячим. - А где все остальные? – спросил он у Дианы. Та закурила сигарету: - В гостиной. Мне просто не хотелось слушать, как они опять обсуждают весь этот кошмар… Хочется просто забыть все и не вспоминать ничего плохого. - На это нужно время, - заметил Томми, наливая себе кофе. – Не получится за один день. - Да, ты прав, - кивнула она головой. – Я долго на что-то надеялась, чего-то ждала, постоянно ждала, но… Потом решила, что хватит надеяться на иллюзии, которые я сама же себе и придумала. Ведь есть же еще и живая жизнь, как ни глупо это прозвучит, но я именно об этом подумала и … - Именно поэтому ты и стала встречаться с Файрузом? Потому что он – не иллюзия? Диана помолчала, выдыхая изо рта дым. - Возможно. Пылкий, влюбленный, нежный, внимательный любовник, настоящий мужчина, что еще нужно женщине? – Она взглянула на Томми, туша сигарету в пепельнице. – Если он, разумеется, настоящий мужчина. Пообщавшись с Дианой, Томми сделал вывод, что Адама она и в самом деле любила, а, впрочем, возможно любит и до сих пор, но причина их ссоры, также как и причина их примирения – неизвестна. Скорее всего, или она сама осознала или же отчасти осознала то, что в жизни Адама ей не занять место его возлюбленной, или же Ламберт, используя свои дипломатические навыки, каким-то образом донес до ее сознания эту мысль. Потому что версия, что певец сам подавал девушке какие-то романтические надежды, казалась Рэтлиффу уже совершенно абсурдной. Зачем ему это было нужно, когда в его распоряжении были мужчины, каких только можно было пожелать. И зрелые, и юные. Он прошел мимо музыкальной гостиной, где было на этот раз тихо, никто не бренчал на рояле, никто не включал музыкальный центр или телевизор, и в гостиной дальше услышал голоса. Там расположились мужчины дома – Найджел, казавшийся чем-то раздраженным, Сутан, с обычной своей невозмутимостью, которой, казалось, был пропитан весь его облик, и Питер Новак, устроившийся в углу дивана и листавший какой-то толстый глянцевый журнал, всем своим видом показывавший, что в этой беседе он не участвует. Томми поздоровался со всеми и отошел к высокой полностью стеклянной двери, выходящей на веранду, и взглянул на подъездную аллею к «Эвридике». Отсутствовал «Ягуар» Адама, на котором он уехал в Даунтаун вместе с Агаханом. - А теперь, конечно, - услышал он продолжение беседы у себя за спиной и обернулся, прислушиваясь. Найджел говорил так же раздраженно и зло. – Теперь, когда только-только закончился один судебный процесс, с наследством этим, так снова-здорово! – Он сердито хлопнул себя по колену. – Еще и убийство! А кого убили? Разве стоит он всей этой беготни? - Найджел! – Питер оторвался от своего журнала. – Перестань, мальчик мертв, что ты в самом деле! Но Ламберт-старший уже не мог затормозить. - Да брось ты! Мы все люди взрослые, скажи давай, с кем из здесь присутствующих этот мальчик не спал? На мгновение повисла звенящая тишина, Томми онемел, а Сутан, потеряв все же часть своей невозмутимости, возмущенно проговорил: - Найджел, это что за херню ты несешь? - Ах, какие мы стеснительные и скромные, да? – Найджел прищелкнул пальцами, словно кастаньетами, поднялся и налил себе водки в широкий стакан с толстыми стенками, плеснул сверху апельсинового сока и вернулся обратно в свое кресло. Питер Новак вальяжно закинул ногу на ногу, откладывая в сторону журнал. Томми обратил внимание, что после сообщения о гибели Ксавье он изменился как-то сразу и заметно, стал более уверенным, голос его стал более звучным, а манеры приобрели царственную медлительность и плавность. - Найджел, - обратился он к Ламберту-старшему. – Ради бога, прекрати, что сейчас подумает о нас представитель прессы, хотя и находящийся здесь неофициально. - Знаете, - вступил Рэтлифф, - Я нахожусь здесь, действительно, неофициально, но я не представитель прессы. - А я так с самого начала знал! – Найджел уже румяный от выпитого, похлопал в ладоши. – Так профессионально вынюхивать и высматривать может … Только коп и может! А в постель к моему дорогому брату, и подавно профессионально забрался, глазом никто моргнуть не успел! - Ну, довольно, дорогой братец! – на пороге гостиной появился Адам. За всеми этими восклицаниями они и не услышали шума подъехавшего «Ягуара», и шагов входящего в комнату Ламберта-младшего. – Довольно! Со своей постелью я разберусь и без твоих советов, придержи их у себя. И, заодно и поразмысли, как это выглядит со стороны, когда за тобой самим бегает девочка, которой ты успешно пудришь мозги, уже года два! - А девочка и сама все прекрасно понимает! – сварливо и ничуть не смутившись, продолжил Найджел. – Она видит все и все понимает. - Девочка не понимает одну вещь! – Алиса Новак собственной персоной возникла, принеся с собой в гостиную крепкий запах алкогольных паров. – Девочка никак не хочет понять одну вещь, - она цепко держала за горлышко бутылку с коньяком. - Алиса! – поднялся с дивана ее брат. – Пойдем, я провожу тебя в твою комнату. - Вот не надо, не надо, Питер, опять все решать за меня! Разговор стремительно набирал обороты бытового скандала, и Адам, очевидно, понял это. - Прекратите все орать! – чуть повысил он свой знаменитый баритон. – Прекратите устраивать в моем доме балаган! - Ну да, в твоем доме только бордель можно устраивать! – пьяно ухмыльнулся его брат. Адам развернулся так стремительно, что никто не успел среагировать, а Томми просто не захотел, позволив себе полюбоваться, как тяжелая братская ладонь отпечаталась на холеной щеке Найджела Ламберта. Голова дублера художественных фильмов откинулась в сторону, словно голова тряпичного Пьеро. Адам обвел всех присутствующих холодным взглядом своих прозрачных светлых глаз. - Я сказал, прекратите балаган и возьмите все себя в руки, - медленно процедил он. – Я понимаю, что у всех нервы на пределе, но, не опускайтесь до истерик и оскорблений! Он развернулся и вышел из гостиной. Томми шел в гостиную с намерением переговорить с Найджелом Ламбертом, но сейчас, видя в каком тот пребывает состоянии, полупьяный и отхвативший еще и пощечину от своего горячо любимого брата, решил оставить это на потом. Сутан молча поднялся и вышел на веранду. Новаки удалились, причем Питер что-то бормотал на ухо тоже отнюдь не трезвой Алисе, словно упрекая и выговаривая ей, как несмышленому ребенку. Томми вышел на веранду вслед за Сутаном, одновременно заметив, что Диана, встретив Агахана возле «Ягуара», что-то быстро сказала ему и они вместе скрылись в западной части виллы, где находилась комната иранца. - Сутан, - начал Томми, - как же это так получилось? - Ничего необычного, скажу я тебе, - Сутан выдохнул дым от прикуренной сигареты. – Мрачная история и темные инстинкты. Амрулл разом потерял всю свою пикантную игривость и выглядел сейчас, при свете калифорнийского солнца, усталым и поникшим. - Инстинкты? – переспросил Томми и задумался над этим словом. - Несомненно. Ты и сам попался на это, даже не отрицай, это и так было сразу понятно. Я говорю о Ксавье, если что. – Словно на всякий случай, уточнил визажист и гример. – Все мы, кто напрямую, кто лишь отчасти, все мы связаны между собой тайнами и инстинктами. Все знают друг о друге все, а если не знают, то представляют это так же отчетливо, как будто бы все это разворачивается перед их собственными глазами. На сцене, в спектакле. - Но это ведь все происходит в реальности! – не удержавшись, Рэтлифф решил внести ясность в этот мир призрачного замка Эвридики, вилла и в самом деле напоминала пристанище одной из дочерей Аполлона, пристанище существ мифических, но в то же время обладающих плотью и кровью. И инстинктами. - Пейзаж с Эросом – это ведь лишь одна ипостась той легенды. – Внезапно провел Сутан аналогию с картиной, Томми подивился, что его мысли тоже бродили по загадочным тропинкам мифов и легенд. – Это поверхность истории создания картины. А есть и изнанка всего этого. - Изнанка? - Подтекст, скажем так. – Сутан проследил взглядом колечки сизого дыма, растворяющегося в воздухе. – Черный Эрос, считается, что именно темное лицо божества, его второе «Я» - жестокое, порочное и не ведающее никакой жалости и снисхождения к своим выбранным жертвам, вот какой Эрос изображен на этом пейзаже. - Вот так значит, Норманн получал именно такие низменные, темные удовольствия. - Норманн… Норманн был обычным похотливым зверьком. Как ты и сказал, только с инстинктами. - Зачем он был нужен Адаму? Ведь он мог и не встречаться с ним совсем, и жил бы спокойно без всей этой … я даже не знаю, но, Сутан, это же грязь и мерзость. Любовник, который спит со всеми подряд, без разбору, а Ксавье, он что, даже не скрывал этого? - Томми, милый, - Сутан потушил сигарету, - Об этом тебе лучше спросить у самого Адама. Уж извини, я с тобой не буду делиться своими мыслями по этому поводу.