Пейзаж с Эросом

- Ты хочешь узнать что-то конкретное? – спросил Адам у Томми. Они обосновались в кабинете Адама, сразу после завтрака, на котором так и не появился брат Адама Найджел, а Сутан выглядел мрачным, выпил наскоро кофе и ушел к себе, бормоча, что ему до смерти надоело это вынужденное заточение и постоянное напоминание о том, что каждый в этом доме под подозрением. - Да, - ответил Томми. – Более чем. Разъясни мне все по поводу наследства Новака и судебного процесса по нему. Адам прошелся до окна и задумчиво посмотрел на лужайку, дальше виднелся бассейн и кусочек теннисного корта. - Мы с Новаком… Это со стороны выглядит, вероятно, странным, но, это действительно существовало на самом деле. Новак был уже далеко не молод, когда мы начали с ним вместе работать надо оперой «Лебедь и Лира». Он был композитором этого произведения, и дирижировать тоже решил сам, хотя ему было и тяжело это делать, репетиции и прогоны отнимали много сил. - Это правда, что в этой постановке участвовать должен был и Ксавье? Адам обернулся к нему удивленный. - Нет, откуда ты это взял? Ксавье тогда еще учился в Париже, мы и знакомы даже не были. - Значит, тогда Норманн ничего не знал о твоем сотрудничестве с Новаком? - Я даже не могу тебе ответить на этот вопрос. Опера шла всего один сезон, пока дирижировал сам композитор. Материал сложный, после смерти Новака никто не пробовал его возобновить. А почему ты спросил? Томми покрутил в руках отсканированный документ, который он вытащил из папки, переданной ему Джоном Уайтом перед поездкой на виллу Адама. - У меня есть основания думать, что Ксавье Норманн был в курсе того, что Венская Опера собиралась реконструировать постановку. И ему очень хотелось получить там партию… Как его там звали, этого героя? - Адриан. – машинально ответил Ламберт. – При чем … Я все равно не понимаю… Под его голос эта партия никак не подходила. - Этих там ваших нюансов я не знаю. Твой юный возлюбленный и жених был натурой амбициозной и упертой. Переписать партию, или что там у вас делается в подобных случаях. Он тебе что, не говорил о своих планах? Адам молча смотрел на Томми. - Выходит, - продолжил Томми, - Что твой милый друг был в курсе всего завещания папы Новака, целиком? - Новак завещал свои деньги тому, кто вложит определенную часть в постановку его оперы и исполнит в ней главную партию. Оставшиеся от этого деньги должны быть переданы в фонд Венской Оперы. Ты бы получал дивиденды от спектакля, разумеется, если бы он продолжал идти на подмостках. А вот авторские права… - Авторские права могут принадлежать лишь членам семьи. – быстро сказал Адам. - Разумеется. Выходит, Питер и Алиса Новак не были никак обделены папиными денежками, ведь так? - Отчасти, да. Они прямые наследники. Как раз тот судебный процесс, что вот-вот завершится и утвердит их в этом качестве. Новаки получат сумму от авторских прав на спектакль, как и было оговорено. - А ты? - Я начну репетировать эту партию через две недели, в Вене. Томми побарабанил пальцами по столу. - А если спектакль по каким-то причинам не будет возобновлен в этом театральном сезоне? - Тогда часть суммы, которая должна была быть потрачена на это, перейдет тоже к Новакам, а оставшаяся часть – в фонд Венской Оперы, где старый Новак проработал всю свою жизнь. - И тебе это ни о чем не говорит? – Томми испытующе всматривался в лицо Ламберта, но тот был абсолютно непроницаем и спокоен. - Томми, - сказал он, и голос тоже был спокойный, ни налета волнения или неуверенности. Да, подумал Томми, он вполне мог бы и не знать о том, что задумывалось за его спиной. – Давай теперь ты сам поделишься со мной своими соображениями, а я уже сам разберусь, что и о чем мне говорит. - Старый Новак завещал деньги теми частями, что ты и назвал. – Томми начал говорить, поднимаясь со своего места и тоже подходя к окну, где так и стоял Адам. – Это так. Однако, Питер Новак познакомился с Ксавье Норманном чуть-чуть раньше тебя. - Это невозможно! – воскликнул Ламберт. – Я знал бы об этом! - И тем не менее, это так. Вспомни, кто посоветовал тебе послушать молодое дарование на выпускном концерте в Париже? - Откуда ты это узнал? Да, правда, это Питер мне посоветовал туда съездить, у меня как раз было несколько свободных от постановок дней… - Просто сопоставил некоторые факты, - пожал плечами Рэтлифф. – И Питер с Ксавье поддерживали отношения и после того, как вы начали встречаться. И даже после того, как ты предложил ему стать его мужем, они тоже продолжали свои встречи. - Нет. – Голос Адама был холоден. – Питер был с Ксавье всего один раз, и потом Питер сам приставал к нему, правда, но ничего не было. - Было. И тогда из беседки Ксавье шел к Питеру. - Нет. - Правильно. – Томми направился к выходу из кабинета. – Мы сейчас все и спросим у самого Питера. Они вышли из дома и почти тут же у Томми завибрировал телефон. - Джону я сам сказал, чтобы он подъехал, - поговорив, убрал телефон Рэтлифф. – Если все так, как я и сказал, то мне понадобится помощь официального представителя закона. Он ждет нас возле колодца. - А Питер? – спросил Адам. - Не сомневаюсь, что где-то там же и бродит. Бабочек ловит. Шеф отдела криминальной полиции встретил их сразу возле шлагбаума задней подъездной площадки, недалеко от того места, где произошло убийство Сопрано. Пожав им руки, он заговорил, как всегда серьезно и деловито. - Питер Новак – личность неординарная. Тебе, Адам, лучше знать особенности характера твоего …гм… знакомого. Но психика у него, прямо скажем, неустойчивая. - Он не виноват в этом. – сумрачно отозвался Ламберт. – Вы спрашивали меня, почему он все время около меня и моей семьи рядом находится, так я вам отвечу, почему. Джон и Томми замедлили шаги, стараясь выслушать Адама как можно внимательнее. - Когда мы начали… когда мы начали вместе жить с его отцом, Питер тоже жил с нами в одном доме. - В каком смысле? – Рэтлифф отчего-то предположил самую несусветную версию, но ее как раз и можно было бы ожидать от этого Ламберта, который по его словам, нашел бы общий язык и с самим темным Эросом. - Не в том, в каком ты подумал, Томми, - усмехнулся певец. – Он просто там жил. И в то время, как я понимаю, перед ним стояла проблема определения своих, скажем так, сексуальных предпочтений. - Не думал, что у Питера это заняло столько времени, - проворчал Джон. - Мне кажется, на том этапе его привлекали и женщины и мужчины. Но, по неизвестной мне причине, он решил, что это неправильно, и ему нужно сделать выбор. – Пожал плечами Адам. – И подтолкнуло его к выбору то, что однажды он увидел, как мы с его отцом… - Он видел? – изумился Рэтлифф. Как ни странно, но Адам даже немного смутился и покраснел. - Мы не специально, так вышло случайно, я сам заметил уже потом, после всего… Короче, - справился Ламберт со смущением, - Питер впечатлился и решил, что он – гей. И начал активно практиковаться в этой области. - А после того, как умер его отец? - А мне теперь все понятно. – внезапно сказал Томми. – Питер посчитал, что в смерти его отца виноват Адам. Как говорится, укатали сивку крутые горки. Ну и тут дело с завещанием подоспело. - После похорон Новака, Питер сказал мне, что всегда считал своего отца мужчиной, который способен быть только с женщиной. – Отозвался мрачный Адам. – И он многое бы простил отцу, если бы он провел свои последние дни именно с женщиной, пусть и не с их матерью, но с женщиной. - Считал виноватым отца, а потом транслировал эту вину на тебя, - задумчиво протянул Джон. – А потом еще и Ксавье… - Тоже так думаю, - согласно кивнул головой Томми. – Вот у него и переклинило. Отсюда и поза Норманна в момент его убийства – Питер поджидал его тут, на аллее. Потом начал ему снова предлагать все райские наслаждения, умолять или еще что… Мальчик смеялся, запрокидывая голову… - Орудия убийства по-прежнему нет. – остановил его Джон. - Нет. – они дошли до кустов, окружающих колодец. – Оно точно всплывет, если мы расколем Питера. Они обошли кусты и уже издалека увидели длинную фигуру Питера Новака. Томми был прав, любитель-коллекционер действительно охотился на бабочек, вооружившись сачком и пузатой стеклянной банкой с крышкой. Он стоял шагах в двадцати от бетонного кольца колодца, рассматривая траву и цветы вокруг. Томми вышел к нему первым. - Доброе утро, Питер! – негромко сказал он, но Новак все равно вздрогнул и отступил на шаг назад. – Экскурсию себе устроил? А я хотел задать тебе пару вопросов. Питер отвечать не торопился. Лишь, завидев приближающихся Адама и Джона, нехотя кивнул. - Ну и как, экскурсия, впечатляет? – Томми подошел еще ближе к колодцу. – Смотри-ка, тут и кровь еще на стенках осталась, не выцвела даже. Жуткое зрелище, да, Питер? Питер вскинул голову с прищуренными бледно-голубыми, водянистыми глазами. Он был похож на сестру, только та была более светлого оттенка кожи и волос, а Питер был скорее русый, но с глазами почти выцветшими, а не светлыми, как у сестры. Общее впечатление приятной внешности портили тонкие губы, которые придавали его лицу выражение зловещей радости. - Да не очень и жуткое, - Питер быстро взял себя в руки и спокойно подождал Адама и Джона. – А вам, полицейским, и подавно не привыкать к подобному, не так ли? - Так. – кивнул Джон Уайт, - только все равно эмоции сложно бывает сдержать. Люди – не бабочки. Новак облизнул тонкие губы. - Бабочки – существа безобидные. - И поэтому ты их так безжалостно убиваешь? – Томми кивнул на стеклянную банку, в которой билась огромная пестрая бабочка-махаон. – И пришпиливаешь булавками к стене, или к рамке? - Они все равно обречены, - поморщился Питер. – А так они украсят мой интерьер. - Питер, - начал Адам, и остановился, собираясь с мыслями. – Я виноват перед тобой, - продолжил он, - И я готов искупить свою вину, если ты скажешь, что мне нужно сделать. Потому что, то, что тогда происходило между мной и твоим отцом… Он не успел закончить свою фразу. Питер Новак в мгновение ока превратился в разъяренную фурию, словно одним присутствием Адама выведенную из равновесия. - Как ты мне надоел! – заорал Новак. – Ненавижу тебя! Вечно получал все, что хотел, и что не хотел, тоже получал! Отца моего заполучил вместе с деньгами, да что с деньгами, со всеми потрохами заполучил, любовники тоже всегда самые лучшие, тебе даже не приходилось их обольщать, они сами вешались на тебя гроздьями, выбирай любого, что тебе не хватало, чего у тебя не было, а? - Почему же ты всегда был рядом с ним? – быстро спросил Джон, а Томми инстинктивно вышел вперед на полшага, отодвигая Адама назад, за себя. - Потому что… - глаза Питера лихорадочно сверкали, - потому что… я каждый раз ждал, что его феноменальное везение закончится, что все равно у него случится крах, несчастье, беда, я верил, что мое желание всех молний на его голову, материализуется, и все… он будет в пыли, в грязи, никому не нужный… И тогда я… Я бы смеялся, о, как бы я смеялся! - Поэтому ты и убил Ксавье? – спросил Томми. - Да! – Питер и не думал останавливаться. – Я знал от него самого, все знал, про завещание моего отца, про их предстоящую женитьбу, но больше всего меня бесило то, что мальчик бегал за ним, как одержимый! А тебе, - он обернулся уже непосредственно к Ламберту, - тебе на все было наплевать, ты только пел и жил, никчемно… как бабочка! Джон защелкнул наручники на Новаке, Томми остановил запись на диктофоне в своем кармане. - Проедем, Питер, - почти ласково сказал шеф криминального отдела ФБР, - проедем и аккуратно все запишем на протокол. Все твои признания в убийстве Ксавье Норманна и запишем… Кивнул Адаму и Томми и увел сникшего Питера к машине. Адам присел на корточки и открыл стеклянную банку с бабочкой-махаоном. Она выползла на стеклянный край банки, словно насыщаясь кислородом, помедлила, потом раскрыла свои расписные крылышки и вспорхнула в жаркий калифорнийский воздух. - Как бабочка… - задумчиво повторил слова Питера Адам. - Ты же знаешь, что это не так, - Томми проследил глазами за улетающей красавицей. – Питер злобный завистливый ублюдок с маниакальной одержимостью испоганить тебе жизнь. - В этом есть и моя вина… - Не хочу и слышать ни о какой вине, - Томми присел рядом с так и не поднявшемся с лужайки, Адамом. – Я хочу… - и зажег в темно-карей глубине своих глаз маленькие озорные искорки. - Нам придется немножко подождать с нашими желаниями, - Адам прервал поцелуй, который становился все горячее и настойчивее. – Сначала придется всех поставить в известность, а уже потом… Поставленные в известность обитатели «Эвридики», встретили новость об аресте и признаниях Питера по-разному. - Адам, - сразу же нащупал главное Найджел, - теперь эта судебная тяжба с наследством завершится уже раз и навсегда. – он помолчал и добавил, - Алиса, бедняжка, убежала плакать в свою комнату… Надо ее утешить, девочка переживает. - Наследство, - Диана развернулась в сторону кресла, в котором сидел Ламберт, - Наследство теперь поделится между Адамом и Алисой, ведь так? - Допустим, - осторожно ответил Адам, не совсем понимая, куда она клонит. - Найджел, - обратилась аккомпаниаторша к старшему брату. – Тебе вдвойне повезло, ты можешь продолжать получать денежки и от брата, а если подсуетишься, и все-таки, убедишь девочку в своей собственной неотразимости, то и ее денежки тоже лишними не будут! Старший Ламберт недовольно дернул бровью. - Я не преследую никаких личных целей, мне просто хотелось утешить девочку! Все-таки, такое потрясение, брат! - Теперь тебе ничего не угрожает? – негромко спросил Сутан у Адама. – Вся эта история с письмами и прочей недосказанностью, закончилась? - Я надеюсь, дружище, - тепло отозвался Адам, и сразу стало понятно, что Сутан всегда был и оставался настоящим его другом, даже если они и не общались так тесно, как прежде. - Печально, конечно, но Питер всегда был странным, - продолжила Диана, - так что, пожалуй, я даже не удивлена. - Не будь такой злюкой, Диана, - Адам глянул на свою бывшую аккомпаниаторшу. – Лучше сыграй нам что-нибудь. - Не хочется, - покачала головой девушка. – Сыграй лучше ты сам, давно не слышала твоей игры. Ламберт легко поднялся со своего кресла и подошел к роялю. Откинул, упавшие на лоб волосы, крутанулся на высоком табурете, руки его легли на черно-белые клавиши. Он задумался на минуту, потом взял аккорд и сразу же выдал виртуозный пассаж, переходя от верхних нот к басам и… - О, ч-черт! Что это…? Все изумленно уставились на Адама, который смотрел на свою руку и на клавиши рояля, на которых расплывалось ярко-алое пятно крови. Томми первый подскочил к Ламберту, хватая его руку за запястье и поворачивая к себе – через всю его ладонь шел длинный свежий тонкий порез. - Боже мой! – взвизгнула Диана. Все повскакали со своих мест. - Файруз, - крикнул Рэтлифф застывшему в дверях иранцу, - принеси скорее аптечку и бинты! Больно тебе, очень? – обратился он к Адаму. - Нет, не очень, - поморщился тот. – Что это было? Томми наклонился над роялем, пока Агахан, прибежавший с домашней аптечкой, ловко обрабатывал ладонь Адама, поливая ее антисептиком и перевязывая бинтом. В щели между клавишами что-то блеснуло и Томми вытянул двумя пальцами окровавленное, разломанное пополам лезвие бритвы. - Откуда это там? Найджел моргнул и втянул в себя воздух, указывая пальцами на поверхность рояля. Там, под кипой нот и журналов, виднелась ручка той самой золингеновской бритвы, которую совсем недавно Томми разглядывал с разрешения ее хозяина. С разрешения Найджела Ламберта.