Deathly Hallow

      Из предрассветного неба, затянутого тучами, вырывался пронзительный ноябрьский ветер. Пальто Гвендолин, словно флаг, развевалось от его дуновений. Волосы хлестали ее по лицу, призывая наконец прийти в себя.       Они оказались на открытом уровне одного из последних этажей небоскреба, с которого за облаками невозможно было разглядеть ни одной четкой линии. Было страшно подходить к краю, за которым начиналась эта серая бездна, и девушка сделала несколько шагов назад, в глубь их укрытия.       Если бы не горбатые облака снаружи, можно было бы подумать, что они находятся в гараже, принадлежащем обеспеченной семье. Здесь даже транспорт присутствовал, только совсем не тот, какой обычно встречается в маггловских гаражах — их ожидала настоящая карета, чем-то напоминающая катафалк, вся черная. В нее были впряжены странные создания, которые раньше встречались Гвен лишь на рисунках учебников по магозоологии. Она знала, что до Хогвартса их кареты везут те же таинственные кони, но оглобли повозок всегда виделись ей пустыми. Значит, теперь ей представили саму госпожу Смерть.       Очень приятно, Гвендолин.       — Все готово, хозяин.       Пока отец небрежно осматривал экипаж, незнакомый девушке мужчина покорно стоял рядом с ним, нервно поджимая губы и теребя манжеты своего пиджака.       — Это было непросто, но когда все высыпали на улицу…       — Довольно, Абернети! Поедешь с нами. Гвендолин, — Геллерт обернулся к дочери, которая все еще в оцепенении разглядывала жутких лошадей, и кивнул головой на дверцу кареты.       — Мои вещи остались в квартире, — пробормотала она.       На миг ей показалось, что ее сознание стало ясным, словно его промыли ледяной водой из горного родника. Стоит ей покинуть Нью-Йорк, и пути назад уже не будет. Сможет ли она вернуться в Англию? Сможет ли вновь оказаться дома с дядей Генри, тетей Мэри и кузеном Флимонтом, которых она, как ни крути, все эти годы считала своей семьей? Да и где сейчас ее дом?       Но остаться в Америке означало подхватить подозрения мракоборцев, вплести в канву своей жизни нескончаемые допросы и расследования, которые, в конце концов, привели бы ее к раскрытию всех секретов, что таила ее жизнь. Ей надо было бежать.       — Забудь, это мелочи       — Но там мамина тетрадь!       Геллерт прикрыл глаза, унимая свое негодование.       — Десять секунд. Время пошло. Раз…       Но волшебницы здесь уже не было. Она упала в прихожую, где ее смиренно ждал ее старенький кожаный саквояж.       На мгновение Гвен замерла, словно остановилось все время вселенной, остановилось вместе с ее десятью секундами.       Было темно, окна были плотно занавешены, и первые солнечные лучи попадали в комнату лишь тонкими вытянутыми полосами. Девушка поймала то самое чувство, когда на душе случайным образом в случайном месте в совершенно случайное время становится необъяснимо хорошо. Это длится какой-то жалкий миг, но пережить его — истинное счастье.       Тут же за дверьми послышались громкие возгласы, и замок податливо щелкнул, ощутив на себе действие известного заклинания.       Гвендолин всполошилась, как только что разбуженный котенок, и трансгрессировала обратно в здание МАКУСА. Она бросилась к карете. Там уже расположился Абернети, как и она, взволнованный предстоящим побегом.       Возле козел стоял ее отец. Он то и дело осматривался вокруг, но лишь по редким чертам его можно было заподозрить в нем волнение.       — Они добрались до квартиры, мракоборцы…       — Неважно. Залезай, быстрее!       Потупив взгляд, Гвен уже было переступила через порожек, но тут почувствовала острую боль в лодыжке.       — Ай!       Она опустила взгляд, и увидела впивающееся в ее ногу, там, где штанина чуть задралась наверх, создание. Наклонившись, она взяла маленького хищника на руки, и тот тут же вонзил свои острые зубки ей в палец.       — Что за…       Их повозка двинулась с места, стоило волшебнице опуститься на сидение напротив помощника ее отца.       Ее резко прижало к стенке, а затем вдруг затошнило. Они летели вниз вдоль стен здания Конгресса, и Гвен зажмурила глаза от страха. Казалось, они вот вот разобьются о землю. Но затем фестралы вновь взмыли в грозовое небо.       Зверек вцепился в складки ее пальто острыми коготками, и изредка что-то то ли рычал, то ли проквакивал.       — Это Антонио, чупакабра. Выкинь его, — безразлично посоветовал Абернети.       — Что он тут забыл? — проигнорировав его совет, спросила девушка.       Однако ответ она получила не скоро. Что-то ударило карету снизу, а затем влетело в бок. Их начало трясти, и из окна девушка могла разглядеть разноцветные лучи, проносящиеся мимо. Беглецов не могли не заметить. Авроры атаковали их с земли, и вскоре за ними должна была появиться погоня.       Гвен прильнула к окну, осторожно выглядывая наружу. Ей хотелось выхватить палочку и начать отстреливаться, но она все еще была безоружна.       — Атакуйте, чего вы ждете! — на очередном резком повороте воскликнула она. Абернети вздохнул и неуверенно придвинулся к дверцам. Он выставил палочку за окно и произнес несколько заклинаний.       Из порядочно тряхнуло, и Гвендолин влетела в потолок. Потирая ладонью место удара, она, затаив дыхание, наблюдала за продолжающейся перестрелкой.       Тряска прекратилась, как только им удалось ускользнуть от преследовавших их авроров и вырваться за пределы злополучного города. Они понеслись дальше. За окном сияли облака, подсвеченные первыми солнечными лучами, а где-то далеко внизу блики весело перескакивали с одной золотой волны на другую. Они летели над океаном.       Гвен привстала со своего сидения и, придерживаясь за дверцу повозки, высунулась наружу. Теперь ветер показался ей ласковым и бодрящим, он прохладными ладонями проводил по ее щекам и прятался в ее растрепанных волосах.       — Он был чем-то вроде сторожевого пса в министерстве. Мерзкие создания, — мужчина кивнул на маленького чертенка, ловко взбирающуюся по рукаву пальто волшебницы к ней на плечо.       — Это же дракончик, — изумленно глядя на чупакабру заметила Гвен.       — Если отгрызет тебе палец, не говори, что я не предупреждал, — вздохнул мужчина.       — Вы ведь Абернети?       — Да, — ответил тот с таким видом, будто ему только что присвоили какой-то необычайный подвиг, — а ты тот ребенок, которого искал Хозяин?       От слова «хозяин» Гвендолин стало как-то не по себе. Но виду она не подала.       — Не совсем. Но я тоже могу быть полезна вашему… делу.       Абернети усмехнулся.       — Полезна. Ставлю на то, что тебя прихлопнут в первой же стычке.       — Если ваш «хозяин» решил, что я достойна его внимания, на то есть причины.       — Интересно, какие же… — пробурчал себе под нос аколит.       — Одна капля ее крови стоит больше твоей всей, — прозвучал голос в их головах.       Геллерт был все еще разозлен встречей с чуть не прикончившими их аврорами, и эта злость обжигающе острой приправой чувствовалась в его голосе.       Абернети примолк и насупился. Волшебница же бросила взгляд на свою одежду, она, наверное, сейчас до жути нелепа. Вывести бы эту кровь с ее пальто, пока его еще можно было спасти. Словно читая ее мысли, в ее голове вновь возник голос отца, теперь уже обращенный лишь к ней одной.       — Если хочешь получить назад свою волшебную палочку, пересядь к мне.       Гвен растерянно осмотрелась вокруг, а затем вновь выглянула наружу. Глубоко вздохнув, она медленно приоткрыла дверцу.       — Какого черта ты делаешь? — всполошился ее сосед.       — Все в порядке, — кивнула она, и во взгляде ее было столько задора, что аколит так и не нашелся, чем ей ответить.       Слегка придерживаясь за раму, она одной ногой переступила на подножку. Тогда экипаж слегка наклонился, и Гвен прижалась к стенке кареты, стоя снаружи. Под ней плескался океан, и она могла услышать каждый удар своего сердца, несмотря на оглушающий ветер в ушах. Все еще не осмеливаясь сделать новый вдох, она перескочила на козлы и опустилась рядом с отцом.       Она могла услышать, как захлопнулась за ней дверца.       Мистер Гриндевальд успел вернуть себе свой истинный облик — маска Персиваля Грейвза ему, должно быть, до жути надоела.       — Ива и волос единорога, если не ошибаюсь, — в руках Геллерта появилась волшебная палочка Маркуса Малфоя, — она не тебе принадлежит, так ведь?       Гвендолин с нескрываемым удивлением уставилась на отца.       — Я отобрала ее в честном бою у того, по чьей вине моя оказалась сломанной.       Маг довольно улыбнулся.       — Как только мы прибудем, отправлю тебя в магазин волшебных палочек. Эта недостаточно мощна. Смотри, — он провел большим пальцем по древку, на котором обнаружилась небольшая трещина.       — На мою первую палочку были нанесены блокирующие руны, — задумчиво глядя в золотую даль, произнесла девушка.       — Неудивительно, эти глупцы даже не подозревали, насколько это может быть опасно для тебя самой.       В голове промелькнул разговор с профессором Дамблдором. Он говорил ей о том же самом.       — Я могла стать… обскуром?       Отец отвернулся куда-то в сторону.       — Навряд ли. Скорее твоя магия вырвалась бы неконтролируемым потоком в самый неподходящий момент. Как там, в метро, — он вновь обратил свой взгляд к дочери. — Тебе надо учиться.       — Но у меня высшие баллы по защите от темных искусств! — возмутилась Гвен, ведь отчасти это было правдой.       — Как и у миллионов мракоборцев по всему миру. Ты видела этих олухов?       Девушка притихла.       — Что вы будете делать теперь? То есть, раз Криденс… обскур, он… — она потупилась.       — Наблюдать. Мы будем наблюдать.       Он наконец протянул волшебнице ивовую палочку, и как только девушка притронулась к ней, он взял ее ладонь в свою и слегка приподнял рукав ее пальто.       — И о чем ты только думала? — пробормотал Геллерт, рассматривая чернильные узоры на ее коже.       — Я хотела его спасти, — как бы оправдываясь, с какой-то горечью в голосе ответила Гвен. — Думаешь, они опасны?       — Хотелось бы мне верить что это не так.       Ее ладонь выскользнула из его бледных рук.       — Нам предстоит неблизкий путь. Я наложил заклятие невидимости, больше нас не потревожат. Тебе лучше поспать.       При мысли о сне, Гвендолин сладко зевнула. Она забыла и о крови, присохшей к ее одежде, и об увиденной ею смерти, и о том, куда они направляются, и, может быть, даже о том, кто она такая.       Антонио уже пригрелся на ее плече, свернувшись в некое подобие улитки с корицей.       Под ними шумел бескрайний океан, а сверху сладкой ватой висели облака с кристалликами прозрачной карамели, сияющей в чистых лучах едва проснувшегося солнца.