Deathly Hallow

      Гвен содрогнулась от прогремевшего где-то вдалеке раската грома. Прохожие на улицах стали испуганно озираться по сторонам и ускорять шаг, стремясь скорее укрыться у себя дома.       В воздухе тоже что-то изменилось, он стал игриво щекотать ноздри, и волшебница громко чихнула. Она вдруг поняла, что это был не гром. Ей был отлично знаком воздух перед бурей, весь мир перед бурей, меняющий палитру своих оттенков, запахов и звуков. Сейчас этого не происходило. Но происходило что-то иное, что-то новое и ей еще неизвестное. Но, бесспорно, пугающее.       В следующее мгновение Гвендолин оказалась на крыше одной из высоток, и в лицо ей ударил холодный поток ноябрьского северного ветра. Она поежилась от холода и закуталась в пальто, всматриваясь в горизонт сквозь пелену пыльного воздуха. Вдали мстительным призраком то и дело выныривала из-за домов темная сфера с клокочущей в ней энергией, которая, однако, скоро ринулась вниз и в мрачном небе уже больше не появлялась. Девушка тут же кинулась вниз и обнаружила себя у развалин церкви Вторых Салемцев.       Из глубин дома струились тихие голоса, и Гвен, спрятавшись за одну из уцелевших стен, нашептала заклинание слуха.       Грейвз ее опередил. Его голос пронесся по комнатам и умолк. Криденса тоже слышно не было.       — Мерлин и Моргана! — прошептала волшебница.       Усмирив биение своего сердца, она выглянула из своего укрытия.       Зал был пуст. Она опять осталась одна. Перед ней кротко замерла в немом испуге бедная комната, обратившаяся в древние руины. Над залом висела тончайшая паутина, сплетенная из нитей невысказанной ярости и утаенной обиды. В этом был весь Криденс.       Но где же остальные дети? Частити и Модести? Не мог же обскур…       Волшебница сделала еще пару шагов вглубь этого поля брани, осторожно переступая через то, что осталось от стола, стульев, шкафов и всего остального, служившего Бэрбоунам мебелью.       Тут взгляд волшебницы остановился на чем-то сером, безжизненном, ничком лежавшим посреди груды вещей. Она с опаской приблизилась к застывшей фигуре и остановилась в оцепенении. На нее смотрели остекленевшие глаза. В чертах лица мертвой женщины Гвен узнала Мэри Лу. Она неосознанно скользнула взглядом по кончикам своих пальцев. Неужели то же самое могло произойти и с ней? Только сейчас она поняла, на что действительно способно это создание. Нужно найти Криденса, пока он не совершил нечто еще более ужасное. Хотя что может быть ужаснее убийства человека?       Через несколько минут на улице послышался такой же грохот, какой сопровождал падение Церкви Вторых Салемцев. Гвен выбежала на улицу. Сереющее небо вновь начала рассекать черная сфера.       Было неловко это признавать, но первая мысль, возникшая в голове девушки, касалась ее отца. Но почему-то ей казалось, что такая неприятность, какая произошла с Мэри Лу, не может коснуться Геллерта Гриндевальда. Он в своей репутации великого волшебника был абсолютно бессмертным.       Причиной волнения Гвендолин стал скорее Криденс. Министерство не сможет устоять перед соблазном стереть с лица земли столь явный вызов своей неуязвимости.       Она вновь упала в несущееся с бешеной скоростью пространство и вынырнула у ряда аккуратных, словно бы игрушечных, вырезанных из слоновой кости домов. Вот только один из них был разнесен в мелкие щепки, распластанные вдоль брусчатой дороги.       Девушка бросилась туда, надеясь застать там хоть одно живое существо. Когда она, кашляя от пыли, вбежала в разрушенный дом, ей почудилось движение в одной из комнат. Теперь уже робко и нерешительно она свернула в дверной проем. Не успел ее взгляд остановиться на приближающейся фигуре, облаченной во все черное, как незримая сила ухватила ее за шкирку и проволокла через весь коридор, пока она не впечаталась в стену, с которой в тот же миг ей на голову посыпалась штукатурка.       Гвен глотала ртом воздух и пыталась нащупать кончиками сапог землю, но тщетно. Перед глазами растекались круги, а по голове нещадно отбивали дробью незатейливый марш непоседы-барабанщики. Тело и не думало подчиняться своей хозяйке, она уже начала было сомневаться в том, что именно ей следовало бы отдавать ему команды.       — Ты хоть понимаешь, что наделала?       Гвендолин уже приходилось слышать этот тон в голосе отца, но от того он не казался менее пугающим. Воздуха в легких катастрофически не хватало.       — Вы всегда будете пришпиливать меня к стенке при встрече? — съязвила она, он ее голос дрогнул.       — Да, если будешь меня огорчать, — Грейвз все еще удерживал заклинание на конце волшебной палочки и прожигал взглядом зеленую букашку, попавшую в его сети.       — Что вы ему сказали? Что заставило его обратиться обскуром? — между полувздохами и всхлипами проговорила та.       — Это уже не важно! Теперь, когда он думает о том, как бы снести больше голов этой ночью, договориться с ним будет куда труднее. Глупый мальчишка! — аврор отвернулся и шагнул куда-то прочь от нее.       — Он совсем не глупый, — возразила девушка, — он напуган. Он всегда был напуган, но сейчас…       — Так ты его защищаешь, — мужчина задумчиво отвел взгляд в сторону и усмехнулся, — Дети…       — Думайте, что хотите, но я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось.       — Уже позволила, — не поворачиваясь к ней, он через плечо прочертил палочкой замысловатый узор, и ее оковы спали.       Она приземлилась на ноги, и, вцепившись пальцами в стену, еле удержалась, чтобы не рухнуть на колени.       — Он не доверяет Персивалю Грейвзу. И вы не сможете это исправить. Но ведь этого и не нужно. Он может довериться Геллерту Гриндевальду.       — Но Геллерта Гриндевальда тут быть не может.       — Зато есть его дочь, — Гвендолин сложила руки на груди.       Послышался тяжелый вздох.       — Сиди тихо и не высовывайся, — устало проговорил маг и трансгрессировал.       — Да чтоб вас! — вырвалось у Гвен.       Сидеть тихо и не высовываться она уж точно не собиралась. Она чувствовала себя в некоторой степени ответственной за то, что произошло с Криденсом. Она могла предупредить отца, а он, в свою очередь, убедил бы обскура встать на их сторону. И всех этих разрушений…       Вдали опять прогрохотало. Еще один нью-йоркский великан обрушился на землю.       Она была здесь, чтобы предотвратить все это, но теперь ее великолепный Нью-Йорк превращается в прах на ее глазах.       Она медленно шла по Бродвею, зачарованно озираясь вокруг. Когда она только прибыла сюда пару дней назад, ее поражали правильные, теряющиеся в облаках линии небоскребов, весь тот порядок, слегка отличающийся от того, какой сложился в Британии. Теперь же она с ужасом и таинственным восхищением как-то отстраненно обводила взглядом бушующие во мгле ночной высотки. Огонь всполохами огненных геенн расползался по зданиям, по улицам, перескакивал от машины к машине, брошенным перепуганными магглами. Отовсюду слышались крики и визги, но Гвен этого как будто не слышала. Единственное, что ее интересовало, — мелькающая между домами черная сфера, теряющаяся в ночном небе. Мог ли Криденс заметить ее в месиве мечущихся всюду людей?       Видения всегда знали, когда им следует появиться в той или иной голове. И каким-то чудесным образом им удавалось выбирать самые неподходящие моменты для своего визита.       Гвендолин осела вниз, сдавливая пальцами виски. Она почувствовала опору под спиной и провалилась в свой навязчивый сон.       В один момент стало очень тихо. Шум улиц полыхающего города совсем исчез, сменившись на звенящую тишину. Широкие проспекты и холодный свет фонарей обратились маленькой комнаткой, с давящими массивными стенами из грубых камней и протухшим, ядовитым воздухом. Печальный свет, разлитый по обители, проникал из небольшого окошка — узкой прорези между глыб. Под лунной вуалью пряталась призрачная фигура, тихая, одинокая и почти бестелесная.       По спине гостьи пробежали мурашки: то ли проникал под кожу и растекался по венам холод, то ли немой страх зарождался в самой глубине ее храброго сердца.       — Кто ты? — прошелестела волшебница, почти не раскрывая губ.       Призрак поднял на нее свое худощавое лицо и мутные, впалые глаза.       Где-то за спиной девушки раздался зловещий скрежет, и ледяная стрела вонзилась в ее спину и прошла сквозь нее. Она закричала от боли и открыла глаза.       На мгновение мир замер. Остановились бегущие мракоборцы, остановились всполохи пламени в своем танце. Тишина все еще резала слух, по лицу струилось что-то теплое и солоноватое на вкус. Гвендолин слышала свое дыхание и считала удары собственного сердца.       Затем картинка стремительно начала бежать вперед, забыв прихватить за собой безнадежно отстающую девчушку. Она почувствовала движение, очень близкое и бесконечно опасное. Медленно подняв голову, она в оцепенении уставилась на клокочувшего прямо над ее макушкой обскура. Тот, обнаружив свое разоблачение, ринулся вверх и вновь исчез за ближайшими крышами.       «Все-таки нашел,» — подумалось Гвен, и она слабо улыбнулась.       Она сидела, прислонившись к изуродованной машине, посреди своей полыхающей в кромешной тьме мечты, не в силах подняться на ноги. Но надо было идти вперед.