Пейзаж с Эросом

- Я передал тебе все с курьером, Джон, - Томми разговаривал с Уайтом по телефону, расхаживая по комнате Адама и поглядывая на него самого, сидящего в углу дивана, подобрав под себя ноги. – Но, как ты сам понимаешь, скорее всего, никаких отпечатков… Найджел клянется, что бритву он оставил в ванной комнате, как и обычно, и лезвие было цело и невредимо… Обсудив с Джоном еще пару организационных моментов, Томми разговор закончил, бросил телефон на журнальный столик и подсел к Адаму, машинально поглаживая его перебинтованную ладонь. Адам повернул к нему голову. - Так странно все оказывается в этой жизни. Когда ты только приехал сюда, самым важным и серьезным недоразумением на тот момент были лишь эти электронные письма с угрозами, которые я даже и не все читал. А теперь… Теперь оказывается, что большинство из тех людей, которые были со мной рядом, которых я знал или любил, ненавидят меня или что-то от меня скрывают. Голова кружится, словно земля уходит из-под ног. - Нет, - Томми приложил забинтованную ладонь Адама к своей щеке. – Это просто такое впечатление. Все пройдет, будет как раньше, вот увидишь. - Как раньше? – Адам покачал головой, переплетая пальцы своей руки с пальцами Томми. – Как раньше уже никогда не будет. Но это и не важно. Он приподнял лицо Томми за подбородок. - Важно, что будет потом с нами, – сказал он, глядя в его глаза. Томми спрятал глаза за своими длинными темными ресницами. - С нами… Томми потянулся гибким движением, пересаживаясь на колени Адама и беря в свои руки его лицо. - И мы тоже уже никогда не будем прежними… Он поцеловал его, и пряди его светлых волос упали на глаза Ламберта, почти невесомо щекоча его лицо. Адам тут же перехватил его и потянул в спальню, утягивая в кровать, попутно раскидывая в стороны подушки и одеяла. - Нет, подожди, - Томми уже раздетый полуобернулся к стене с пейзажем. – Мне кажется, что он подсматривает… - Он не осудит, - Адам засмеялся, вскочил с кровати и перевернул картину лицом к стене. – Он сам это любил… Прохладные пальцы заскользили по телу, которое моментально отозвалось на каждый биоток, на каждое прикосновение к коже, казалось, тело загоралось вслед за дорожкой из поцелуев, которая следовала сразу за прикосновениями пальцев. Томми уже не мог не отзываться, он был как настроенный инструмент, который запоминает прикосновения лишь того, кто играет на нем постоянно. И Адам виртуозно исполнял свою партию. Оторвавшись от томминых уже совершенно зацелованных до боли губ, он спустился поцелуями по шее, а Томми так нетерпеливо извивался под ним, то пытаясь заглянуть в его опущенное к его телу лицо, то запрокидывая свое и зарываясь руками в густые рассыпавшиеся волосы Адама. Адам не мог надышаться запахом тела Томми, он чувствовал своим языком, проводя по его груди и спускаясь все ниже и ниже, слегка солоноватый его вкус и ощущал уже всем собой его легкую дрожь, зарождавшуюся где-то далеко в томмином теле, но грозя перерасти уже в настоящее землетрясение. - Если бы даже он и мог нас осудить, - проговорил Адам, нависая на вытянутых руках над своим возлюбленным, - Мне все равно. И я скажу тебе это именно сейчас, Томми, - он говорил уже с трудом, едва сдерживая и свою собственную дрожь желания, - Я люблю тебя, Томми Джо… Томми выгнулся в его руках и резко втянул в себя воздух, потому что вместе со своими последними словами, Адам вошел в него, заполняя его собой властно и сильно. Каждое движение Адама сопровождалось его хриплым дыханием, с прорывающимся полустоном, а Томми уже совсем не контролировал свои звуки, он просто вскрикивал и двигался вместе с Адамом, распаляя того еще и еще. Вселенная упала на них обоих, разом, накрыв плотным покрывалом с россыпью ярких белых звезд. Постепенно они приходили в себя, пропадало ощущение невесомости и заложенности в ушах как при взлете сверхзвукового истребителя. - Ты … - начал Адам и запнулся. Но Томми прекрасно его понял. Он поднял свою руку и погладил его по щеке. - Я отвык от таких сильных проявлений чувств, Адам, - проговорил он. – Уже давно все это сводилось для меня к обычной физиологии, никакой романтики или, тем более, никаких подобных слов и признаний. Даже не представлял, что смогу когда-нибудь сказать это еще раз… - У тебя никого не было? – удивился Ламберт. – Мне казалось, что у тебя были длительные отношения с кем-то… Да и Джон дал мне понять, что ты не так просто вступаешь в … в сексуальные отношения с кем бы то ни было… Томми легко улыбнулся. - Он сказал, что я недотрога? - Ну, общий смысл был похожим, да. Рэтлифф помолчал, по-прежнему поглаживая щеку Адама подушечками своих пальцев. Когда он заговорил, голос его звучал тихо и задумчиво. - Мои отношения действительно строятся очень и очень сложно, долго и кропотливо. И еще буквально неделю назад я и представить не мог, что смогу вот так легко позволить себе увлечься и … - Выходит, я соблазнил тебя за считанные дни? – лукаво улыбнулся Адам, приподнимаясь над лицом Томми и опираясь на согнутую в локте руку. - За считанные часы, даже… - Томми смотрел на него, как бы припоминая свои первые впечатления от встречи с ним в «Эвридике». – А заинтересовал собой еще раньше, наверное, как только Джон назвал твое имя. - Пожалуй, впервые воспользовался своим известным именем, даже не подозревая об этом, - Адам медленно, как по ступенькам спускался взглядом от глаз Томми до его губ. На губах он уже снова не мог сдерживать свое желание. - Адам… - Томми сжал легонько его забинтованную ладонь, - тебе необходимо отдохнуть… Ну подожди… Но Адам потянулся гибко, словно кот, накрывая Томми своим телом сверху, и внезапно остановился, чуть приподняв голову и вслушиваясь в темноту. - Что ты услышал? – шепотом спросил Рэтлифф. – Здесь? - В комнате кто-то есть, - почти беззвучно отозвался Адам, - во второй комнате возле дивана кто-то есть. Томми бесшумно вынырнул из-под Ламберта, нашарил ногой возле кровати брошенные там штаны и так же бесшумно натянул их на себя. Потом оглянулся на Адама, показав жестом, чтобы тот оставался в кровати и не двигался. Сам остановился сбоку от двери, ведущей из спальни в комнату. Дверь была закрыта не полностью, позволяя видеть все происходящее в комнате сквозь небольшую створку. В комнате кто-то передвигался, теперь и Томми отчетливо это слышал, но видно было плохо, темно и открывать дверь пока он не рисковал. Человек, находящийся в комнате, затих, словно почувствовав, что выдал себя. Потом, выждав несколько минут, снова начал двигаться по комнате, тихо, но как-то хаотично, как бы кружа на одном месте, вокруг дивана и журнального столика, постепенно убыстряя шаги и уже не заботясь о том, слышат его или нет. Томми резко распахнул дверь полностью, одновременно нажимая на выключатель. Вспыхнул свет, почти сразу же раздался хриплый рев, в котором мало что оставалось от человеческого голоса, тем более, от женского. Адам соскочил с кровати, едва накинув на себя халат. Томми удерживал бьющуюся в его руках Диану. Та мотала головой, вырываясь и выкручиваясь буквально с дьявольской силой. - Диана! – воскликнул изумленный Ламберт. – Что с тобой? Звук его голоса произвел эффект вылитого на девушку ведра ледяной воды. Она вздрогнула и уставилась на Адама застывшим, неживым взглядом, повиснув на руках Рэтлиффа. - Диана! – с горечью повторил Адам. – Опять ты за свое… Томми осторожно опустил девушку на диван. Адам подошел и сел рядом с ней, взяв ее за руку. Она по-прежнему смотрела на него абсолютно отсутствующим взглядом. - Это что, не первый раз с ней такое? – спросил Томми, на всякий случай, быстро обыскивая ее одежду. Диана не реагировала вообще ни на какие действия, машинально Рэтлифф заметил ее неестественно расширенные зрачки. Он повернул ее голову к свету настольной лампы, глаза не поменяли своего безразличного выражение, а расплывшиеся зрачки никак не среагировали на свет. - Под чем она, знаешь? – Томми не уловил никаких запахов, так что догадка его подтвердилась самим Адамом. Адам нахмурился, его межбровье прорезала четкая вертикальная складка. - Адам, - настойчивее повторил Рэтлифф. – Что она употребляет, кокс? - Метадон. – Нехотя отозвался Адам. – Не часто. - Конечно, - согласно кивнул головой Томми. – Еще добавь, что она может его бросить в любой момент. Диана не шевелилась. - Сюда она зачем пришла, интересно. Захотелось погулять среди ночи, и не соображала ничего, в почти отключке? Адам решительно запахнул на себе халат поплотнее, взял плед со стоящего рядом кресла, накрыл им лежащую на диване Диану, которая молча, не отрывая глаз, пристально так и смотрела на настольную лампу, и вышел из комнате, оставив дверь открытой. Он дошел до конца этого коридора и тихонько стукнул в дверь последней комнаты. Томми помнил, кто эту комнату занимал. - Агахан, - сказал Ламберт в открывшуюся перед ним дверь, - У меня в комнате Диана. Иранец тут же пошел за ним назад. В комнате Адама он помедлил секунду, затем опустился перед диваном на колени и что-то невнятно прошептал на своем родном языке. - Ничего, - сказал Адам, вошедший следом за ним. – Я помогу тебе ее донести. - Не надо, Адам. – Покачал головой Файруз. – Я сам справлюсь. Он легко поднял на руки Диану, завернутую в плед, повернулся, не глядя ни на Адама, ни на Томми, и вышел из комнаты. Томми сел на диван, Адам аккуратно закрыл дверь в коридор и повернул в ней замок. - Я не понимаю… - прошептал Томми, потирая лоб своей ладонью. – Я, слышал, конечно, что артисты совершенно иные люди, которые живут по своим собственным правилам, не понятным остальным людям, но чтобы настолько… Клубок из твоих близких и друзей, череда непонятных поступков и слов, плюс еще и жестокое, изощренное убийство, и они все, все остаются подле тебя! Хорошо, что еще Питер изолирован, а то ты вполне мог бы последовать за своим любовником…. - Томми, - Адам сел рядом. – Это для тебя странно. - Да это для любого нормального человека странно! – повысил голос Рэтлифф. – Почему ты сам допускаешь все это? - Да что я допускаю? Что ты от меня хочешь? – Адам тоже рефлекторно заговорил громче. – Претензии? - Нет, - Томми словно оборвал себя. – Нет, извини, мне не стоило это тебе говорить, прости. Адам развернул его к себе лицом. - Если ты сейчас подумал именно то, что сказал, ответь мне, Томми, а что тогда такое мы вместе, вот прямо сейчас, что происходит между нами? И что произойдет еще завтра? Или ты просто соберешь свои вещи и уедешь домой, а я спокойно улечу в Вену репетировать новый сезон? - Мы никогда не сможем быть вместе, - ответил ему Томми. - Никогда? – глаза Адама в одно мгновение потеряли свою бездонность, сразу став плоскими, словно серебряные монетки. – Никогда… Он поднялся с дивана и подошел к темному ночному окну. - Ты боишься меня, - тихо проговорил Адам. – Тебя пугает мой образ жизни, мое окружение, моя опера тебя тоже страшит, ведь ты ничего об этом не знаешь или имеешь весьма смутное представление. - Дело не в этом. – Отозвался Рэтлифф с дивана. – Точнее, не только в этом. Когда я работал в отделе Джона, я повидал многое, поверь. Мы работали на самых жестоких преступлениях, убийствах, и они совершались и близкими родственниками, и серийными маньяками. Поэтому мне кажется, что в мире уже не осталось ничего такого, что могло бы меня напугать. И тем более, твой образ жизни или твое окружение. - Тогда почему… ? – Адам по-прежнему не поворачиваясь, спросил дрогнувшим голосом. - Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе. – сказал Томми. – Чтобы принять тебя как своего возлюбленного, чтобы разделить с тобой… - Разделить со мной что? – наконец-таки обернулся к нему Адам. - Себя… - Томми поднялся с дивана и пошел в спальню. – Себя, - сказал он уже из постели. Адам вошел в спальню за ним, на ходу скидывая халат, занырнул под одеяло и вынырнул уже лежа на Томми сверху, в обхвате его ног, и в миллиметре от его губ. - Значит, ты не будешь завтра собирать свои вещи? – спросил он, выдыхая. - Не буду, - невнятно уже ответил Томми, - целуй быстрее… Поцелуй длился недолго, потому что дольше находиться между раскинутых ног Рэтлиффа – опасно для впечатлительной психики артистической натуры. Адам погладил его по подставленной шее, лаская пальцами выступающую ключицу, потом спустился чуть ниже, погладив Томми по животу и, наконец, обхватил рукой его член, уже твердый и напряженный. Томми коротко простонал и двинул бедрами. И тут же почувствовал, как Адам уже внутри него, заполнил его полностью, решив сразу проблему их разделенности тел. Томми вцепился руками в его спину, еще крепче сжимая его своими ногами, стремясь прилипнуть к нему еще плотнее, чтобы не отрываться от него ни единым микроскопическим кусочком своего тела. Адам снова накрыл его губы своими губами и начал двигаться внутри его тела. Томми еще раз простонал ему в рот, и с сожалением оторвался, чтобы глотнуть немного воздуха. Адам двигался в своем обычном сильном темпе, и Томми уже не приходилось прислушиваться к своим ощущениям и пытаться предугадать действия своего возлюбленного, он просто отпустил себя и его движения тотчас же естественным образом совпали с движениями Адама. А сам Адам видел под собой запрокинутое томмино лицо, его темные глаза, которые он то зажмуривал, то снова распахивал, раздувающиеся крылья носа, закушенную нижнюю губу и прилипшие к влажному от испарины лбу, светлые волосы челки. И вот, еще несколько особенно сильных проникновений, отзывающихся сладкой закручивающейся судорогой, концентрирующейся в низу живота, и Томми выплеснул белесые капли на свой живот, и почти следом за ним, с коротким криком, кончил и Адам, без сил падая рядом с Томми на подушки, хватая воздух огромными глотками. - Кто же все-таки, это придумал? – спросил Томми, целуя его перевязанную бинтом ладонь. – У тебя есть мысли на этот счет? Ламберт, отдышавшись, пожал плечами. - Лезвие от бритвы Найджела? Он всегда бритву свою оставляет в ванной комнате, на туалетном столике. Ее мог прибрать любой из присутствующих в доме. - Но ведь кого-то мы же можем исключить? Сутана или Агахана, или и самого Найджела тоже, как ты думаешь? - И Алису с Дианой тоже, одна была пьяна в стельку, а другая… У нас и не осталось никаких подозреваемых? Мне всегда казалось, что на Питере эта череда непонятностей кончится… - Хорошо, - пробормотал уже совсем сонно Томми. – Завтра Джон отзвонится по отпечаткам на бритве, хотя мне думается, что ничего там необычного и нет, а потом уже решим с подозреваемыми…