Пейзаж с Эросом

- Ну вот здесь, видите, мистер Рэтлифф, есть и теннисный корт, бассейн, - риэлтор никак не могла остановиться и продолжала перечислять все достоинства виллы «Эвридика». - Да, мисс Фрейн, - ответил Томми, проходя в распахнутые двери главного входа в дом. – Я немного знаком с расположением, просто захотелось взглянуть еще раз поближе, - он невесело улыбнулся, - Подумаю, может быть, и в самом деле, решу купить такую роскошную виллу. - Вы не пожалеете, купив ее! – с обычным риэлторским азартом поддержала его шустрая мисс Фрейн. – А вот еще посмотрите, интерьеры и внутренняя отделка самого дома… Томми вошел в холл, уже почти не слушая даму-агента. Все было так привычно, так по-прежнему, что казалось, время повернуло вспять и из желтого коридора виллы сейчас выйдет невозмутимый Файруз с приглашением занять места в столовой за обеденным столом, необъятным, как футбольное поле. - А кто проводит сделку, - спросил Томми у Фрейн. – Сам владелец дома? - Ну, что вы, - вздохнула риэлтор. – Сам владелец недосягаем для простых покупателей, или вот для агентов тоже. Адам Ламберт – звезда мировой величины. Сделку проводит его личный секретарь. Томми прошел дальше в гостиную. - Обратите внимание, - снова вступила риэлтор, - В доме остается часть мебели. Разумеется, это немного повлияет на цену, но зато сохранит задуманный интерьер. - Да, я понимаю, - думая о своем, произнес Томми. – Немного, конечно. Он прошел еще немного вперед, поглядывая сквозь панорамные окна, раздвинул двери в музыкальную гостиную, вернулся обратно в холл. - Спасибо, мисс Фрейн, - поблагодарил он риэлтора. – Мне необходимо было поближе увидеть виллу, прежде, чем решиться на покупку. - Не за что, - улыбнулась агент, - Вы абсолютно правы. Покупателей на такую дорогую недвижимость практически нет, так что, мне было не трудно показать вам дом. - Да что ты, Томми! – Джон Уайт рассмеялся своим суховатым смехом человека, привыкшего даже улыбаться редко, не то что так смеяться. – Ни в жизнь не поверю, что ты просто так захотел со мной встретиться и поинтересоваться моими делами! Томми тоже улыбнулся в ответ на его смех. Они сидели в небольшом ресторанчике на Дейтон-Уэй, Рэтлифф рассеянно постукивал своими длинными пальцами по запотевшему высокому пивному стакану, а Джон заказал себе местную достопримечательность – морской салат и наслаждался им, запивая его обычной водой. - Вот и зря не поверишь! – ответил Томми Джо. – Иногда мне очень хочется с тобой встретиться и поговорить, вспомнить прошлые дела, но я понимаю, что ты всегда очень занят и времени у тебя в обрез. - Не на старых друзей, Рэтлифф. – Тихо откликнулся Джон. – Я прекрасно понимаю, о чем ты. И, честно говоря, это как раз я боялся тебе лишний раз напомнить о прошлых делах. Ведь сколько бы времени не прошло, раны эти так и будут болеть. Томми вскинул на него свои серьезные темно-карие глаза. - Это правда. – Так же тихо сказал он в ответ. – Правда. Но, вспомни, когда я принес тебе рапорт об уходе, ты мне сказал, вместе с этим уходящим сквозь пальцы временем, уйдут и призраки, и перестанут будить меня ночами и мерещиться мне на улицах города днем. - Я сказал это, верно, но не обещал, что это произойдет именно с тобой, Томми. Возможно, ты оказался крепким орешком для призраков, вот они и не спешат уходить от тебя. Томми откинулся на высокую спинку своего стула и посмотрел вдоль Дэйтон-Уэй, как всегда заполненную туристами, разглядывающими витрины фешенебельных бутиков. Этот участок улицы не зря выставлялся во всех путеводителях и виртуальных панорамах – отели, где снимали знаменитые голливудские фильмы, бутики, принадлежащие непосредственно тем брендам, имена которых и стояли на их скромных вывесках, написанных золотыми буквами. Люди, нескончаемым потоком, спешащие и праздно гуляющие… - Призраки… - пробормотал Томми и добавил чуть громче, обращаясь к своему собеседнику, - Джон, а как давно ты был в театре? Джон не засмеялся, но насмешливая искорка мелькнула и пропала в его живых черных глазах. - В театре я был очень давно… А вот, к примеру, на закрытом оперном концерте – да, месяц назад был. В Лондоне. - Это что еще за закрытые концерты? – Удивился Рэтлифф, даже не заметив его насмешливости. – И такие бывают? - Ну, а как же. Закрытые частные концерты, да от них никакие артисты не отказываются, публика с толстыми кошельками и никаких чавкающих ртов. У меня есть один знакомый импресарио, так вот он частенько мне присылает приглашения на подобные мероприятия. - И ты на все их концерты…? – удивился Томми. Раньше за Джоном он не часто замечал такой пылкой любви к этому тонкому и непопулярному жанру искусства. - Нет, конечно. – Джон допил свою воду. – У меня есть свои любимчики среди певцов. Томми смущенно умолк, потому что не знал, как спросить дальше. - Но, вообще, конечно, опера – идиотский жанр, - засмеялся опять своим сухим смехом Джон, - Я тут недавно, как раз на концерте, что-то так задумался и понял, что Отелло, задушив Дездемону, еще целых двадцать минут стоит над ее бездыханным телом, поет и ждет, когда же придут его арестовывать! Куда же это годится, для нас, копов! - А кто же пел этого… недалекого Отелло? – отважился спросить Рэтлифф. - Да, - непритворно уже вздохнул Уайт. – Отелло, возможно, персонаж и посредственный, а вот пел его… «Божественный» Адам Ламберт. Томми кивнул головой и снова отвернулся к окну. - Рэтлифф, - наконец прямо сказал его бывший шеф. – Прекрати тянуть кота за хвост и прямо спроси, как Адам пел, как он себя вел, и как он выглядел, черт побери! Томми слегка побледнел, но потом, взял себя в руки и прямо взглянул на Джона. - И как же он… выглядел? – почти шепотом спросил он. - Прекрасно он выглядел. И я не понимаю, друг мой, почему ты сидишь все еще здесь, а не …, ну не важно в каком там городе Адам будет петь свой следующий спектакль! - Но это важно! – на бледные щеки Рэтлиффа вернулся румянец возмущения. – Он будет петь, а я буду что делать? Просто быть его тенью, без имени, без лица, просто следовать за ним и все? - Ну, во-первых, не так уж это и мало, - начал Джон, - Ну все, все, - продолжил он поспешно, заметив, как свел к переносице брови Томми. – Да, я понимаю, что этого недостаточно. Тем более, прости мне мою прямоту, но я подозреваю, что место подле Ламберта уже занято. - Что? – Томми выглядел растерянным, словно ребенок, услышавший, что его не берут на воскресную прогулку лишь потому, что он немного задержался, разыскивая свою любимую бейсболку, без которой никогда на улицу не выходил. – Что? Джон пожал плечами. - Я говорил, что там все сложно понять. Есть у Ламберта роман, или нет, он сам никогда не говорит о таких вещах, а что там выдумывают фанаты или журналисты, это уже только их домыслы, догадки и слухи со сплетнями. - Да что там происходит-то? – наконец, не выдержал Рэтлифф, показал все-таки, что заинтересован в любой информации об Адаме, и то как он выглядит, и то как он поет, и то какой еще наглый и бесцеремонный мужик трется возле знаменитого артиста и сопровождает каждый его шаг. - Ох, как ты оживился! Не знаю я, что там происходит. Но возле Адама постоянно мелькает один и тот же молодой человек. - Реально молодой, или это фигура речи такая? Джон улыбнулся. - По мне, так молодой, и фигура тоже у него, приличная такая фигура. Сопровождает Адама в поездках, вместе с Агаханом рядом всегда. Улыбается и машет, как говорится. Томми стукнул пустым стаканом о стол. - И еще. – Джон вытащил красивую глянцевую брошюру из внутреннего кармана своего пиджака. – Посмотри-ка. Адам продает свой «Пейзаж с Эросом». Это каталог аукциона «Кристис», вернее, предаукционной выставки в Рокфеллер Плаза, в Нью-Йорке. Пейзаж выставлен на торги. Рокфеллер Плаза, или Рокфеллеровский Центр – всем известное место притяжения туристов и гостей города. С лучшей обзорной площадкой и доброй сотней других достопримечательностей – жизнь тут не затихает круглые сутки. Штаб-квартира аукциона «Кристис» располагалась в главном офисном здании, величественном рокфеллеровском небоскребе, занимая три этажа с 54 по 56. Здесь же, в просторном зале и разместилась традиционная предаукционная выставка, на которой любой желающий, абсолютно бесплатно, мог поближе рассмотреть все предметы художественного и изобразительного искусства, шедевры ювелиров и гравировщиков. Томми прилетел в Нью-Йорк рано утром, успел позавтракать в ресторане отельчика на Шестой Авеню, где он забронировал себе одноместный сьют, и ближе к полудню пришел на эту выставку. Как и «Эвридика», «Пейзаж» притягивал его к себе своей необъяснимой силой и энергетикой. Ему до каких-то уже болезненных ощущений хотелось взглянуть и на виллу, и вот сейчас, на картину. Словно пробудить в себе воспоминания или, точнее, и сейчас Рэтлифф не боялся себе в этом признаться, - вернуться в те моменты прошлого, когда он был счастлив. Счастлив рядом с любимым. «Пейзаж с Эросом» был выставлен среди немногих художественных раритетов. Он был размещен на светлой стене зала, под косо падающими потоками дневного света, проникающего сюда из широкого окна сбоку. Томми остановился подле него, всматриваясь в знакомую композицию. - Покупатель? – раздался за спиной неповторимый, узнаваемый из тысячи голосов, драматический баритон, подвижный в пределах 4+1 октав. - Потенциальный, - собрав все свое присутствие духа, ответил Томми и повернулся к говорящему. – Как дела, Адам?